Bloodlines

       Тибериус не знал, что сказать, а потому не сказал ничего.        Шепард потратила несколько мгновений, напевая, чтобы успокоить ребёнка.        Затем повисла звенящая тишина.        Он старался придумать правильную комбинацию слов, но не преуспел. Мягкие звуки, изредка издаваемые Тарквином, были единственными, нарушавшими покой палаты.        — Пожалуй, мне нужно поблагодарить вас, — произнесла наконец Шепард, нарушив напряжённое молчание. — Без вас Гаррус ни за что бы не успел вовремя.        — Не за что.        — И, для протокола, я рада, что вы здесь, — она вздохнула. — Знаю, что это совсем не то, чего бы вы хотели, но…        — Но это то, чего хотите Гаррус и вы, — Тибериус кивнул и посмотрел на невестку. — Я сожалею, что не осознал этого раньше.        — Я тоже. Вы сделали ему больно, — беззлобно произнесла Шепард, но он всё равно вздрогнул. — Очень больно. Мне будет сложно простить это.        Тибериус закрыл глаза.        — Это… не было легко и для меня, Коммандер, — он поднялся и подошёл к окну, которое — как он заметил — было чересчур большим, слишком легко снайперу сделать чистый выстрел через такое. Тибериус сделал внутреннюю пометку сказать сыну, что палату нужно заменить.        — Честно? Я рада. Потому что он тоже страдал, очень-очень долго. И мне было больно видеть его таким. Моя любовь к вашему сыну неописуемо сильна, Примарх, и всё же, вы даже не можете называть меня по имени, — с открытым вызовом закончила она.        — Я знаю… Джейн, — с заминкой произнёл Тибериус. Не не мог заставить себя посмотреть на невестку. Из коридора послышался очередной громкий звук, так что вместо этого можно было целенаправленно вглядываться в дверь, лишь частично при этом оценивая исходящую угрозу.        — Мне нужно уточнить кое-что, прежде чем мы сдвинемся хоть куда-то в этом вопросе, — в её голосе слышалась лёгкая заминка. — Если бы Тарквин выглядел как человек, вы всё ещё хотели бы присутствовать в его жизни?        — Коммандер Шепард… — из лёгких Тибериуса вырвался тяжёлый вздох. — Зачем обсуждать то, что не произошло?        — Мне нужно знать.        –… Нет, не хотел бы, ­– признался он. — Единственным логическим объяснением было бы, что он не является потомством моего сына-        — Но если бы это всё же было так — что очевидно не было бы — если бы ваш сын вырастил его, он бы в любом случае был вашим внуком, — пальцем свободной руки Шепард провела по щеке своего сына. — Гаррус сказал, что хочет, чтобы вы были частью жизни нашего ребёнка. Если честно, я не так уверена. Я не хочу, чтобы Тарквин вырос, стыдять своего человеческого наследия.        — Я уже говорил с Гаррусом об этом. Он никогда не почувствует этого с моей стороны, — Тибериус собрал волю в кулак и повернулся лицом к невестке. — В течение своей карьеры, я работал со многими людьми.        — Я не сомневаюсь в ваших способностях к поддержанию рабочих отношений с людьми, — Шепард приподняла бровь. — Отношения внутри семьи это немного другое.        — Это… — он встряхнул головой. — Это… сложно. Я был против вашего союза, потому что не думал, что вы можете дать моему сыну то, что я думал ему нужно для счастья. Турианцы придают очень много значения… наследию, особенно такой старый клан, как наш. Гаррусу могло быть всё равно, когда вы поженились, но мой долг как отца — заботиться так же и о его будущих нуждах. Я был, очевидно, — Тибериус посмеялся, — довольно неправ, несмотря на всю прочитанную медицинскую литературу.        — То есть, вы говорите мне, что если бы Тарквин не родился таким, каким родился, вы были бы счастливы просто… никогда снова не разговаривать с Гаррусом? Просто потому, что вам не нравится сделанный им выбор?        — Счастлив? Нет, я не был бы счастлив, — он вздохнул. — Но… Я был детективом, Джейн. Я верю в выводы, на которые указывают улики. Человеческо-турианские пары редки по хорошей причине. Ваша культура очень, очень сильно отличается от нашей.        — Вы правы, — Шепард выглядела понимающей. — Но разные не значит несовместимые, Примарх.        — Может, вы и правы, — Тибериус взмахнул мандибулами. Соланы и Гарруса не было гораздо дольше, чем он предпочёл бы. Он чувствовал себя уязвимым, открытым. И это не имело никакого отношенья к слишком большому окну.        Но он всё равно продолжил:        — Вы должны называть меня Тибериус, Джейн. Учитывая, что вы моя… дочь — неправильно, что вы обращаетесь ко мне по титулу.        — Значит, Тибериус, — Шепард улыбнулась и внутри примарха разгорелась надежда. — Но… давайте проясним одну вещь, Тибериус. Я не хочу видеть вас в жизни своего сына, если вы снова вытащите наружу это дерьмо. Мой сын не должен чувствовать, будто он сделал что-то не так только потому, что дедушка внезапно перестал с ним разговаривать. Если вы собираетесь вырезать его из своей жизни так же, как… Вы с таким же успехом можете просто не быть частью её.        — А если я предложу вам своё слово, что этот вопрос никогда больше не будет поднят?        — Тогда вы ограничетесь дополнительным счётом за подгузники в качестве наказания.        Тибериус засмеялся:        — Подходящее наказание, я считаю.        Тарквин прервал их разговор тихим плачем, и Тибериус засмотрелся на то, как аккуратно Шепард сместилась, чтобы прижать ребёнка ближе к себе. Она инстинктивно утешала младенца мягкими поглаживаниями, пока тот цеплялся за неё.        Она будет хорошей матерью, подумал Тибериус, даже если у неё нет воротника, чтобы укрыть ребёнка.        — И последнее, — улыбка Шепард угасла, когда она вновь посмотрела на Тарквина. — Гаррус рассказал вам, как это произошло?        Тибериус наклонил голову к плечу:        — О чём вы?        — Ну, люди и турианцы в обычном состоянии… несовместимы в данном ключе, как вам, конечно, известно. Как и я в своём оригинальном состоянии, — Шепард нахмурилась. — Короткая версия: я однажды умерла. Выбросило в космос. Была мертва два года. Цербер — вы слышали о них, да?        Кивок. Он имел дело с Цербером пару раз, ещё во времена СБЦ, был знаком с их методами. Говорить стало слишком тяжело. Тибериус подумал о своём сыне, о тех двух годах, когда от него было ничего не слышно. Была ли только Шепард той, кто умер и был возрождён?        — Так вот, Цербер решил возродить меня. И у них получилось. Однако… — она издала мягкий смешок, прозвучавший странно, как будто он застрял в её горле. — У Цербера всегда есть запасные планы. Мои повреждения были критическими. Сгорание при прохождении через плотные слои атмосферы, понимаете. Они знали, что нет никакой гарантии, что я когда-либо восстановлю функциональность… Не говоря о сознании, — Шепард отвернулась. — Но я была слишком дорогим вложением, чтобы не иметь совершенно никаких гарантий.        Последовала пауза. Тибериус не знал, что сказать, а потому промолчал.        — Так что, пока я была мертва, они решили, что раз уж я не могу остановить жнецов, то смогу стать средством для контроля над ними, — по телу Шепард прошла волна дрожи. — Они решили, что лучшим способом для этого будет вывести свой собственный отряд жнецов. Единственная проблема для Цербера — кроме той, как они вообще могли подумать о том, чтобы совершить подобное с разумным существом — состояла в том, что они понятия не имели, откуда вообще взялись жнецы. На тот момент у них не было ни единого образца их технологий. Я была лишь первой частью паззла. Так что, они запихали в меня достаточное количество программ, чтобы я смогла размножаться с кем и чем угодно. Неважно, декстро или лево.        Шепард закончила своё повествование шёпотом, так и не подняв головы.        –… Почему ты рассказала мне это, Джейн? — Тибериус чувствовал себя некомфортно, оттого, насколько уязвимой выглядела женщина перед ним. Рассказанная ею история была настолько нелепой, что он едва заставлял себя верить в неё. Он бы и не смог, если бы доказательство её правоты прямо сейчас не хватало рыжие волосы.        Шепард не взглянула на него, вместо этого улыбнувшись сыну, в тепле и безопасности лежащему у неё на руках.        — Потому что мы с Гаррусом никогда не думали, что у нас появятся свои дети. Цербер так и не выдал мне инструкцию к телу, которое они сделали. Мы как раз задумались об усыновлении, когда, ну, Тарквин Дэвид Шепард-Вакариен появился, — она пощекотала гребень Тарквина, и малыш счастливо заклекотал. — И несмотря на то, что теперь у нас есть сын, мы всё ещё планируем усыновление. Так что я должна знать — если у Тарквина будет брат или сестра, который будет человеком, или азари, или саларианцем, или, чёрт побери, кроганом, как вы будете смотреть на них? Они будут для вас такими же внуками?        Он представил крогана по имени Грюнт, носящим отметки клана Вакариен, и содрогнулся.        Но… во вселенной есть вещи и похуже. И быть отлучённым от своей семьи одна из них.        –… Да, — может быть, она права, все они могут жить вместе. Может быть, он смог бы научить человеческого ребёнка, что значит быть частью Иерархии. Тибериус попытался представить себя, обучающим юную азари как сделать её первую copulae di spiriti, чтобы оставить в гробнице бабушки. И понял, что может представить всё это на удивление легко. Он даже видел себя, с нетерпением ждущего, когда можно будет научить малыша крогана стрелять из его первой винтовки. Они могут быть первыми в клане Вакариан, но он научит их обращаться к духам предков. — Да, они будут.        — Тогда, думаю, у нас всё будет в порядке, — ухмыльнулась Шепард. — Если вы конечно не против то тут, то там побыть нянькой.        Уголёк между ними запытал.        — Конечно, — заверил он. Тарквин захныкал на руках матери, и Тибериус потянулся, чтобы взять его за крошечную ручку. Шепард начала напевать мягкую турианскую мелодию, и он замычал, вторя ей, добавляя глубины своими обертонами, которые не мог воспроизвести человеческий голос.        Взгляд Тарквина становился всё тяжелее, пока он не погрузился в сон, всё ещё касаясь своими пальчиками пальцев деда.        — Джейн, — прошептал Тибериус, глядя в глаза Шепард. — Жертвы, которые ты принесла, чтобы стать частью нашей семьи никогда не будут забыты, — он перевёл взгляд на младенца, не доверяя своему голосу, который точно сломался бы от стыда, если бы он продолжил смотреть на невестку. — Когда я вернусь на Палавен, твоё имя и деяния будут записаны в семейную хронику, как и Тарквина, конечно, когда он подрастёт. Я так же надеюсь, что вы оба получите полное гражданство Иерархии. Как и все последующие… дополнения к семье.        Тибериус поставит Шепард наравне с предками. Он надеялся, что Вакарианы сочтут её достойной.        — Благодарю, — сказала она в ответ. Когда Тибериус наконец решается посмотреть на невестку, то видит блеск и влагу в её глазах, но в этот раз это, похоже, на добрый знак. — Я хотела бы этого.        — Как и я, — он улыбается. Ничто не может разрушить этот момент. Даже очень громкий скрежет снаружи, как будто кроган ездит на каталке прямо у них под дверью. Даже два знакомых взволнованных голоса, кричащих что-то не могут отвлечь его от этого зарождающегося чувства, три поколения, объединённые связью и кровью.        — Знаете, они сказали, что дадут нам побыть с ребёнком всего пару минут.        — Я подозреваю, — сухо говорит Тибериус, — один ваш кроганский друг их достаточно… отвлекает.        — Да, — смеётся Шепард. — Эй… Думаете, сможете подержать Тарквина немного? — она улыбается, но в глубине её глаз виден след глубокой усталости. — Сперва группа действительно дотошных чиновников допрашивала меня о корабельних деталях. Потом меня втянули в перестрелку с группой кроганов. И, как будто этого не было достаточно, я вытолкнула из себя шипастого трёхкиллограммового младенца. А теперь ещё и всё это дерьмо с эмоциональным единением… Что за денёк.        — Это было бы честью, — сказал Тибериус, осторожно забирая внука из рук матери. Тарквин ненадолго просыпается и собтрается закричать, но вновь успокаивается, стоит ему лишь увидеть лицо деда. Тибериус почёсывает надбровную пластинку внука, переполненный чувством любви, и тот награждает его мягким младенческим мурчанием. С дикой улыбкой, широко раздвинувшей его мандибулы, Тибериус вскидывает голову на Шепард, но та уже спит.        — Полагаю, нас оставили наедине, — шепчет он. Тарквин не отвечает, перекатываясь, чтобы оказаться ближе к дедушке.        Духи, как он мог когда-то рассматривать возможность жить, не зная этого ребёнка?        Предки благословили его. Может и не так, как он предполагал, но… это всё равно благословение.        Самое время проявить почтение духам. Это его долг как Патриарха, произнести ритуальные слова.        — Благодарю вас, предки, за то, что привели к нам Тарквина, — говорит он и нежно проводит вниз от ложбинки между бровями ребёнка, до его мягкой килевой кости, чувствуя быстрое сердцебиение. О духи, он так сильно любит это дитя. — Да станет он вашей гордостью.        Тарквин взглянул на своего деда и захныкал, Тибериус обнял слишком мягкое детское тело и зашептал тысячу молитв тысяче разных предков. Он молился, чтобы те присматривали за ребёнком в течение всей жизни, чтобы он вырос сильным, дабы почтить их память. Он потерял счёт своим молитвам, когда возня в коридоре наконец прекратилась, и дверь открылась.        Тибериус заметил, что хромота вошедшего Гарруса стала гораздо заметнее, чем когда тот выходил.        — Простите за это, — начал Гаррус, опустив глаза в пол, его обертоны были до краёв наполнены стыдом. — Грюнт хотел… продемонстрировать некоторые движения, которые нужно показать Тарквину, и когда Солана вышла, то он слишком вдохновился идеей битвы вдвоём на одного. Но он швырнул Сол через половину этажа, так что она применила к нему некоторые движения Блеквотч, и тут всё окончательно вышло из-под контроля. Они уничтожили большую часть комнаты ожидания, но, по правде говоря, не они одни проведут несколько следующих часов в уборке. Но теперь я должен не одну услугу, а СБЦ придётся участвовать в нескольких следующих сборах средств для Гуэрта…        Гаррус прекратил мямлить и наконец поднял взгляд, замечая измождённый вид Шепард. Однако повернулся и уставился он на своего отца.        Тибериус молча встал, передавая Тарквина на руки отцу. Гаррус принял ребёнка почти робко. Улыбка на лице его сына была нежнее, чем когда-либо видел Тибериус, когда малыш завозился у него в руках.        — Ты молился предкам за него, — в обертонах Гарруса слышна надежда.        — Да, но я не успел завершить благословение. С твоего разрешения, я хотел бы сделать это.        Невысказанные слова последних строк его мольбы повисли в воздухе.        Гаррус понимающе кивнул и немного посинел в области горла, когда его отец произносил последние слова благословения: Я провозглашаю этого ребёнка кровью от крови моей, продолжением Линии Вакариенов, беспрерывной со времён последней битвы за Сипритин. Тибериус прикоснулся своими мандибулами к мандибулам Гарруса, а затем и к крошечным — Тарквина.        — Спасибо, — прошептал Тибериус, глядя на сына.        — М? — поднял пластинку брови Гаррус. — За что?        — Ты мог просто отказать мне сегодня. У тебя было полное право не пустить меня к своей жене и ребёнку сегодня, но ты не сделал этого.        — Ааа, — Гаррус кивнул. — Пару лет назад и не пустил бы, но… — он посмотрел на своего сына и жену. — Она научила меня верить во вторые шансы. Она… Она делает меня лучше, пап.        — Ты делаешь себя лучше ради неё, Гаррус, — Тибериус задумался обо всём упущенном времени, которое мог потратить на то, чтобы узнать своего сына и его избранницу лучше. — Мне очень жаль, что я не понял этого раньше.        Гаррус издал мягкую успокаивающую трель, и несколько моментов все трое стояли вместе в гармонии.        — Так, эм, пап… Ты не эм… — шея Гарруса стала ещё более синей. — У тебя есть какие-нибудь советы? Я эм… Я совершенно без понятия, что делать.        — Чтож… Как отец, ты должен постоянно присматривать за ним. Искать пути помочь ему стать результативным взрослым. Никогда не балуй его, но не забывай давать ему шанс. Отчитывай и его действия, и бездействие. Молись предкам, чтобы он выбрал правильный путь.        — Это я помню, — сказал его сыл, почёсывая шею. — Запомнил, как кое-кто говорил мне, что его работа не состоит в том, чтобы сделать мою жизнь лёгкой.        — И что важнее всего, — Тибериус набрал в грудь побольше воздуха прежде чем продолжить, мысленно умоляя духов предков дать ему смелости. — Ты должен понять, когда твой сын нажил достаточно мудрости, чтобы принимать собственные решения.        — Папа… — Гаррус притянул его к себе свободной рукой. Второе объятие за день.        Новый рекорд.        Тибериус ждёт не дождётся, когда сможет побить его.        Это только начало, он уверен.        Всех их ждёт долгое будущее, и оно точно не будет лёгким.        Но, думает он, они встретят все трудности как семья.        Это его долг как отца. Как деда.        Он обнимает одновременно своего сына и внука, и это просто чудо как такой простой акт может заставить вещи вокруг быть правильными.