Сердце воинствующего бога

      Всю дорогу до постоялого двора Чжун Ли был в приподнятом расположении духа. Иногда он брал Чайльда под локоть и шутливо пихал его в бок, так что Аякс, смеясь, спотыкался, и оба они как будто игнорировали Сяо, с опущенной головой идущего на «Ваншу» как на лобное место. Ему было очень тошно от того, что он по своей несдержанности и глупости подставил господина, и у Яксы не хватало смелости вступать в чужой разговор.       Сяо чувствовал себя лишним, хотя Моракс обеспокоился о его комфорте и вёл себя очень сдержанно. Несмотря на это, Якса был уверен, что видел что-то запредельно личное, интимное, что-то, что должно оставаться между двумя. Тарталья и Чжун Ли не позволяли себе проявлять подозрительную близость на людях, даже при Яксе оставались очень сдержанными и как бы отстранёнными, но игривый манер их общения выражался в мелочах: цепкий мягкий взгляд, дольше обычного задерживающийся друг на друге, лёгкие беспричинные касания, фривольные выражения, долгое комфортное молчание. Они шли, не сходя с тропинки, Тарталья шёл как бы впереди, пересказывая какую-то несмешную историю и ожесточённо жестикулируя, и на секунду обернулся через плечо, ища взглядом глаза Моракса. Уголок его губ дёрнулся, на лице проскользнула мягкая улыбка, и Чайльд снова отвернулся, хохотнув и продолжив рассказ. Сяо заметил, Чжун Ли улыбнулся в ответ. Тогда Яксе стало очень неловко, что он вообще всё то видел, это показалось ему чем-то запредельно интимным, личностным, междусобойным. Мужчины наслаждались обществом друг друга, и Сяо не без отвращения невольно испытывал влечение ко всему, что между ними происходило. Якса чувствовал физическое отторжение от этого эксцентричного голубоглазого чужестранца, но нутром как будто даже симпатизировал ему. Это было что-то сродни интереса.       Сяо хотел идти между ними, держа Чжун Ли и Чайльда за руки, слушать голос обоих, надеть на себя их одежду, но останавливал себя на полумысли о том, чтобы что-то такое внезапно сделать. На постоялом дворе Тарталья снял целый бассейн в термах и оплатил вип-ложе на веранде для ужина. Чжун Ли ювелирно держал палочками небольшие конвертики рисовой бумаги с овощами и кормил ими приятеля с рук, пока тот дурачился и складывал из тканевых салфеток зверюшек. Тарталья дёрнулся, Моракс шутливо пронёс порцию мимо рта, пльмешек шлёпнулся на скатерть. Чжун Ли уже взял салфетку, чтобы осторожно убрать грязную еду под стол, но Чайльд поднял указательный палец вверх, останавливая друга, и с элегантностью порося, роющего корни носом, съел конвертик прямо со скатерти, подцепив его губами.       - Ну что это! – воскликнул Чжун Ли с насмешкой и строго покачал головой.       Тарталья улыбнулся. Он знал, что Моракса это заденет.       Отужинав, мужчины остались в вип-зале и по инициативе Тартальи, с особым энтузиазмом настаивающим на игре, стали собирать высокую башенку из кедровых брусочков. Аякс снял перчатки, думая, что это как-то ему поможет. Официантка принесла счёт, Тарталья потребовал повторить выпивку.       Раз, и Чжун Ли ювелирно подцепляет палочками для еды брусочек, как бы выталкивая наружу, потом цепляет удобнее и осторожно вытягивает из башенки. Брусочек лёг на верх, становясь частью шаткой конструкции. Моракс написал на салфетке 12800 и отложил её в сторону.       Раз, и Тарталья медленно вытащил брусочек, очень опасно качнув башенку, и выбросил деревяшечку на скатерть. "Отвернись" - вроде бы сказал он, и Чжун Ли тут же опустил глаза в стол, с любопытством разглядывая перстни поверх перчаток и делая вид, что не заметил, как Тарталья взял брусочек в руку и взгромоздил его на верх. Это было против правил, но Моракс был великим слепым. Если бы Чайльд каждый раз играл честно, игра заканчивалась бы через несколько секунд.       Аякс написал на своей салфетке 12800 и сложил её пополам.       Играть с Чжун Ли на деньги было странно, ведь у мужчины никогда они не водились. Друзья делали ставки только потому что Тарталье так было интереснее проигрывать. Они складывали и обваливали башенки несколько раз, пока Тарталья не достал чековую книжку и не выписал Чжун Ли билет на полмиллиона моры.       Сяо сидел на крыше веранды, полулёжа откинувшись на карниз и краем уха подслушивая разговор уединившихся любовников. Он пришёл к мужчинам бессознательно, совершенно интуитивно. Его как будто что-то волокло в сторону их притяжения. Яксе достаточно было занять позицию стороннего наблюдателя. Чжун Ли кормит Тарталью с рук – он хотел сидеть на соседнем стуле и смотреть ему в рот, Моракс стягивает перчатку и ребром ладони утирает Чайльду капельку острого соуса, оставшуюся в уголке рта – Сяо хочет попробовать этот соус на вкус, Тарталья надолго задерживает на друге взгляд и смотрит на него с довольной хитренькой полуулыбкой – Яуса хочет сидеть прямо у Чжун Ли за спиной в этот момент, чтобы представлять, будто Аякс так глядит именно на него. Это было противоестественно, отвратительно, подло, но эгоистичные гнусные желания рождались в нём сами собой.       Сяо не нужен был Тарталья, ему достаточно было, чтобы Моракс испытывал удовольствие, находясь в присутствии этого человека, а остаточные кусочки этого экстаза отдачей доставались и Яксе.       В термах не было укромного места с хорошим обзором, чтобы Сяо смог подсмотреть за любовниками, но все полтора часа, сколько мужчины провели в купальне, его не оставляло чувство лёгкой возбуждённости, которое случается с юношеским телом утром по пробуждении. Было как будто душно.       Допоздна Сяо ворочался, не зная, куда себя деть. По близости Моракса сердце бога внутри него играло злые шутки и точно рвалось к своему хозяину. Сопротивляться этому влечению было невыносимо.       Негромкий стук и шорох за стенкой Якса сначала принял за ветер, грохнувший оконную ставню или за упавший глиняный котелок, но со временем юноша по звукам стал угадывать, что это соседи. Сяо не помнил, чтобы в той комнате на простой кто-то останавливался, она была неоправданно дорогой из-за красивого вида и собственной просторной террасы, и на памяти Яксы со дня постройки двора её занимали всего несколько раз.       Голоса за бамбуковыми стенками были едва различимы, но по учащённому сердцебиению и какому-то неописуемому особому чувству Сяо понял, что один из них двоих – его хозяин, а второй, соответственно, его новоувлечённый любовник. Они о чём-то негромко разговаривали, и монолог Чжун Ли бархатистым басом доносился до ушей юноши. В звенящей тишине «Ван шу» раздался звонкий хохот Чайльда, который тут же умолк. Что-то грохнуло, скрипнуло и тяжело плюхнулось.       Разговоры в одну минуту прекратились, сменившись шумами, лёгким гулом и шуршанием. У Сяо потеплели ладошки, в подошвах стоп стало горячо.       «Ох, нет…» - подумал Якса, подтягивая колени к груди и замирая, так чтобы даже шорох покрывала о матрас не выдал, что он не смыкал глаз.       «Да! Да!» - ликующе клокотало сердце, отправляя тёплые мягкие искорки по всему телу, до кончиков ушей и пальцев.       «Я не должен был этого знать… нельзя было это видеть…» - с сожалением думал Сяо, прислушиваясь к каждому небрежному особо слышному движению и звуку за стенкой. Сначала было подозрительно тихо, так что Якса, не испытай он лёгкого возбуждения, решил бы, что мужчины легли спать. Но в теле Сяо нарастало тянущее напряжение подобное тому, что случается с его юношеским телом перед сном или после утомительных физических нагрузок.       «Мы близко. Моракс ведь может слышать мои мысли? Или ещё нет? Он будет в гневе, когда обо всём узнает. Да как я посмел его потревожить тогда… о, хозяин» - мучился Сяо, тихонько переворачиваясь с боку на бок. Он не находил себе места.       Скоро за стенкой стало оживлённо. Тихое едва различимое мычание. После мужчины о чём-то заговорили, голос вроде бы принадлежал Тарталье. Он говорил с одышкой, ему как будто не хватало воздуха. Тишина, несдержанный грудной вздох, неразборчивая речь.       Якса сел на постели, устало свесив ноги. Он хотел живьём сварить себя в кипятке, изорвать себе спину плетью, защемить себе причинные места раздвижной дверью, чтобы они никогда больше его не беспокоили. Сяо было отвратительно, мучительно, мерзко ощущение человеческого влечения. Особенно по отношению к людям, к которым он не имел права испытывать интерес.       В соседней комнате становилось жарко. Тарталья говорил в голос и местами можно было полноценно различить его слова. Он вспоминал каких-то женщин, камни кор-ляписа и варенье из закатников, перебирая комплименты для любовника. Мужчины миловались и обжимались невыносимо долго, а не две сухие минутки, на которые рассчитывал Якса. Когда из за бамбуковой стенки стали раздаваться приглушённые грудные вздохи и напряжённое мычание, Сяо не выдержал. Он коснулся носками стоп пола, проверяя, не скрипнет ли случайно ни одна старая половица, и крадучись подошёл прямо к расписанной чернилами шёлковой картине на стене, прислоняясь к ней всем телом. Шорохи тут действительно слышались отчётливее. Теперь уже Якса мог различить голос Чжун Ли, с наслаждением улавливая каждый его вздох удовольствия. Кто-то из мужчин заскулил, и это как-то особенно-возбуждающе полоснуло Сяо. Сердце шумно стучало, его собственное дыхание стало как будто тяжёлым и слышным на противоположной стороне коридора. Юноша боялся, что кто-то вот-вот застукает его за плохо скрываемым шпионажем, но все те несколько минут, которые он так просто стоял посреди комнаты, никто ожидаемо его не навестил.       Учащённое сбивчивое дыхание вперемешку со вздохами и нечленораздельными «ах», «ха», «ахах», отчётливые ритмичные шлепки, которые отдавались лёгкой вибрацией в стенку. Вероятно, кто-то из них стоял, опершись на стену обеими руками, и тот, кто толкался, покачивал любовника вперёд-назад. Сяо положил раскрытую ладонь на полотно картины, самыми кончиками пальцев ощущая специфическую непередаваемую вибрацию и как будто обжёгся, тряхнув рукой на весу и спрятав её за спину. Это было чертовски возбуждающе.       Якса тихонько вздохнул. На секунду у него в голове проскользнула безумная мысль под каким-то нелепым предлогом попроситься в их спальню и просто полежать рядом на кровати, пока любовники отдавались друг другу. Сяо тошнотворен был человеческий секс, и все эти уродливые влечения надругательства над трупами и полигамного сношательства были ему противоестественными, но прямо здесь, прямо сейчас его нестерпимо волокло к хозяину, Якса из последних сил держался от того, чтобы не вытворить непоправимую глупость.       Сяо переминался с ноги на ногу, с неохотой признавая, что ему просто нравится трение в паху.       «Передёрни и уймись… не позорься уже» - подумал юноша, смиряясь с пороками человеческой сущности.       «Прикасаясь к футляру своего хозяина, ты оскверняешь его… от тебя ждали преданности… - не унимался Якса, никак не решаясь поправить член рукой, чтобы он удобнее лёг в ложбинку и не беспокоил его неудобным положением. Сяо знал, что если хотя бы случайно коснётся себя сейчас, то не отпустит его до самого окончания, - злоупотребляю его доверием… пользуюсь… не посмею… но это и не ограничивается моим контрактом…».       Тарталья прерывисто промычал и, крупно дрожа, шумно вдохнул воздуха, ритмичные глухие шлепки замедлились и стали короткими резкими рывками, каждый из которых особенно ощущался Сяо. Якса почувствовал, как в паху по самому чувствительному месту полоснуло жаром, а по спине медленно поползли мурашки. Юноша прикусил щёку с внутренней стороны, чтобы даже не пискнуть, но ему так захорошело в эту секунду, что он не сдержался и метнул руку к промежности, потирая как будто чесавшиеся яички.       «Всего разок… и потерплю до утра… ополоснусь в реке, и как рукой снимет… да, хочу снять рукой» - боролся с собой Сяо, прислушиваясь к каждому шёроху. Кажется, раздались звучные шлепки, ворчание и копание, кажется, любовники решили сменить позу.       - Сяншен… ну… - смог разобрать Якса.       «И он всё это сейчас слышит… обо всём знает… читает каждую мою мысль… хозяин, я не достоин вашего доверия и милосердия. О Моракс, пощадите меня, какой же я жалкий…» - говорил себе Сяо, осторожно сжимая член через холщовую ткань штанов и как бы потираясь о свою руку.       Якса не выдержал. Он в два широких шага оказался у своей постели, в одно небрежное движение развязывая туго затянутый пояс на штанах и запуская руку между ног. Пара прикосновений, и Сяо охнул. Давно он так сильно и надолго не возбуждался.       Из за стенки донеслось низкое хриплое рычание, и снова влажные хлюпания перемешались с нарастающим мычанием и шорохом простыней.       Юноша воображал себе какую-то гремучую смесь между Тартальей в образе электро-цицинки, когда-то убитых им девочек и своей старой хозяйки, часто водившей к себе рабов и доводившей бедолаг до изнеможения. Ни в какое другое время эти образы не вызывали у него интереса, а теперь только распаляли желание.       Сяо пару раз смачно плюнул на ладонь и крепко стиснул член, теребя его у самого кончика и крепко обжимая головку, бессознательно подстраиваясь под ритм чужого секса, который он улавливал по отчётливому дыханию Чжун Ли. Якса заметил, что перестал осторожничать, так что у него стали слышны скользкие звуки мастурбации. Сяо едва ли не задерживал дыхание, чтобы не издать ни звука, но, казалось, сердце ухает так шумно, что его стук можно было расслышать через стену. Якса завалился на бок, вытянувшись струной, и зажмурился.       Он понял, его хозяин сам был близок к окончанию. Ритмичные шлепки и взвизгивания любовников стали отчётливее и сосредоточеннее, напряжённее. Эти звуки ласкали Сяо слух и подстёивали нарастающее возбуждение. За секунду перед тем, как спустить, юноша укусил себя за руку, зубами впиваясь в ребро ладони, неловко затрусил бёдрами и всхрапнул от удовольствия, когда затянувшаяся ласка стала лавиной обрушаться на его тело. Он готов был заскулить. Оргазм впервые за много лет припечатал его к постели, и Сяо почувствовал, как вес собственного тела стремительно обрушивается на него в один момент. Якса тяжело дышал ртом, переводя дыхание, сердце колотилось сильнее обычного, готовое выскочить из горла от напряжения и удовольствия. Через секунду Сяо услышал, как мужской голос несвойственно себе высоко протянул какое-то мычание-рычание, и в соседней комнате стало очень тихо.       Якса перекатился с бока на спину, вынимая ладонь из штанов и с отвращением глядя на полупрозрачное липкое семя, которым он перемазал спальные штаны и руку. Сяо не знал, что теперь делать.       «Ну и гнида же я…» - подумал он тут же, испытывая ужасный стыд и отвращение, смешанное с ненавистью и злостью.       «Надо было терпеть до утра…» - решил Якса, когда эрекция перестала мучить его и юноша стал мыслить яснее. Он сложил пальцы ладони лодочкой, почти минуту удерживая тёплое вязкое себя и не зная, куда его деть, а после не придумал ничего лучше, чем обтереть руку о простынь, а наутро сжечь постельное бельё в печке.       От своей немощности и слабовольности хотелось выть.       Сяо свернулся клубочком, подтягивая колени к подбородку, и набросил на плечи покрывало, так чтобы из-под бамбукового одеяла торчала только макушка. Он почувствовал такое невыносимое испепеляющее чувство вины и стыда, что его буквально раскатало по постели.       «Похотливый извращенец, ублюдок конченный, выродок, позорник…» - досаждали Яксу вялотекущие мысли, которые омрачили все те недолгие минуты облегчения и удовольствия после оргазма. Голова кружилась как перед погружением в сон, но провалиться в последнюю секунду не получалось. Сяо лежал, обнимая ноги руками, и тихонько дышал через окошко в одеяле, боясь вылезти наружу. За свою долгую жизнь он наделал гораздо больше чудовищных, омерзительных, гнусных вещей, но осквернение хозяина и злоупотребление его доверием… его собственностью… так низко Якса ещё не падал.       Погрузившись в бессвязный мучительный поток самобичевания и тревоги, Сяо не заметил, как раздвижная дверь в его спальню с тихим свистом приоткрылась и до щелчка заперлась обратно. Юноша подумал, что ему это послышалось, но когда бамбуковый матрас под его боком промялся под тяжестью взрослого мужчины, у Яксы перехватило дыхание. Он замер, с придыханием ожидая, когда от него отойдут подальше, и отчаянно пытался сделать видимость спящего человека.       - Прости, Сяо. Я не хотел, чтобы ты переживал эти чувства, - негромко сказал Моракс, кладя ладонь юноше на плечо. Сяо, изо всех сил симулирующий спящего, вздрогнул от прикосновения, - люди… они такие нетерпеливые… и бестактные. Я не стал бы мучить тебя, если бы знал, насколько тебе это непереносимо.       Сяо набрался смелости и решил смотреть в глаза господину, когда с ним разговаривают. Якса боялся увидеть Чжун Ли голым, таким, каким он скорее всего был буквально несколько минут за бамбуковой стенкой, но Моракс не позволил бы себе такого невежества. Он был в штанах от рабочего костюма и в тканевой рубахе, небрежно запахнутой на груди.       - Хозяин… - позвал Якса, приподнимаясь на локтях и мечущимся взглядом разглядывая, куда присел Моракс, не коснётся ли он случайно своей кожей его семени.       Чжун Ли положил ладонь ему на грудь, и сердце учащённо застучало.       - Я тебя не бросил, - сказал Моракс, и в груди у Яксы ухнуло… только в следующий момент он понял, что Чжун Ли говорил не с ним.       - Я не достоин быть вместилищем для вашего сердца, хозяин, - одними губами прошептал Сяо, уперев взгляд в сжатые кулаки. Якса чувствовал себя очень жалким и раздавленным.       - Не говори так, - беззлобно сказал Моракс и указательным пальцем коснулся его подбородка, как бы провоцируя Яксу посмотреть на него. Сяо выглядел как виноватый побитый щенок, - я не предусмотрел, что сердце бога без тела вдалеке от своего хозяина начинает разрушать футляр. Я считал, это произойдёт не раньше декады лет. Сожалею, что тебе пришлось испытать на себе его гнев.       Чжун Ли был уравновешенным и сдержанным, и от его каменного непоколебимого спокойствия Якса сам приходил в покой. Своими словами Моракс как будто снимал с него вину, усталость, самоненависть, оставляя сердце, ранее скованным болью, лёгким и нагим. Казалось, он вот-вот коснётся его тонкими пальцами изнутри, в самое уязвимое слабое место, чтобы утешить очаг.       - Вы считаете, я имею право носить его в себе дальше? Или… - Моракс почувствовал, как от его недолгого промедления с ответом у Сяо сердце защемило и пропустило удар.       - Ты самый достойный слуга, - снял с него беспокойство Чжун Ли, - ты безупречно исполнял контракт со своей стороны, не кори себя попусту.       Моракс провёл рукой от кадыка до пупка Яксы, сложив указательный и средний палец молитвенным образом, так, точно уже готов снять запечатывающий символ гео с его груди, и от этого сердце Сяо зашлось нетерпеливым учащённым пульсом.       - Я обещаю, что впредь буду приходить к тебе периодически. Я подумал, Госпожа Тао занимается закупками и бывает в отъезде в середине недели, так что сотрудники могут заступать на пост в послеобеденное время. Я мог бы воспользоваться этим и навещать тебя на постоялом дворе каждую среду. Мы сможем отужинать и переночевать вместе, если ты согласишься сделать на это поправку в своём контракте. Только, прошу тебя, не сбегай отсюда больше без предупреждения. Впредь я буду один, - говоря это, Моракс едва заметно усмехнулся.       И Яксе так непривычно было слышать, что великий архонт, его высокоблагородный хозяин промеж делом называет кого-то «госпожой».       - Спасибо, Моракс. Вы очень милосердны, - и Сяо положил свою ладонь поверх его, забыв, что хозяин всё ещё касается его солнечного сплетения. Он вспомнил, как только что посрамился и предался блуду, даже не ополоснув пальцы после этого, и Якса неловко отдёрнул руку, спрятав её за спину. Щёки и кончики ушей ополоснул горячий румянец.       - Мне пора идти, - объяснился Чжун Ли, не спеша вставать с чужой постели.       - Тот смертный, он… - начал Сяо, но хозяин дал ему ответ кивком головы.       - Ещё. Об этом… - по-особому интонировал последнее слово Мужчина, указательным пальцем постучав себе по колену, - уверен, ты не замечаешь этого, но я испытываю весь спектр чувств своего сердца даже когда оно на расстоянии…       Сяо настороженно посмотрел на хозяина, став более хмурым и зажатым. Он вспомнил все разы, когда принимал ванны с обжигающей воде или засыпал на деревянном полу по привычке и сконфузился, раз эту тему первым поднял сам Моракс.       - Я знаю физиологию юношеского человеческого тела, и мы не будем прописывать эти условия в контракте. Позволь я только попрошу тебя… - Сяо поджал под себя ноги, - не ходи с эрекцией с утра до вечера и решай вопросы поллюций в рамках утренней гигиены. Не стану ограничивать тебя в методах и обременять лишними строгими установками контракта, просто помни, что Чжун Ли в ритуальном бюро, и это странно, что сотрудник похоронного агентства периодически возбуждается на работе. Он уже не так юн, чтобы проливать семя так часто.       Услышав это, у Сяо перехватило дыхание и он виновато отвернул лицо. Слышать замечания интимного характера от своего господина было очень внезапно и уязвимо. Якса понятия не имел, что Моракс всё это время разделял его состояния, иначе бы он боялся лишний раз шагу ступить. Но в таком случае маялся ли Чжун Ли сердечными болями? Судя по всему, все они выпали на долю Сяо.       - Умоляю, хозяин… я… - начал косноязычно оправдываться Якса, но Чжун Ли вежливо улыбнулся, похлопал его по колену и встал, избавив юношу от необходимости нелепо оговариваться.       - Встретимся утром на завтраке. Чайльд сделал заказ на одно блюдо, которое очень популярно у него на родине. С его слов я понял, это пресные тестовые шарики с мясом и овощами внутри. Сомневаюсь в том, что это очень вкусно, но я ещё ни разу такое не пробовал. Пища людей уникальна и разнообразна по составу и вкусовому спектру, а ещё им постоянно нужна разная еда, чтобы жить. Это забавное условие пребывания в человеческом теле, воспользуйся этим. А этот смертный… он чудак. Как никто смыслит в земных удовольствиях. Угощайся, тебе будет интересно попробовать что-то новое. Сказал Чжун Ли напоследок, сменив тему перед уходом и оставив благодарного пристыженного Сяо без чувства вины и тревоги.