Чёртов Поттер

— Расходитесь! Нечего вам делать в Больничном крыле! — злилась мадам Помфри, пытаясь выпроводить любопытных. Новость о том, что Джеймс Поттер, звезда последнего матча, упал в обморок прямо посреди поля, быстро разлетелась по школе. Как это обычно бывает, многие захотели увидеть воочию, узнать из первых рук. Поэтому у Больничного крыла собралось десятка два человек, в основном мелькали гриффиндорские шарфы. Тут же, в сторонке, стояла и команда по квиддичу, не успевшая сменить форму: сразу же понесли Поттера в больницу. — Больным нужен покой! — строго повторила мадам Помфри. — От вашего гула только хуже, расходитесь, потом сами всё и узнаете! Народ долго упорствовать не стал, и коридор через пару минут значительно опустел. Покачав головой, Помфри скрылась за дверью, а Северус, не рискнув подойти ближе, остался чуть поодаль, за углом. Он и сам не знал, зачем пришел. В фанаты Поттера записываться он пока не собирался, но чуть-чуть, самую капельку, за него волновался. Нервно перебирая изнанку кармана, он обошел коридор вокруг Больничного крыла, отчего-то не желая отдаляться и идти в гостиную. Сделав петлю, он вернулся ко входу в Крыло, прислонился к стене напротив и скрестил руки. Нужно было что-то делать. Бесцельно слоняться надоело, а стоило ему подумать о том, чтобы постучать в дверь и попросить зайти, сердце начинало бешено и нервно стучать. И дело было даже не в том, что Помфри бы на него разозлилась, как и на всех других. Дверь представлялась ему воплощением какого-то своего внутреннего барьера. Переступи он этот порог — и некоторые мысли придётся встретить лицом к лицу. "Но и уйти мне не хватает духа. Значит нужно что-то придумать. Черт с ним, может соврать что голова болит? Авось прокатит... " Додумать ему не удалось. Дверь открылась сама по себе. — Ну? Что-то нужно? Ты уже полчаса тут стоишь. — полюбопытствовала Помфри. Вопреки ожиданиям Северуса, она уже не была такой разозленной. Он открыл было рот, чтобы соврать, как задумал, о головной боли, но слова сами по себе выстроились в другое предложение. — Я... не мог уйти, не узнав, как там Джеймс Поттер... Северус замолчал, обдумывая свою решимость. Помфри вздохнула. — Ну конечно же, он будет в порядке, не волнуйся. Переутомление и банальная простуда наверх, вот и всё. Но ему сильно повезло, что он дотянул до приземления, упади он в обморок в полёте — вряд ли отделался бы так просто. Поэтому я всегда настаивала на обязательных проверках здоровья перед матчами, но кто ж послушает... — Я знал о простуде... — сам не зная зачем, сказал Северус. — Но что я мог сделать? Этот упёртый всё равно бы полез на метлу. Мадам Помфри улыбнулась. — Разве вы, ребята, не приняли решение друг друга игнорировать? Прости меня, если лезу не в своё дело. — Откуда вы знаете? — насторожился Северус. Помфри слегка усмехнулась. — Веришь или нет, но преподаватели тоже люди и частенько рассказывают в учительской о своих учениках, и с этим решительно нельзя ничего поделать. А вы, ребятки, наделали столько шума, что вполне можете считаться знаменитостями. — Да, мы... Всё сложно, — коротко ответил Северус и потом зачем-то добавил: — Вообще-то я просто недоволен, что он будет прохлаждаться в Больничном Крыле, пока я буду учиться, вот и всё. После известия, что с Поттером всё в порядке, ему слегка полегчало, хотя уходить до сих пор не хотелось. Ему так сильно захотелось увидеть это дурацкое, но такое знакомое лицо, эти черные волосы, некогда постоянно растрепанные, а теперь прилизанные донельзя, но все такие же глупые. Всё это, должно быть, отразилось на лице Северуса, потому что Помфри, немного поколебавшись, не выдержала: — Ну ладно. Вижу же по глазам, что волнуешься до тряски в коленях. Позволю зайти, но только на пять минут. Он все еще без сознания, так что смысла особого нет, но как же тебе откажешь? Северус, не веря своей удаче, вмиг забыл обо всех опасениях и внутренних барьерах, и порог переступил так быстро, как только мог, пока Помфри, чего доброго, не передумала. Поттер, как и сказала врач, все еще был без сознания. Лицо его было расслаблено, как когда-то в библиотеке, и почему-то даже выражало какое-то легкое счастье, будто так и застыло с момента перед обмороком. Рядом висела спортивная форма, метлу же, видимо, оставили на поле. Прикроватная тумбочка пестрила открытками и цветами — Северус ума не мог приложить, когда только люди успели все это притащить и передать. Помфри ушла в свой кабинет, а Северус, взяв стул поблизости, сел возле кровати и уставился на обездвиженные руки Поттера, лежавшие по бокам — на лицо долго смотреть было неловко. Вдруг Поттер внезапно очнется? Хотелось что-нибудь сказать, хотя он знал, что это бессмысленно, да и Помфри совсем рядом — нечего давать лишний повод сплетничать в учительской. Да и что сказать?.. — Прости, — еле слышно прошептал Северус. — Сам не знаю, за что. Я ведь реально не смог бы тебя отговорить выйти на поле. Да и на кой фиг тебе меня слушать? Может мы и договорились о чем-то там, но старые обиды так просто не уйдут, так ведь? Все же не выдержав, Северус перевел взгляд обратно на лицо. В глаза бросился тот самый почти незаметный, побелевший шрам от Сектумсемпры, что так настойчиво горел виной в сердце Северуса. Пальцы в кармане нащупали палочку и баночку с новоизобретенным зельем. "Вот он, тот самый момент, — зазвонил в голове колокольчик. — Не для галеонов ты над ним корпел, не для славы, не для Бэгмена. Может быть, чуть-чуть ради одобрения. Но ты знаешь, что на самом деле это всё было ради этого момента. Для него." Стараясь не особенно шуметь и без лишних движений, Северус достал палочку и открутил крышку, обмакивая пальцы в содержимое. — Господи, хоть бы сработало, — едва дыша шепнул Северус, произнес нужное заклинание и дотронулся до шрама, стараясь действовать как можно аккуратнее и осторожнее. Нельзя было попасться Помфри, нельзя было разбудить Поттера. Он не делал ничего плохого, скорее старался исправить прошлые ошибки, но не мог позволить себе быть застуканным. Как будто не мог показать кому-то, что в нём есть нечто хорошее, что его тоже, как и всех людей, грызёт совесть. Он предпочел объяснить это приземлённой причиной: не быть пойманным, ибо по сути его зелье и заклинание незарегестрированы, а значит — незаконны. Северус провел пальцами по всей длине шрама, стараясь распределять зелье равномерно и — о чудо! — последний, почти незаметный след, что так явно и яростно пытались свести, исчез, не оставив ни малейшего признака, что он там был. Северус, немного осмелев, провёл пальцами ещё раз, как будто бы проверяя, правда ли шрам сошёл окончательно. А потом еще раз. И ещё. Опомнившись от наваждения, Северус одёрнул руку. Мадам Помфри в своём кабинете зашевелилась, послышался звук отодвигаемого стула. Северус встал и направился к двери до того, как ему скажут это сделать. — Спасибо за миндальное печенье, Поттер, — бросил он напоследок и покинул Больничное крыло. *** Последующая неделя прошла относительно спокойно. Новый заказ Бэгмена оказался значительно проще предыдущего, и хоть цена не сравнилась бы, Северус был не против чередовать. Не всё ж ему изобретать вещи, ставящие волшебный мир с ног на голову, тем более что Бэгмен так и отказывался помогать с регистрацией заклинаний. Помимо новых зелий, он также работал над правками некоторых статей, за что тоже получал немного денег. На уроки и домашние задания теперь было больше времени и сил, и Северус быстро восстановил свою успеваемость. И даже Поттер, оправившись от болезни, вернулся на учёбу всего через несколько дней. Правда, он ожидаемо продолжал прилежно учиться и не замечать Северуса, что не было удивительным. Произошедшее в Больничном Крыле осталось только в памяти последнего. Он не знал, заметил ли Поттер изменения, и естественно, спрашивать не собирался. Иногда он общался с Энни. Они не стали близкими друзьями, как когда-то с Лили, но ему было комфортно в её компании, даже приятно. Она все еще не оправилась после потери подруги - вряд ли от такого вообще можно было оправиться. Северусу было интересно, какой она была до трагедии. Однажды он даже решился спросить, как Энни познакомилась с Маргарет. Он боялся, что вопрос был неуместен и лишь сыплет соль на рану, но Энни, напротив, даже повеселела, окунаясь в воспоминания: — Мы обе магглорожденные и были вместе в начальной школе. Мы ужасно не ладили. Постоянно ссорились из-за какой-то ерунды, даже подрались пару раз. Потом мы обе получили письма из Хогвартса. Мы не общались тогда, разумеется, поэтому не знали, пока не встретились в одной лодке перед началом первого курса. Вот умора была... — Энни сделала небольшую паузу. — На самом деле, думаю, это нас и сблизило. Две магглорожденные одиннадцатилетние девочки месяц назад узнали что они волшебницы. Одни без родителей или друзей в незнакомом замке, среди кучи новых учителей, запутанных коридоров, призраков и однокурсников, которые, в отличие от них, знали о волшебном мире с рождения. Естественно, нам пришлось сблизиться: мы хотя бы уже были знакомы, и у нас были общие проблемы. Как говорится, от ненависти до любви. Договорив, Энни посмотрела на Северуса долгим, как будто что-то говорящим взглядом. — Но вы оказались на разных факультетах, так? Маргарет училась на Пуффендуе... — задумчиво спросил Северус. — Разве это проблема? У Пуффендуя и Когтеврана много общих уроков, да и после учёбы уйма свободного времени, чтобы встретиться с другом. Нам это никогда не мешало. Наоборот, я думаю... У соседей по комнате и однокурсников появляется больше поводов для конфликтов, так что в каком-то смысле это даже помогает. — Мне не помогло, — грустно усмехнулся Северус. Энни уже знала о случившемся с ним и Лили и всё поняла. Она сочувственно посмотрела на Северуса — Можно я кое-что скажу? Насчёт Лили. — Давай. Сейчас уже все равно неважно. — Возможно, я неправа... Но мне просто кажется, что Лили не была таким уж хорошим другом, или не так уж и дорожила этими отношениями. — Я назвал её грязнокровкой. — Мы с Маргаретт по сто раз за день друг друга обзывали, если ссорились. Это просто набор букв. В порыве гнева не особенно разбираешь, что говоришь, но это не значит, что ты плохой человек. Все ошибаются. — И ей не нравилась моя компания. Однокурсники, в целом. — Я не очень долго тебя знаю, но мне кажется, ты с ними не очень-то горишь желанием общаться. По крайней мере сейчас. Как только появляется возможность этого избежать, ты ей пользуешься. — Так и есть... Но раньше я довольно часто с ними ошивался, просто потому что делать больше было нечего. Сейчас я стараюсь держаться подальше, но должен признать, я никогда открыто не возражал их.. идеям. Так что Лили, в итоге, была права на мой счёт. Энни не выглядела до конца убежденной, но решила не продолжать разговор на щекотливую тему. Они быстро перешли на другую, но сказанные и недосказанные слова будто повисли в воздухе, не желая исчезать. Северус гадал, когда же он сможет окончательно освободиться от этих гнетущих воспоминаний. В гостиную этим вечером он вернулся немногим раньше отбоя. Эйвери и остальные все еще были там, так что спальня пустовала. Северус сразу направился туда, чтобы не пришлось разговаривать с однокурсниками. Он вальяжно упал на кровать, потягиваясь и размышляя о планах на завтрашний день. Сдвоенная травология, Трансфигурация, Древние руны. На вечер лежала недоработанная журнальная статья о золотистых пиявках в лечебных зельях. Бэгмен обещал за неё двадцать галеонов. Северус согласился не раздумывая. Он еще раз потянулся, и на этот раз под его рукой что-то зашелестело, заставляя Северуса резко сесть. Шелестящая вещь оказалась пергаментным конвертом, каким-то образом оказавшимся на его одеяле. Обычным в нём было всё, кроме адресанта. На конверте значилось: "От кого: Альбус Дамблдор".