Ты - мой свет

      Вечерний ветер слегка колыхал кончики тонкого листка бумаги на письменном столе, седзи были настежь открыты, впуская такой желанный сквозняк за весь жаркий день.       Ренгоку удивлялся — в этом году лето особенно жаркое, настолько жаркое, как и его чувства к любимой женщине. Он горел в этом чувстве! Нехватка Рин рядом ощущается почти физически! Пропал аппетит, накрыла некая апатия…       Сенджуро думал, что повседневный ритм жизни его отвлечёт от ожидания, но нет — стало лишь хуже. Хотелось, как запертому зверю в клетке, кричать и ломить тески, что держат в взаперти!       Уже был почти конец августа, а Рин так и не вернулась! Юноша лелеял надежду, что она вернётся хотя бы в отчий дом, так и сердцу было бы спокойнее, но даже там она не показалась со дня своего побега!       Сенджуро знал, что она в безопасности в храме но… Но молодая душа терзалась от вины! Именно сейчас он пытался написать ей письмо, но все мысли в голове не хотели выходить на бумагу! Словно специально мучая, сцепились в его сознании плотным комом, проваливаясь в глотку. Даже дышать трудно. Юноша поднялся с колен, отложив кисть в сторону.       Нужно проветрится. Да, верно… Глядишь, в голове станет посвежее, но перед тем как выйти на веранду своей комнаты, Ренгоку накинул на свои голые плечи, будучи в одних кахама, свадебное хаори любимой. То самое, красное с журавлями и цветами сакуры.       Так ему было спокойнее — едва уловимый запах духов Рин все ещё держался на ткани, хоть вещь и была одета всего один раз, в день их свадьбы. Его Сенджуро достал из комода в её комнате, когда в один из дней своей горечи просто копошился в её вещах и нашел это хаори на самом дне ящика. Шёлк чуть холодил спину, но это быстро проходило.       Юноша вдыхал вечерний воздух, смотря на звезды в небе. В потоке ветерка можно уловить цветочный запах — это Сарусубери цвело так ясно, у забора, почти напротив его спальни. Кажется, это небольшое дерево посадил отец по желанию матушки, когда он родился, и теперь лианы красных цветов водопадом свисают с веток, украшая двор. Глициния то уже давно отцвела, теперь взгляд приковывало это растение.       Сенджуро спрыгнул вниз, зашагав к дереву по каменной тропе. Юноша любил читать, по сему знал немного об этих цветах. Сарусубери переводилось как «сто-дневный красный», что отражает долгое цветение. Цветы этого дерева, так похожи на цвет его глаз — так Рин когда-то сказала, восхищаясь деревом и запахом его цветков.       Ренгоку встал у дерева — оно порой напоминало ему о матушке, пускай он сам её совсем не помнил… По рассказам брата, они втроем его высадили — тут отец выкопал яму, брат помогал закапывать корни, а матушка каждый день поливала саженец водой. В итоге крепкое деревце ярко цвело и росло всё выше с каждым годом его жизни.       Юноша взял одну ветку в ладони и приблизился носом, вдыхая приятный запах: «Оно такое же красивое, как и ты, Сенджуро! Даже цвет у вас одинаковый — его цветки такие-же алые, как твои глаза!»       Сенджуро вспомнил, как смутился в тот день от такого сравнения. Голос жены в голове прозвучал как звук горного ручья — тихо, ненавязчиво, но внушая надежду на то, что источник где-то рядом. Дыхание резко застыло в груди — юноша замер, глядя на цветы. Верно, вот оно!       Аккуратно, одна веточка срывается, а Ренгоку срешит обратно в комнату. Он берет пустой конверт, дальше недолго порылся в тумбочке стола, доставая маленькую коробочку — в ней были их обручальные кольца. Рин сбросила своё на кухне, в пылу их ссоры. Свое Сенджуро сразу одевает на безимянный палец, а второе, поменьше, надевает на сорваную веточку Сарусубери.       Этот цветок такой яркий, как его любовь к Рин что будет цвести в его сердце дольше ста дней! Веточка с кольцом аккуратно ложится в конверт и запечатывается сургучным воском. Сенджуро надеется, что любимая поймёт всё без слов и даст шанс хотя бы увидеть себя, хоть одним глазком! Но время было позднее, письмо можно будет отправить только утром. Как вдруг мысли прервал шелест чего-то… Ворон охотников?!       Юноша застыл в ступоре — на пороге его спальни стоял большой, черный ворон, а взгляд тёмных глаз птицы словно проникал в душу Сенджуро. На лапе знакомая, алая лента — это ворон их семьи, ворон Кёджиро! Его не было видно после гибели брата… Ворон чуть постарел, но выглядел хорошо, даже перья стали слегка матовыми, что говорит о врослении птицы. Кто-то кормил его все эти годы, или он обитал неподалёку сам?! — Это ведь ты?! Правда?!       Рукой Ренгоку гладит птицу по крылу, и та в ответ двинула головой и расскрыла клюв, словно ожидания что-то от парня. — Зачем ты здесь? Ты был далеко от дома?       В последний раз эта птица прилетала с известием о смерти Кёджуро, но зачем он здесь появился сейчас? — Ты голоден?       Ренгоку всё ещё гладил птицу по-чёрному оперению, но та в ответ смотрела в ожидании, с открытым клювом. — Что такое? Это? А, это послание для моей любимой…       Внимание парня вновь приковал конверт, и ворон на лапках добрался до письма и клюнул разок сургучную печать. Сенджуро в непонятках смотрел на птицу: — Хочешь помочь?       Ворон ловко выхватил конверт из рук юноши, и уже держал его крепко в клюве. — Ладно, я понял! Только не злись на меня, пожалуйста! Лететь нужно на юг к храму, письмо отдай девушке — она будет самой злой среди всех и шумной…       Сенджуро улыбнулся, представляя, как Рин разозлится — она такая вспильчивая! Но очень милая — такое у неё хорошенькое лицо, когда она злится и смущается! Ренгоку взял птицу в руки и вынес на улицу: — Если она возьмёт его, то вернись, я чем-нибудь угощу тебя. Если же нет… Лети домой, ладно? И будь осторожен!       С этими словами ворон расправил свои тёмные крылья и взмахнул в ночное, звездное небо. Мгновение, и чёрная птица затерялась в сумерках.

***

      Время было послеобеденное, когда ворон сел на ветку дерева у подножия храма. Вокруг были одни монахи, но птица, словно понимая, кого ищет, внимательно смотрела по сторонам. Не увидев нужного человека, ворон облетел вокруг всего храма, но так и не нашел получателя своей ценности в клюве.       Птица спустилась на землю, у двери входа в святилище для молитв. Тихо перебирая лапками, ворон прошел внутрь, миновал двор и скользнул в коридор с жилыми комнатами — птица осматривает всё вокруг, а вокруг только тишина, и лишь силуэт в конце самой дальней комнаты выдаёт здесь хоть какое-то присутствие живой души.       Это Рин в одеянии жрицы храма мыла пол, волосы тугой косой спадали на спину, и ворон увидел это и понимал, что это точно не монах-мужчина. Птица пролетает у девушки над головой, цепляя лапами её волосы на макушке, на что сама Рин громко крикнула. — Эй, какого?!       Она пытается отцепить птицу от себя, когда же удаётся, её прическа распатлана, но ворон кажется довольным. Он перебрал лапками возле девушки, роняя конверт из своего клюва, затем обронил громкое «Карр…» в лицо ничего не понимающей Рин, и тут же улетел, довольный выполненной работой.