«Судьба, но точно не удача».
«Когда на нас охотились магглы, молодые волшебники и ведьмы иногда пытались подавить свою магию, чтобы избежать преследования. Вместо того, чтобы научиться контролировать свои силы, они подавляли их, порождая то, что называют Обскурусом».
— объяснение «Обскуриала» Ньютом Скамандером
Если бы юный маггл лет десяти или чуть старше случайно наткнулся на волшебный мир полный магии и чудес, то скорее всего очень захотел бы стать частью этого мира. Вероятность того, что ученик совершенно обычной школы, лишённый любых магических задатков и способностей, всем сердцем пожелал бы оказаться в школе чародейства и волшебства очень велика. Встречаясь с ежедневными бытовыми трудностями маггловской жизни, он мог бы воображать, как бы решил все свои проблемы с помощью волшебной палочки, заклинаний или на худой конец зельев. Ребенка захватили бы с головой мысли о свободном полете на метле, игре в квиддич, телепортации. Как было бы чудесно путешествовать по миру, используя силу трансгрессии. В таком случае лишь секунды разделяли бы Париж и Лондон, Москву и Сеул, Вашингтон и Канберра. Можно было бы побывать в двух местах одновременно, благодаря маховику времени. Или насладиться приятными, но подзабытыми воспоминаниями, окунувшись в омут памяти. Так же, как и забыть нечто ужасное, использовав заклинание забвения. Зелья смогли бы излечить от любой болячки, например, вместо долгого хождения в гипсе при сломанных конечностях, можно было бы выпить «костерост», устранив проблему лишь за одну ночь. Магия — самое чудесное, что могло бы случиться с земным маглом, высшая точка везения и счастья. Тогда почему же, оказавшись волшебником, Чимин так несчастен?! Стоило магии проникнуть в жизнь некогда самого обычного ребенка, любимого сына и примерного ученика, как мир рухнул за считанные мгновения. Волшебная сила не то чтобы облегчила жизнь, помогла справиться с проблемами и болезнями, а отняла у новообращенного волшебника абсолютно всё: семью, друзей, память, здоровье. Чимин остался совершенно один. Он стал волшебным сосудом полным сожалений и обид. Сначала было иначе. Тогда была теплая осень с её золотистыми листопадами, мелкими грибными дождями и вечно серым небом. Чимин возвращался после дополнительных курсов по английскому языку. Семья Пак эмигрировала из Южной Кореи в Великобританию, когда мальчику было семь лет. Поэтому поступив в престижную школу на территории Вестминстерского аббатства, Чимин регулярно посещал дополнительные занятия по изучению главного языка Англии. В один из таких дождливых вечеров на очередном двухчасовом уроке Чимину сильно досталось от педагога. Смышлёный ребенок был уверен, что получил нагоняй более, чем заслуженно. Только вот он всё же задумался, если бы сейчас небо не было столь беспросветно серым, то и грусть ощущалась не так сильно. Если бы лишь на мгновение солнышко показалось на небосводе, хотя бы на пару секунд, то ему стало бы значительно легче. Так хотелось вновь оказаться под согревающими лучами, которые всегда дарят радость и тепло. Чимин зажмурил глаза и глубоко втянул мокрый воздух, чтобы позже тяжело выдохнуть его обратно вместе со своими грустными мыслями. Один тонкий, но очень яркий лучик солнца пронзил своим светом прямо в грудь ребенка. Чимин распахнул глаза и сильно заплакал. Словно вся многолетняя тоска по дому вышла вместе с этим лучом солнца. Тело остолбенело, оставаясь под этим одиноким лучом тепла. Когда Чимин осознал происходящее, то начал в страхе оглядываться по сторонам, чтобы убедиться в реальности случившегося чуда. Но прохожие продолжали прятаться под огромными зонтами, завернувшись в шерстяные шарфы и полную отрешенность. Никто ничего не видел. Чимин боялся сдвинуться с места, чтобы не потерять, не лишиться вновь чуда, которое ему послало небо. Спустя минут десять зазвонил телефон. Родители Чима потеряли сына, поэтому тому пришлось попрощаться с лучом солнышка и двинуться в сторону нового дома. Магия заключалась в том, что луч помчался вслед за Чимином, сопровождал его до самых дверей особняка, растягивая на лице ребёнка широкую искреннюю улыбку, забирая с собой печаль. Когда именно луч пропал вновь, — сложно ответить. Может, когда Чимин уплетал за обе щеки любимый домашний чизкейк, или когда играл с маленькими близняшками-сёстрами. Наверное, когда мамины утешительные объятия стерли любые воспоминания о тяжелом учебном дне. Луч исчез также неожиданно, как и появился. В следующий раз на дом семьи Пак обрушился снегопад в разгар летних каникул. Спустя почти год после неожиданного солнечного чуда магия, взбушевавшаяся в юном теле, проявилась в противоположное явление, но и эмоции породившие её были иными: сильнее, отчаяние, грубее. Чтобы повысить оценки в грядущем семестре, родители оставили Чимина на всё лето дома: учиться, учиться и еще раз учиться. Оценочные показатели в учебном табеле были важны для престижа всей семьи, а не только для самого Чимина. Потому отец был недоволен наличию буквы «В», когда по его собственному мнению у сына должны были быть лишь «А» и «А*». Таким образом, пару букв повлияли на то, чтобы Чимин не смог вернуться на родину в Корею хотя бы на лето. И никто из семьи не догадывался, что скучал ребенок не по пусанским берегам Восточного моря. Чимин скучал по бабушке, по её вкусным, но слишком острым ттокпокки в соусах чачжан или кимчи. Чимин скучал по теплу, поэтому за окном валил холодный снег, вырванный из души рассерженного ребенка. Магия набирала обороты, стала выходить наружу чаще, яснее. Никто не мог объяснить явлений, которые происходили вокруг ребёнка. Но через полтора года родители заметили связующие звено между странностями и последствиями. Источником всех бед был их сын. Как только они осознали ненормальность сущности ребенка, то стали запрещать проявлять ее. Если поначалу наказания не носили насильственный характер, то спустя время от безысходности и невежества отец поднял руку на Чимина. Потом снова и снова. Теперь Чимину запрещалось заводить разговор с друзьями, посещать общественные места и есть вместе с семьей за обеденным столом. Чимин превратился в монстра, которого было решено держать в тайне, взаперти. К тринадцати годам его полностью перевели на домашнее обучение: репетиторы и учителя проводили свои лекции и принимали зачеты онлайн. Чимин стал тише. От прежнего живого и улыбчивого ребенка не осталось и следа. Он старался вести себя так покорно, как только мог, лишь бы вновь заслужить любовь родителей. Не шумел, не говорил без явной причины. Всё время учился, чтобы табель сиял лучшими отметками. Его зрение ухудшилось, поэтому он начал носить круглые очки. стал чаще болеть. Тем самым вызывал новую волну недовольства и злости. Никто не хотел ухаживать за больным монстром. Ночами Чимин плакал и проклинал себя. Винил во всем лишь себя одного. Ведь до того, как Чими начал творить «черную магию», его родители любили его. Они были ласковыми с ним, пока он был нормальным. Он научился подавлять в себе волшебство, запрещал любое проявление, чтобы еще больше не расстраивать родителей. Весной того года господин Пак получил повышение, продвинулся по государственной службе в правительстве. Такие изменения повлияли на кошелек семьи: отец купил новую машину, отправил дочерей в частный пансионат для девочек. Но помимо материальных благ появилось регулярное вмешательство журналистов в частную жизнь семьи Пак. Образцовый гражданин, глава прекрасного семейства и ответственный гос. служащий привлекал слишком много внимания. Это привело к тому, что грязный секрет был раскрыт. Пока дом пустовал, Чимин вышел во двор насладиться весенним запахом цветущих нарциссов, заботливо высаженных матерью. Чимину давно не было так спокойно на душе. — Сегодня будет хороший день, я чувствую. — Тихонько произнес себе под нос ребенок. Он привык разговаривать сам с собой, потому что давненько стал единственным разрешенным собеседником. День ожидался быть хорошим, что-то внутри подсказывало Чимину, что так оно и будет. Солнце не просто светило, оно согревало. Запах цветов окутал собой весь двор. Родители проспали часы сборов, поэтому в спешке покинули дом еще рано утром. Всё было спокойно. Хорошо. Под потрепанным жилетом таились пару заживающих синяков и письмо из Пусана. Бабушка спрашивала об учебе, самочувствии и друзьях. Чимин наврал в ответном письме так правдоподобно, что и сам поверил, что у него всё хорошо. Тень удовлетворенной улыбки отразилась на лице, когда он подумал, что хотя бы один человек в этом мире не считает его монстром, таящим беды и разрушения. Он скучал по бабушке. — Хей, мальчик, привет. Моё имя Джон Спендер, Вестминская газета, ежедневные новости. Позволь задать пару вопросов. — Мужчина с большущей камерой прятался в кустах за высоким забором из черных прутьев. — Добрый день, простите, но не не разрешено разговаривать с людьми. На следующее утро весь Лондон говорил о жестоком обращении с ребенком в семье Пак. Фотографии худого, болезненного старшего сына ведущего советника министра юстиций красовались на первых страницах местной влиятельной газеты. В статье выше указанный журналист мистер Спендер настоятельно попросил социальные службы опеки обратить внимание на нездоровый вид подростка. Журналист утверждал, что видел следы побоев и страх в глазах ребенка. «Мальчик молил меня о спасении: его глаза хранили в себе одиночество, боль и страх. Как человек, занимающий столь высокую должность в органах исполнительной власти, может так жестоко обращаться с собственным сыном. Проведя серьезное расследование, мне удалось выяснить, что мальчик не посещает учебное заведение, постоянно находясь за стенами шикарного особняка». Жизнь Чимина превратилась в ад. Из Вестминстера семья переехала в Кардифф — столица Уэльса. Отец был в ярости, поэтому всю дорогу на новое место мальчик провел в бессознательном состоянии и с новыми увечьями. Прижиться не удалось ни в Бирмингеме, ни в Манчестере, ни в Шеффилде. После следовал Ноттингем, расположенный на реке Трент. Из Ноттингема им пришлось отправиться в Дерби. Так прошёл еще год. В возрасте тринадцати с лишним лет на Чимина напали дементоры, дважды. Это было ужасно: ледяной холод покрыл не только внутренний двор маленького дома, но и сердце ребенка. Огромные черные существа вытягивали жизнь из младшей сестры, и несмотря на всю свою ненормальность, Чимин ничего не мог сделать. Он бросался камнями, кричал, пытался оттолкнуть чудовищ от девочки, но все усилия оставались тщетными. На самого ребенка дементоры не нападали, может потому, что в нем совсем не осталось радости, которую так жаждали дементоры.«Обскуриал».