Монстры тоже способны любить

Девушка качнулась. Сердце больно закололо. Леонардо обеспокоено подбежал к брюнетке, обнимая голубоглазую. - п...ПАПАААААА!!!!!!- дитя моря стала вырываться, чтобы подойти к кровати. На крик девушки начали прибегать другие. Слезы полелись ручьём, началась истерика. Лицо исказилось в истеричной гримасе, оно покраснело. Всё тело стало дрожать. Хотелось бить, рвать, метать. Лео без проблем удерживал девчонку. Он всё-таки сильней физически, а она буквально обезумела. Воя от боли потери, она перестала держаться на ногах и повисла, после чего лидер взял ту на руки, унося отсюда прочь, как тяжело больную. Микеланджело Рафаэль закрыл глаза, а сам отвернулся. Но младшенький понял в чем дело, он стал шмыгать носом и обнял Рафи. Рыжая накрыла бедного мужчину белой простыней. Кареглазая тоже стояла в печали, но она не плакала. Все поплыло...Куда? Никто не знает. Сердце угасло. Оно даже еле бьется... - Сара! Ответь, ты слышишь меня?! Она не слышит ни голоса, зовущего ее из пучины, ни криков где-то на поверхности. Но она тонет...Тонет, захлебываясь слезами и соленой водой. Чувствует, как руки, ноги и тело медленно опускается на дно. Хотя, дна на самом деле нет. - что ты натворила!! Сара, нет! Господи...Раф, неси бинты, срочно!!! Уже не больно, ни холодно. Даже нет пустоты. Это необъяснимая вещь, которую даже сложно назвать чувством. Отключается абсолютно все: зрение, память, голос, слух...Ты падаешь, падаешь, падаешь...Внизу нет конца, лишь черная мгла, что по-матерински обнимает со всех сторон. Даже тот самый звук сердечка более не тревожит. Даже кажется, что ты видишь сон, но одновременно не видишь его. Все пропало. Даже ничего - превратилось в пыль, улетело за горы, за моря. - Донни, мы ее теряем!! - разряд..! Нет. Никаких чувств. Сара Уэйн устала. Она не может подняться, силы покинули бренное тело навсегда. Не надо горячих ожогов об грудь... - разряд!! - Донни! Не надо...Тепло...Кажется, душа пытается бороться за жизнь. Но зачем? Что ждет девушку на этом свете? Боль, отчаяние, вспоротые вены? Драка за жизнь, насмерть стоять перед лицом дьявола, махая перед ним красным флагом. Подобно тореадору и быку, что для первого коррида может стать последней. Или нет? Всегда есть шанс, даже незначительный. Быть может, стоит его попытать... Брюнетка очнулась. Глаза резал яркий свет настольной лампы. Такой яркий, словно свет молодого дня. Сознание пока отказывалось воспринимать информацию, так резко бьющееся о корки мозга. Пожухлые ресницы нехотя стали подниматься. Руки от чего-то щипали, будто десятки игл влазиют под кожу. Под толстым слоем красновато-белой марлевой повязки словно лопались пузыри, оставшиеся от ожогов Бог знает какой степени тяжести. Слух по-прежнему не хотел возвращаться, но его заменило слегка заметное жужжание. Дитя моря стала рассматривать перевязанные тело. Грудь, совсем как у папы, перевязана, перебинтованы руки по локоть. Всё болит. Глаза неприятно вяжет от старых слез. Вокруг суетились мальчики. Рафаэль со своей знаменитой зубочисткой во рту прислонил трехпалую руку ко лбу голубоглазой. Его взгляд был обеспокоен, наполнен сочувствием. Померив температуру, он что-то сказал Эйприл, та кивнула. Журналистка посмотрела похожим взглядом на дитя моря. Таким же печалым и теплым. Как будто смотришь в осенний вечер за окно, где накрапывает дождик. Звуки вибрацией проносились в голове, но разобрать что-то было сложно. Сладковатый вкус мяты на губах. Желудок заныл от голода. Кажется, что в организме брюнетки началась весна, заставляя таять льдины, что облепили намертво органы и душу в целом. - эй... кажется, она меня не слышит...Шок ещё не отпускает,- умник стал светить медецинским фонариком в аквамариновые перепуганные глазки асмодиана. Ей не послышалось? Она слышит? Как же необычно ощющать теплый, скромный голос гения. Будто они незнакомы, будто у нее амнезия. Намочив горячий лоб дитя моря, Эйприл заботливо стала протирать холодной тряпкой узкое острое личико девушки. На жёсткой поцарапанной кушетке виднелись местами ржавые разводы. Интересно, из какой больницы, парни её достали? Почему-то Сара вспомнила, как отец водил её к врачу. Как противный запах хлорки и врачебной чистоты врезался в нос, как щелчок по носику веселого отца. Сладковато-горькие лекарства, которыми "кормили" детишек у врачей, Уэйн обожала. Она готова была выпить разом микстурку, положив коричневатую баночку, уже пустую, обратно на полку. Но 5-летняя девочка вряд ли дотянулась до шкафчика на стене. Красные ленты, образующие как бы стену, подсвечивались и переливались под разнообразными источниками света. Черепахи то и дело подходили к перекошенным шкафчикам, доставая оттуда аптечку, бинты, компресс и другое. Больно и щекотно что-то тлеет внутри. Словно огонек кто-то пытается зажечь...И вновь всплыли флешбеки из детства. О том, как маленькая Сара подходила к папе и спрашивала у него, почему ей бывает холодно, а потом тепло? То есть, как это происходит? Ей тогда было 5 лет... Джеймс подошёл к дочери, сажая тут к себе на колени и улыбаясь, ответил: " внутри живёт маленький гномик, хранитель твоей души. Когда у тебя во внутреннем мире наступает зима, он берет и высекает об камушки огонь, чтобы ты согрелась, и наступила весна". Малышка тогда захлопала ресничками, смотря впечатлительным взглядом на родное лицо. На том лице тогда не было уставших и темных синяков под глазами, и сонных воспалённых глаз. Ни морщинок, ни более каких неровностей. Что голубоглазая девчушка тогда ответила? А вот что: " надо подарить гномику зажигалку..." От теплых воспоминаний болезненная улыбка поползла по осуновшумуся личику, а глазки стали наливаться хрустальными слезами. POV Леонардо: Я испугался. Мне было страшно. Я оторопел. Называйте как хотите, но при виде такой картины любой слобонервный обблевал бы пол или упал без чувств. Моя подруга...такая слабая, хрупкая, лежала на полу. Её руки были усеяны глубокими ножевыми порезами, кровь из вен, конечно, не хлестала фонтаном, но текла на холодный плон. Мой крик заставил братьев мигом прибежать на место преступления. Сложно сказать, что было со мной в этот момент, я хотел забыть, что тогда увидел. Белоснежное тело Сары стало белее снега. Больная белизна трупа, но она впервые за долгое время, была теплая. Голубые глаза закрылись намертво. Мертвая...мертва...она мертва была долгих 10 минут. Я испугался, что потерял ее навсегда. Почему-то с адреналином в крови бежали слова Алексы. Она права, я влюблен. Но от этого не легче. Наоборот, это все усложняло. От вида бесконечно глубоких голубых глаз мне хотелось упасть, ведь колени подкашивались. Волосы, цвета неба ночью как-то по-особенному пахли лаймом и мятой. Я хотел зарыться в них, держать в руках родную ладонь, защитить от всех бед на свете, но я не уберег самого дорогого мне человека от самой себя. Оставить ее одну - было самой ужасной ошибкой. Ни на секунду, ни на мгновение я не отпущу ее. Я больше не оплошаю, милая, ТОЛЬКО ОТКРОЙ ГЛАЗА! Прошу...Я без тебя не смогу даже спать, не то, что видеть свет. Стены канализации - мой дом, но без тебя они рухнут. Я так переживал только за братьев. Даже к Эйприл я не привязан так, как к тебе. А ведь, у меня почти что получилось два раза поцеловать тебя, но я не смог. Забавно. Я не боюсь прыгать с огромной высоты на космическом корабле, я не боюсь никаких препятствий на своем пути. Но я боюсь сказать 3 слова. Я ведь знаю, мои чувства не взаимны. Сара...Не умирай. Увидев твое бездыханное тело, мне хотелось плакать и кричать. И я крикнул. Я позвал братьев на помощь. Они давно уже поняли, что к чему, но я просил их молчать. Парни знали, что такое у нас с Уэйн не прокатит, только не со мной, от того жалели меня. Сказать 3 слова оказалось сложнее, чем решить задачу по высшей математики. Нет, я не в праве даже мечтать о том, чтобы ты ответила взаимно. Я не смею бредить ночами о тебе, зарываясь лицом в подушку. О твоей редкой улыбке, милых синяках под глазами. Смех твой столь же редок, как снег в апреле. А мне так бы хотелось, чтобы ты чаще смеялась. Мы похоже. Оба несем груз. Я лидер, старший брат, на мне ответственность за мою семью и мой город. А ты...Сара, ты просто ангел, чьи крылья привязали цепью к столбу, не давая возможности летать. Твои родители мертвы. Твоя раса почти истреблена. Твой самый дорогой тебе человек, что растил в любви, как собственную дочь - мертв. Ты особенная, не такая, как все. Асмодиан. И моя любовь...Она очнулась. Благодарю Бога за то, что позволил моей принцессе жить. Впредь, ни за что ее не отпущу...Никогда. Конец POV Лео. - что произошло..?– голос брюнетки звучал сжёванно, словно она только проснулась, либо совсем недавно бухала. - она говорит! Крошка, мы так переживали!– Микки обнял голубоглазую, крепко прижимая к груди. Он пах чипсами и пиццей. Немного сладковатый запах баблгама и черники. Холодная, слегка влажная от пота зелёная кожа прилипла к фарфоровой коже брюнеточки. - дебил, удушишь, отойди!– Рафаэль рявкнул, отпихивая младшего брата. Он посмотрел на улыбающуюся красавицу, как на психически больную девчонку, снова коснувшись рукой её лба,– ты как себя чувствуешь? - эй...– лидер присел на край кровати, беря за руку Сару,– мы переживали. Ты помнишь, что случилось? Неуверенно кивнув, Уэйн заморгала быстро глазками, осматривая окружающих. Донни смотрел то в пол, как бы смущаясь, то на девушку, осторожно подходя к ней. - ты вспорола себе вены. И нанесла глубокие порезы в груди. Мы чуть тебя не потеряли...- голос очкарика слегка дрожал. Он теребил термометр в руке, что казался по сравнению с ладонью - чайной ложкой. - простите меня, ребят. Я не помню, как это происходило...- а вот сейчас, несмотря на болезненный взгляд, дитя моря говорила уверенно, выпрямив спину. - Сара...твой отец...– начала было Вуудс, но асмодиан воды выставила ладонь вперёд, обозначая "стоп", и кареглазка замолчала. - я знаю. Мне больно, жаль, но я кое-что усвоила. - и...что же?– недоуменно с отря изучающим взглядом спросил Леонардо. - я здесь. Я не умру, пока не убью Шинигами. Твердый голос разошелся эхом по дому. Все стали переглядываться. Кто-то улыбнулся, кто-то вздохнул, кто-то отделался лишь удивлённым взглядом и скупым кивком. Теперь уже не было той одержимости в глазах брюнетки. Всё болело, но она чувствовала, что сердце заживало. Она переродилась. Ей стало легче. Уверенность, гордая улыбка. Сара Уэйн умерла. Дитя моря заняла её место. Алекса знала, что Сара не умрет, но последствия могли быть тяжёлые. И хоть смерть - всегда плохо, она зачастую является началом новой жизни.