Крыса

Ксела не зря прозвали Крысой. На то было много причин. Во-первых, Ксел был маленьким, щуплым, да еще и сутулился. У него было вытянутое лицо, серая землистая кожа и маленькие черные глазки. Ксел всегда старался ходить, прижимаясь к стене, и постоянно озирался по сторонам с затравленным видом. Вылитая крыса. Во-вторых, у него было просто сверхъестественное чутье на опасность. Да и на разного рода возможности тоже. Везде он находил лазейку и из всего был способен выпутаться. Иначе давно бы уже нашли Ксела мертвым где-нибудь в канализации, но – не нашли. Ну а в-третьих, самое очевидное, Ксел торговал крысами. Насаженными на прут и поджаренными крысами, которых сам же отлавливал где-то на свалках. Ночью он ловил крыс, а утром продавал их в одном из самых бедных районов Нострамо Квинтус. К вечеру получалось достаточно выручки, чтобы купить отцу бутылку, а то и две. Две бутылки обеспечивали Кселу спокойный сон, потому что отец напивался до беспамятства и никак не мог его побить. Одна бутылка не спасала от пинков и затрещин, но, если старику не попадалось под руку что-нибудь тяжелое или острое, и это было терпимо. Зато если старый пьяница вдруг оставался трезвым… вот тогда Крысе доставалось по-настоящему. Ксел давно уже думал прирезать отца во сне, и тогда все вечера были бы спокойными. Но все-таки это был единственный, кому до Крысы было дело. Иногда, если мутное зелье настраивало старика на спокойный лад, он мог даже потрепать Ксела по волосам и назвать «славным мальчишкой». Да к тому же, если бы отец умер, Ксела просто выгнали бы из дома, потому что не помнящий своего имени пьяница – это все же чуточку больше, чем семилетний мальчишка, похожий на крысу. А еще Ксел ненавидел свое прозвище. Оно как будто навсегда привязывало его к миру помоек, ларьков с дешевой бормотухой и отвратительно пахнущих маленьких тушек на прутьях. А Ксел надеялся из него выбраться. Лежа в грязи и подкарауливая свою очередную тезку, Ксел иногда поднимал взгляд на пронзающие небо черные шпили вдалеке, величественные, мрачные и недосягаемые. А потом закрывал глаза и представлял под собой мягкую гладкую ткань, какой никогда не касался, и себя – располневшего, чистого и роскошно одетого. Живущего на самом верху одного из шпилей. Могущего распоряжаться миллионами и отнимать жизни, стоит лишь сказать несколько слов. И тогда у него будет другое имя, более ему подобающее. И никаких крыс. Но мальчик никогда не мечтал дольше, чем пару минут. Ведь так можно и добычу упустить. И мечты совсем не стоили того, чтобы остаться голодным и избитым. Тем более, что Ксел знал, что он родился и умрет в этом районе среди тысяч таких же неудачников, как он. И имя ему – Крыса.