Штирлиц никогда не

— Люмин рассказала мне одну презабавную вещь, — шепнул Кэйа. Дайнслейф невольно поджал губы: опыт общения с Альберихом развил в нем то, что можно было назвать предугадыванием событий. Или интуицией. К сожалению, только в случае с Кэйей и то пятьдесят на пятьдесят. Но сейчас Дайнслейф был абсолютно уверен, что знает, что Альберих имеет в виду. — Не будем об этом, — предпринял попытку пресечь беседу Дайнслейф — то, что у него ничего не выйдет, он тоже знал заранее, но стоило хотя бы попытаться. Дайнслейф никогда не сдавался без боя. Но проигрывал, раз за разом, Кэйе Альбериху и только ему. Кэйа тихо хохотнул, и по этому смешку Дайнслейф понял, что совершил тактическую ошибку: нужно было просто промолчать. А теперь уже поздно: Кэйа понял по его ответу, что разведанная им информация правдива. И теперь Альберих просто не сможет удержаться, чтобы не надавить на больное место. Дайнслейф слишком хорошо его знал, чтобы быть в этом уверенным на все сто процентов. Остановившись, он упёрся в Кэйю требовательным взглядом. По его лицу так и читалось «Говори». И Кэйа послушно сказал: — Ты позволишь мне тебя угостить? Давай пойдём в Спрингвейл: до туда ближе, чем до Ли Юэ сейчас. — В Ли Юэ конфиденциальность не просто слово; там можно снять гостиницу. А слухи о танцах в Спрингвейле доберутся до винокурни почти мгновенно. — Да брось, — Кэйа тихо фыркнул и шагнул ближе к Дайнслейфу. — Для танцев арендуем лесную поляну: вот уж монстрам Бездны едва ли есть до нас дело. Но ты забегаешь вперёд. Сперва ужин. И только потом танцы. Дайнслейф тихо его выругал. Кэйа бархатисто рассмеялся, отметив румянец, легший на не скрытую маской щеку.