***
вечером компания снова вышла на прогулку. в этот раз они пошли в довольно конкретное место: не так далеко от дома казуичи были строящиеся дачные дома. на машине нужно было ехать минут 20, но ребята, конечно же, дошли пешком почти за час. этот дом был двухэтажным: на первом было около трех комнат, а на втором не было ничего, только пустое пространство и выход на крышу. туда-то парни и пошли. несмотря на то, что заброшка была окружена другими дачными домиками (а они уже были жилые) и часто компании приказывали слезть с крыши и уйти отсюда, большинству было плевать. все таки это было довольно популярное место для различных компаний, так что все привыкли к тому, что тут постоянно кто-то есть. на заброшке казуичи рассказывал, что в конце прошлого июля он обнаружил здесь дерево с вкуснейшими абрикосами. еще здесь росли невкусные и кислые сливы, безвкусная черешня и клубника. к сожалению, ее парни решили не есть, так как по ней то и дело пробегали муравьи. а вдруг они съедят одного вместе с клубникой? сегодня снова было жарко. солнце безостановочно напекало голову, а по ощущениям было под сорок градусов, и на небе как назло ни облачка. день вновь выходил таким ленивым, что хотелось запереться дома и больше никуда не идти в своей жизни. людей на улице не было, так что иногда хаджиме настигала мысль о том, сто пришел апокалипсис и все люди вымерли. а потом он смотрел на чужие участки, и все таки видел людей, спокойно роющихся в своих огородах или отдыхающих во дворе, и это успокаивало. кажется, каждый из друзей думал лишь о том, зачем они вообще сегодня вышли гулять. и почему пошли за тридевять пёзд на какую-то заброшку в часе ходьбы от окраины города. жалко было своё время, конечно, но так как сделанного не воротишь приходилось сидеть на раскаленной крыше в надежде не сжечь себе жопу. а такая возможность действительно была, потому что солнце достаточно сильно накалило железо крыши. нагито лениво рассказывал анекдоты, а казуичи с каждого громко смеялся (даже с шутки про повесившегося колобка) и иногда делился смешными историями из детства. хаджиме постоянно смеялся вместе со всеми, но ничего не говорил. и сидел весь красный. от жары наверное. однако хината уже давно не был с ними, мысленно он летал где-то в астрале. он даже смеялся не от души, а так, за компанию. слышал, что все смеются и смеялся с ними, чтобы не вызывать подозрения. хаджиме был слеп и глух. он не понимал ситуации, не слышал отдельных слов, а только шум чужих голосов. все звуки смешались воедино, и он едва ли мог отличить одно от другого. хината полностью ушел в свои мысли, и вызволить его оттуда уже никто бы, наверное, не смог. по крайней мере не в ближайшее время. на самом деле, он думал о разном: о чиаки и недавнем с ней разговоре, родителях и шашлыках, о погоде и о том, как классно было бы погулять в нее с нагито и ни с кем более, о планах на лето, о всей троице и дальнейшем образовании. однако о чем бы он ни думал, все в конце концов плавно перетекало в мысли о комаэде. в мысли о его волосах, мимике, которую он использует, манере общения, одежде, голосе, смехе: абсолютно обо всем. нагито плотно засел в его мыслях, порой даже не самых приличных, и больше не собирался уходить. он приходил в мысли хаджиме ежедневно и ежеминутно. нагито всегда был там: когда хината умывался, когда ел, слушал музыку, гулял, да и во снах он все еще нагло являлся к нему. в одном из снов комаэда, правда, сначала предложил ему бдсм с наручниками, а потом хаджиме кивнул и пошел в садик. необычненький сон был. и хината был в замешательстве. можно даже сказать, что был он в значительном таком ахуе. особенно в шок его вводили слова чиаки о том, что такое же она испытывала к своим парням. ну не может же он влюбиться, правда? хаджиме, как в клише, не любил до этого момента только девушек. да и с парнями он в десна не лизался никогда. хината ни разу никого не любил. по крайней мере той любовью, какой ее люди обычно описывают. он никогда не хотел проводить с кем-то все свое время, не волновался перед обычной дружеской встречей, сердце не стучало быстрее при мыслях о каком-то человеке. он не потел, не краснел, не боялся хрюкнуть от смеха или еще чего-то. а люди вообще боятся хрюкнуть перед своей любовью или это бред, выдуманный лишь хаджиме? кажется, стоит поразмышлять об этом… что ж, если это правда, то хаджиме даже этого не боялся. ни хрюкнуть, ни рыгнуть, ни пукнуть. с нагито было спокойно и хорошо. хината знал, что они с ним на одной волне и его никогда не осудят за что-либо. наоборот, как-то раз парни устроили состязание «кто дольше рыгнет» после распития колы. забавно, к слову, было. но к сожалению в этом состязании победил нагито. хаджиме звонко засмеялся. похоже, в этот момент никто не смеялся и казуичи с нагито говорили о чем-то вполне серьезно, хоть и с улыбками на лицах. поэтому хинату сразу же засыпали вопросом о том, почему же он смеется. сначала он отмахнулся тем, что вспомнил анекдот. он запаниковал только тогда, когда его попросили рассказать тот самый анекдот. в голову как назло ничего не лезло. –я забыл уже. к тому же, жара такая.. наверное, мне напекло голову и я поехал кукухой?– хаджиме абсолютно точно сказал это в шутку. в его голове такая шутка выглядела вполне убедительно, но нагито все равно мягко погладил его по голове и перебрал волосы, чтобы посмотреть, правда ли ему напекло голову. и, о господи, как же хаджиме постыдно отреагировал на эту нежность.. ему казалось, что волосы встали дыбом, мозг в его черепной коробке варился от слишком высоких температур, воздействующих на него, а сам хината весь пылал. наверное, сейчас он довольно красный. прямо как помидор. но он искренне надеялся, что друзья спишут это на влияние жары. –у тебя и правда голова горячая. у тебя нет кепки?– нагито наконец убрал руку от волос хаджиме. может, парень и хотел, чтобы комаэда поскорее убрал руки от его макушки (чтобы тот окончательно не ударил в грязь лицом и чтобы ни казуичи, ни сам нагито никогда не поняли как неоднозначно он все таки относится к блондину), но сейчас, когда руки наконец убрали, хинате хотелось рыдать взахлеб. или скулить, чтобы его вновь начали гладить. несмотря ни на что, он, сохраняя гордость, спокойно (на сколько хаджиме, конечно, мог) отрицательно мотнул головой. нагито цокнул. –чувак, может внизу посидишь? на втором этаже то есть. там не напечет– казуичи немного ухмыльнулся, обнажая заостренные зубы. хаджиме согласился и ушел с крыши в здание. там он сел на какую-то картонку. чтобы жопу не марать. наверняка же здесь еще и весь пол обхаркали. фу. и тут, под крышей на втором этаже ему стало так спокойно, что он едва не уснул. за окном (по крайней мере за дырой без стекла, которая задумывалась как окно) пели птицы, а на крыше слышались разговоры его друзей. однако уснуть ему не позволило то, что обсуждали нагито и казуичи: то, как сложились взаимоотношения блондинчика с той самой соней. из-за этого хаджиме и поднялся на крышу, позабыв о байке про то, что ему голову вообще-то напекло. –ты чего сюда поднялся? тебе же голову напекло вроде– комаэда прервал свой рассказ сразу же, как увидел хинату. сода даже своим взглядом нагло требовал продолжения рассказа нагито. видимо, хаджиме как раз вовремя подошел. –интересно стало. вы тут вроде бы соню обсуждаете, да? что там у вас с ней?– хаджиме, с неугомонно клокочущим сердцем садится под левый бок комаэды. казуичи же сидит по-турецки напротив них на не очень крутом склоне крыши. –да неплохо вроде. я написал ей недавно, у нас вроде есть схожие интересы. она классная в общении– нагито, ни с того ни с сего, отвел взгляд от хаджиме и начал неловко чесать затылок. у хинаты будто что-то замерло внутри. –она там тебе понравилась, да? нравится же она?!– казуичи нетерпеливо вытянулся вперед к нагито, чуть ли не прокричав. –нихуя подобного. разве что как подруга. каз, ты один блять просто повернут на мутках. помолчал бы, ловелас. и казалось бы, прежняя атмосфера гулянки восстановлена: казуичи заржал во весь голос, а следом за ним начал хихикать смущенный нагито. хаджиме тоже неловко засмеялся. только ему-то как раз особо весело и не было.***
на следующий день хаджиме уже никуда не пошел. во-первых ему особо и не хотелось идти куда-то, а во-вторых сегодня он ехал на дачу на шашлыки. казуичи с нагито, конечно, расстроились, что хината гулять сегодня не пойдет, но заверили, что будут звонить по видеозвонку когда что-то смешное будет твориться. хоть ему и не хотелось, чтобы его увидили в дачной одежде и выглядещего, как зачуханец, но ничего было не поделать, ведь казуичи очень настаивал на этой идее с видеозвонками. в итоге пришлось согласиться. еще одна прелесть дачи была в том, что с ними ехала еще и чиаки, и хината сможет поговорить с ней о том, что его волнует. а волновало его очень многое. поговорят они, конечно, только если их не загрузят работой. а это, к слову, вполне возможный исход событий. но в конце концов такое гадание ни к чему бы не привело, так что оставалось только ждать дальнейших указаний родителей по приезде на дачу. –хаджиме, иди одевайся и поедем. нам еще за чиаки заезжать. давай-давай, бегом!– мама постояла в дверном проеме, и закончив свою речь она похлопала ладонью по двери, прикрыла ее и побежала класть маринад в пакет. отец тоже бегал по квартире, занимаясь чем-то. может быть, он устраивал обряд для вкусного шашлыка? хината посмеялся и начал переодеваться в оранжевую футболку и джинсы с дырами, ненавистные его мамой.***
на даче все было спокойно. мангал уже разгорелся, и хаджиме заставили следить за шашлыками, пока родители занимаются своими делами. чиаки сидела рядом с ним, играя в очередную видеоигру. вроде бы, это был хоррор. –так что у вас там снова происходит, хаджи? хаджиме ждал этого вопроса уже с приезда на дачу, его аж как прорвало после него. он начал безостановочно рассказывать про свои мысли о нем, про тот сон с садиком и бдсм с наручниками, соню и ее предпологаемые отношения с нагито. кажется, чиаки уже жалела, что вообще спросила обо всем этом. –и ты думаешь это просто привязанность? –ну да, а что не так-то? я мог приревновать только потому, что не хочу, чтобы он забросил меня и ушел к соне. я ж не гей, ну честное слово, а. –а, да, конечно. как же я могла не понять.. ведь сны про то, как твой дорогой друг предлагает тебе бдсм с наручниками всем снятся, бля, точняяк…– чиаки наигранно ударила себя по лбу, но потом спохватилась и вновь продолжила игру, так как ее чуть не убили. хаджиме звонко заржал. не то, чтобы ему было очень смешно, это было скорее нервное. он ничего вообще не понимал. хаджиме абсолютно запутался в себе, и сейчас ему просто нужна была какая-никакая разрядка. он видел, как родители обернулись на него. чиаки засмеялась тоже, чтобы вопросов особо не было. вот он: пример самого лучшего друга в этом мире. также казуичи и нагито позвонили ему, когда колени нагито облюбовал какой-то бродячий кот. комаэда, конечно, волновался, что этот кот может оказаться блохастым или больным еще чем-то, но не спихивал и позволял бедняжке лежать на нем. и сода, и нагито поочередно гладили и чесали кота за ушком. дальше кот вовсе перевернулся на спину и развалился на коленях, едва ли не падая с них. казуичи закрыл пальцем жопку кота, аргументируя это тем, что хаджиме еще маленький и видеть такого не должен. хината в свою очередь подумал, что был бы не против расцеловать застывшего в шоке и умилении нагито, который держал руки неопущенными, потому что боялся потревожить дремлющего котика. по итогу звонка хаджиме чуть не сжег шашлыки, про которые благополучно забыл при виде изумленного нагито. благо, чиаки напомнила ему про эту обязанность, иначе его бы точно ебнули лопатой за испорченное мясо. ну, или заставили бы есть все сожженные шашлыки, не притрагиваясь к нормальному мясу. оба варианта не очень утешительны, поэтому хаджиме и завершил звонок. перед тем, как бросить трубку нагито попросил обязательно написать ему, когда он будет ехать с дачи. интересно, зачем же? в любом случае, он узнает об этом позже. по приказу родителей хината отдает шампур отцу, который снимает мясо и кладет его в какую-то кастрюлю. за шашлыками и ужином проходит день хаджиме. наконец-то этот день ему понравился: он хоть и был таким же жарким, но зато проведенным с семьей. банально, конечно, звучит, но хинате даже эта банальщина нравится.***
–чиаки, ты уверена? мы могли бы все таки довезти тебя. идти-то далеко, на машине было бы куда быстрее. –все нормально, правда. я сама хочу еще немного прогуляться, не волнуйся. они уже приехали с дачи и только начинали разбирать сумки. хоть дом чиаки и находился аж через пару дорог, она отказалась от того, чтобы ее подвозили. и родители, и хаджиме, конечно, пытались уговорить все таки подвезти или хотя бы провести ее до дома, но та отказывалась. с горем пополам все поняли, что уговоры все таки бесполезны и сдались. чиаки забрала свой контейнер с шашлыком, на ходу пряча его в розовый рюкзак, на котором была пара значков из каких-то игр. нанами попрощалась с его родителями, обнялась с самим хаджиме за талию, и немного отойдя в шутку послала ему воздушный поцелуй. парень усмехнулся и ответил тем же самым. дальше он пошел к машине, взял пакеты, достал ключи, и подходя к подъезду наконец-то понял, зачем комаэда просил его предупредить о приезде домой. нагито неловко сидел на лавке у подъезда. поняв, что хината заметил его присутствие, он с натянутой улыбкой подошел и приобнял его. –нагетс! я сегодня весь оставшийся день думал, зачем ты попросил меня предупредить, когда я домой поеду. кстати, ты один? а где казуичи?– хаджиме заулыбался со сверкающими глазами, увидя нагито. если честно, он выглядел достаточно нелепо: весь в пакетах, как хер пойми кто и лыбящийся во все зубы на фоне смятенного нагито, который переминался с ноги на ногу. родители хинаты прошли мимо парней, поздоровались с нагито (тот еле как пробормотал «здравствуйте» и выглядел так, будто в обморок скоро упадет), попросили сына не задерживаться на улице и шмыгнули в подъезд. –ты что-то хотел?– хаджиме присел на лавочку и положил довольно тяжелый пакет рядом с собой. нагито все так же нерешительно и малость растерянно мял ладони, глядя на носки своих кроссовок. –да не особо, просто я как раз шел в магазин неподалеку. думал, что привет хоть тебе скажу. как раз недавно с казуичи разошлись по домам– наглейшая ложь, если честно. он специально просидел под его подъездом около часа, дожидаясь хинату. но хаджиме думал, что нагито все таки хотел что-то сказать, так что просто смотрел на него и ждал, пока тот созреет, чтобы высказать ему все. –хаджиме. –а? –ты мне нравишься. у хаджиме в голове начали роится куча разных мыслей, пока комаэда сам не пресек их. –ну, как друг то есть. ты крутой очень, так что.. думаю, я рад, что мы дружим? даже после объяснения стояла гробовая тишина. хината открывал и закрывал рот, как рыба, не зная, что и сказать. они простояли так секунд десять, пока нагито не извинился за это и не побежал, по его словам, в магазин. хаджиме вскочил, чтобы остановить его, но так и не придумал аргумента, что заставил бы его остаться. когда он успел придумать хотя бы половину первого аргумента, комаэда уже скрылся из вида. остаток дня хаджиме провел в оцепенении. дома он обнаружил от нагито сообщение с извинениями. он, вроде бы, ответил ему, что все хорошо и извинятся нет нужды, он тоже хороший друг и хинате тоже приятно с ним общаться. но он искренне ненавидел себя за то, что придал слову «нравишься» совершенно иной смысл.