«Глаза —это зеркало души».
«Virtutes, Archangeli, Angeli, Principatus, Dominationes, Seraphin, Cherubin, Throni.»
Всего в Хогвартс было три портрета «Девушки с цветами». Первый был запрятан в гостиной комнате факультета воронов, потому его могли увидеть только студенты Когтевран. Второй портрет висел над Парадной лестницей в замке Хогвартс, вблизи первого этажа замка. Изначально стены Парадной лестницы были предназначены исключительно для портретов четырех основателей волшебной школы и самых выдающихся выпускников за всю ее историю. Поэтому написанные изображения магов, расположенные именно на этом месте, говорили об исключительных способностях и подвигах выставленных на стене волшебников. Несмотря на выше украшенные почести, встретить Девушку на втором портрете можно было еще реже, чем на первом в общей комнате интеллектуалов. Всё свое загробное время «Девушка с цветами» проводила в третьей портретной раме. Которая висела на стене Восточных башен в близи с портретом Профессора Файтерли Андерклиффа, директора Школы чародейства и волшебства Хогвартс в шестнадцатом веке. Были ли у выбранного Девушкой места приятные особенности для представительницы слабого пола? О, да. Разумеется. Восточные башни были самым настоящим логовом львиного прайда. Так что любование сильными и смелыми студентами стало своеобразным хобби. Профессор Чон ЧжиХун, который уже достаточное время занимал место декана Гриффиндор, также преподавал заклинания и прорицание в ближайшем поле видимости. Проще говоря, именно в Восточных башнях находились учебные классы по этим двум предметам. Поэтому обожаемый львами профессор Рейн всегда был окружен представителями своего факультета. Астрономическая башня так же относилась к достоянию Восточного комплекса башен. Тем не менее встретить анимага Дракона, профессора Квона по маггловедению и астрономии было уже гораздо сложнее, чем профессора Рейна. Всё свое свободное от пар время анимаг проводил в воздухе. В отличие от профессора Чхве, который редко покидал свой кабинет. Возможно, именно потому, что кабинет защиты от темных искусств находился в непосредственной близости с Астрономической башней, GD избегал это место, а Пак Чимин наоборот считал его самым безопасным. Запутанная мыльная история с участием Санты Барбары. Что может быть интереснее для молодой девушки, чем попытка разобраться в чужых отношениях. По всем наблюдением Девушки с цветами именно это и объединяло нелюдимого, но харизматичного дракона и подкидыша. Они оба были неравнодушными к декану змееносцев — Профессору Топу. Они оба желали находиться под его стопроцентной опекой и защитой: только один избегал этого желания, а второй всячески стремился к нему. И все же… Западные башни — место, которое не приносило подкидышу ни малейшего желания для посещения. Во-первых, трудности в общении со студентами львиного факультета на протяжении первой половины учебного года наложили табу на непосредственное существование Чимина в этой стороне каменных джунглей. Запад школы Хогвартс хранил в себе гостиную факультета гриффиндор, к которой ребенок не смел приближаться, дабы не нарваться на изощренные «шутки» Золотого Прайда и его пешек. И, разумеется, исключить случайные встречи с конкретным гриффиндорцем Чон Чонгуком. Пожалуй, до недавнего времени это можно было считать самой главной причиной обхода Западной части Замка. Ко всему прочему, в этих же башнях возвышался дом воронов. Исходя из невероятной наблюдательности «главного героя» этой печальной истории, Ким Тэхен всегда был лучшим другом небезызвестного Чон Чонгука. А значит, вероятность столкновения с нежелательным объектом увеличивалась в разы. И это, во-вторых. Префекты, обитающие так же в уэст тауэрс, как таковые не несли серьезной угрозы для физического и ментального здоровья Чимина, но и мусолить им глаза нужды не было. Переходя к самому главному. В-третьих… Директорская башня: личные покои, своевольная резиденция главы магической школы. По словам предшествующего директора Финеаса Найджеллуса Блэка, вход в Директорскую башню закрыт для вех, кроме законного Директора. Глава был единственным, кто имел права принимать или изгонять волшебное существо или мага с территории школы, а также имел последнее слово о том, какие существа обитали в Заповеднике волшебных созданий. Будучи директором школы после гибели Альбуса Дамблдора и Северуса Сейпа, Си Хай Бан обладал единоличной властью. Это пугало. По неопределенным, загадочным обстоятельства, подкидыш стал званым гостем Западных стен. — О, Чимин, добрый вечер. — Глава Хогвартс среагировал на появление мальчика в своем кабинете не сразу, но весьма дружелюбно. Слегка эксцентричный волшебник сидел за широким деревянным столом с изысканными завитками и необычной резью, разбирал совиную почту из министерства. — Директор, — ребенок опустил голову в приветственном уважении, задаваясь естественным вопросом, что он здесь делает? Давненько он не переступал порог директорского кабинета. Ведь на протяжении года мальчика курировал профессор Топ, поэтому все переговоры велись через третье лицо. Неудивительно, что Чимин привык к профессору Чхве в разы больше, наделив высокую и темную фигуру мужчины светом безоговорочного доверия. — Прости за столь позднее время, но мне так давно не удавалось поинтересоваться твоим самочувствием. — Директор Си слегка театрально потер ладонь об ладонь, позже умещая их на столешнице. Лукавый взгляд был полон неожиданной игривостью, озорством. А если посмотреть под определены угол, то возможно и безумием. Только вот помимо напускного, Чимину удалось разглядеть таящуюся тревожность, спрятанную за серой пеленой этих глаз. — Только подумать, вот и весна закончилась. Казалось, еще вчера ты, Чимин, переступил порог этой волшебной школы… Но вот, передо мной стоит уже не потерянный мальчик, а вполне себе ответственный ученик, подающий надежды волшебник. Чимин, следуя безмолвным указаниям, прошел вглубь зала и уместился на кресло недалеко от стола Директора. Секунды, потраченные на поиск более менее приемлемой и удобной позы, заполнялись неловким пыхтением и скрипом половиц. Невысокий столик с маленькой вазочкой сладостей посередине был прижат почти в плотную к креслу, поэтому Мини едва ли смог уместить их. Но неудобство тела и рядом не стояло с той неловкость, которую Чим ощущал внутри. Долой гордость и притворство, змееносец никогда не был силен в словах. По этой причине, всё, что он мог сделать в ложившейся ситуации, — терпеливо ждать продолжения беседы, желательно с раскрытием истинных мотивов и вопросов. — Профессор Исин очень хвалит тебя, ты делаешь определенные успехи в варении лечебных зелий. — Только в тех, где нет нужды использовать волшебную палочку, Директор. — Неловкость от собственной непригодности заставляет говорить тише. И всё же Чимин не хочет утаивать от Директора истинное положение его волшебных дел. Всё-таки речь коснулась академических успехов «подкидыша». Мыслительный процесс запускается автоматически, перебирая события ближайшего прошлого на наличие каких-либо ошибок или проступков: не справился с возложенными на его магловские плечи обязательствами?! Чимин за весь год девали был удивлен отсутствию магического прогресса, но неожиданность сегодняшней беседы застала мальчика врасплох. — Ммм, понимаю-понимаю. — Пронзительный взгляд проникает в самую душу, обнародует сразу всю волокиту стыдливых чувств: страх, отчаяние, неуверенность, уныние. Чимин первым отводит взгляд, упираясь им в зеркальную столешницу кофейного столика, но продолжает ощущать на себе пытливый взгляд. — Конфетку? Си Хай Бан вышел из-за стола и слегка суетливо подобрал широкие рукава своей мантии, склонившись над чашей с лакричными червячками. Его поза выражала наигранную нерешительность и увлеченность судьбоносным решением. Чимин же следил за лакричным фарсом с особой настороженностью, словно выбор конфеты повлияет на исход весьма завуалированного вечернего разговора. В итоге длинные пальцы Директора зацепили самую верхнюю из них и тут же направили конфету в рот действующего актера. — А как у тебя дела со сверстниками? Ммм, вкуснота!!! — Директор едва пальцы не облизывает, от ощущения полного наслаждения. — Я слышал, ты нашел себе друзей? — Ребята приняли меня достаточно радушно, чтобы быть им благодарным. Мне действительно не на что жаловаться, спасибо за заботу, Директор. — Формальная беседа, ложно непринужденные вопросы, тем не менее Чимин ощутил себя той самой конфетой, которую вот-вот с легкостью раскусят со звонким хрустом. — Мм, конечно-конечно. Я рад, Чимин. — Директор выжидает паузу, отвлекается на позолоченные карманные часы, что цепочкой прикреплены к воротнику фиалковой мантии. Ждёт. Проходит секунда, вторая, третья… Сквозь каменные плиты доносятся отдаленный скрежет движущейся спиралевидной лестницы, гулкий стук невысоких каблуков лакированных туфель, свист развивающейся мантии, скрип двери: — Директор, — мужчина проходит в холл кабинета без стука, без поклонов, без лишних слов. Всегда собранный, величественный силуэт сквозит холодностью и отрешенностью. Заслуженный статус позволяет прибывшему выделить несколько молчаливых секунд на то, чтобы осмотреться в сложившихся обстоятельствах. — Профессор Чхве?! — Стоило ребенку среагировать на появление «доверенной» личности, как его тело тут же расслабилось, наполнилось ощущением безопасности и покоя. Радость ребенка от приятной встречи просияла в открытой улыбке и чуть завышенном тоне приветствия, но более Чимин ничего не успел сказать. Его моментально оборвали, вернув растерянность на былое место. — О, Сынхен, Вы как раз вовремя. — Явные изменения в поведении некогда неловкого студента лишь позабавили Директора, поэтому он с присущей ему старческой игривостью продолжил подначивать ребенка. — Мы с мистером Паком уже заждались Вас, не так ли? Угольные глаза декана молниеносно сканируют внешнюю обстановку на предмет каких-либо подсказок. Словно пытаются выпытать ответы из витающей в воздухе атмосферы, из тонкого слоя пыли на книжных переплетах: — Случилось что-то непредвиденное, Директор Си? — Уверен, что Вы, итак, уже в курсе происходящего, разве нет, Профессор? — былая легкость дурашливого слабоумия в миг испарилась под гнетом нависшей долгой паузы. Директор Си смотрел куда-то глубже, чем хотел бы и мог позволить тому Чхве. Невидимые мыслительные барьеры Сынхёна искусно атаковались с помощью эффекта неожиданности. Даже притихший Чимин заметил невербальную битву титанов, что неожиданно разбушевалась между директором и профессором. И как же хорошо, что мальчик ввиду отсутствия глубинных магических познаний лишь интуитивно догадывался о происходящем. Легилименция никогда не использовалась в случаях, где можно было договориться словами или на худой конец волшебной дуэлью. Тогда почему же в столь неприглядной ситуации столь мощная техника была использована сразу двумя волшебниками?! Сражение закончилось так же неожиданно, как и началось, вернув дуэлянтов в прежнее эмоциональное русло. — В нашей школе появился волшебник с незаурядными способностями, и я уверен, Профессор, что только Вы справитесь с этой необычно важной задачей, проявить магию Чимина во внешний мир. Чувствовал ли Чимин когда-нибудь такое напряжение и скрытую угрозу — да. Но это еще не значит, что он привык к подобному. Он совершенно точно пропустил тот миг, когда все внимание вернулась к его невзрачной персоне. Это пугало. Сидя в чуть захламленном, но по-прежнему уютном кабинете директора, Чимин впервые задумался о своем положение в магической школе. С появлением профессора Топа сгусток нервозного сомнения лишь увереннее перекрыл дыхательные пути ребенка. Воздух будто стал плотнее, его было тяжело поглощать. Почему-то вечно лукавый старческий взгляд превратился в пронзительный и угловатый… С тех пор как Профессор по ЗОТИ переступил порог кабинета, директор более не обращал своего внимания на Чимина. Зато не сводил глаз с высокой темной фигуры Чхве Сынхена. Даже наивный и неразборчивый Пак Чимин смог разобраться в гнетущих отношениях двух мужчин. Поглощающая ребенка тишина парализовала, неведение угнетало. Все-таки удивительно сложная жизнь выпала на долю ребенка. Столько всего магического случилось с тем, кто даже перо вознести не может. Страшно: ощущение безопасности треснуло по швам. Сумеречье, растекшееся за окнами замка, проникло сквозь ставни, заполнило пространство кабинета. Наступило время «пса и волка». Кто же Чимин на самом деле?! Враг или друг?! Сумерки, покрытые мглой. Профессор был тем, кто инициировал этап завершения беседы. Как всегда немногословно, уверенно он разбил тишину на кусочки, а после увел ребенка за собой, прикрывая летящим рукавом широкой мантии. У главных лестниц Чхве Сынхёна и Пак Чимина поджидал Дракон. Стоило профессору на пару с ребёнком повернуть за угол коридора, как Квон тут же рванул к ним навстречу. Тот выглядел достаточно взбудораженным, чтобы обескуражить своим экспрессивным появлением Чимина, явно не готового к таким встречам. Непослушные красные кудри торчали во всевозможные стороны, создавая впечатление птичьего гнезда. Глаза полыхали внутренним огнем. Неестественно бледное лицо анимага пришибало холодными каплями пота. Хоть профессор GD и слыл лёгкостью в общении с учениками, произошедшее сумбурное столкновение и внешний вид чудаковатого педагога заставили Чимина издать неопределенный писк. Цепная реакция сработала незамедлительно: после изданного испуганного мяуканья ребёнок моментально зардел, его щеки налились кровавым румянцем, и без того круглые глаза увеличились в размере в полтора раза. Что касается профессора по защите от тёмных искусств, то он оставался привычно холоднокровным. На его лице не дрогнул ни один мускул, будто бы Топ знал о драконьей засаде. — Почему директор вызвал вас так поздно? Зачем он вообще вызвал Вас, Сынхен, и ребёнка? Неужели он… — взволнованный шепот Профессора GD неразборчивым шипением доносил до внимательных детских ушей, но разобрать смысл сказанного Мини не удалось. Поэтому студент послушным, слегка заинтересованным шагом ступал за широкой спиной Профессора Чхве, ощущая то самое желание быть ближе, быть «в безопасности». — Нам стоит отойти в мой кабинет, Профессор Квон, нет нужды решать вопросы на ходу. — Декан змеиного факультета на удивление оставался безразличным и спокойным. Его мантия развивалась из стороны в сторону, а каблук отбивал звон от каменных плит. Вся фигура Чхве Сынхена источала уверенность и непоколебимость. Вызванное подобным поведением чувство спокойствия незаметным образом наполнило оба взволнованных сердца. Спустя пролет, Чимин и Дракон Квон шли в кабинет ЗОТИ без лишних эмоциональных терзаний и тревожности. — Чимин, уже поздно, поэтому возвращайся к себе в комнату и готовься ко сну. Мы приступим к занятиям, сразу же после твоих основных учебных часов. Завтра. Не задерживайся долго в библиотеке при выполнении домашней работы. Я буду ждать тебя в своем кабинете за час до ужина. — Профессор, я не совсем понимаю, чему конкретно директор попросил вас меня обучить? Ведь прошёл уже почти весь учебный год, а я так и не смог совладать с волшебной палочкой. — Вам не о чем беспокоиться, Чимин. Волшебная практика, которой я вас обучу, поможет нам найти ответы на многие вопросы вашего прошлого. Тем самым облегчит жизнь в настоящем, и определит путь вашего будущего. Доверьтесь мне, Пак Чимин. Я здесь, чтобы помочь вам. А теперь ступайте к себе, спокойной ночи. Стоило тяжелым деревянным дверям закрыться, как дракон тут же налетел на статную фигуру профессора Чхве: — Сынхен, о чем шла речь, чему ты должен обучить Чимина, а чем вы вообще разговаривали с директором? Он догадался, что я все вспомнил? Он узнал, что я заставил тебя помочь мне отыскать эти воспоминания? Что он собирается делать? Что мы теперь должны делать? — Тише-тише, дракончик, ты снова шумишь. Задал мне столько вопросов, что я даже не знаю с чего начать… — Только очутившись достаточно далеко от резиденции Хай Бана и всего западного комплекса, они оба ощутили возможность говорить. Директор вызвал Сынхёна в разгар вечерней проверки конспектов третьекурсников. Точнее… примерно в пол десятого после полудня. Заколдованный бумажный журавль принес весть от главы школы: «Дорогой профессор Сынхён, посетите мой кабинет в срочном порядке, с уважением Директор Си». Чхве исполнил приказ вышестоящего незамедлительно, как и всегда. Разница была лишь в том, что журавль отправился не в камин, а прямиком в кабинет профессора Квона. Не ради праздного интереса или самонадеянного любопытства, но Джиён среагировал моментально. Он сам не понял, как оказался возле каменных волшебных лестниц. — Хорошо, по порядку… — Джиён пробежался испуганным взглядом по непроницаемому лицу коллеги, прежде чем озвучить терзающие вопросы. — Зачем директору понадобился этот малыш? Он целый год не обращал на него никакого внимания. Что он узнал?! Чхве не торопился отвечать. В его манере было принято за основу думать, очень долго думать, прежде чем говорить. Сосредоточенное лицо отражало мыслительный процесс, решимость. Спустя полминуты молчания, загруженный непростым выбором профессор подался по определенному маршруту Восточных башен. Иному от указанного ранее… Черный человек стал завсегдатай покоев анимага. Встречи после полуночи стали своеобразной традицией, откровенно говоря, ночные беседы сопровождались и другими нововведениями между образовавшейся парой друзей. Например, днем они обменивались скрытыми приветствиями и дружелюбными кивками с пожеланиями. Ближе к вечеру запирались в кабинетах и спокойно заканчивали свои рабочие дела, сохраняя определенное единение даже в одиночестве. Синхронизация распорядка дня, готовность увидеть и услышать друг друга, взаимопомощь были скрыты от посторонних глаз. Мужчины сохраняли напускное безразличие, конспирируясь и скрываясь от болтливых глаз. Никто не ощутил ту скорость, с которой они двигались навстречу друг другу. Так им казалось… — Директор Си попросил меня начать индивидуальные занятия по управлению мыслями и работой с сознанием. — Заниматься легилименцией?! — Восклицание испуганно отлетело от стен логова анимага. — Чтобы узнать причину «отказа» от магии. — Чхве отвечал сдержанно, контролирую силу собственных эмоций. Сейчас голова должна оставаться холодной хотя бы у одного из них. — Ничего не понимаю, почему именно сейчас?! — Джиён, испуганной зверюшкой, метался по выделенным школой десяткам квадратных метров. — Май на дворе, скоро ученики покинут стены замка и отправятся домой. Неужели возможно научиться такой сложной волшебной техники за месяц? Почему же тогда директор сам не взялся за обучение, если мы знаем, что он как никто другой способен использовать это невербальное заклинание. Неужели Директор так и не понял, кем на самом деле является Чимин?! — В этом все и дело, Джиён. Директор Си попросил заняться этим именно меня неслучайно. А именно потому, что ему теперь известна тайна Чимина. Анимаг лишь шире раскрывает напуганные глаза, надеясь на ошибку в выводах стоящего напротив: — Это бессмыслица какая-то, о чем ты говоришь… Он ведь понимает насколько это опасно. — Понимает. — Сынхен, что происходит?! — Заниматься этим поручено именно мне по весьма очевидным причинам: во-первых, я один из немногих представителей волшебного сообщества, кто первоклассно владеет искусством легилименции; во-вторых, не так давно именно я заявил о своей безоговорочной протекции над Чимином, из чего следуют весьма однозначные выводы. Видишь ли, Джиён, несмотря на весь масштаб опасности, который несет за собой пребывание Чимина в школе Хогвартс… Я не допущу, чтобы кто-либо нанес ребенку вред, и Директор Си это прекрасно осознает. Он знает, что я буду бороться до последнего. Пойду на любой риск, и у этого безрассудного стремления спасти ребенка помимо благих последствий, возникнут и смертоносные. Мы возвращаемся к разговору о том, что Чимин — обскур, а обскур — это бомба замедленного действия. Если обскур принесет беду, точнее… когда обскур начнет разрушать всё на своем пути, именно я буду тем, кто остановит его. Как ты помнишь, мне уже приходилось «устранять» обскура, и это значит, что я смогу сделать вновь. Но вся прелесть этого плана в том, что я буду единственным виновным в смерти ребенка, «мстить» мне будет некому. — Если вынужденное «устранение» обскура станет собственноручно принятым решением, то Директор останется безучастным. — Гениально. И так мы подбираемся к третьей причине: поскольку я преподаватель по защите от темных искусств и более оснащен в техниках боя, то мне хватит мастерства, чтобы справиться с оскверненным темной энергией ребенком. — Нет, этого не может быть… — Но есть еще кое-что интересное, Джиён, в этом захватывающем стратегическом плане, есть даже пути отхода, только представь, как Директор всё продумал… Невероятный предводитель, истинный военноначальник. — Сынхён… — В качестве «брони жилета» Директор подсылает к нам небезызвестного старшекурсника Чон Чонгука. — Что? — Джи, в последнее время тебя терзал один и тот же ночной кошмар: тьма поглощает, проникает внутрь, а после уничтожает. С тех пор как ты узнал о черной сущности Чимина, каждую ночь ты умирал от её гнева. Но в реальности всё оказалось в точности наоборот. Чимин превратился в обскура для того, чтобы спасти летевшего на него Чонгука. Правда оказалась в том, что он пробудил в себе тьму из-за страха потери любимого человека. Любовь творит чудеса, но «пусты мои небеса»… Глупый, какой же глупый ребенок. Лишь человек, «которому верят», может унять гнев обскура. И раз Чон Чонгук сумел стать для Чимина настолько значимым, раз повлиял на пробуждение тьмы… То когда обскур выйдет из-под контроля, присутствие гриффиндорца в непосредственной близости к потерянному ребёнку сможет поспособствовать укрощению черной магии, мальчик сможет отвлечь внимание Чимина… В случае, если Чонгук не сможет стать защитой для окружающих, то станет приманкой, коей когда-то стал я для Дельфинии. — Как оказалось, Директор хотел спрятать «истину» не от тебя, дракончик, а от меня. — Именно профессор Сынхён не должен был узнать, что сила обскура в Чимине проявилась. Конец.