Ты - мой свет

      Рин устало упала на футон в небольшой комнате храма, что ей любезно предоставили, ведь комнату в которой она прожила прежние годы в этом месте давно отдали для юных монахов, что недавно сюда приехали. Но девушка была рада и такому скромному уголку — главное, что ей позволили тут остаться, ведь возвращаться обратно не было ни желания, ни сил, да и вообще навряд ли её дожидались дома с распростёртыми объятиями!       У отца с матерью жизнь начинается с чистого листа, без её участия. Она там теперь явно лишняя… Если у неё родится брат, то о ней мгновенно позабудут… А если сестра?! Боги свидетели, если и её обрекут на жизнь в монастыре, то Рин будет заботиться о ней до конца своих дней!       Рин свернулась клубком под одеялом — усталость была дикая, ведь работать в такое пекло было адом, но она не жаловалась! Только вот так за день уморилась, что за ужином умяла три порции риса с мясом и кажется переела… Начало дико мутить, хотелось спать. Тошнота такой силы была не впервые за эти два месяца, да и Рин грешила на фоне злости — она пару раз очень сильно объедалась, и как-то вечером столько данго умяла, что рвало до самой утренней зари! Кажется, пора завязать с обжорством…       Она тихо приподнимается и берет чашу, стоящую у изголовья белого футона. Отвар был прохладный, приятно холодил и давал освежиться, не смотря на противный вкус. Сбор этих трав ей посоветовала одна травница на рынке, пить, дабы не было детей. Для Рин, вроде как, принимать его уже нет необходимости, просто его приготовление вошло в привычку. — Больше никакого чревоугодия…       Рин опустошила чашу, мучительно потянулась — кажется, все кости в теле ей наврядли утром скажут спасибо… Рин приподнялась и потянулась к свече, собираясь её потушить и лечь спать мёртвым сном, как внимание приковал тот странный конверт, что лежал рядом с одеждой. Странная птица! Кидает на людей не пойми что… Рин лениво взяла конверт в руки и принялась открывать под светом свечи: — Это ещё откуда…       К глубокому удивлению, из конверта выпала уже подвядшая ветка… Цветка?! Следом в блеклом свете что-то меркнуло, с цоканьем упало на пол и покотилось в угол комнатушки. Рин мучительно закатила глаза и простонала, но пришлось встать и не без помощи свечи искать источник звука. Рин быстро нашла то, что выпало из конверта — в этой комнате было не трудно, и она вернулась на футон и чтобы посмотреть, что же такое было в не пойми откуда взявшемся конверте. — Кольцо?!       Лучше присмотреться было трудно но благо, света от свечи хватило. Ренгоку ощутила странные мурашки по всему телу. Это было не просто кольцо, а её кольцо! Обручальное кольцо! Рин с волнением берет в руки вялою веточку и подносит ближе к лицу — этот запах и цвет… — Сенджуро…       Имя уже непривычно сорвалось с уст — как давно она его произносила в последний раз? Образ мужа мгновенно проявляется перед глазами, и захотелось прогнать это наваждение, но почему-то не получается! Рин уже почти опустила злость за его поступок. Веточка Сарусубери ещё пахла, слабо, но приятно, а кольцо в ладони блестело — по телу снова шли мурашки. Значит, этот конверт от него?! Спустя столько времени?!       Рин закусила губу, кольцо нервно начали теребить тонкие пальцы. Зачем он это прислал?! Ей ведь только начало становиться лучше здесь, а он взял и… Рин упала на футон, крутя кольцо в руке.       Сенджуро… Он ведь так напугал её тогда! Еще и приказы отдавать начал, мелкий болван, да и только! Кольцо было отложено, ведь Рин не хотела думать на туманную голову, да и усталость давала о себе знать. Завтра утром всё обдумает как следует, и решит, как быть дальше, а сейчас нужно поспать — думать лучше на свежую голову.       Сон долго не шел, хоть так хотелось. Одни драконьи рубины перед глазами… Ренгоку Сенджуро, что же ты творишь… То жарко обнимал, любя, то нарушил обещание, а потом приписывал ей то, чего вовсе не было и кричал, и даже сейчас нет от тебя в душе покоя! Рин уснула поздней ночью, а во сне тело убаюкивало накинутое на плечи белое хаори, с огненными языками пламени на концах.       Нежные касание детской руки по голове успокаивали спящую девушку, а тихий голос шептал: — Матушка, спите спокойно.