Спасение

Над когда-то прекрасным и цветущим, а ныне зловещим и мрачным краем Сумеречья сгустились тяжелые черные тучи. В любую минуту должен был хлынуть ливень небывалой силы. Эльфы спешно собирали шатры, раскинутые перед дворцом накануне, с беспокойством поглядывая наверх. Никто и предсказать не смог такой погоды в день, который был знаменателен для каждого, живущего во владениях величайшего из эльфийских владык — Трандуила. Раньше в этот день сияло солнце и множество птиц воспевало удивительно прекрасные гимны, а теперь... Вот уже который год тишина опускается на Сумеречье в этот день. Кажется, будто даже мелкая зверушка боится шелохнуться, побеспокоить короля. Но такого мрачного неба, таких туч еще не видели эльфы в этот день. Поговаривали, что природа реагирует на то, что чувствует владыка этих мест, но это могло означать лишь то, что их королю становится хуже. Каждый из подданных желал, хоть чем-то помочь своему господину и повелителю, но как? Что могут сделать они, если он не желает возвращаться к жизни, к той жизни, которая для него закончилась много лет назад? — Быстреее! — Услышали все строгий голос и к работающим подошел высокий светловолосый эльф. — Его величество не хочет, чтобы вы пострадали от непогоды. И действительно. Ветер, до сего момента еле-заметный, хотя и холодный, стал усиливаться. Эльфы заторопились еще больше и скоро все было завершено. Двор опустел и, казалось, никто более не посмеет покинуть дворец короля эльфов, но вот вновь ворота открылись и вышел он — высокий величественный эльф в черном плаще. В правой руке он сжимал резной дубовый посох, на голове его была корона. Он остановился и оглядел безлюдное пространство, а затем медленно направился в сторону садов, краше которых не было нигде, кроме владений Галадриэль. Он шел и непроизвольно ежился от неприятного ветра, однако обратно не поворачивал, не мог позволить себе сделать это. Остановился лишь у прекрасных роз, алых, так похожих на кровь. Эти цветы были посажены им и никто, даже садовники, не имели права прикасаться к ним. Он протянул руку и провел пальцем по нежному бутону одного из цветков. «Они лишь для тебя». — Прошептал он и ветер подхватил его слова, унося в неведомые дали, а эльф присел и сжал рукой стебель одной из роз. Шипы больно впились в его ладонь, но он даже не поморщился, хотя ладонь разжал и вздохнул очень тяжело и глубоко, впуская в себя ледяной пронизывающий ветер. Глаза его закрылись и он погрузился в воспоминания о том самом горьком и печальном дне его жизни, если не считать потери отца. Тогда он, казлось, не мог даже дышать, не мог слышать не чьих голосов, видеть не чьих улыбок. Он ушел на долгих сорок дней ото всех, скрылся в непроходимой чаще и дал волю эмоциям, о которых никто, кроме него самого, да великого Эру не знал. До сих пор ничто не могло утешить его и все же, он жил, хранил свой народ. Знали бы они, те, кто живет в его землях, сколь трудно ему ходить по этой земле. «Лучше бы я тогда ушел в чертоги Мандоса». — Думал он почти каждый день, но, видимо, не время было ему покинуть своих подданных. Чей-то голос прорвался сквозь неутихающий ветер и отвлек его от раздумий. — Повелитель, — Услышал эльф откуда-то сзади и резко обернулся. Неподалеку, склонившись в почтительном поклоне, стоял невысокий светловолосый эльф, тонкий, как тростинка. В руке он сжимал небольшие садовые ножницы. В голубых глазах его плескалось беспокойство. — Повелитель, позвольте мне помочь вам, прошу вас! — Он сделал робкий шаг ближе. — Вы поранились. — Выдохнул и сделал еще один шаг уже смелее. Величественный эльф медленно и плавно поднялся, жестом остановив пришедшего, и воззрился на него холодным взглядом, в котором не было ничего, кроме пустоты, всеобъемлющей, засасывающей в себя всякого неосторожного, нашедшего в себе смелость посмотреть ему прямо в глаза. — Как посмел. — Одними губами прошептал он и садовник вздрогнул от блеснувшей в глазах владыки искры гнева, хотя и, вероятно, не услышал его слов. -- П..п..ппростите... Я... Я... — Он пытался набраться мужества. — Вы каждый год приходите ко мне за ножницами, а сегодня... — Он не стал продолжать, лишь дрожащей рукой протянул королю необходимый предмет. Владыка на миг прикрыл глаза, пытаясь усмирить гнев на этого слугу, который желал лишь помочь ему. Тусклая еле-заметная улыбка пробежала по его лицу. — Благодарю тебя за храбрость, Куилэн. — Он взял ножницы. — С этого дня ты главный садовник. Скажи об этом Айрин. и еще... — Он обернулся к довольно запущенной клумбе с цветами и глубоко вздохнул. — Эти цветы, — он жестом указал на алые розы, — они теперь под твоей личной ответственностью. Каждый год в этот день здесь должно цвести не менее двадцати роз. Эльф упал на колени в траву и прошептал: — Это честь для меня, ваше величество. Но... — Он оглядел клумбу и лицо его побелело. — Здесь нет столького количества раскрывшихся бутонов. Король сделал шаг к нему и подал руку. — Встань, главный садовник. -- Эльф быстро поднялся, едва прикоснувшись к ладони владыки. — Знаю, что нет здесь стольких расцветших роз, но, — он вздохнул, — это лишь мой недосмотр. — Ваше величество, — начал Куилэн, — Я неподалеку разбил небольшой сад, свой личный и там есть такие-же розы. Могу ли я предлжить вам их. Я быстро принесу нужное вам количество. Король склонил голову в знак благодарности. — Я буду рад принять от тебя розы, но посмотри, — Он поднял взгляд на все больше и больше темнеющее небо, — погода испортилась окончательно и ждать нет смысла, как и бежать куда-то, рискуя своей жизнью. Иди во дворец и отдохни. Там для всех устроен праздник. — Он вновь ощутил укол в сердце и поморщился от неприятного ощущения. -- А как-же вы, повелитель? -- Тихо спросил эльф, с сочувствием посмотрев на своего господина. — Иди. — Чуть холоднее проговорил король. — Иди, Куилэн. Садовнику ничего не оставалось, как покинуть владыку Сумеречья и направиться ко дворцу, а Трандуил... Он вновь повернулся к розам, склонился и медленно срезал все, которые цвели. Руки его замерзли, ветер проникал и под плащ, доставляя дискомфорт, но эльф не обращал на это внимание. Он собрал розы, осторожно сжимая левой рукой, ножницы спрятал в карман плаща и, опираясь на посох направился вглубь садов, туда, куда редко кто захаживал. Первые дождевые капли стали падать на землю и король ускорил шаг. Ему нужно было поспешить, если он хочет исполнить свой обычный ритуал в этот день. Он шел, все дальше и дальше удаляясь от дворца и вдруг резко остановился перед невзрачной калиткой, которая на первый взгляд была похожа на часть ограждения сада. Он поставил посох, оперев его на растущий огромный дуб и положил правую руку на ту самую калитку. Губы его зашептали неслышно заветные слова и он толкнул эту дверцу. Там, казалось, был другой мир и эльф застыл, боясь шагнуть туда. Все пространство было усеяно белыми цветами, напоминающими ковер. Два высоких ясеня стояли, переплетясь ветвями, а между ними, скрытая от всех глаз лежала небольшая мраморная плита. Мрамор был еле-виден, так как слой увядших роз покрывал ее. Даже сильный холодный ветер не мог разогнать спертый сладковатый запах белых цветов и роз. Король поморщился и все же переступил эту черту, отделяющую мир, в котором он жил и тот мир, который никак не мог отпустить, забыть. Одна крупная слеза упала на его посох и тут же была смыта пока еще небольшим дождем. «Я пришел». — Прошептал он и, сжав в руке посох сделал шаг вглубь, скрытого ото всех уголка сада. Он выронил розы на мраморное надгробье и упал в мокрую траву, уткнувшись в неё лицом. Слышны были лишь капли дождя, шум потревоженной ветром листвы, да тихие едва-различимые вздохи эльфа. Сколько он так пролежал, эльф не знал, но когда владыка с трудом поднялся, он был весь мокрый. «Забыть тебя невозможно». — Одними губами прошептал величественный владыка и, опираясь на посох, направился в обратный путь, еле-различая дорогу за плотной завесой дождя. Теперь, ему нужно было переодеться и присутствовать на празднике в честь годовщины свадьбы его и прекраснейшей королевы Мириэль, который год уже покоившейся в земле. Он желал отправить ее в земли запада, но не успел: болезнь подкосила ее и несмотря на отношение к своей милой супруге, он не мог желать ей зла. Странно, не мог, но ощущал ненависть. И как могли сочетаться эти два чувства, он не мог понять. Никогда бы не подумал, что можно такое противоречие испытывать, но сейчас... — Владыка, поторопитесь! — Послышалось впереди и сереброволосая эллет подбежала к королю, держа в руках два больших зонта. — Я за вами. Он остановился на месте, отметая в сторону все лишние в данный момент мысли, так как знал способность этой эльфийки замечать смену его настроений, провел левой рукой по лицу, вытирая текущие струи воды, смешавшиеся со слезами, и протянул руку за одним из зонтов, хотя необходимости в нем уже не видел: вода текла с него ручьями. Он лишь не желал обидеть свою домоправительницу. Взгляд Айрин был очень обеспокоенным. Она повернулась обратно в сторону дворца, ничего больше не говоря и он, великий владыка лесных эльфов, последовал за ней. Когда оба оказались внутри, эллет очень осторожно коснулась плеча Трандуила, чтобы привлечь его внимание. — Владыка, она совсем плоха. Боюсь, скоро совсем угаснет. — Обеспокоенность слышалась в ее голосе. Король не сразу отриагировал на слова домоправительницы, но потом по лицу его скользнула тень тревоги. — Где она сейчас? -- Быстро спросил он и сделал движение к одной из лестниц. — В своих покоях. — Ответила Айрин и король, кивнув ей направился к той, чья судьба не была ему безразлична. Трандуил даже не думал о том, что выглядит не так, как должен бы король, не сменил одежду. Так, в мокром плаще и с растрепаными волосами вошел к той, которая угасала. Приблизившись к ее постели, владыка посмотрел на ее увядший вид, а ведь когда-то эта эллет была прекрасна и весь облик ее излучал сияние почти равное звездам. Теперь же она была белой как снег, серебро волос ее стало как будто заржавелым, в глазах едва теплилась жизнь. Она встрепенулась при виде своего короля, но сил ее не хватило даже привстать. — Нет. — Чуть резче, чем ему хотелось, остановил ее безуспешные попытки Трандуил. Он отбросил посох в сторону и мягко сжал ее холодеющие пальцы в своей теплой ладони, опустившись на колени у ее постели. — Ты пришел, повелитель. Я ждала тебя. Хочу сказать тебе на последок. «Нет. — Подумал король. — Она уже говорила мне. Я не слушал, а это сбывалось. Не хочу! Нет!» Действительно, эта эллет, не встающая теперь с постели, раньше странствовала по всему Средиземью и довольно часто захаживала к владыке и его супруге, однако не проявляла она к королеве столь же большого уважения, как и к нему. Она предупреждала его, а он не слушал. Лишь тогда, когда все случилось по ее слову, он повелел разыскать эту эллет, где бы она не была и ее нашли, нашли, чтобы привести к нему. Он же запер ее в своих владениях, запретив ей покидать Сумеречье. Ему казалось, что если она будет при нем, то он сможет услышать ее предсказания и не совершит больше ошибок, но все пошло не так, как он думал. Она замолчала. Ничто не смогло заставить ее заговорить: ни сокровища, ни ласковые уговоры, ни угрозы. Стыдно было признаться Трандуилу, но он даже запирал ее в темнице без еды и питья. Конечно, эльфам не столь важно есть, они гораздо больше времени могут прожить голодными, но ее добило отсутствие солнца, свежего ветерка, возможности ощутить травы, услышать пение птиц и журчание воды. И вот, когда Трандуил понял, что все тщетно, он выпустил ее, позволил гулять по Сумеречью, но не осталось у неё на это сил. Тогда, он выделил ей одни из лучших покоев своего дворца и сам часто приходил к ней. Сколько раз он вымаливал у этой эллет прощения, нельзя было и сосчитать и однажды она тихо и слабо сказала: «Ты, владыка лесных эльфов, Трандуил, из-за произошедшего стал жесток. Я видела это и потому не держу зла на тебя. И ты прости меня, что не покорилсь тебе. Не было бы счастья в этом для тебя». Он тогда молча выслушал ее и ушёл, и долгое время слова ее звучали в его голове, а теперь, когда он не ждет, не желает, она хочет сказать ему, что видит? Нет. Он не станет слушать, но... Эльф знал, ни одно слово этой эллет не было сказано напрасно. Он вздохнул и склонил голову, не выпуская ее руки. — Я, Элен, и имя мое, как ты знаешь, переводится на всеобщее наречие, как звезда. Не я дала себе это имя, а мои родители, которые остались там, в западных землях. Они ждут меня, но... — Она смолкла и на мгновенье прикрыла глаза, дабы скрыть появившиеся в них слезы. — Я ухожу в чертоги Намо и сейчас, рада этому. Мне тяжело здесь. Но не могу я уйти, не сказав тебе то, что должна. Послушай же и запомни то, что услышишь, владыка лесных эльфов. -- И голос ее, прежде слабый и еле-слышный, стал тверже и звучнее. -- Твоя скорбь велика и неизбывна. Ничто не утолит ее, так кажется, но спасение близко. Стоит лишь руку протянуть. Тогда то, что было окажется лишь иллюзией, а то, что будет, настоящим. Не упусти своё спасение. После этих слов Элен замолчала и, как не просил ее Трандуил сказать хоть еще одно слово, она не открыла рта. Он ушел, прокручивая в голове ее речь и в сердце его, против воли стал разгораться крохотный огонек надежды на то, что когда-нибудь ему станет легче и он вновь обретет радость. За своими мыслями он не заметил, как переоделся к празднику и вообще даже самого празднества. Эльфы пытались ободрить его: пели песни, веселились, но он, будто и не был здесь и очнулся лишь тогда, когда рука Айрин легла ему на плечо. — Повелитель, чаша вина готова. Прошу вас, дайте знак начинать пир. Он увидел в руке домоправительницы серебрянный кубок, полный ярко-красного вина и поднялся с трона, на котором все это время сидел. взяв кубок, он поднял его над головой и все присутствующие сделали тоже. — За королеву! — Громко и торжественно произнес он и сделал один глоток, а потом передал вино, стоявшему рядом своему главному советнику и тот пригубил, передав следующему кубок короля, а Трандуил оглядел своих подданных и лицо его, прежжде отчужденное, озарила слабая улыбка. — Отдохните. — Так же громко произнес король и сел на трон. Ему подносили яства и он угощался немного, дабы никого не обидеть, и слушал, слушал пение, звучание инструментов. «Пусть они почитают Мириэль. -- Подумал он. -- Не следует им знать о том, что произошло». Он даже сыну ничего не рассказал и не собирался делать этого. Пусть у всех останутся лишь светлые воспоминуния о королеве Сумеречья, отправившейся в чертоги Намо, куда теперь так стремилась и Элен.