Монстры тоже способны любить

Брюнетка могла тот час потерять сознание, но что-то внутри не давало ей это сделать. Она уже могла скрывать дрожь, не могла не тлеть внутри, рассыпаясь, поавлясь. По венам как будто провели лезвие, оставляя глубинке порезы, рассекая кожу серебристым металлом. Хотелось закрыть глаза, упасть в темноту. И падать...падать, падать вниз, в полной тишине, слыша только пустоту. Пожирающая пустота и ледяное одиночество казались куда лучшим исходом, чем осознание того, что ты вкусил горький вкус правды. Конечно, она верила ему. Верила этим пугливым голубым глазам, которые умоляли простить и понять несчастного человека. Губы не слушались, они дрожали, как осиновый лист, что покрылся инием. Сейчас Саре казалось, что она стоит и надменно, с королевским жезлом решает: помиловать или казнить... - пап...я... Господи...- голубоглазая прикрыла лицо руками, желая закопаться в них, как в песке. - Сара...малышка, я очень люблю тебя. Ты самое родное, самое главное, что есть у меня. Ты моё сокровище, дочка...- пытаясь утешить девочку, Джеймс наклонился к ней ближе, потому что быть прикованным к кровати казалось сущей пыткой. - мистер Уэйн, не надо...компрез может лопнуть...- Леонардо обеспокоенно положил руку на плечо шатена, прислоняя аккуратно его обратно к кровати. Тот не стал спорить, хотя напряжение не сползало. - где они похоронены...- прошептала дитя моря, осмелясь посмотреть на своего попечителя. - кладбище за городом. Мы проезжяли мимо него, когда летом поехали на рыбалку, помнишь?.. - помню...помню...пап, знай, хоть, ты не мой биологический отец, ну и пусть...ты всегда останешься для меня любимым и настоящим отцом!- вопреки удручающим взглядам братьев, девушка обняла мужчину, крепко прижимаясь к его раненой груди. *** Прошло два дня. Черноволосая не отходила ни на шаг и почти не спала. Отец мучался от жара, хоть старался не подавать виду. Каждый по-своему к этому относился, но никто не остался равнодушным. Пока мальчики проводили время в тренировочном зале, чтобы не терять форму и поддерживать себя в тонусе, голубоглазая вовсе забросила тренировку, по понятным причинам. Алекса пыталась развеселить Сару, но это не помогало. Рыжая сама делала компрессы, мерила температуру, а Сара кормила да и в целом заботилась за своим опекуном. Лечить помогал Сплинтер. Тренировки взял на себя Леонардо, чтобы парни не думали о лежачем больном. С последнего разговора с рыжей, Лео сам плохо спал, беря пример с Рафаля, мучая несчастную грушу. Он стоял перед ней, как перед врагом, вдыхая запах пота, смешанным с запахом лаванды...Лидер помнил, что дитя моря не пользуется духами или дезодорантом, зато её вещи пахнут фиолетовым цветком. Стоя на том же месте, где стояла она, Лео чувствовал напряжение. Почему кареглазка задела его своими словами? Он ведь не любит ее, как девушку! Ответ очевиден. Он лжет. Лжет самому себе. "Это почему-то все видят, кроме тебя..." Все? Кто? Они? Задача по высшей математике оказалась легче, чем крик холодного сердца. Истошный крик, словно в груди поселилось нечто, кричащее и рвущее сердце изнутри. Любовь, любовь, любовь...Какая может быть любовь. Он даже не пахож на человека, так как она. Банальные мысли о разности их мирах беспокоило мечника. Синяя маска закрывала душу. Душу глубокую и скрытую ото всех. Да, каждый переживает горе по-своему... - мистер Уэйн, вы меня звали?- поинтересовался Лео, осторожно подходя к кровати шатена. - да, Леонардо, я хотел бы с тобой поговорить. Присядешь?- хриплым голосом спросил голубоглазый, тепло смотря на мутанта. Рядом сидела на кровати черноволосая. Бедняжка. Мешки под глазами стали яснее, а сами аквамариновые глазки покраснели, веки опухли, отсутствие сна сказалось на огранизме. Губы стали, кажется, ещё бледнее, они потрескались. Даже едва заметные следы крови на них был виднее, чем трезвый взгляд девушки. Она постоянно смотрит задумчиво, в никуда. Кусает губы, ногти. Нервы выходят за пределы нервной системы, а голова переполняется тревогой. Волосы спутались, походили на гнездо вороны. Лидеру казалось, что на длинных ресничках выступит белоснежный иний. - дорогая, не могла бы ты приготовить мне чаю?- мужчина взял дочь за руку. Та кивнула и встала. Холодная. Его рука холодная. Это плохо. Ему нельзя в больницу, его там найдут. Найдут и убьют. Страх, паранойя свешивались с тревогой. Кто-то курит, когда нервы сдают, а она дрожит. Дрожит и кусает губы. В голове спасают нездоровые мысли. Сейчас она думала о том, с каким звуком ломаются кости и ногти. Пройдя мимо мечника, лидер в синей маске был готов поклясться, что от неё повеяло могильной сыростью. Холод. Холод пробивает полночь на циферблате ее внутренних часов. Даже горячий чайник казался ей холодным. Тепло покинуло её. Как будто лёд заменил ей кровь... Кипит чайник. Черная майка на бретелях, любимые чёрные шорты. Она повернулась спиной к тумбочке, обняв себя руками. - Сари, хочешь вишневый пирог? Только испекла?- рыжуля сидела рядом за столом, попивая теплый кофеек с зефирками. Любимый напиток в салатовой глубокой кружкой отдавал паром. Красные губы, словно алая роза оставляли опечатки на донышке кружки. Она сидела с заплетённым волосами в широкую рыжую косу с двумя локонами, свисающие с висков. Под слоем таналки и яркого макияжа в виде золотистых теней и матовой черной подводкой пряталось неизвестно что. Лицо казалось идеальным. Свет от разнообразного освещения отражались от лавовых пышных волос. Эх, а как бы подходили коричневатые веснушки на шечках, переходящих через переносицу. Но тогда бы девушка была похожа на брата. А ей бы это вряд ли хотелось. Хотя черты лица у обоих весьма весьма похожи. Сейчас же Али и Сара выглядели как полные противоположности. Брюнетка и рыжая, хмурая и веселая, холод и зной. В ответ на звонкий голосок со сладковатыми нотками, послышался тяжёлый вздох. Время тянулось медленно, мучительно медленно. Даже мимолётные взмахи ресниц кареглазки казались ужасно долгими. Чайник и не думал вскипать, он предательски подрагивал на огне, только начиная, казалось, просыпаться. Голубоглазая отвернула голову. Ей не хотелось есть, она даже не могла вспомнить, когда в её рту была крошечка хлеба. Мозги, уставшие и изношенные, как решетка старого радиатора, отказывались пропускать через себя должную информацию и выпускать реакцию на неё. - Сари? Ну, скажи что-нибудь. Я ведь переживаю...- рыжая печально подняла бровки, а улыбка едва ли была заметно. Глаза - зеркало души, они не лгали. Блики в карих глазах отражали янтарные жилки на радушке. - не хочу...- голос Уэйн был неоднозначен. Ни живой, ни мертвый. Холодный. Пустой. Она не смогла, даже не додумалась посмотреть на собеседницу. Алекса оставила напиток, звонко поставив его на стол. Осторожно, словно боясь внезапного удара, она подошла к подруге. Глаза лисицы смотрели, но не получили зрительного контакта. Наверное от того она и обняла резко девушку. Холод. Она холодная. Холод...белоснежная кожа наверное была из снега. - ч...что ты делаешь?- словно очнувшись от сна, голубоглазая захлопали глазами. А вот рыжуля была тепленькой. От неё приятно пахло серенью. - обнимаю тебя,- с улыбкой ответила кареглазая хитрица. - Али...не надо... - надо. А ещё тебе надо умыться и привести себя в порядок,- щёлкнув пальцами, рыжая моментально разгладила чернильные волосы,- вот так. Теперь лучше. Девушка неуверенно обняла в ответ. Лёд тронулся, стал таять. - спасибо...Али...- уткнувшись носиком в плечо брюнетка прикрыла глаза. - прости меня. Я была такая дурочка. Зачем я только так с тобой поступила. Сари, мне очень жаль, правда...- длинные наманикюраванные пальчики суть сжали ткань черной кофты,- даже сейчас я подставила тебя...Сара...Помни, ты не виновата в том, что произошло. Виновата только я. - не неси чуши,- голубоглазая отодвинула в сторону, отпуская рыжую. - Сари. - нет. Замолчи. Всё это уже не важно. Больше я не прошу предательства. Запомни это, Алекса. Чайник вскипел... Такой ответ устроил рыжулю из-за чего та улыбнулась. Для Уэйн это было весьма громадным шагом. Переступить через обижу, гордость, с болью переломя стену между двумя противоположными душами. Вода и огонь, как свет и тьма - всегда две враждующие силы. Заваривая горячий напиток, ноздри вдыхали аромат шиповника. Сейчас он был как нельзя кстати, к тому же на подносе дитя моря положила кусочек вишнёвого пирога, символизирующего примирение двух сторон. Маленький кусочек не повредит. - ты видела когда-нибудь цветущий шиповник?- спросила рыжая, не торопясь шагая с подружкой. - нет. Красивый? Как яблоня?- ответила голубоглазая, которая старалась не уранить чай и еду. - да. Как-нибудь принесу, покажу. Он цветет в конце весны. - спасибо, Алекса... Ей не верилось, что Сара так просто простила тот злосчастный проступок. Конечно, рыжуля не хотела пользоваться ужасной ситуацией, просто...либо сейчас, либо никогда... Две девушки зашли к Джемсу, где помимо него и Леонардо стоял обеспокоенный Донотелло. - пап, я принесла пирог,- наконец оживленный взгляд опять погас за какие-то 5 секунд... 1... очень бледная кожа 2...мертвые во всех смыслах глаза 3...обеспокоенное лицо мальчиков 4... Донотелло мерил пульс у мужчины 5... предчувствие Поднос с грохотом упал на пол, разбивая чашку с тарелкой... Джеймс покинул этот мир.