Зависимость

      Когда приём был окончен, вы с госпожой Киёми и другими представителями делегации наконец-то вернулись в резиденцию. Она представляла из себя относительно скромное трёхэтажное здание классического марлийского типа постройки, окружённое совсем небольшим приусадебным участком с ровно подстриженным газоном. По периметру проходил каменный забор высотой чуть меньше человеческого роста, который огораживал резиденцию от остальных зданий, ведь она находилась в жилом районе.       Первым делом хотелось избавиться от всей вечерней мишуры, которая тебе, как солдату, была чужда и вызывала отторжение. Вдобавок, с собой нельзя было брать оружие, а без него в окружении врагов ты себя чувствовала беззащитной, оттого как будто обнажённой. Несмотря на тонну прочитанных лекций, ты всё же умудрилась взять с собой хотя бы маленький кинжал, который ремнями закрепила в кожаном чехле на бедре — скорее, для успокоения и морального комфорта, потому что в случае реальной опасности нападавшему пришлось бы долго стоять и озадаченно чесать свой затылок, ожидая, пока ты наконец-то проберёшься к кинжалу из-под длинной юбки.       Украшения моментально вернулись к своему законному владельцу: стоило тебе только переступить порог, как госпожа Киёми вежливо, но настойчиво отвела тебя к себе в кабинет, чтобы снять ожерелье, серьги и сразу спрятать их в сейф.       «Одной морокой меньше» — подумала про себя ты и устало направилась в свою комнату. Приём порядком измотал тебя, и, несмотря на то, что физически тебе не приходилось напрягаться, общение с марлийцами в значительной мере морально истощило. Такой усталости ты не чувствовала со времён кадетства, когда инструктор заставлял вас наматывать десятки кругов по местности с тяжёлым рюкзаком на спине и трёх-четырёх килограммовым ружьём в руках.       Гостевая комната, которую тебе выделили, находилась на втором этаже прямо возле лестницы, которая вела к чёрному ходу, а окно закрывали ветки единственного в резиденции дерева, которое отдавало дань традициям Хизуру - сакуры. Весной можно было любоваться его пышным цветением, но сейчас оно могло похвастать разве что скудной листвой на крючковатых ветках. Когда тебя заселили, ты едва ли обрадовалась подобному виду из окна, но потом смекнула всю пользу подобного расположения.       Первым делом следовало записать всю информацию, полученную в ходе расследования: для этого тебя обучили специальному графическому шифру. Пока воспоминания всё ещё были свежи в голове, их следовало перенести на бумагу, но таким образом, чтобы никто не догадался о содержимом. Ты выводила на бумаге фигуры причудливой формы, которые просто выглядели несуразными каракулями, нарисованными в бессознательном порыве, но на самом деле они имели только для тебя понятный смысл: вот так устроена верхушка марлийской армии, вот тут пересекаются их интересы со знатью, а здесь находятся слабые места, через которые возможно завербовать потенциальных союзников и получить с помощью них финансирование. Всё это предстояло перепроверить и систематизировать, чтобы отправить данные на остров в формате кодового письма.       Это хотя бы немного помогало скрасить время ожидания, которое ты сама же и очертила: два часа. Пока вы с делегацией вернулись в резиденцию — пятнадцать минут. Она находилась относительно недалеко от резиденции Вилли Тайбера, как и множество других государственно важных зданий. Ещё пятнадцать минут на то, чтобы снять украшения, платье, смыть макияж и надеть белую ночную сорочку в пол. Немного подумав, ты дополнила её простым кожаным корсетом, чтобы это выглядело уместно на случай, если вдруг необходимо будет выйти из своей комнаты в коридор — например, по нужде, ведь в твоей комнате не было своего туалета, — и показаться на глаза посторонним людям. Точнее, одному конкретному постороннему человеку, который никак не мог покинуть твои мысли.       В течение следующего часа, пока ты систематизировала данные для разведки, Райнер не вылезал у тебя из головы. Периодически ты отгоняла мысли о нём, хмурилась, злилась, жёсткими и резкими штрихами перечёркивая лист бумаги и переписывая всё заново, но он прочно засел в твоём сознании и никак не хотел его покидать. Ты находилась в подвешенном состоянии, ощущая неопределённость, что было довольно странным и непривычным для тебя чувством: обычно в том, что он примет твоё предложение встретиться, сомневаться не приходилось, но сейчас обстоятельства были кардинально другими. И сам Браун был одновременно другим, но в то же время отдалённо знакомым. Не осталось того добродушного старшего братца, который присматривал за своими товарищами, как курица за цыплятами, готового в любой момент протянуть руку помощи; марлийский Райнер был больше похож на того, который оставался наедине с тобой: серьёзный и немногословный, с тяжёлым пронзительным взглядом, который пробирал до мурашек.       В конце концов, бросив эти бесплодные попытки отвлечься, ты сложила бумаги в стол и подошла к окну, скрестив руки на груди и облокотившись плечом о холодное стекло. Прямо перед тобой развернулась широкая крона дерева: достаточно густая, чтобы скрыть тебя от чужих взглядов, и в меру разрозненная, чтобы можно было наблюдать за проходящими по улице людьми. В ночное время их было немного, и в силу расположения резиденции практически в центре города, попадались на дороге, в основном, зажиточные марлийцы.       Одна дама шла под руку со своим кавалером, который, видимо, в силу позднего времени провожал её до дома, и поддерживала беззаботную светскую беседу, периодически смеясь и прикрывая лицо веером. Была и компания из разношёрстных нетрезвых молодых людей, которые до последнего сидели в питейном заведении: те, кто помоложе, наслаждались своей юношеской свободой; те, кто постарше, старались оттягивать момент прихода домой, чтобы не выслушивать упрёки сварливых жён. Своим шумом она привлекла внимание патрульных — двух мужчин средних лет, которые подошли и мягко пристыдили их за неподобающее для джентльменов поведение. Скорее, для виду, потому что буйные господа продолжили своё триумфальное шествие в том же духе, а патрульные тайно хихикали над их пьяным поведением, периодически оборачиваясь до тех пор, пока не исчезли за поворотом. Город жил своей спокойной, беззаботной жизнью, ничего не подозревая о том, что творилось за его кулисами.       За то время, пока ты стояла у окна, твоё внимание уже было притупилось, но вдруг взгляд зацепился за взъерошенную светлую макушку. Это несомненно был Райнер, его нельзя было спутать с другими людьми, поскольку походка отличалась слаженной чёткостью, и даже некоторой резкостью. Была заметна напряжённость в его движениях, поскольку темп его шага замедлялся по мере приближения к резиденции, а взгляд то и дело метался по сторонам, проверяя обстановку на наличие возможной опасности.       Он пришёл.       Глубоко в груди ёкнуло от осознания этой мысли, но ты постаралась взять эмоции под контроль, чтобы как можно меньше об этом думать. В конце концов, они не будут тебе добрым советником, ведь ты позвала Райнера для того, чтобы встретиться лицом к лицу с реальностью, а не со своими глупыми ожиданиями.       Отойдя от окна, ты зашторила его и вышла из комнаты, приоткрыв небольшую щель и оглянувшись по сторонам: везде было тихо, даже светильники в стенах не горели, ограничивая освещение в коридоре лунным светом, которого, впрочем, с лихвой хватало, потому что окна шли практически от пола и до потолка. В звенящей тишине не было слышно и намёка на то, чтобы кто-то в комнатах разговаривал, ходил или занимался другими делами: помощники давным-давно улеглись спать, а сама госпожа Киёми располагалась в просторной комнате с собственным кабинетом на первом этаже и видом на участок. Здесь никому ни до кого не было дела.       Ты за доли секунды шмыгнула вниз по лестнице, словно белый призрак, мягко ступая по ковру, которым были устланы ступеньки. Конец пролёта упирался в тупик, из которого было два выхода: можно было развернуться, пройти по проходу дальше и выйти на коридор первого этажа, а можно было потянуть за совсем незаметную ручку двери и выйти на задний двор прямо под крону давно отцветшей сакуры. Ею ты и воспользовалась, и прохладный ночной воздух дыхнул тебе в лицо, смешавшись с запахом свежескошенного газона и сырой земли.       Было слишком свежо для того, чтобы выходить на улицу практически в одной ночной рубашке, и ты невольно поёжилась от того, как лёгкий ветерок вызвал мурашки на коже. Благо, долго стоять не приходилось: заметив твой силуэт, который ярким пятном выделялся в ночной темноте, Браун подошёл к забору и, бегло осмотревшись, ловко перемахнул через него, ведь армейская подготовка позволяла ему сделать это без малейших усилий.       Он стоял напротив тебя буквально на расстоянии нескольких сантиметров, и, будучи ниже ростом, тебе пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него и наконец-то принять на себя прямой удар ярко-жёлтых песчаных глаз. Он жадно и в то же время требовательно впивался взглядом в твоё лицо, иссушая до последней капли, прощупывая каждую чёрточку, и ты будто ощущала на себе эти невидимые прикосновения. Райнер обезоруживал своим напором, и тебе показалось, — или нет? — что он миллиметр за миллиметром приближался, наклоняясь и сокращая расстояние, на что ты автоматически вдохнула, раскрыв губы, но тут же одёрнула себя. Он тоже слегка отстранился, и у тебя на секунду создалось ощущение, что в его глазах мелькнула нотка горечи. — Идём, — тебе пришлось отвести взгляд и разрушить возникшую атмосферу, потому что долго оставаться снаружи было слишком опасно. Вряд ли прошло даже десять секунд с тех пор, как вы посмотрели друг на друга, но допускать даже малейший риск было нельзя. На входе в резиденцию стояло двое сторожей, которые обычно не делали обход, но, услышав шум, могли прийти и проверить обстановку. Крона дерева могла довольно надёжно укрыть от любопытствующих взглядов постояльцев резиденции — если бы они не спали и им было до вас дело, — но за внешних врагов ручаться было нельзя. Дверь бесшумно открылась, и темнота помещения приняла тебя и твоего ночного гостя.       Ты уверенно шла вперёд, в то время как Райнер сзади отставал на шаг-другой, позволяя сначала тебе появиться из-за поворота, а затем выходя самому. Ты старалась двигаться быстро и уверенно, потому что в случае чего можно было придумать любое объяснение тому, как ты оказалась посреди ночи в том или ином месте, веди ты себя естественно, но вот оправдать опасливые выглядывания из-за угла или передвижение украдкой было куда сложнее.       В резиденции не было и намёка на чьё-либо бодрствование, поэтому вы без проблем дошли и скрылись за дверью твоей комнаты, которая выглядела более чем скромно: под одной стенкой стояла кровать с комодом и рабочим столом, где ты до этого писала свои заметки, под другой - низенький столик с двумя стульями по бокам. На нём стояла наполовину оплывшая свеча, пламя которой судорожно затрепетало, будучи потревоженной колебаниями воздуха от распахнувшейся двери, и мягкий жёлтый свет зарябил по стенам, словно ударяя их плетьми.       Тихий щелчок закрывающейся двери заставил тебя вздрогнуть и осознать, что теперь вы с Брауном остались наедине. Совсем. В один момент стало волнительно душно и дыхание спёрло, но ты с усилием заставила вести себя, как ни в чем не бывало, и жестом пригласила его сесть на стул, заняв место напротив.       Вы долго сидели в напряжённом молчании. Предательски соблазнительной казалась мысль просто запереться в комнате и, не обменявшись ни единым словом, забыться друг в друге, как вы это делали на Парадизе, но вы оба понимали, что после всего произошедшего была острая необходимость расставить все точки над «i». Теперь вы не были просто двумя солдатами разведотряда, которые стояли по одну сторону баррикад: он - марлийский шпион, ты - элдийская шпионка. Надо же, какой ироничной может быть судьба.       Райнер сидел, вцепившись обеими руками в подлокотники и не полностью облокачиваясь на стул, держа спину на весу. Всё тело было как натянутая струна, напряжена была каждая мышца и каждый мускул, а голова была опущена, словно у кающегося грешника, который ожидал свой вердикт. И последующей за ним казни.       Ты решила дать ему возможность высказаться первым, чтобы узнать, что его беспокоит, о чём он думал не только последние два года, но и всё время, которое он был на Парадизе. Ведь, несмотря на ваши встречи, вы ни разу откровенно не говорили друг с другом — собственно, и встречались вы не для разговоров. Теперь же пришло время взглянуть в лицо реальности, от которой вы оба постоянно убегали, поэтому ты ждала столько, сколько потребуется.       Минуты тянулись, как резиновые, молчание становилось всё более напряженным и невыносимым, и Браун, на несколько секунд закрыв глаза и собравшись с мыслями, наконец-то решился его нарушить. — Ты ведь ненавидишь меня? — хрипло проговорил он, больше утверждая, нежели спрашивая. Было заметно, что слова даются ему нелегко, он с усилиями выдавливал их из себя, а закончив, стиснул зубы так, что желваки заходили на осунувшихся скулах.       Ты слегка опешила от этих слов. Не самое ожидаемое начало разговора, хотя ты и предполагала, что рано или поздно он повернёт в это русло. Было бы неудивительным и логичным получить вопрос из разряда «Как ты тут оказалась?», «Как вы связаны с Хизуру?», в конце-концов, сам факт того, что в Марлии появился человек с острова казался тебе более достойным упоминания, чем твоё отношение к Райнеру, но эти моменты, видимо, интересовали его не в первую очередь. Себя и свои чувства ты, почему-то, заслуживающими особого интереса не считала. — За что? — За то, что обманывал, — Райнер попытался сглотнуть, но горло, скорее всего, слишком пересохло от волнения. Ты, заметив это, подошла к комоду и достала из верхнего ящика два стакана и початую бутылку вина, которую без зазрения совести одолжила из бара в гостиной, а базовый набор посуды стоял там изначально. — За то, что пользовался тобой, будучи марлийским шпионом. Мне надо было всё рассказать сразу или не начинать тогда вообще ничего, но... Я дал слабину. Поддался искушению, а затем не смог отказаться.       Каждое слово сильнее сжимало грудную клетку, словно лапа схватившего титана, от чего дыхание спирало. Стоя сейчас к Брауну спиной и делая вид, что занята разлитием напитка, ты старалась переварить сказанное. Наконец-то завеса тайны над его мыслями приоткрылось, и та невысказанность, что вечно витала в воздухе в моменты ваших встреч, начала приобретать форму, ты стала лучше понимать, чем он дышит и что о тебе думает.       Отхлебнув из своего стакана, ты взяла второй, который предназначался Райнеру, и поставила его на столик, вернувшись на своё место напротив. Тот краем глаза посмотрел на него, прикидывая, стоит ли к нему приложиться, но всё же взял и сделал из него небольшой глоток. Напряжённость зашкаливала, а разговор только начался. — Я виноват в том, что разрушил стену, — ладонь, сжимающая стакан, стиснулась ещё сильнее, и ты на секунду побоялась, что стекло вот-вот может лопнуть в его руках. — В том, что была атака на Трост, в которую втянули тебя. В том, что мы тогда встретились. Мне нет прощения, но... — «Похоже, если положение станет критическим, мне придется вмешаться и пустить в ход своего титана», — прервав самобичевание Райнера, ты слово в слово повторила слова, которые навсегда отпечатались в твоей памяти. Краем глаза ты увидела, как он медленно выпрямился, поднимая голову, и повернулась, чтобы встретиться с его шокированным взглядом. Стальная хватка, в которой до этого, как в капкане, был стакан, в мгновение ослабла, и если бы Браун держал его на весу, а не на столе, он вполне мог выпасть у него из рук и разбиться. — «Если план сработает, они закроют брешь, которую мы с таким трудом проделали.» Эти слова и этот взгляд вернули тебя в воспоминания нескольких лет давности. Тогда вас, без одного дня выпускников 104-го восточного подразделения из Карнеса, города на востоке стены Роза, срочно командировали в город Трост на юг, потому что там опять объявился Колоссальный титан и пробил стену, вызвав тем самым мощные разрушения. На сборы вам дали не более пяти минут, солдаты только успели надеть приводы и сразу же отправились в путь, загоняя лошадей в мыло. На момент прибытия закончилась эвакуация гражданского населения и был создан план закрыть дыру с помощью титана, силой которого, как выяснилось, обладал Эрен Йегер. Часть солдат из вашего подразделения отправили на помощь эвакуированным пострадавшим гражданским, часть отправили стоять на стену, чтобы отвлекать собой титанов, и ты оказалась тогда среди них. Но твоё внимание привлёк боец разведотряда, который по каким-то причинам не мог уйти от титана. Бросившись ему на подмогу, ты перевела внимание титана на себя, но тут же поняла, какую совершила ошибку: несмотря на серьезную подготовку новобранцев и то, что ты была одной из лучших в восточном подразделении, у тебя не было опыта реальных сражений, и это был первый раз, когда ты вообще видела титана. Не набравшись духу напасть на него, ты начала петлять между домов, благо газа в баллонах было достаточно, потому что всё время до этого ты только и делала, что стояла на стене. Влетев в одно из зданий через окно, ты решила там на время спрятаться и перевести дух, чтобы унять дикую дрожь в руках и ногах, которую никак не могла побороть. Но только ты собралась возвращаться, как услышала на крыше топот ног двух человек, которые приземлились на крышу. Их имена были Райнер и Бертольд. — Я знала, Райнер, — его взгляд, в котором поначалу читался страх и удивление из-за раскрытой тайны, стал несколько растерянным и даже ошарашенным. Он явно не мог даже в самых смелых своих мыслях предугадать, что разговор повернётся в абсолютно противоположную сторону. Ты всегда ощущала за ним тянущееся чувство вины, которое, должно быть, и привело его сюда в надежде от него избавиться, но вместо его исповеди ты начала свою собственную. — Я с самого начала знала о том, что ты был Бронированным, а Бертольд - Колоссальным. Поэтому ты можешь перестать укорять себя хотя бы в том, что обманывал меня. — Тогда почему... — он запнулся, видимо, не зная, как продолжить фразу. — Если ты знала кто я и что сделал, как можно было встречаться с таким подонком, как я? Понимая, сколько я убил твоих товарищей, как можно было смотреть мне в лицо? Тебе не было противно, когда я прикасался к тебе?!       Его лицо болезненно исказилось, с каждой фразой голос крепчал, и последние слова он практически был готов прокричать, но осёкся, когда увидел, как ты поднесла палец к губам: не следовало забывать о том, где вы находились и при каких обстоятельствах. Невысказанное недовольство бурным потоком клокотало в его горле, и ты уже было начала опасаться, что он может сорваться и перевернуть вверх дном если не всю комнату, так свой стул точно. В прищуренных глазах сквозила досада: он упорно не хотел находить оправдание твоему расположению к нему, рассчитывая, что ты должна его втаптывать в грязь и всячески презирать, чего ты делать явно не собиралась. Лишь продолжала спокойно и терпеливо смотреть на него, пригубливая терпкое вино, приятно отдающее теплом по телу. — Я не знала, что вы из Марлии, потому что тогда вообще не имела понятия о её существовании, но я примерно понимала, кто вы такие и что вы сделали. В то время мне было очень нелегко: я впервые столкнулась с титанами, и не знала, как с этим справиться. Я увидела мясорубку, в которой погибали мои товарищи, и никак не могла на это повлиять. Я узнала, кто виноват в катастрофе, произошедшей 5 лет назад, и не могла никому рассказать эту информацию, иначе начался бы полнейший хаос. Слишком большой груз ответственности, слишком много вопросов, на которые я не могла найти ответы. И мне нужно было как-то облегчить свою ношу. Срочно, просто жизненно необходим свежий воздух. То ли в столовой для кадетов было душно от гигантского количества людей, то ли всё произошедшее душило изнутри, но лёгким не хватало кислорода, они как будто разучились как следует раскрываться, ты дышала медленно и поверхностно. Внутри царился хаос: кто-то рыдал, кто-то рвал на себе волосы, увидев ад на земле собственными глазами, кто-то проклинал титанов и грозился перебить их до единой твари; были даже и те, кто ликовал в честь первой победы человечества над титанами. Ты же напротив, молча пыталась через силу впихнуть в себя ужин, но кусок в горло не лез даже несмотря на то, что ты не ела уже почти сутки. Просто не хотелось. Ты решила пройтись по территории корпуса, чтобы размять задеревеневшие мышцы и заполнить голову чем-то ещё, кроме давящих мыслей. Шум ветра, колыхание листьев, яркая луна на небосводе, ты цеплялась взглядом за каждую маленькую деталь и впитывала её в себя, как губка. Лишь бы не думать о том, что произошло. Но судьба, видимо, решила иначе, столкнув тебя лоб в лоб с причиной твоих терзаний. Завернув за склад, ты увидела Райнера Брауна собственной персоной, который сидел на лавке с искаженным от ужаса лицом и постоянно повторял про себя: «Что я наделал…» Наверное, ты никогда не видела человека, который выглядел бы в большем отчаянии чем он. Даже люди, которых на твоих глазах ели титаны, в свои последние секунды жизни не выглядели так, как этот солдат, изнывающий от душевной боли и бесконечно ненавидящий себя за своё существование. Услышав шаги, он повернул голову в твою сторону, и безумный взгляд янтарных глаз, с которым ты встретилась, напрочь выбил из тебя дух, как будто тебя оглушили мешком по голове. Ты наконец оказалась свободной от всех чувств, которые не давали тебе покоя, потому что понимала: ничто не сравнится с тем, что сейчас испытывает он. Шаг, другой, третий. Ты медленно приближалась к нему, даже не моргая, словно боясь разорвать ту незримую нить, которую образовали ваши взгляды. Райнер напрягся, относясь к тебе с подозрением, потому что ты явно застала сцену, которую никто не должен был видеть, и он даже не знал, что от тебя ожидать, потому что ты не была частью его отряда и он тебя видел впервые. Атмосфера накалялась с каждым твоим шагом, когда вы становились всё ближе и ближе, вплоть до того момента, как вы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга: внешне он держался настороженно и недоверчиво, таранил тебя колючим взглядом, но что-то казалось тебе не так. Чем дольше ты в него заглядывала, чем с большим упорством пробиралась через его броню враждебности, тем более явным становилось ощущение, что он не справляется с собой и просит о помощи. И ты решила откликнуться. Твои тонкие руки обвили его крепкие плечи и прижали голову к своей груди. Несколько томительно долгих секунд ты простояла так, уже начиная жалеть о своём порыве, но тут почувствовала неуверенные касания на своей спине. Сначала кончики пальцев, потом ладони, а затем и вовсе тебя обвил мощный капкан его рук, сжимая всё крепче, да так, что становилось трудно дышать. Но тебя это не беспокоило, даже наоборот: ты чувствовала, что в этом мире ничего больше не оставалось, всё перестало иметь значение, кроме тесноты его объятий. Обнимая его, ты обретала покой. Лишь чувствуя под руками бешеный ритм его сердца, ты вновь могла вспомнить, каким бывает он. — Так вот зачем была эта секретность... — медленно протянул Браун, поглаживая подбородок. Должно быть, когда-то он задавался этим вопросом, но не нашёл на него вразумительного ответа. — Мне всегда казалось странным, что в остальное время мы делали вид, будто не знаем друг друга. Зачем строить из себя незнакомцев и усложнять себе жизнь?       Ты кивнула в ответ на его слова. — Я понимала, что наша связь вызовет множество вопросов со всех сторон, и разумнее было бы нас обезопасить. Тебя — от подозрений со стороны Бертольда и разведотряда, меня — от вопросов со стороны начальства. Ни после того, как вы вернулись в Марлию, ни после инцидента на Шиганшине я не попала в поле зрения военной полиции.       Райнер молчал, пытаясь переварить услышанную информацию и вписать её в свою парадигму, которая в силу сказанного претерпела определённые изменения. Ему, так или иначе, приходилось расстаться с частью вины, которую он на себя взвалил, и тебе казалось, что он делал это в некоторой степени с неохотой. Слишком уж он прикипел к роли жертвенного агнца, на которого можно повесить все прошлые, нынешние и будущие грехи.       Но был вопрос, который не давал тебе покоя с самой первой секунды знакомства с Райнером, и даже после его ухода он продолжал гложить тебя вплоть до сегодняшнего дня. Задумчиво проводя пальцем по ободку полупустого стакана, на котором остались слабые следы от твоих губ, ты колебалась, задать его Брауну или нет. Этот страх сидел глубоко в тебе и беспокоил больше, чем любой другой. Страх, что после того, как ты его озвучишь, вы пройдете определенную точку невозврата, после которой ваши дороги, которые до этого путались, сходились и расходились, но непременно пересекались, могли стать параллельными. — Помимо всего этого, была ещё одна причина, из-за которой я молчала. Скажи, Райнер, — ты сделала глубокий вдох, словно собирая и концентрируя в лёгких всю свою решимость. Он перевёл на тебя взгляд, хотя ты его избегала, не решаясь поднять свой. — Если бы ты знал, что я услышала тот разговор... ты убил бы меня так же, как убил Марко?