Коростель у красных ворот

      Когда придворный императора говорил о предсказании, все внутри Сюаньлуна горело. Это был огонь, который невозможно погасить. Когда-то такой огонь горел в нем постоянно, однако с течением времени и судеб он начал только тлеть, чтобы в итоге исчезнуть. И сейчас он едва ли бы готов к возвращению этого огня, особенно, когда Тянь Юань - Хай Ань - так сладко спит в его постели.       - Расскажи нам все, - требовательно попросил один из братьев.       Истории - неиссякаемое развлечение для существ, живущих тысячелетиями. Вечностями. Только если сами существа не становились трагическими героями таких историй.       - Вы никогда не видели Небесных врат… Раз увидев их, невозможно забыть. Эти врата - ступень, которую невозможно преодолеть человеку, это божественные врата. Когда-то… - он запнулся, мысленно продолжив: “Я охранял их”. Однако, что сейчас было правдой, что - только воспоминанием?       - Ты хочешь сказать, что две высокие пагоды, о которых говорил Лэн Тан - это Небесные врата?       Хэянь отрешенно кивнул, не поднимая рук и не опуская взгляда.       - Хорошо, - протянул взбудораженный Сяочжи, не в силах терпеть тяжелого полога тайн, что все сильнее их укрывал, - А теперь давай по порядку. Лэн Тан сказал, что придворный провидец видел Хай Аня в трех обличиях, видел море и Небесные врата. В какой момент ты вдруг понял, что Хай Ань - не человек?       Не в силах справиться с внутренней дрожью, дракон ткнулся лбом в мягкое покрывало перед собой и глухо произнес:       - Звезда императора.       - Небесный Владыка, да объясни ты все толком! - Плюхнувшись рядом с драконом, всплеснул руками младший. В светлеющем воздух комнаты его глаза ужасно походили на кошачьи, а волосы отдавали кроваво-алым.       Несколько минут никто не нарушал тишины, даже неугомонный Сяо. Все происходящее в какой-то момент стало казаться каким-то нереальным. И вдруг Хэянь рвано подтянулся, перегнувшись через край ложа, и прижался губами к оголенной шее спящего Хай Аня. Челюсть Сяочжи готова была стукнуться об пол от шока. Когда Сюаньлун отстранился от своей жертвы, он спокойно и собранно поднялся, прошествовал к столу для чаепитий и присел. Легким движением ладони он приманил к себе поднос с вином и пару плошек, а потом долгим взором глянул на братьев.       - Сядьте.       Те послушно сели: Шичжи - напротив, Сяочжи по левую руку. Они взирали на него с недоумением детей, которым родители не объяснили, что мир устроен определенным образом. К сожалению.       Тонкая прозрачная струйка протянулась от горлышка кувшина к пиале сначала одной, потом второй, и в конце - к третьей. Но Хэянь, кончиками пальцев погладив край последней, не стал пить. Его следующие слова стали неожиданностью, будто братья не были готовы к тому, то он все же заговорит:       - Звезда Феникса - это звезда императора, а не императорской семьи. Небольшое, но все же заблуждение, о котором многие смертные уже давно забыли. Звезда не может ошибиться, поскольку управляется не волей человека или Небесного Владыки, а царящим испокон веков миропорядком. Она появилась так внезапно потому, что так же внезапно появился Тянь… Хай Ань.       - Но как это возможно? Он соткан из солнечного света и амброзии, что ли?       Хэянь качнул головой, а губы его мимолетно скривились:       - Ничто в мире не возникает из ничего, даже любовь. - Молчание. - Если звезды не было на небе, значит, и Хай Аня не было. Его появление под ее эгидой есть прямое указание всему в этом мире - вот новый император. Но он не мог быть соткан из… света и амброзии, как чутко ты подметил. И то, что он не знает, где он и как здесь оказался, указывает лишь на то, то этих воспоминаний у него нет. Их забрали. Небесные врата может открыть только божество или, если речь о Тяньлуне, божественное создание, значит, и Хай Ань не человек. Как же получилось так, что он вдруг появился, ничего не сознавая, но под защитой звезды императора?       Сяочжи хлопнул рукой по столу. Его голос взлетел на последних словах и сорвался:       - Перерожденное божество должно пройти испытание в мире смертных.       - Да. А теперь, прошу, оставьте меня.       Шичжи дернулся, как от пощечины. Мысли в его голове кипели подобно супу в котле, но идея оставить старшего в одиночестве даже не могла прийти на ум. Его лицо исказилось в неприятной гримасе, хотя он даже не двинулся с места. Если Хай Ань действительно послан в человеческий мир для испытания и становления, это, безусловно, объясняло и его необычное появление, и звезду, и видения. Однако не на все вопросы можно было ответить подобным знанием.       - Он тоже из драконьего рода.       Хэянь поднял на говорившего золотистые глаза, элегантно изогнутые кончиками кверху, но промолчал. Чего не знали ни боги, ни смертные, так это то, что с древнейших времен во всем драконьем роду передавался атавизм - лишний позвонок, доказывающий, что создание могло принять драконью форму. Самые большие драконы могли быть длиной тела более чем в один ли - они изгибались лентами в полете, и на каждом позвонке выступали особо прочные наросты, спрятанные ото всех. И один из этих позвонков оставался в человеческой форме, так и называясь - драконий позвонок.       Появившийся из ниоткуда Хай Ань был не просто юным божеством, отправленным на землю для прохождения последнего испытания, он был драконом. Даже если сам не знал об этом. Драконью кровь невозможно было вытравить из рода ни одним проклятием, ни одним благословением, поскольку она намного сильнее даже воли Небесного Владыки.       - Я думаю, Хай Аня все же стоит разбудить… Он мог бы кое-что прояснить в происходящих событиях, - проговорил Сяочжи и залпом осушил свою пиалу.       - Он ничего не помнит, и не вспомнит, пока не прогремит семьдесят вторая молния. Поэтому вряд ли он ответит хоть на какие-нибудь вопросы. - Возразил Шичжи, но уже без прежнего запала.       Не сговариваясь, братья вновь поглядели на спящего юношу, и неожиданно младший вспыхнул и вскочил. В пару шагов подлетев к кровати, он поднял с пола прохладное покрывало и осторожно прикрыл голую юношескую спину. Мимолетный взгляд зацепился за красноватый след укуса у основания мальчишеской шеи. В месте, где у человеческих заклинателей был нижний дяньтянь, что-то нетерпеливо вспыхнуло. Сяочжи вспомнил, что имел столько же прав называть Тянь Юань своей, сколько и Хэянь, поскольку и он, и его братья изначально были частью силы Сюаньлуна.       Шичжи прикусил нижнюю губу, пытаясь сдержать ухмылку при взгляде на эту невинную заботу. Однако когда Сяо обернулся, а на его лице полыхали знакомым голодом глаза, старший не удержался и пробормотал:       - Сколько лет мы не видели ее глаз…       Тонкая нить натянулась между ними - встреча взоров, понимающих и одновременно вопрошающих. Хэянь, отвернувшись к окну, замер соляным столбом и взглядом проследил за бликами исчезающих в воде звезд. Тоска уже привычной рукой сжала его сердце, но непривычным было то, что он испытывал от этого не только боль, но и сладость. Тонкое восприятие даже в нескольких метрах от ложа давали ему уверенность, что Тянь Юань - юноша по имени Хай Ань в этом перерождении - был здесь, с ним. От спящего мальчика пахло знакомыми издавна ароматами: дыханием моря, цветами и лунным светом. Перед силой этого обещания отступали даже худшие воспоминания, даже собственные клятвы, что больше никогда, никогда он не будет ее любить.       Только драконье сердце знало, что раз отданное, оно не может быть возвращено. Драконы - опасные создания с одним слабым местом.       Его отвлек неугомонный Сяо:       - А чем поможет Ху Шэнчжэ?       Это правда, что Лисий Мудрец никогда не вмешивается в дела людей или богов. Будучи преданным лишь роду хули-цзин, он почти все свое существование провел будучи отшельником, хранящим старые знания и использующим старые заклинания. И все же, когда Сюаньлуну нужна была его помощь, он помог, причины этого поступка знали только двое - они сами. Даже братья не догадывались, что Хэянь, нелюдимый и отрешенный столетиями бытия, мог поддерживать столь теплые, почти дружеские отношения с кем-то не просто из внешнего мира, а из демонического рода. Все-таки драконы были хранителями земли и небес, а значит - божественными сущностями.       - Он скоро прибудет. Тогда станет ясно, - после раздумий ответил Хэянь, а потом безэмоционально добавил, - Покиньте комнату. Отдохните. Мне нужно подумать.       И в этот раз неугомонные братья все-таки послушались, тихими тенями покинув покои дракона. Сяочжи даже осторожно прикрыл сёдзи, которые лишь издали слабый стук, отделив один мир - все еще полночный, тихий - от другого, наливающегося светом и жизнью, новым днем.       Сколько Хэянь просидел в молчании, он не знал. Взгляд его будто не видел, а уши не слышали. Ветерок мягко касался распущенных волос, прохлада от воды дарила ласку разгоряченной коже, а в голове дракона не было ничего, кроме пустоты. Он не хотел, не мог вспоминать ни одной из тех жизней, что уже прожила Тянь Юань, а в этой даже боялся представить, что произойдет. Но было бы ложью сказать, что где-то в самой глубине своей сути он не был рад и не чувствовал нежности, когда позволял себе подумать о том, что Тянь Юань к нему вернулась.       Тонкие пальцы вжались в мякоть ладоней, чтобы потом, расслабившись, оставить красные полукружия - след от ногтей. Мужчина опустил на них взгляд, остро ощущая, что руки-то у него все еще человеческие, пятипалые. Он горячо выдохнул и, отбросив все метания духа, поднялся. В пару шагов преодолел расстояние до возлюбленной и, осторожно касаясь легкого покрывала балдахина, позволил себе, наконец, увидеть юношу таким, какой он есть. Слабые очерки широких, но по-своему изящных плеч, мягкие тени скрытых одеялом лопаток, половина лица, не скрытая от него, с точеным подбородком и красивым ровно очерченным носом.       Пальцы мужчины будто бы непроизвольно подцепили покрывало, которое медленно поползло вниз, открывая все больше бледной спины. Золото взгляда как магнитом прикипело к красной отметине укуса, что он оставил в запале, и он приоткрыл губы, все еще ощущая на языке сладкий привкус гладкой кожи.       Чуткий нос под привычным звездным ароматом уловив запах пота и, похоже, тюрьмы - запах плесени, мокрого камня и чего-то менее приятного - и дракон отстранился.       Уже нагревая воду в бадье заклинанием, он думал о предложении Сяочжи. Проверив температуру пальцами, он вернулся к юноше и аккуратно его перевернул. Осмотрел красивую, по-мужски очерченную мускулами грудь, ореолы сосков, впадинку пупка, от которой вниз, по странный пояс не менее странных брюк тянулась дорожка. Горло мужчины сжалось. Под ключицей над сердцем извивалась черная лента - татуировка слишком знакомых очертаний, которая заставила кровь в теле Хэяня вскипеть. Дракон. Хищные клыки впились в мягкую плоть губ, и мужчина подавил утробное рычание. Оторвал с огромным усилием взгляд.       Стараясь сосредоточиться, он ловкими пальцами подцепил, почти не дрогнув от ощущения соприкосновения с чужой плотью, ремень и, решив особо не переживать, удлинившимися когтем рассек его рядом с пряжкой. Штаны, сшитые из какой-то грубой толстой ткани, выцветшей на бедрах, поползли вниз. При виде необычного нижнего белья, прикрывающего самое сокровенное на юноше, Хэянь удивленно приподнял брови.       Указательный палец коснулся границы белья прямо над тазовой косточкой, и его кончик нырнул под ткань. Дыхание замерло.       Грудь юноши вдруг судорожно дернулась, и темные ресницы затрепетали, чтобы через мгновение явить сонные глаза. Цветом в небо. Хэянь замер, завороженный и как будто испуганный, когда скидывающий пелену сна Хай Ань разомкнул губы и прохрипел:       - Кто вы?