***
Долгое время они шел у самого обрыва. Потом подошли туда, где прямо на краю росло несколько маленьких деревьев, повернул и оказался среди них. Люси затаила дыхание: казалось, Венеру кто-то ведет, но потом она нырнула со скалы, но она слишком боялась упустить её из виду, чтобы остановиться и подумать. Она ускорила шаги и сама очутилась среди деревьев. Посмотрев вниз, она заметила крутую узкую тропинку, которая косо шла между камнями, и Вену, рядом с которой был… Аслан! , она увидела Льва и чуть ли не бегом понеслась к нему на встречу. Позади она слышала голоса остальных: «Эй! Вени! Люси! Осторожней, ради Бога. Вы прямо на краю оврага. Вернитесь…», — и через мгновение голос Эдмунда: «Нет, она идет правильно. Здесь есть спуск вниз». На середине тропы Эдмунд догнал их. — Смотри! — сказал он в страшном возбуждении. — Смотри! Что за тень медленно движется перед нами? — Это Его тень, — ответила Венера. — Он все это время был здесь? — Венера коротко кивнула — Я не понимаю, как я не видел ее раньше. Но где он? — Со своей тенью, конечно. Видишь его? — Сейчас показалось, что вижу. Здесь такой странный свет. — Подождите, король Эдмунд, подождите, — раздался над ними голос Трама, и затем издалека голос Питера: — Встряхнись, Сьюзен. Дай мне руку. Здесь может спуститься даже ребенок. И перестань ворчать. Через несколько минут они были внизу, и рев воды наполнил уши. Ступая мягко, как кошка, Аслан шел через поток, перешагивал с камня на камень. Посредине он остановился и нагнулся, чтобы попить, а потом, подняв голову с намокшей от воды гривой, снова повернулся лицом к ним. И тут Эдмунд увидел его. «О, Аслан!» — чуть не крикнул он, но сильные руки старшей сестры крепко его держали. Лев отвернулся и начал подниматься по склону другого берега Стремнинки. — Питер! Питер! — воскликнул Эдмунд. — Ты видел? — Что-то я видел, — сказал Питер, — но в лунном свете так трудно разобрать. Все-таки мы идем, и трижды ура Венере. Я теперь и вполовину не чувствую усталости. Аслан без колебаний вел их налево, вверх по оврагу. Путешествие было странным, похожим на сон — ревущий поток, мокрая серая трава, тусклые скалы, к которым они приближались, и величественная, молчаливая поступь Зверя, идущего во главе. Все, кроме Сьюзен и гнома, уже увидели его. Внезапно они подошли к другой крутой тропинке, ведущей вверх по обрыву. Она была куда длиннее, чем та, по которой они спустились, и путь наверх шел долгим и утомительным зигзагом. К счастью, луна стояла над оврагом и освещала его. Люси совсем запыхалась, но когда хвост и задние лапы Аслана и фигуру старшей сестры почти исчезла из вида за верхним краем оврага, она последним усилием устремилась за ним, хотя ноги у нее заплетались и дыхание перехватывало, и увидела холм, к которому они стремились с тех пор, как покинули Зеркальный залив. Только Венера шла совершенно спокойно и не выглядела уставшей. Длинный пологий склон (вереск, трава и несколько больших камней, казавшихся белыми в лунном свете) исчезал за кромкой тускло поблескивающих деревьев в полумиле от них. Она узнала это место. Это был холм Каменного Стола. Позвякивая кольчугами, позади карабкались остальные. Аслан скользил впереди, и они шли за ним. — Люси, — сказала Сьюзен очень тихо. — Да? — обернулась Люси. — Теперь я вижу его. Прости меня. — Все в порядке. — Я куда хуже, чем ты думаешь. На самом деле я верила, что это был он. Когда он предупреждал нас, чтобы мы не шли в еловый лес. Понимаешь, глубоко внутри. Или могла бы поверить, если бы захотела. Но я так хотела выйти из этого леса и… и… о, я не знаю. И что я теперь скажу ему? — Может быть, не нужно говорить много, — посоветовала Венера. Скоро дети достигли деревьев и сквозь них увидели Великий Холм, курган Аслана, который поднялся над Столом с тех пор, как они были здесь. — Наши позиции плохо охраняются, — пробормотал Трам. — Нужно исправить это перед тем, как… — Тише! — сказали все пятеро, потому что Аслан остановился и повернулся лицом к ним, и выглядел он так величественно, что их охватила радость (но радость, смешанная со страхом) и страх (но страх, смешанный с радостью). Питер и Венера шагнули вперед, Люси и Эдмунд шагали за ними, Сьюзен и гном отступили назад. — О, Аслан, — Питер встал на одно колено, — я так рад. Я прошу прощения. Я хотел всех повести по неверному пути, если бы не Венера. Венера, что стояла за ним, положила на плечо Питера свою руку в знак поддержки. — Дорогой мой сын, — ответил ему Аслан. Затем он обернулся и приветствовал Эдмунда. — Отлично — похвалил он его. Он повернулся к Венере и та ему улыбнулась и сжала руку. Потом, после ужасающей паузы, глубокий голос произнес: — Сьюзен. Сьюзен не ответила, но всем показалось, что она плачет. — Ты была послушна страху, дитя, — сказал Аслан. — Подойди, дай я дыхну на тебя. Забудь страх. Ты снова храбрая. — Чуть-чуть, Аслан, — пробормотала Сьюзен. — А теперь, — произнес Аслан куда громче; в голосе его слышался намек на рычание, хвост бил по бокам, — где же этот маленький гном, этот известный боец на мечах и лучник, который не верит во львов? Подойди сюда, сын земли, подойди СЮДА! — последнее слово было уже настоящим рычанием. — Привидения и приключения! — прошептал Трам чуть слышно. Дети, знавшие Аслана настолько, чтобы понять, что гном ему очень нравится, не испугались. Другое дело Трам, который никогда раньше не видел львов, не говоря уже о таком Льве. Но поступил он разумно: вместо того, чтобы удрать, неувереной походкой направился к Аслану. И Аслан внезапно схватил его. Вы когда-нибудь видели маленького котенка, которого мать несет в пасти? Вот на что это было похоже. Гном, свернувшийся жалким клубочком, свисал изо рта Аслана. Лев слегка тряхнул его, и все его вооружение попадало, как кастрюли лудильщика, а затем — раз-раз — гном взлетел в воздух. Он был в безопасности, как в своей постели, но не знал этого. Когда он летел вниз, огромные бархатистые лапы поймали его так же нежно, как материнские руки и поставили (так же осторожно) на траву. — Сын земли, мы будем друзьями? — спросил Аслан. — Д-д-да, — пропыхтел не вполне отдышавшийся гном. - О, Великий Аслан, - приветствовал его Рипичити. - Сеньор Мыш, - улыбаясь, сказал Лев. - Очень рад с вами познакомиться. Мы ничего не ответил только кивнул и отошел к детям. — Теперь, — сказал Аслан, — луна всходит. Посмотрите назад: там начинается закат. У нас слишком мало времени, и мы не можем его терять. Вы трое — сыновья Адама и сын земли, поспешите внутрь Холма и разберитесь с тем, что найдете там. Гном еще не отдышался, а мальчики не осмелились спросить, пойдет ли с ними Аслан. Все трое отсалютовали обнаженными мечами, повернулись и, позвякивая кольчугами, скрылись в сумерках. Люси заметила, что на их лицах не осталось и следов усталости; Верховный Король и король Эдмунд больше походили на мужчин, чем на мальчиков. Венере Аслан послал какой-то таинственный знак, она кивнув, пошла по той же тропинке, что и парни.***
Сьюзен и Люси, ждали их снаружи, стоя позади Аслана. Освещение изменилось. Низко на востоке Аравир, утренняя звезда Нарнии, мерцала как маленькая луна. Аслан, казавшийся еще больше, поднял голову, тряхнул гривой и зарычал. Звук, глубокий и волнующий, начавшись на низкой ноте, как в органе, стал выше и громче, и еще громче, до тех пор пока не сотряс землю и воздух и не пронесся по всей Нарнии. Внизу, в лагере Мираза, проснулись люди. Побледнев, они уставились друг на друга и схватились за оружие. Еще ниже, у Великой реки, в этот самый холодный предутренний час поднялись из воды головы и плечи нимф и огромная бородатая голова речного бога. Вокруг, в полях и лесах, из норок показались настороженные уши кроликов, птицы высунули из-под крыльев свои сонные головы, совы заухали, лисицы затявкали, ежи заворчали, деревья зашелестели. В городах и деревеньках матери, глядя испуганными глазами, сильнее прижали детей к груди, собаки заскулили, мужчины вскочили, на ощупь зажигая свет. Далеко на северной границе горные великаны выглянули из ворот своих замков. Люси и Сьюзен увидели, что к ним со всех окрестных холмов спускается что-то темное. Сначала это было похоже на темный туман, стелющийся по земле, затем на штормовые волны почерневшего моря (приближаясь, они становились все выше и выше), и, наконец, стало понятно, что это леса пришли в движение. Все деревья мира, казалось, устремились к Аслану. Приближаясь, они переставали быть деревьями, и вскоре толпа их, кланяясь, делая реверансы и протягивая к Аслану длинные тонкие руки, оказалась вокруг Люси. Она увидела, что все они приобрели человеческие очертания. Бледные девушки-березки вскидывали головы, женщины-ивы откидывали назад волосы, чтобы взглянуть на Аслана, царственные буки спокойно стояли, склонившись перед ним, косматые дубы, тонкие и меланхоличные вязы, кудрявые остролисты (сами — темно-зеленые, а их жены — украшенные яркими ягодами) и пестрые рябины кланялись и снова поднимались, восклицая «Аслан! Аслан!» хриплыми скрипучими голосами, похожими на шум волн. Толпа и хоровод вокруг Аслана (теперь это все больше и больше походило на танец) росли так быстро, что Люси пришла в замешательство. Она не понимала, откуда взялись другие люди, которые начали дурачиться и прыгать среди деревьев. Один был юный, одетый только в овечьей шкуру, с венком из виноградных листов на вьющихся волосах. Лицо его было бы слишком хорошеньким для юноши, если бы не выглядело таким диким. Вы сказали бы то же, что и Эдмунд несколькими днями позже: «Это парень, который может сделать все — абсолютно все». Он известен под многими именами — Бромий, Бассарей, Овен — только три из них. С ним было множество девушек, таких же диких. И был даже кто-то на осле. И все смеялись, и все восклицали: «Эван, эван, эвоэ-э-э-э». — Это Игра, Аслан? — закричал молодой. Да, это было похоже на игру. Но почти все не просто играли. Это могли быть салки, но Люси не понимала, кто водит. Это напоминало жмурки, но каждый вел себя так, будто у него были завязаны глаза. Чем-то это походило на прятки, но спрятавшегося не искали. Еще больше усложняло дело то, что человек на осле, старый и ужасно толстый, начинал внезапно кричать: «Подкрепимся! Время подкрепиться», — и падал с осла, а другие водворяли его обратно, в то время как осел считал, что это цирк, и пытался дать представление, ходя на задних ногах. Везде появлялось все больше и больше виноградных листьев, а потом и виноградных лоз. Они обвивали все, поднимались по ногам людей-деревьев и закручивались вокруг их шей. Люси подняла руку, чтобы откинуть назад волосы и обнаружила, что откидывает виноградную ветвь. Осел был весь покрыт ими. Его хвост совершенно запутался в них, и что-то темное качалось у него между ушей. Люси взглянула снова и увидела, что это виноградные грозди. Везде был виноград: над головой, под ногами, вокруг. — Освежимся! Освежимся! — взревел старик. Все начали есть, и в каких бы вы ни побывали теплицах, вы нигде не найдете такого винограда. Девочки никогда раньше не ели вволю по-настоящему хорошего винограда, крепкого и тугого снаружи, разрывающегося во рту прохладной свежестью. Здесь его было более чем достаточно, и вовсе не надо было соблюдать правил поведения за столом. Везде были липкие и испачканные пальцы, и хотя все рты были полны, не прекращался ни смех, ни крики фальцетом «Эван, эван, эвоэ-э-э-э» до тех пор, пока все в один и тот же миг не почувствовали, что Игра (если это была игра) и пир должны закончиться, и, задыхаясь, плюхнулись на землю и повернули лица к Аслану, чтобы слушать его. В этот момент взошло солнце, а Люси вспомнила что-то и шепнула Сьюзен: — Сью, я знаю, кто они. — Кто? — Юноша с диким лицом — Вакх, а старик на осле — Силен. Помнишь, как давным-давно мистер Тамнус рассказывал нам о них? — Да, конечно. Но я скажу тебе, Лу… — Что, Сьюзен? — Я бы не чувствовала себя спокойно с Вакхом и его дикими девушками, если бы мы встретились с ними без Аслана. — И я тоже, — согласилась Люси.