Коростель у красных ворот

      Когда Сяочжи заходит в цюньфан, господин в голубом ханьфу смотрит на него исподлобья и сверкает светлыми глазами. Хэянь высится за спиной младшего, как обелиск, совершенно равнодушный к чужому гневу. А Шичжи, который до их прибытия невозмутимо подпирал стенку, только фыркает, как кот. Ему сказали проверить человеческого чиновника, но младший так его спеленал и на силу в талисманы не поскупился, что тот скорее превратился бы в мумию, чем сбежал. Что говорить, сила есть - ума не надо…       Сяочжи, Шичжи и Сюаньлун всегда были частью одного целого. Они знали не просто историю друг друга, они ведали все в друг друге, вплоть до самых тайных желаний - ноша тяжелая, но дающая им слаженное понимание их действий. И вот в таких ситуациях это, безусловно, играло им на руку.       - Представься, - начал допрос Шичжи.       Пленник перевел на него резкий взгляд, поджал губы и промолчал. Его похитители не могли не знать, что действовал он по воле императора, и тем не менее их это не остановило. Он поднял взор на самую высокую, угрожающе темную фигуру, стоявшую возле двери. Сюаньлун, Черный дракон севера. Невольные мурашки пробежали по спине Лэн Тана. Он не был уверен, сколько еще сможет хранить молчание.       - Не испытывай наше терпение, заклинатель, - Шичжи подорвался и, вмиг преодолев расстояние, схватил пленника за горло. Не удушение, но явная угроза.       - Лэн Тан. - Прохрипел пленник, понимания, что в раскрытии его имени пока нет ничего опасного.       - Кто ты такой, Лэн Тан?       - Придворный служащий императора Гуан Чжиши…       - Звание?       Лэн Тан на секунду замялся, что заметили братья и Хэянь. Сам пленник думал о том, что раскрытие правды может как спасти ему жизнь, так и прибавить проблем. Следовало быть осторожным, но что-то холодное в глазах дракона толкало Лэн Тана к необдуманным действиям. Он глубоко вздохнул и решился.       - Советник императора.       Брови Шичжи подскочили высоко, он отпустил чужую шею, а его младший брат даже присвистнул. Советник Императора - должность, которую занять довольно сложно. Видимо Лэн Тан не только с золотой ложкой во рту родился, но и обладал незаурядным умом. Возможно ли, что именно поэтому он так быстро нашел Хай Аня?.. Нет, здесь было что-то еще.       Сяочжи коротко глянул на брата, спиной ощущая, как все больше вибрирует в недовольстве дракон. Ответ Лэн Тана ему явно пришелся не по душе.       - Так зачем советнику самого императора сдался обычный мальчишка?       - В указе все есть, - Лэн Тан немного расслабился и попытался повести плечами, но не получилось, - Я уже говорил вам, что император велел привести человека, который находится под защитой звезды Феникса.       - Разве тебе неизвестно, что под этой звездой нужно родиться? - Сяочжи тонко ухмыльнулся, - А этому мальчику явно не два дня от рождения!       И вдруг в атмосфере что-то изменилось. Будто натянулась тонкая нить, готовая вот-вот лопнуть: то ли Хэянь разъярился (в своем тихом гневе, как у него это обычно случалось), то ли Лэн Тан решился на какой-то отчаянный шаг. Последний сжал тонкие губы, явно отказываясь отвечать и не глядя на своих мучителей.       - Ну, что, собираешься молчать? Можно начать пытки?..       Лэн Тан отвернулся, глядя куда-то в пол, пока вдруг над ним не нависла огромная тень. Его плечи вздрогнули, и мужчина почувствовал холодное веяние недовольства создания куда более сильного, чем он сам. Но даже когда ужас сковал его сердце и язык, он не мог поднять взгляда. На спокойный, пробирающий до дрожи голос он вздрогнул:       - Твои глаза… Я уже видел их. - Недолгое молчание. - Много сотен лет назад человек с такими же глазами предсказал мне смерть.       Лэн Тан дернулся, как от пощечины. Нехорошая, страшная догадка забрезжила в его голове, и он лишь выдохнул:       - Юйянь Цзя…       Даже не задумываясь, он поднял голову и взглянул в глаза созданию, которому великая предсказательница обещала смерть… Он встретился с золотом, настолько яростным и диким, что казалось - еще мгновение, и вспыхнет настоящее пламя. Говорят, небесный огонь невозможно погасить…       - Ты из ее рода.       Это была истина - в их семейном древе родился не один придворный предсказатель, и даже нынешний оракул императора был младшим братом Лэн Тана. Однако их родство с Юйянь Цзя всегда оставалось величайшей тайной, хранимой как зеница ока. Однако перед ним был тот, кто знал и видел саму предсказательницу лично, и эта мысль вселила небывалый, незнакомый ужас в сердце Лэн Тана. Перед ним был настоящий дракон.       - Знаешь ли ты об этом предсказании? - Продолжал ровный голос.       Сяочжи и Шичжи молчали, наблюдая. Сам пленник отчаянно замотал в отрицании головой, ощущая дыхание смерти. Несмотря на все его врожденное любопытство и пытливый ум, он не хотел знать. Впервые в его жизни знания не привлекали его.       - Не мертвый и не живой…       - Нет! Не надо! - Лэн Тан воскликнул, пытаясь отстраниться от фигуры перед собой, ему вдруг стало настолько тяжело дышать, как будто он находился в каком-то киселе, и он, задыхаясь, пребывая в первобытном ужасе перед словами, что продолжали висеть в воздухе как дамоклов меч, начал умолять, - Прошу, не надо! Я не хочу знать!       Они убьют его. И, возможно, всю его семью. Если Юйянь Цзя действительно когда-то давно предсказала смерть самому Сюаньлуну, оставалось удивительным, почему до сих пор их род не был истреблен.       Пользуясь его состоянием, дракон сделал еще один шаг вперед, вынуждая пленника вжаться в стену, и приказал:       - Расскажи мне все, советник из рода Цзя.       Едва ли у Лэн Тана был выбор. По этой причине он начал свой рассказ.       Он родился в семье потомственных интриганов и приближенных императорской семьи. Его прабабка в прошлом сама была императрицей. С малого возраста он понимал, что только знания могут дать ему власть среди не менее амбициозных родственников и придворного люда. И он копил эти знания, как величайшую ценность. Он знал, что в секте на Соколиных Вершинах Бай Шэньхань, дева, что гадала на цветах, предсказала появление звезды Феникса давным-давно. Звезда Феникса - это звезда императорского рода. Изначально она появлялась на небосклоне только в одном случае, - если рождался правитель, равного которому не было никого во всем человеческом царстве. Она символизировала величие и приносила огромную радость в обещании процветания…       - И только один раз звезда Феникса появилась как дурное предзнаменование. Почти триста лет назад, когда у власти был император Сюнмэн, правивший на тот момент уже двенадцать лет, на небе вдруг зажглась эта проклятая звезда. У него не рождалось сыновей или дочерей, и он решил, что Небеса отвернулись от его рода, а звезда указывает на будущего правителя, родоначальника новой императорской династии. Тогда он приказал найти всех детей, рожденных в эту ночь, и убить. То было очень кровавое время, и все же ребенок, рожденный под эгидой звезды Феникса, выжил. Это была девочка, которой…       - Мы знаем эту историю, человек. - Ледяной голос прервал его повествование. - Как ты узнал про мальчика?       Сяочжи вздрогнул, как сейчас вспомнив события тех дней: женщина в красном одеянии, ее голубые прозрачные глаза, устремленные в небо, где вилась черная лента, горящая земля и нечеловеческий отчаянный крик… Он сморгнул эти картины, как слезы, но боль осталась.       - Предсказатель… главный оракул императора несколько месяцев назад вдруг забился в припадке. Такого никогда прежде не было - ни одно видение не приходило в таких муках, как это. Он видел золотые шпили и дымку, бескрайнее черное море, одну-единственную белую точку на небе - звезду Феникса - и человека под ней. То был уже не ребенок, а взрослый мужчина с яркими, необычными глазами, похожими на небо. Он то был в белых траурных одеждах, то в темных доспехах, то в роскошном синем одеянии, и лишь одно оставалось неизменным - его глаза. Когда оракул рассказал об этом императору, тот на долгое время оставался в своем кабинете. Опасаясь повторения тех событий, что произошли триста лет назад, во время правления Сюнмэна, он стал готовить указ. Когда звезда Феникса все же появилась на небе, он отправил самых верных своих людей на поиски мужчины, который объявился в эту ночь. Нам было велено искать иголку в стоге сена, и все же… я ее нашел.       - Как это возможно? - Раздалось тихое бормотание Сяочжи, который вновь вернулся к своим мыслям.       - Этот мальчик, Хай Ань… - Лэн Тан сгорбился, - Был пойман в садах Бай Шэньхань. Его допрашивали, но ничего не узнали, а потом отправили в тюрьму. И буквально на следующий день на секту напали демоны Серой пустыни. В установившемся переполохе мальчик сбежал из тюрьмы.       Брови обоих братьев подскочили вверх.       - Не знал, что из тюрьмы на Цянцзоу Сици так легко сбежать…       Лэн Тан мотнул головой:       - Это мне неизвестно. Однако когда мы направились по его следам, мы столкнулись с демоницей, которая схватила этого пленника. Вы видели ее.       - И все же, это не объясняет твоей уверенности в том, что именно Хай Аня видел ваш оракул, - с недовольством возразил Сяочжи.       - Когда мальчика нашли, он был без сознания среди пионов. Никто не знал, как он появился в садах секты или кем он является. Он имел совершенно необычный, даже - неприличный вид, хотя и не обладал знаниями и навыками в заклинательстве. Тогда я решил проверить его личность, но опоздал - его схватила демоница. А потом он признался, что никогда не слышал о Бай Шэньхань и не знает, как оказался в Садах Прорицаний. По его словам, он будто проснулся в незнакомом месте. Тогда я понял, что искал именно этого юношу.       Воцарившаяся в цюньфане тишина была неудобной, колкой. Каждый думал о своем. Картина в голове Сяочжи, казалось, начала понемногу складываться, но вдруг появились новые неразрешенные вопросы:       - Вы не пытались узнать, откуда он? Как появился на территории секты? Почему так странно выглядит?       Лэн Тан в отрицании дернул подбородком, но промолчал. Младший вспомнил, как сиганул с меча между демоницей и мальчишкой и прибытие самого дракона, и понял, что императорский советник скорее всего просто не успел задать Хай Аню всех вопросов, какие хотел. Значит, ответы мог дать только сам Хай Ань. Сяочжи перевел взгляд на Хэяня, чувствуя внутреннее нетерпение. Идея ждать Лисьего Мудреца неизвестно сколько времени казалась еще более глупой. Стоит ли держать перерожденную Тянь Юань в забытьи, если она может прояснить ситуацию?.. Чего опасался Хэянь - бедствий, катастроф, или собственных чувств?       Высокий мужчина в черном одеянии выпрямился и отвел от пленника взгляд. Тяжелые мысли ворочались в его голове, и все же кое-что обеспокоило его еще сильнее:       - Ты сказал, что оракул видел золотые шпили. Как они выглядели?       - Что? - Недоумение выкрасило лицо человека в бледные цвета, он нахмурился и попытался вспомнить, что же ему рассказывал брат. В свое время он не обратил внимания на эту деталь, поскольку она ни о чем ему не говорила, но Черный дракон, похоже, знал что-то об этом месте. - Две золотые башни, похожие на пагоды, но очень высокие. В их основании постоянно клубился туман, а на вершине что-то сияло. Наверное, восточные дозорные башни.       Сюаньлун вдруг сорвался с места, он стремительно развернулся и покинул комнату, оставив после себя лишь недосказанность. Братья в непонимании переглянулись, но рванули за ним, не забыв наложить заклинание на цюньфан.       - Хэянь? - Сяочжи переступил порог личных покоев дракона и увидел, что тот уже склонился над спящим юношей. - Что случилось?       Мужчина молчал. Одеяло, которым был укрыт Хай Ань, валялось на полу. Длинными бледными пальцами дракон стал ощупывать размягченное забытьем лицо, после пальцы нырнули в короткие волосы и заскользили по шее - по неподвижному кадыку и вниз, к затылку. Неожиданно вся его темная фигура замерла.       - Хэянь?       Золотые глаза на мгновение погасли, прикрытые веками будто в смирении, но потом так же неожиданно вспыхнули яростным огнем. Ни Сяочжи, ни Шичжи не рискнули подойти к дракону, даже когда вдруг раздался треск ткани. Странное нательное белье Хай Аня было в мгновение ока разорвано, а сильные руки перевернули бессознательное тело на живот (Сяочжи не мог отвести глаз - мягкий, с впадинкой живот, тонкие росчерки ребер, две маленькие розовые вершины - и сглотнул) и содрали с беззащитной юношеской спины остатки рубахи. Кожа у юноши была светлой, почти сияющей в предрассветной мгле.       Сильные, но тонкие пальцы Сюаньлуна скользнули по этой коже в мягкой ласке, и Сяочжи не сразу понял, что они будто пересчитывали позвонки. Его взгляд не мог оторваться от впадинок на пояснице, которые захотелось поцеловать. Рядом Шичжи такими же большими и горящими глазами глядел на бесстыдство, творящееся перед ними.       И вот, когда пальцы достигли шеи, чтобы запутаться в коротких, но густых волосах, Сюаньлун выдохнул горячую струю и выругался:       - Проклятье.       - Чт… - Сяочжи сглотнул, чувствуя, что в горле стало суше, чем в пустыне, - Что ты делаешь?       Сюаньлун чуть ли не сполз с кровати, его руки безвольно легли на пол, и все же взгляд не отрывался от обнаженной линии спины. Шичжи, почти крадучись, подошел к нему, чтобы положить ладонь на вздрогнувшее плечо. На памяти старшего брата Хэянь никогда еще не был в подобном - разбитом и отчаянном - состоянии. Они знали, как выглядят драконьи ярость и злость, изумление и отрешенность, тоска и любовь. Но не слабость. Сейчас они увидели ее - и им стало страшно.       - Их тридцать шесть.       Шичжи отшатнулся. Но Хэянь неумолимо продолжил:       - Тридцать шесть позвонков.       - Ты хочешь сказать?..       Волосы Сяочжи встали дыбом от осознания. Происходило что-то непредвиденное, что-то, что было им неподвластно и необъяснимо. Что-то ужасное. Младший разлепил сухие губы и голосом, похожим на шелест, заключил то, что не смогли продолжить двое других:       - На один больше, чем у человека.