Беда не приходит одна

      Каждый шаг каждого дня состоит из выбора. Он может быть как хорошим, так и плохим. Привести к большому выигрышу или великому упущению. К чему приведет выбор Шэнь Юаня, он пока не знал и не хотел загадывать наперед. Подрабатывать в борделе он мог не всегда. Хотя как сказать «подрабатывать» тут скорее отрабатывать или доказывать, что ты никакой не вредитель.        Сначала на маленького мальчика все смотрели с иронией и неприкрытой усмешкой. Где это видано, что мальчишка, на губах которого еще не высохло материнское молоко, будет читать им и учить основам чтения и каллиграфии. Да и зачем им это все? Их клиенты и так уходят удовлетворенными, а больше им и не надо. Хотя на диковинку посмотреть пришли почти все, даже управляющая госпожа Мэй притаилась в темном углу за колонной. Она не совсем понимала зачем Лан Хуа это делала, но препятствовать не стала. Если вдруг что-то пойдет не так, отвечать все равно будет эта девушка.        Шэнь Юань нервничал. Эта ситуация была до ужаса абсурдной. Вот кто бы мог подумать, что работать в борделе можно не только как проститутка, но и как учитель совсем не постельных дел. И ладно было бы ему там лет двадцать, тут уже хоть выглядишь хоть как-то состоявшимся в жизни человеком. Но не тогда, когда ты выглядишь меньше, чем даже на десять лет. Это все так нелепо.        Мужчина пытался вспомнить видел ли он ситуацию глупее, но ничего на ум не шло.        Когда в большом зале собрались все желающие и те кто просто посмотреть, Лан Хуа вышла вперед и привлекла всеобщее внимание. Представив Шэнь Юаня как помощника по литературной части. И когда на него уставилось несколько дюжин пар глаз Шэнь Юань хотел провалиться под пол или убиться о мягкий тофу.        Но в итоге ничего особого не произошло на радость мужчины. После представления несколько человек даже к нему подошли. Хоть действительно по делу подошла только одна девушка, или две. В то время мужчина слишком сильно нервничал, чтобы понимать что тут вообще происходит.        Так же Шэнь Юань понял, что дети, работающие здесь, в основном были детьми местных работниц и помогали матерям. Были и те, кто просто пришел заработать, но никого не готовили к постельным утехам, если тот сам не хотел этого. Последнее было немного дико для мужчины, но в какой-то степени он их даже и понимал, прожив на улице несколько месяцев. А многие так живут годами. В конце концов в эту профессию идут не от лучшей жизни. Хотя находились и те, кто просто решил, что так будет для них легче жить.        Лан Хуа, пожалуй, пользовалась его услугами больше всех. Ему впору было назваться частным репетитором.        Как-то мужчина решил спросить зачем ей это все и почему она дала ему именно эту работу, а не быть, к примеру, посыльным. На что девушка только рассмеялась и ответила, что он бесплатная рабочая сила и она может делать с ним все, что захочет. А разучивать песни и стихи для девушек полезно для работы, да и просто поднимает настроение. И не только посетителям.        Специально для девушки Шэнь Юань начал вспоминать простые иероглифы из начальной школы. Лан Хуа прямым текстом заявила, чтобы тот научил ее писать и мужчина не имеет права отказать. В противном случае его ждёт наказание, которое тому мало понравится. И Шэнь Юань ей поверил, что-то было на дне ее глаз в этот момент.        Поначалу Шэнь Юань не воспринимал этот приказ серьезно. Думал, что это была обычная прихоть девчонки с властью над ним. Но приятно ошибаться в таких ситуациях. В данном случае она не считала его забавным зверьком со знанием каллиграфии и письма чуть выше среднего (на самом деле на довольно высоком, но суть не в этом).        Лан Хуа действительно училась. Внимательно слушала и задавала вопросы по делу. В отличие от большинства других местных девушек. Новая диковинка им быстро приелась и подходить они стали все реже и реже. И не сказать, что Шэнь Юань был расстроен по этому поводу.        Но каллиграфия у нее хромала на обе левые ноги и все никак не выравнивалась. Мужчина даже удивлялся — как так может быть, что рисовала она хорошо, а вот написать правильно один, даже самый простой иероглиф, удавалось далеко не с первого раза. Это что за магия этого мира? Неужто скоро сюда должен прийти главный герой и показать как делать это правильно, а за любую оплошность «наказывать» длительным сеансом па-па-па?        Но главный герой не приходил, зато был Шэнь Юань с гудящей головой и вопросом как это можно исправить. Не бить же её руки линейкой, как это делали с ним учителя? Он не в том положении, чтобы наказывать таким способом, да и вообще наказывать.        Поэтому в свободное от борделя и работы время он придумывал разные способы прописей. От маленьких точек на подобии «обведи меня», до готовых иероглифов с подписанными по порядку стрелками. Благо различать иероглифы от одного до десять Лан Хуа научилась. Пусть и не так быстро, как на это рассчитывал Шэнь Юань.        Порой, если у Лан Хуа было плохое настроение или она начинала выходить из себя из-за того, что у нее что-то не получается, то она могла запустить каким-нибудь предметом в Шэнь Юаня. Хорошо, если это были скомканные листы бумаги или чистые кисточки. Порой это были предметы и потяжелее. Шэнь Юань благословлял богов, что она еще не догадалась запустить чернильницу — от тяжести такой вещицы он бы протянул ноги в тот же миг и никакие силы этого мира его бы не спасли.        Зато однажды она запустила в него хурмой, когда один из клиентов вывел ее из душевного равновесия, а Шэнь Юань высказал свое мнение не посмотрев на последствия. Тогда он смог стащить этот фрукт и унести домой к детям. Он разделил его между всеми ребятами и те с большим аппетитом вгрызались в сочные кусочки. Даже сам мужчина от блаженства прикрыл глаза и издал такой стон, что ни одна работница борделя не смогла бы его повторить. Некоторые мальчишки от такого даже покраснели, а когда Шэнь Юань смотрел на них с недоумением, те только отворачивались, скрывая свои покрасневшие лица за волосами. Цзя Сяомяо так вообще пулей вылетел из храма и долго не возвращался.        Наверное правильно говорят, что учение идет в обе стороны. Он учил девушек как правильно произносить слова, как читается тот или иной иероглиф, а девушки учили его жизни. Где-то невольно, рассказывая забавные и не очень истории из своей жизни, а где-то намеренно, ставя в пример некоторых людей и как их стоит опасаться или избегать. Шэнь Юань на это кивал и мотал на ус. Некоторые моменты были очень полезны и раньше бы мужчина не обращал на некоторые детали внимания, но сейчас его мнение изменилось.        Так Лан Хуа научила его сначала наблюдать за ситуацией, а потом уже действовать по наитию. Как-то был среди посетителей один буйный клиент, так Шэнь Юань не на шутку перепугался от его действий и хотел было побежать к охранникам за помощью, как был остановлен девушкой с приказом просто наблюдать. Лан Хуа мастерски уговорами заставила того сначала успокоиться, а затем легко выпроводила клиента из здания на выход. И витиеватыми словами приказала не приближаться к этому месту и обходить его десятой дорогой. Мужчина даже мысленно поаплодировал ее прозорливости.        Позже она объяснила, что если бы охрана прибежала на его зов, то мирно это дело бы не решилось и возникла бы потасовка и помешала бы другим гостям наслаждаться своим времяпрепровождением. А так все закончилось легко, без кровопролития и разбитых вещей.        В глубине души Шэнь Юань зауважал эту девушку. Но это не отменяет ее меткого глаза и тяжелой руки. Синяки от восхищения не сходят и болеть не перестают.        Дети стали замечать, что Шэнь Юань стал пропадать в свободное от работы время. Да и запах благовоний на его одежде наводил на кое-какие мысли. Тоу попытался как-то поговорить с ним, но никакого разговора не получилось так как Шэнь Юань утверждал, что все в порядке и ему там ничего не грозит. Тоу тогда ушел очень злой и бросил напоследок, что в случае чего, никто его спасать не будет.        Подросток тогда еще долго с ним не разговаривал, чему Цзя Сяомяо был рад. Он даже не скрывал улыбку, наблюдая за разговором лидера и надоедливого ребенка.        А вот Цзя Мин разрывался. Он пытался их помирить, но ни одна из сторон не шла на примирение, что сильно расстраивало ребенка.        — Он же о тебе волнуется, — тихо говорил Цзя Мин под бочком Шэнь Юаня. Благодаря своим небольшим размерам ребята могли спокойно укрыться под двумя сложенными одеялами. Поэтому спать было очень тепло и уютно.        — Я понимаю, но там не такие уж плохие люди, — так же тихо ответил Шэнь Юань и прижал к себе ребенка еще ближе.        Откуда-то сбоку послышалось фырканье. Видимо, их тихий разговор был не таким тихим.        — Спите уже, — недовольно пробурчал Тоу, показывая что все разговоры окончены. И вообще мешать спать другим людям является дурным тоном.        Цзя Мин тихо хихикнул и замолчал и уже через несколько минут можно было услышать его мирное сопение. А Шэнь Юань еще долго пролежал и думал что можно сделать в этой ситуации. Так за мыслями он не заметил, как заснул.        Наутро его забрал Ван Шитоу для учебы стрельбы по воробьям. Поэтому очередная попытка поговорить с подростком не увенчалась успехом — как только взошло солнце, тот свалил в неизвестном направлении.        Охота для Шэнь Юаня успехом так и не задалась, поэтому с его стороны было ни единого воробья, в то время Ван Шитоу мог похвастаться целой дюжиной в небольшом мешочке.        — Молодой господин, А-Мин уже говорил это, но я повторюсь — мы за тебя беспокоимся. Бордель это не то место, где ты можешь быть в безопасности. И если что-то пойдет не так, нас рядом не будет, чтоб помочь тебе. Ты это осознаешь? — неожиданно начал разговор Ван Шитоу на обратном пути.        — Я понимаю. Но сестрицы меня в обиду не дают.        Был один случай, когда клиент захотел попробовать диковинку и рядом как раз пробегал Шэнь Юань. Он зачитался стихами в комнате Лан Хуа от ее поклонника и не заметил, как настало время работы борделя. Он надеялся быстро и незаметно проскочить, но клиент его поймал за руку и быстро усадил себе на колени. Девушки тогда стали так сладко умасливать клиента, что тот не заметил, как тяжесть с колен была стащена и уведена в другую комнату. А на его место была усажена другая девушка.        От такого ответа Ван Шитоу остановился и странно посмотрел на собеседника. Мужчина тут же сообразил, что его не так поняли.        — Ничего такого! — Шэнь Юань даже руками замахал. — Я лишь помогаю им в чтении и письме! Я же говорил уже это! Больше ничего, я даже ухожу в начале их рабочего… вечера. А если и происходит что-то необычное, то сестрицы меня выручают. Они мастера заговаривать людей.        — Сестрицы? — Ван Шитоу спросил это таким тоном, что Шэнь Юань понял, что ему пора заткнуться и не говорить больше ни слова ближайший месяц точно. А то его длинный язык до добра не доведет.        — Они сами попросили так их называть, — Шэнь Юань неловко почесал затылок, вспоминая как его «просили».        Когда он читал небольшую поэму собравшимся девушкам, то те стали приближается к нему все ближе и ближе. Сначала Шэнь Юань ничего не заподозрил, ну мало ли девушки хотели его лучше слышать, а потом те стали как-то подозрительно переглядываться между собой. А когда мужчина понял что что-то не так, было слишком поздно. Его взяли в плотное кольцо из полуголых девиц. В любом другом случае Шэнь Юань был бы на седьмом небе от счастья — в окружении стольких красивых девушек он не был ни разу за обе жизни. Но девушки оказались коварными. Сначала Шэнь Юань не понимал что происходит что-то не то: девушки медленно приближались к нему, садясь как можно ближе, что можно было почувствовать запах их благовоний (оказывается, некоторые девушки могли себе позволить отличные от стандартных запахов палочки). Может быть девушки всего-то хотели его лучше слышать, ведь принесенная чьим-то поклонником поэма была на удивление хороша, уж Шэнь Юань как критик знает в этом толк! Мужчина слишком поздно понял, что у девиц были другие планы на его счет. Они обступили его, тискали почти во всех местах и просили краснеющего и заикающегося мальчишку назвать их сестричками. И никто (ни Лан Хуа, ни госпожа Мэй не вмешивались в это дело! Они просто стояли и наблюдали, тихо хихикая себе в рукава) не помог ему выбраться из этой ситуации, так Шэнь Юань на высоких нотах пропищал «сестрицы». Девушки довольно загалдели, но из рук ребенка не выпускали еще очень долго. Тогда мужчина с трудом смог сбежать из Весеннего сада почти под самое начало рабочего времени.       — Ты… — лицо Ван Шитоу стало странным, как только он увидел, как стремительно краснеет мальчик перед ним. Это было слишком подозрительно.       — Я же сказал, что ничего такого! Я не вру! — Ван Шитоу оценивающе посмотрел, и такой взгляд Шэнь Юаню не понравился. Он бы ни за что не стал работать в борделе в таком ключе. Ведь туда ходят одни мужчины! Это неправильно. К тому же это тело ребенка. И это получается не только неправильно, но и аморально, с какой стороны не посмотри.       — Очень на это надеюсь, — Ван Шитоу со страдальческим вздохом сдался. Ну как можно вдолбить в голову этого идиота, что с его внешностью работать там крайне опасно? Неужели инстинкт самосохранения у этого ребенка отсутствует напрочь? Всех детей расстраивало наплевательское отношение Шэнь Юаня к себе, но ничего не могли с этим поделать. Не ходить же за Молодым господином хвостиком и не отговаривать его от сомнительных действий? Может раньше такое у него и было, но сейчас он бродяжка без дома и слуг. Пускай привыкает.       Разговор затих сам собой. Лишь изредка ребята перекидывались ничего не значащими фразами по дороге в храм. Ван Шитоу по дороге смог подстрелить еще парочку воробьев, а вот Шэнь Юань остался с пустым мешком. Так он понял, что если прижмет, то охотой он точно не проживет. Ну ничего, у него еще есть время овладеть этим навыком.        Похлебка оказалась на вкус не такой плохой, как себе это представлял Шэнь Юань; мясо по вкусу напоминало курицу. Также вполне возможно, что есть это можно благодаря исключительным навыкам готовки Ван Шитоу.       Единственным минусом — было отсутствие Тоу. Подросток ушел рано утром и не появился на ужин. Даже когда дети ложились спать, после тяжелого рабочего дня, от подростка не было ни весточки.       Только поздно вечером, когда все дети спали, Тоу прокрался на место своего ночлега и очень удивился, увидев возле своего спального места уже остывшую похлебку. Он обвел взглядом почти незаметные силуэты спящих детей. И зачем в такой холод оставлять столько драгоценную еду ему, а не съесть ее самим? Не имея ни возможности куда-нибудь спрятать плошку с похлебкой, ни вернуть в общий (уже вымытый) котел, Тоу начал медленно есть.       Даже остывшим это простое блюдо было очень вкусным.       Тоу ел и думал обо всем и ни о чем конкретном. Через пару дней Ли Минчжу уйдет со своим мастером, обучаться премудростям заклинателей. Отпускать ее не хотелось, ведь они и так потеряли столько времени быть вместе. Но также он понимал, что не имел права отбирать у нее эту возможность. В мире много монстров, что дает работу даже самому плохому заклинателю. Некоторые даже приглашают их на свадьбы, дабы те могли сделать предсказание или дать своё благословение. И это всяко лучше, чем жить с таким беспризорником, как он.       Тоу знал, что Ли Минчжу не бежит за богатством. Ей не интересно его положение — им просто хорошо было вместе. Иначе бы девушка не ответила на его чувство и даже не показала, что испытывает их сама. Тот цветок акации он аккуратно высушил и положил в мешочек. Теперь он гордо болтается на шее, и если вдруг что-то ему кажется нереальным, то он всегда его может сжать в руке. Если уж этот цветок и чувства Ли Минчжу реальны, то остальное и подавно.       Так постепенно его мысли перетекли к его главной головной боли — Шэнь Юаню. Молодой господин, взявшийся неизвестно откуда и показывающий иногда смекалку. А также совершенно не приспособлен к жизни на улице. Слишком доверчив, слишком невнимательный, слишком безрассудный. Так много этих слишком. А также слишком… красив. Он еще слишком юн, вряд ли пережил и десять зим, но уже заставлял многих оборачиваться вслед, чтобы увидеть эту красоту хотя бы мельком. И как назло, этот парень даже не пытается скрыть свое лицо даже за банальной грязью. Вместо этого мальчишка вычищается не хуже тех самых ивовых дев, сверкая чистотой и свежестью. Ребята делали намеки, что так нельзя, но тот лишь кривился, будто сказали самую страшную вещь на свете. Будто он не помнит, что случилось на второй день пребывания в их компании! Это злило, расстраивало, заставляло нервно кусать губы и ждать каких-то плохих новостей. Не сказать, что у всех детей была ситуация лучше, нет. Они все беспризорники, кто действительно потерял родителей, кого выгнали из семьи, не в силах прокормить лишний рот, а кто ушел самостоятельно. Ни у кого не было сильного покровителя, что мог бы защитить его в случае чего. Они были вместе — это все, что у них было.       Тоу посмотрел на небольшой темный силуэт, где предположительно спали Юань и Мин. Самые младшие в их компании, но от Мина было намного меньше проблем. Возможно, дело в том, что А-Мин даже не знает какого это жить хорошей и безопасной жизнью и поэтому его навык выживания был выше. Но вот Шэнь Юань приспосабливался тяжело, если он видел плохие и такие редкие для детей овощи, то кривился так, будто они были отравлены и ужасны на вкус. В такие моменты он съедал самую малость и старался оставлять кусочки этих самых овощей. Какая непростительная трата. Наверное, именно поэтому он стал невероятно худым, не то чтобы они все могли похвастаться сытым видом.       Иногда складывалось впечатление, будто этот ребенок вообще не от мира сего. Иногда он смотрит на некоторые самые обычные вещи, будто видит их впервые в жизни, про использование так вообще молчать надо. Порой он может сказать непонятные слова, тем самым ставив детей в тупик. А тот и смотрит, будто не понимает чем поставил детей (да и не только) в тупик. И не сказать, что мальчик блаженный, совершенно нет.       Похлебка давно закончилась, и Тоу поднялся, чтобы выйти из храма и помыть глиняную посуду. Ночь была темной, только на небе слабо мерцали звезды. А молодой полумесяц решил спрятаться за плотными тучами.       Он опустился на корточки прямо возле входа и начал протирать дно снегом. В этом году он выпал довольно рано, и на удивление пока еще не было настолько холодно, чтобы можно было замерзнуть насмерть. Хотя некоторые особо пьяные личности умудрялись заснуть не в том месте без единого источника тепла и больше не проснуться. Но тут не всегда мог быть виноват климат и низкие температуры.       Кончики пальцев покалывали от снежного кома, и Тоу только на ощупь мог понять, что тарелка более-менее чистая. Скорее всего завтра все равно придется ее перемывать.       За спиной послышались легкие шаги, но Тоу даже не потрудился посмотреть на подошедшего мальчика — мало ли кто в такой час мог выйти по нужде. Только вот проснувшийся не пошел дальше выхода из храма и нерешительно переминался рядом с подростком. И Тоу точно знал, кем это мог быть.       — Может, поговорим? — неловкость и так лилась через край, но Тоу даже не собирался это исправлять. Он знал, что был прав. И ничто не сможет его в этом переубедить.       — И о чем же хочет поговорить молодой господин? — Тоу хмыкнул и решил еще немного протереть тарелку — руки чем-нибудь надо занять, а то он не уверен что не сделает что-то не то, если Шэнь Юань опять скажет очередную чушь.       — Мне… я не хочу видеть тебя расстроенным. Я понимаю, что вы волнуетесь обо мне, но в этом нет необходимости. Сестрицы не дают мне попасть в проблемы, — Шэнь Юаню кажется, что эти слова он уже говорил несколько десятков раз. Вот только что поделать, если все его аргументы или игнорировались, или возвращались в искаженном виде.       — Нет, не понимаешь. Если бы понимал, то обходил это место так же как и людные улицы в начале нашего знакомства — максимально далеко и максимально незаметно. Но нет, ты решил пойти в самую гущу сброда. И, поверь, твои сестрицы — Тоу особенно выделил слово сестрицы. Это слово почему-то сильно раздражало из уст мальчика. — не всегда смогут тебе помочь.       — Вы тоже не всегда будете рядом, — вообще, Шэнь Юань не собирался такое говорить, но слова вылетели раньше, чем он успел сообразить и прикрыть рот.       Наступила неловкая пауза. Тоу просто смотрел на мальчика перед собой и ничто не выдавало его мысли. А вот Шэнь Юань внутренне задрожал. Он боялся услышать слова «Так может покинешь нас сейчас? Пускай твои сестрицы присматривают за тобой, раз мы больше не можем». Ему, конечно, слабо верилось, что подросток такое скажет, но вот что только не может сказать человек в гневе или разочаровании. Некоторые просто хотят уколоть побольнее, даже не думая об этом всерьез. И Шэнь Юань не был уверен, как сейчас себя поведет Тоу. Он и подошел-то к подростку, так как тот поел. Не зря отец говорил, что с людьми лучше говорить на сытый желудок, тогда они становятся более сговорчивыми и лояльными.       «Хаааа» со стороны Тоу послышался мученический вздох. И Шэнь Юань отчетливо видел, как тот схватился за голову и сжал в пальцах волосы. Вот это яркое воображение — темнота была плотной, и можно было видеть только силуэты. Но почему-то мужчине казалось, что в темноте он видит примерно так же хорошо, как при свете дня.       — Ты меня в могилу сведешь или я постарею лет на двадцать. И как ребят угораздило с тобой встретиться? Каким богам мы перешли дорогу? — возможно, для любого человека эта тирада бы звучала гневной, пристыживающей для слушающего, но для Шэнь Юаня это звучало совсем не так. Тоу все это говорил скорее для галочки, ему надо было поворчать, чтобы отпустить всю эту ситуацию.       Поэтому мужчина принял для себя единственное верное решение, именно таким способом его успокаивала дорогая мэй-мэй. Он опустился рядом с Тоу на корточки и заключил того в кольцо своих коротких ручек. Подросток в его объятьях вздрогнул и даже перестал причитать, но так и не попытался вырваться и сбежать куда-нибудь подальше.       — Ты еще не прощен, — буркнул Тоу и неуклюже обнял ребенка в ответ. Эти детишки из него веревки порой вьют, а он даже не пытается этому помешать.       — Угу, — Шэнь Юань тихо согласился и продолжил обнимать подростка. Он искренне наслаждался этими минутами покоя. Оказывается, за все это время он соскучился по таким незамысловатым ласкам, и даже те тисканья девушек из борделя не идут ни в какое сравнение с такими простыми объятиями. Было так тепло. И дело не только в физическом комфорте.       — Уже поздно, пойдем спать, — рано или поздно, все хорошее заканчивается и Тоу первый разорвал объятия и неловко встал, потирая шею.       — Угу, — говорить совершенно не хотелось, поэтому Юань с трудом выдавил из себя звук согласия