Новая Королева.

Только Рипичип (не считая, конечно, Люси с Эдмундом и Венерой) заметили жителей моря. Он нырнул в воду, ибо, увидев, как морской король потряс своим копьем, ус­мотрел в этом угрозу или вызов, и решил безотлагательно выяснить вопрос на месте. Обнаружив, однако, что вода — не соленая, он разволновался и забыл о морских жителях; и прежде, чем он про них вспомнил, Люси и Венера от­вели его в сторону и попросили никому ничего не говорить. Как вскоре выяснилось, беспокоиться и не стоило, ибо лодка плыл теперь над необитаемой частью дна. Никто, кроме Люси, больше не видел подводных людей, да и она — лишь один раз, и то мельком. Все следующее утро плыли по до­вольно мелкой воде, над густыми зарослями. Незадолго до полудня Люси заметила огромную стаю рыб. Все они что-то жевали и медленно плыли в одном направлении. «Совсем как овцы», — подумала Люси, и вдруг увидела неподалеку от стаи морскую девочку, примерно своих лет — тихую одинокую девочку с хворостиной в руке. Люси решила, что это — пастушка, а стая рыб — стадо, которое она пасет. И рыбы, и девочка были совсем близко от поверхности. Когда девочка и перегнувшаяся через борт Люси оказались друг против друга, пастушка подняла голову и посмотрела Люси прямо в глаза. Никто из них не произнес ни слова, и секунду спустя девочка осталась далеко за кормой. Но Люси на всю жизнь запомнила ее лицо, не злое и не испуганное, как у вчерашних жителей моря. Девочка очень понравилась Лю­си, и, наверное, Люси понравилась девочке. Они подружились за один миг. Потом корабль довольно долго скользил по тихому морю. С каждым днем и с каждым часом свет становился все ярче и все мягче. Никто не ел и не спал. Они черпали из моря сверкающую воду, которая была крепче вина и как-то мок­рее воды обычной, и молча выпивали ее за здоровье остальных. Только Венера не сильно хотела пить эту воду, никто не знал почему, да и она тоже. Двое пожилых матросов начали молодеть прямо на глазах. Все радовались, но не той радостью, от которой го­ворят без умолку. Чем дальше они плыли, тем меньше го­ворили, и то шепотом. Спокойствие Последнего моря переда­лось и людям. — Эд, — спросил однажды Каспиан у Эдмунда, — что это виднеется впереди? — Вдоль всего горизонта, с севера на юг, тянется что-то белое, — ответил Эдмунд. — И я это вижу, — сказал Каспиан, — но никак не пойму, что это такое. — Если бы мы находились севернее, — сказала Венера, — я решила бы, что это льды. Но в этих местах льдов быть не может. Течение несет лодку слишком быстро. Опасно столкнуться с чем-нибудь на такой скорости. Предлагаю попробовать выйти из течения. Так они и сделали, и медленно поплыли вперед, но белизна оставалась такой же загадочной. Если это был остров, то весьма странный, ибо он не возвышался над водой. Они все плыли и плыли, но таинственная белизна оставалась непонятной. Потом, не известно сколько им пришлось плыть, лодка легко вошла в белое простран­ство, потом послышались удивленные голоса, ясно звенев­шие над тихой водой, потом наступило молчание. — Это лилии, — Сказала Люси. — Что? — переспросила Венера. — Водяные лилии, — сказал Эдмунд. — Кувшинки, как в пруду. — Смотрите! — крикнула Люси, сидевшая на корме, и под­няла охапку белых цветов с широкими плоскими листьями. — По-моему, это не кувшинки, — сказал Юстас. Возможно, он был прав, но цветы на кувшинки походили. Они плыли сквозь Озеро Лилий или Серебристое Море (из этих двух названий на карте осталось последнее), началась самая уди­вительная часть плавания. От моря осталась лишь тонкая синяя кайма в западной части горизонта. Со всех сторон их окружали белоснежные, чуть тронутые золотом цветы, и только прямо за кормой бежала дорожка чистой воды, бле­стевшей, словно темно-зеленое стекло. Так и казалось, что ты у полюса; и если бы зрение у всех не окрепло, они не выдержали бы блеска на белоснежных лепестках — особенно ранним утром, когда вставало огромное солнце. Даже вече­ром от этой белизны было светлее, чем обычно. Казалось, цветам не будет конца. Пахли они дивно, и Люси не могла потом описать этот запах — нежный, но не дурманящий, свежий, прохладный запах, проникающий в самую глубину души, и такой бодрящий, что хотелось взбежать на гору или помериться силами со слоном. Вдруг вода стала быстро мельчать, пока, наконец, они не поняли, что дальше на восток корабль плыть не может. Впереди, между лодкой и небом появилась зеленовато-серая мерцаю­щая стена. Потом взошло солнце, и стена стала радужной; тогда они поняли, что это — высокая волна, непрестанно проходящая через одно и то же место, словно на краю водо­пада. Волна была метров 9 высотой, и течение не­сло к ней лодку. Должно быть, вы думаете, что наши герои испугались — но этого не было, да и никто не боялся бы на их месте. Дело в том, что они увидели что-то не только за волной, но и за самим солнцем. Если бы глаза их не укре­пила вода Последнего моря, они не смогли бы смотреть на солнце в упор, а так — смотрели и ясно различали позади горы, такие высокие, что вершины терялись где-то в небе. Правда, никто не мог потом припомнить никакого неба — должно быть, горы стояли не в нашем мире, ибо у нас гора даже в четыре, нет, даже в двадцать раз меньше, покрыта снегом и льдом. А эти, как высоко ни взгляни, поросли теп­ло-зеленым лесом, сквозь который прокладывали путь свер­кающие водопады. Вдруг с востока подул ветерок, сбил верхушку волны и осыпал брызгами гладь перед лодкой. Дул он не больше мгновения, но принес благоухание и музыку, которые дети запомнили на всю жизнь. Эдмунд и Юстас ни­когда не говорили об этом, Люси могла лишь сказать: «Чуть сердце не разорвалось…» Никто не сомневался, что видит страну Аслана за Краем Света. — Дальше, — сказал Рипичити, — я поплыву один. Друзья и не пытались его отговаривать — им казалось, что все это давно предопределено или уже происходило раньше. Они помогли спустить на воду крошечную лодочку. Потом Рипичити вынул шпагу («Больше не нужна», — сказал он) и отбросил ее прочь, в гущу кувшинок. Шпага воткнулась в песок и осталась торчать над водой. Рипичити простился с друзьями, стараясь ради них выглядеть грустным, но это ему не удалось — он просто трепетал от счастья. Люси в пер­вый и последний раз сделала то, о чем давно мечтала: взяла его на руки и погладила. Потом Рипичити быстро пересел в лодочку, взял в лапки весло и течение подхватило его. Сре­ди белоснежных лилий лодочка казалась черной. На глад­ком зеленом склоне волны цветов не было. Лодочка двига­лась все быстрее; наконец, она легко взлетела на гребень волны, задержалась там миг-другой, и исчезла. С тех пор никто Рипичити не видел. Солнце поднялось выше, горы по ту сторону мира посте­пенно исчезли. Стена воды стояла по-прежнему, но за ней только синело небо. Герои наши выбрались из лодки и пошли вброд не к сте­не, а на юг (стена была от них слева). Они и сами не знали, зачем туда идут, их словно что-то вело. За время плавания они очень повзрослели, но теперь снова почувствовали себя детьми и, раздвигая белые цветы, побежали по мелководью. Вода была теплой и с каждым шагом становилась все мельче — наконец, они выбежали на песок, а потом на траву — прямо перед ними раскинулся большой луг, поросший ко­роткой нежной травкой. Луг этот был почти на одном уров­не с морем и тянулся во все стороны без единого холмика. Когда ты стоишь на ровном месте без деревьев, кажется, что небо далеко впереди соединяется с землей. Однако, чем дальше они шли, тем больше убеждались, что это — не ил­люзия; а вскоре они уже и не сомневались. Перед ними, ру­кой подать, стояло небо — твердая ярко-голубая стена, похожая на стекло. А между ними и основанием неба, на зеленой траве, ле­жало что-то столь ослепительно белоснежное, что даже те­перь, когда глаза их глядели на солнце, они поначалу за­моргали. Дети подошли ближе и увидели, что эта — ягненок. — Идите, позавтракайте, — нежно и звонко сказал он. Только тут они заметили в траве полупогасший костер, на котором пеклась рыба. Они сели и принялись за еду, впервые за долгое время ощутив голод. Такой вкусной рыбы им еще никогда не приходилось есть. — Простите, ягненок, — сказала Люси, — мы попадем отсю­да в страну Аслана? — Нет, — сказал ягненок. — Вы попадете в страну Аслана из вашего собственного мира. — Как? — воскликнул Эдмунд. — Неужели туда можно по­пасть от нас? — В мою страну можно прийти из всех миров, — сказал яг­ненок. И пока он говорил, его снежное руно вспыхнуло зо­лотым пламенем. Он стал быстро расти — и вот, перед деть­ми, сверкая гривой, стоял сам Аслан. — Ах, Аслан, — сказала Люси, — как же попасть в твою страну из нашего мира? — Я буду учить вас этому всю жизнь, — ответил Лев. — Сейчас я не скажу, долог путь или короток, знайте лишь, что он пересекает реку. Но не бойтесь, я умею строить мо­сты. А теперь идите. Я открою дверь в небе и выпущу вас в ваш мир. — Аслан, — сказала Люси, — прежде чем мы уйдем, скажи нам, пожалуйста, когда мы вернемся в Нарнию? — Дорогая моя Люси, — нежно сказал Лев, — ни ты, ни твой брат больше туда не вернетесь. — Ой, Аслан! — воскликнули Люси и Эдмунд. — Вы слишком выросли, дети, — сказал Аслан, — и должны, наконец, войти в свой собственный мир. — Дело не в Нарнии! — всхлипнула Люси. — А в тебе. Там тебя не будет. Как мы сможем без тебя жить? — Что ты, моя дорогая! — отозвался Аслан. — Я там буду. — Неужели ты бываешь и у нас? — спросил Эдмунд. — Конечно, — сказал Аслан. — Только там я зовусь иначе. Учитесь узнавать меня и под другим именем. Для этого вы и бывали в Нарнии. После того, как вы узнали меня здесь, вам легче будет увидеть меня там. — Аслан… — тихо проговорила Венера, но не успела она договорить как Лев ей кивнул. Она побежала к воде и стала что-то чертить в воздухе и тут в водной глади показались лица. Ни Люси, ни Эдмунд, ни Юстас не знали их, но что-то знакомое было. — Эд, Лу, Юстас идите сюда. Поздоровайтесь с Питером — сказала со слезами на глазах Венера. Юстаса потом тоже посвятили в такие подробности. — Привет Питер. Я брат твоей мамы, Эдмунд — сказал Эд — а это моя сестра Люси — представил он Лу — и наш кузен Юстас. Все трое помахали малышу рукой — А мы с вами увидимся? — с надеждой проговорил мальчик. — К сожалению, нет. Мы навсегда покидаем эту страну. А Юстаса может ты еще увидишь — с грустью сказала Люси. — Как жаль, я буду по вам скучать — отозвался мальчик. Венера рассказывала ему про своих родных. — Прощай Питер, я надеюсь, что ты станешь великим королем как и мой брат — сказал Эдмунд на прощание. — Я буду стараться — крикнул мальчик и лица исчезли. Венера не могла сдержать слез и кинулась обнимать всех троих, даже кузен стал таким родным ему за это время. Она опять начертила руну в воздухе и дотронулась до того места у троих. Пэвенси только улыбнулись и крепко-крепко обняли сестру, потом и Каспиана. — Прощайте — крикнули на прощание Венера и Каспиан. — А Юстас тоже сюда не вернется? — спросила Люси. — Дочь моя, сыновья мои. Идите. Я открываю дверь — сказал Аслан, –. В голубой стене появилась трещина, в нее хлынул осле­пительный свет, золотая грива легко коснулась Эдмунда, Люси и Юстаса — и они оказались в Кэмбридже, у тети Аль­берты. Венера и Каспиан благополучно прибыли на остров Звезды, и увидели, что лорды пробудились от сна, вместе с ними переместились в Нарнию. Венера смогла создать портал. Уже в нашем мире, все признали, что Юстас изменился к лучше­му и его «совершенно нельзя узнать». Только тетя Альберта считала, что он стал заурядным и скучным, а виноваты, конечно, эти Эдмунд и Люси. После этого они еще много и часто разговаривали о Нарнии. Эдмунд и Люси рассказывали про их приключения в 40-ом году. Как они были королями и королевами вместе со старшими целых 25 лет, как они попали обратно в мир без магии, как помогли Каспиану занять трон и и как он сошелся с Венерой. Нарния стала несбыточной мечтой теперь уже всех Пэвенси, но они не расстраивались. Все же память про неё у них останется на все жизнь и не только эту. Юстасу, у которого тоже была такая метка, они рассказали про неё. Кстати, когда Питер и Сьюзен узнали значение этой метки поблагодарили Венеру за такой подарок и попросили Юстаса, а они были уверены, что он еще побывает в Нарнии, передать благодарность Венере. Он согласился и с нетерпением ждал следующего путешествия.