Спасение

Пролог. В одной из зал Последнего Домашнего Приюта стояла глухая тишина. Ни единого звука не проникало внутрь. Было тихо-тихо. Вдруг большие двустворчатые двери неслышно распахнулись, впуская внутрь еле-слышное журчание воды, пение птиц, шелест листвы и очень медленно и степенно вошел высокий темноволосый эльф. Лицо его было полно печали и, казалось, кто бы не взглянул на него, не смог бы более улыбнуться — пропитался бы той же неизбывной печалью. Эльф медленно подошел к одному из множества удобных кресел и опустился в его мягкую глубину, прикрыв глаза, а двери тихо закрылись за его спиной, вновь погружая залу в тишину. Эта тишина обволакивала, оплетала сидящего эльфа и он погружался в глубокие, тяжкие раздумья, в которые никому не дано было заглянуть. Он не заметил, как опять двери залы медленно открылись и вошли еще три эльфа. Они осторожно ступили внутрь этой странной, давящей на уши тишины, закрыли двери залы и замерли, глядя на своего владыку. Один из них жестом показал ждать другим и скользнул к сидящему в кресле. Рукой он коснулся плеча своего господина и друга. Тот вздрогнул и распахнул глаза. — Мой владыка. — Тихо произнес эльф и убрал руку. — Эрестор. — Ответил эльф и посмотрел на друга. — Зачем ты пришел? — Голос эльфа утратил музыкальность, был хриплым, скрипучим, будто давно не использовался. — Владыка мой, вы должны знать. — Медленно заговорил эльф-советник. — Я... — Я ничего не хочу знать, Эрестор. Уходи. — Чуть громче произнес сидящий и голос его сорвался. Он вновь прикрыл глаза и перестал обращать внимание на своего друга, который растерянно посмотрел на своих спутников. Эрестор ожидал такой реакции от своего повелителя, но каждый раз надеялся на то, что изменится что-то в его поведении, но нет. Нет. Ничего не менялось. Он оставался таким-же безучастным ко всему, таким-же отстраненным. Это случилось в то время, когда уехала за море его милая Келебриан. Она была захвачена в плен орками и после ран, которые они ей нанесли не смогла оправиться. Она уплыла за море, в земли запада, а он, великий Владыка высоких эльфов, будто, потерял все жизненные силы и никто не мог вернуть их ему, даже его дети, которые дни и ночи были с ним рядом, пытаясь встряхнуть его. Эрестор с болью наблюдал за всеми их усилиями и когда увидел, что нахождение их рядом с отцом приносит им лишь страдания, отправил их в Лориэн, погостить у леди Галадриэль и лорда Келеберна, передав с ними письмо, с подробным описанием случившегося. Ответа он пока не получил, но каждый день пытался заговорить с Владыкой, рассказывать новости долины, но достучаться до него не мог. Терпение советника тоже было на исходе. — Эрестор. — Тихо позвал один из стоявших у дверей залы эльфов и он вернулся к ним. — Бесполезно. — Грустно произнес он и толкнул двери. — Но... — Хотел возразить что-то второй, но Эрестор взмахом руки не дал ему сказать и слова. — Бесполезно. — Повторил он и быстро направился в сторону выхода из дома своего господина и друга. — Опять не вышло. — Вздохнул Глорфиндель и, поманив за собой другого эльфа, медленно направился туда же, куда и Эрестор. Двери залы затворились, погружая Владыку долины Имладрис в печальные грёзы, причиняющими ему невыносимую боль и дарящие невыразимую сладость. Он видел образ своей супруги. Она улыбалась и манила его за собой, звала его по имени. Он и рад бы был броситься за ней, но куда, как? Он не имел права. Не все еще было завершено здесь в Средиземье. Он каждый день пытался собраться с силами, чтобы вернуться к делам, чтобы исполнить свой долг, но пока не мог. Силы были лишь на то, чтобы медленно бродить по долине и удерживать защитные чары — оберегать от зла своих подданных. Вот и сейчас он смотрел в прекраснейшие глаза Келебриан, лучащиеся любовью и лаской и, напитывался красотой её облика, как вдруг его взор стал застилать туман. С каждым мгновеньем он становился все гуще, непрогляднее и не мог Владыка видеть более лица своей любимой. Он ослеп, оглох, потерял все чувства, погрузился во тьму. Сколько он был в таком состоянии, эльф не запомнил: может, минуту, а может и час, однако ему казалось, целую вечность, пока не услышал тихий далекий хрустальный голос, произносящий его имя: — Элронд... Элронд... Он вздрогнул от неожиданности и с резким вздохом глотнул ледяного тумана, поёжившись от неприятного ощущения, пронзившего его тело. Голос становился все ближе и ближе, туман нехотя разсеевался и наконец осталась лишь легкая дымка, скрывавшая облик взывавшей к нему. — Услышь меня, Элронд, услышь. Голос был похож на журчание Нимродэль — реки при Лориэне, воды которой обладают особыми чарами. Эльф очень любил слушать их звонкий плеск и сейчас наслаждался звучанием бестелесного голоса, даже не думая отвечать ему. Он был очарован, а голос медленно говорил что-то, говорил, зная, что тот, кому предназначены слова запомнит их, они будут сохранены в его памяти и ни одно слово не пропадет, ни одна буква, даже отзвук интонации не канет вникуда. Слова проникали в уши Владыки Долины Имладрис и ждали своего часа, а он внимал, лишь внимал звукам этого прекраснейшего голоса до тех пор, пока тот не смолк. Когда же наступила тишина, эльф попытался сказать что-то, может, попросить, чтобы голос вновь заговорил, но язык не слушался его, губы не желали шевелиться. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, не мог сделать вдох, он мог лишь смотреть и слушать. Время шло, а тишина становилась все глуше, плотнее и ему вдруг захотелось снова услышать журчание воды, шёпот деревьев, пение птиц и шорохи зверушек в траве, захотелось увидеть прекраснейшую Ариен, оазаряющую всю землю светом и ласкающую теплом, взглянуть на творения благословенной Элберет, рассыпанные по небу — он всем сердцем возжелал очнуться от грезы, вернуться к жизни! Тоска, все последнее время сжимающая его сердце тисками, исчезла. Он ощутил покой и веру в то, что они встретятся с Келебриан, стоит лишь подождать. И пусть это будет даже тысяча лет, но это ничто, по сравнению с теми, быть может, миллионами лет, которые они проведут вместе, держась за руки и, гуляя под сенью древ благословенного края. «Я же знал это». — Мысленно произнес Владыка и подивился силе горя, затуманившей его разум. Нет. Больше он не позволит этому случится! Он нужен детям, нужен своим подданным, нужен Средиземью и он исполнит то, что предначертано! Эльф закрыл глаза и погрузился в глубокий сон, очищающий, дающий столь необходимый ему покой, а когда очнулся от него, то знал, что ему делать, ведь все, что сказал ему голос он помнил до последней буквы.