Правосудие Хлои

Пред распахнувшимися глазами Хлои предстал не кто иной, как Люцифер Морнингстар. Первым, что она почувствовала, было нечто, у обычных людей называемое позором. Женщина знала, что её с большой вероятностью однажды поймают… но быть пойманной эдаким богатеньким придурком, которому она непонятно почему проболталась о своих намерениях в отношении почти-человека, лежащего сейчас на столе в виде свежайшего трупа — сокрушительный удар по её, честно говоря, немаленькому эго. Но затем она пристальней обдумала произошедшее — и поняла, что первичная оценка ситуации была непростительно поверхностной. Незваный гость взирал на сцену перед ним с широкой, сочащейся самодовольством ухмылкой — его явно не волновали ни вышеупомянутый труп, ни вялый поток крови, стекающий на пол со стола, ни нож в её руке. И он, очевидно, следил за ней три последних дня, от своего клуба до этого самого строения, а Хлоя ни черта не почуяла. Её инстинкты никак не могли внезапно настолько притупиться — следовательно, слежка была очень, очень хорошей. Да и этот взгляд… весёлый, любопытный, но вместе с тем острый, словно видящий её насквозь. Мужчина перед ней был куда большим, чем просто тусовщик и плейбой — она разглядела «волка», едва-едва выглядывающего из-под «овечей шкуры». Вспомнились её предположения о его связях с организованной преступностью — возможно, он даже занимал в ней высокое положение, учитывая его фишку со сделками и владение одним из так называемых «злачных мест». А тому, кто, подобно ей, нарушает законы на постоянной основе, было уже далеко не так стыдно попасться. — Если ты беспокоишься, что сюда едут парни и девушки с жетонами и пистолетами, дабы застукать тебя на горячем и мокром, — Люцифер непонятно чему хихикнул, — не стоит. На эту частную вечеринку их не пригласили. — Как и тебя, — невозмутимо констатировала Хлоя. — О… — ухмылка собеседника стала ещё шире. — И здесь ты говоришь знаменитое «теперь мне придётся тебя убить», не так ли? Да, это было так… за исключением, что ключевым словом для неё в данной фразе было не «убить», а… «придётся». Кодекс её отца был ясен и однозначен во всём… за исключением двух основополагающих пунктов. Одним из них было «Не убивай невиновных». По логике именно он должен находиться во главе угла — ведь Кодекс являлся суррогатом, заменяющим отсутствующую у неё совесть. Большая часть остальных правил сводилась к тому, как различить невиновных и виновных. Вот только Хлоя для Джона Деккера была не просто каким-то оружием в борьбе с преступностью или опасной социопаткой, нуждающейся в руководстве — она была его дочерью. Он, не смотря ни на что, любил её и был хорошим родителем… а для хороших родителей интересы детей всегда в приоритете над интересами остальных. Итак, главным правилом Кодекса было «Не попадись». То есть, при отсутствии иного выхода, она имела право убить любого, кто угрожал её жизни и свободе. Но за все эти годы подобной необходимости даже близко не возникало. До этого момента она работала настолько хорошо, что ни одну из её целей даже не объявили убитой. Все они официально либо числились пропавшими без вести, либо вообще не попали в поле зрения правоохранительных органов… что ж, за исключением, когда изредка она намеренно имитировала почерк других серийных убийц из практических соображений (изначальные авторы были мертвы от её руки, так что разоблачить плагиат никто не мог). И сейчас, когда нужда убить невиновного без какого-либо предупреждения встала перед ней, Хлоя колебалась. Иногда она проигрывала в голове подобные сценарии, при этом всегда задаваясь вопросом — что она почувствует, лишив жизни того, кто такого не заслуживает? Почувствует ли что-нибудь вообще? Вдруг поймёт, что никакой разницы нет… и в итоге отбросит Кодекс, став очередным серийным убийцей без поводов и сожалений, каких существовали десятки? Любовь к папе, какой бы рудиментальной по сравнению с «нормальными» людьми она ни была, всецело восставала против этой идеи. Кажется, она была настолько очевидна в своей нерешительности, что Люцифер заметил это — его ухмылка уменьшилась, голова чуть склонилась набок, а брови сошлись на переносице: — Интересно… ты не хочешь убивать меня, верно? Хлоя снова впала в то странное состояние, не дающее ей соврать: — Не хочу… я не знаю, чем стану, убив того, в чьей вине не уверена. И не горю желанием выяснять… Но у меня нет особого выбора после того, что ты видел. Мужчина моргнул — и потребность говорить правду пропала. Опять это долбанное расстройство проявило себя! Что с ней такое?!.. — Ты права — у тебя нет выбора, — в его улыбке проскользнуло что-то… тёплое? — Но не так, как ты думаешь. Дело в том, что у тебя физически не выйдет убить меня. Каким бы я был Дьяволом, если б меня можно было порезать самым обычным ножом? Таким образом, твоя маленькая дилемма разрешена сама собой, — он нарочито медленно протянул к ней руку раскрытой ладонью вверх. — Вот. Можешь попробовать меня ранить, — и, закатив глаза, со вздохом добавил. — Вы, люди, никогда не хотите верить мне на слово в таких вещах. Чудесно… Этот парень не просто эпатировал общественность, называя себя Дьяволом — он правда в это верил! Какова ирония — один псих обнаружил другого! В этом есть даже небольшой плюс: если б он теоретически вышел из этой комнаты живым и начал болтать о произошедшем — ему бы вряд ли поверили, что милая и приятная Хлоя Деккер ночами режет негодяям глотки и прячет их так, что тех больше никто никогда не находит. Однако на практике она не могла его отпустить. И, раз он столь щедро предлагает, так сказать, руку помощи в собственном убийстве — почему не начать с неё, снизив тем самым боевой потенциал цели? Женщина примерилась. Всю кисть отрубить точно не удастся, всё же нож — не меч, длины и массы в нём маловато. А вот пальцы — вполне. Замах, свист лезвия, рассекающего воздух, удар по чужим пальцам… …Которые даже не подумали упасть на пол, отделившись от хозяина. Мало того — не было никаких признаков пореза. Даже царапинки. Несмотря на вполне ощутимое столкновение с ножом, настолько острым, что им можно было бриться — о своих инструментах Хлоя заботилась более чем тщательно, не говоря уж о том, что конкретно этот нож буквально минуту назад был успешно испытан в деле — на шее некоего Тревиса Смоука. Поскольку рука всё ещё была протянута в её сторону, женщина решилась ударить ещё раз… с тем же результатом. Произошедшее было настолько неправильным, что, плюнув на осторожность, она обхватила его руку и с силой ткнула остриём ножа в середину ладони. Кожа немного прогнулась под давлением, но ничего более — словно пытаешься прорезать подушку, в которую под тонкий слой мягкого наполнителя засунули кирпич. Хлоя лучше многих знала, что способно и неспособно выдержать человеческое тело. То, что она видела собственными глазами, было невозможно… и, тем не менее, происходило. Существовало два наиболее вероятных объяснения этого. Либо у неё, помимо социопатии и мании убийства, развилась шизофрения — и сейчас она тыкала ножом в воздух, смотря на несуществующую руку. Либо этот парень каким-то непостижимым образом был… неуязвимым. Первое объяснение являлось, мягко говоря, удручающим. Второе — крайне обескураживающим, поскольку означало саму возможность существования неуязвимости. Несколько мгновений спустя Хлоя решительно отмела первый вариант. Собственный разум — мощный, цепкий, чистый и организованный, был предметом её гордости. И если он подвёл владелицу настолько, чтобы выдавать неотличимые от реальности галлюцинации… жизнь попросту потеряла бы для неё смысл. Пока не будет неопровержимых доказательств обратного, она похоронит эту мысль настолько глубоко, насколько вообще сможет. Итак, неуязвимость стала отправной точкой её дальнейших размышлений. Как это можно объяснить? Люцифер утверждал, что он — Дьявол, то бишь мифическое существо, являющее собой воплощённое зло в нескольких религиях. Вот только Хлоя всегда относилась к религии с крайней степенью скепсиса. Вера без доказательств была для неё абсолютно непостижимой концепцией. Не то, чтобы она не понимала привлекательности фантазии — художественная литература и кинематограф не являлись для неё совсем уж чуждым понятием, хоть женщина и была весьма избирательной в их отношении. Но верить в собственные фантазии? Поклонятся им? Пф-ф… что за глупость! Говорить то, что думает, было очень нетипично для неё… но ведь Комната-для-убийства всегда являлась территорией откровенности, так ведь? — Что ж, не буду отрицать очевидного — я не могу тебя ранить… по крайней мере, ножом, — признала Хлоя. — Но Дьявол? Страшилка, которой куча людей пытаются оправдать собственную тьму? Чтобы поверить в существование подобной, прямо скажем, херни, мне нужно что-то более… конкретное, — она ухмыльнулась. — Может, рога? Копыта? Хвост? — Нет, это всё попкультура, — хохотнул собеседник. — У меня нет ничего из перечисленного. Однако, если тебе так нужны очевидные доказательства… Радужки Люцифера, ранее чёрные, внезапно превратились в пламя. И в этом пламени Хлоя увидела правду — перед ней стоял сам Сатана. Когда несколько секунд спустя его глаза снова почернели, она, ошеломлённо отступив на пару шагов, присела на покрытый плёнкой стул. — Ого… — выдохнула женщина. — Вот это да… — затем до неё вдруг кое-что дошло. — Погоди-ка… ты будто… вложил знание о своей истинности мне в голову! — Верно, — кивнул тот. — Это — одна из функций моего «адского пламени». Но другая функция, похоже, на тебя не подействовала… — он нахмурился. — Почему ты не в ужасе? — Я в принципе не могу быть в ужасе, — пожала плечами Хлоя, не видя смысла скрывать. — Диапазон большинства моих эмоций колеблется от «абсолютного вакуума» до «кажется, что-то почувствовала» — тяжёлая социопатия во всей красе. В частности, страх у меня никогда не выходит за рамки опаски. Кстати… — её пронзила догадка, — это ведь из-за тебя я уже дважды выбалтывала правду, которую хотела бы держать при себе, так ведь?! Думала уж — у меня какое-то новое расстройство! — Что тут сказать? — развёл руками Люцифер. — Люди любят делиться со мной своими желаниями. Но это — лишь небольшое подталкивание с моей стороны. В остальном я не вторгаюсь в разумы других — не в моих правилах посягать на чужую Свободу Воли. Хлоя на это неопределённо хмыкнула. Затем покачала головой: — Чёрт, до чего же много мыслей в голове… Я — учёная. Не из тех, кто совершает невероятные прорывы в науке, конечно… но факты и доказательства — мой «хлеб». Криминалист, как-никак. И всегда воспринимала мифологию и религию, как полную чепуху. То есть, я понимаю некоторые идеи, содержащиеся там. Но форма выражения настолько… недоразвитая, что читать подобное без закатывания глаз — подвиг. — И правильно воспринимала, — хохотнул мужчина, — ибо в основном это и есть полная чепуха. Даже если забыть про грубую ложь или авторские вольности, раньше у людей было слишком мало знаний о мире, чтобы понять многие вещи хотя бы отдалённо правильно. Сейчас у вас с этим намного лучше… — он на секунду задумался, чуть поджав губы, — по крайней мере, у некоторых. Хлоя во все глаза смотрела на человека… или, вернее, совсем не человека перед собой. В ней, словно неудержимый лесной пожар, всё сильней и сильней разгоралось любопытство. Она с детства жадно впитывала в себя знания по самым разным направлениям — в том числе потому, что это недурно помогало отвлечься от мыслей о причинении вреда окружающим. Правда, её разум не задерживался ни на чём конкретно. Однако со временем обнаружилось, что она отлично умеет увязывать разрознённые факты и сведения в стройную систему. Это помогало и в криминалистике, и во «внеклассных» занятиях. Женщина до сих пор любила в свободное время почитать журналы (хотя в последние годы всё больше сайты) о последних научных достижениях. А сейчас перед ней, весьма вероятно, стояла «ходячая энциклопедия», могущая ответить на вопросы об истинном мироустройстве… или нет — можно узнать, лишь спросив. — Как долго ты существуешь? — вырвалось у неё. — Сложный вопрос… — протянул Люцифер. — Полагаю, достаточно сказать, что я был создан задолго до известной тебе вселенной. Которую, между прочим, сформировал не мой Отец, а я, пусть и по его проекту… но все благодарности, как всегда, достались старому хрену, — его лицо скривилось в раздражении. Теперь у Хлои глаза чуть из орбит не выпали. Странно, но она поверила ему — может быть, потому, что с лёгкостью распознавала ложь, будучи в ней виртуозом. И теперь желание задать первый миллион вопросов, перевести дыхание и… задать второй миллион, чуть не взорвало её черепную коробку. — О, теперь вижу… жажда познания, не так ли? — добродушно оскалился собеседник. — Одна из моих любимых черт в вас, людях, — он прищурился, чуть склонив голову набок. — Знаешь, мы могли бы заключить отличную сделку. Я отвечу на твои вопросы в меру своих возможностей, а взамен… — он бросил взгляд на труп Тревиса, — ты расскажешь, как дошла до жизни такой. Заинтересована? — В сделку входит неразглашение того, что ты узнал или узнаешь? — подозрительно уточнила женщина. — Я ранен… — театрально приложил руку у груди тот. — Конечно, это не входит в сделку. Твой секрет в безопасности со мной безо всяких условий, даю слово. — Даёшь… слово? — скептически переспросила Хлоя. — Я никогда не лгу, — теперь он, на удивление, выглядел действительно задетым. — Предмет гордости, — она сомневалась в этом, но решила держать сомнения при себе. По крайней мере, до сих пор он звучал довольно правдиво. — Однако должен сообщить, что о событиях сегодняшней ночи довольно много знает Мейз. — Что ещё за Мейз?! — вскинулась она. Одна личность, посвящённая в эту часть её жизни — уже проблема… но две личности? Её обычно титановое самообладание начало истончатся. — Мейзикин, моя демоническая «правая рука», — пояснил Люцифер. — Я не слишком умею быть незаметным — так что послал её следить за тобой, как только ты покинула «Люкс». Когда она доложила, что ты затащила сюда своего злодея, то очень хотела зайти поздороваться. Но я отослал её, решив — одного визитёра в столь… интимной ситуации будет достаточно. — Как вдумчиво с твоей стороны, — наполовину саркастично, наполовину серьёзно выговорила женщина. Затем её мысли вернулись к предложению собеседника. Оно было очень заманчивым, и не только обещанием утоления её любознательности — на самом деле, перспектива поведать кому-то о своей жизни в качестве убийцы вызывала странно-приятное волнение. В конце концов, что она теряет? Самое главное Дьявол (настоящий, чёрт побери!) уже знал, а избавится от него традиционным способом возможности, по-видимому, не было. — Хорошо, я согласна на сделку. Нужно ли что-то для скрепления? Подпись кровью на контракте с огненными буквами? Есть там дописки мелким шрифтом? Мужчина искренне рассмеялся, покачав головой: — Нет, достаточно устной договорённости. И мои сделки прозрачны, — он на секунду задумался. — Хотя, полагаю, нам обоим следует оставить за собой право не отвечать на вопросы друг друга, если для отвечающего это будет слишком уж неприемлемо. Почти уверен, что таковые будут иметь место. — Звучит разумно, — согласилась Хлоя. — А теперь, если ты не против, мне нужно закончить уборку… — она направилась к своим инструментам, положила нож и уже собиралась взять медицинскую электропилу… и тут её взгляд упал на телефон, лежащий рядом. Включив его и посмотрев на время, женщина тихо выругалась. — Что такое? — навострил уши Люцифер. — Из-за тебя мой график нарушен! — выплюнула она. — Обычно я оставляю себе приличный запас времени на непредвиденные обстоятельства, но в этот раз уже израсходовала его, когда Тревис появился позже, чем я рассчитывала, — Хлоя беспокойно заходила туда-сюда. — А после твоего вторжения не уверена, хватит ли мне времени до рассвета, чтобы избавится от тела! Рассекать по городу с распиленным покойником в багажнике днём намного рискованней, чем ночью! — Оу… — к её удивлению, собеседник казался искренне сконфуженным. — Мне было очень любопытно, но я не хотел создавать тебе проблемы своим визитом, — несколько мгновений он имел задумчивый вид. — Однако, поскольку всё равно создал… чувствую себя обязанным предложить помощь в их решении. Я могу уничтожить труп. — Уничтожить? — чуть нахмурилась женщина. — Как именно? — Испепелить. «Пуф!», — направив руки вверх, он резко распрямил сложенные в кулаки пальцы, изобразив взрыв, — и вместо кожаного мешка с мясом и костями выйдет кучка праха. — Вроде… прямо здесь и сейчас? — недоверчиво уточнила она. — Вообще-то, устраивать из этого места маяк доэлектрической эры — ещё хуже… — Затронут будет только труп, — заверил Люцифер. — О, — Хлоя попыталась представить это — и не смогла. Тем больше ей захотелось увидеть, на что оно будет похоже. — Ну… что ж… вперёд, — она отошла к стене и указала на Тревиса обеими руками, словно предлагая пройти в дверь раньше неё. — Жги. Он повернул правую руку ладонью вверх… и вдруг над ней начал формироваться сфера ослепительно белого пламени! Хотя смотреть было больно, женщина не могла отвести взгляд от творившегося перед ней чуда! А затем он сделал лёгкий жест рукой, словно слегка подбросил что-то на ладони — и сфера устремилась к телу, а, коснувшись, слилась с ним. Она ожидала, по крайней мере, какого-то горения… однако вместо этого последовала вспышка, словно кто-то, сунув фотокамеру прямо в глаза, нажал затвор — и труп просто осыпался на стол пеплом! При этом даже плёнка, удерживавшая его, осталась целёхонькой! — Бля, — заворожено прошептала Хлоя. — Это же какая должна быть температура?.. — Тысяч пятнадцать примерно, — пожал плечами мужчина. — Почти втрое больше, чем на поверхности Солнца… — она повернулась к собеседнику. — Срань господня! — Ну, я возжёг звёзды, — усмехнулся собеседник. — Не все, разумеется — только несколько тысяч самых первых, от которых пошла цепная реакция, и Солнце не в их числе, но всё же… — он вздохнул. — Что ж, поскольку у меня нет намерений вызывать новые осложнения в твоей… уборке, полагаю, мне следует откланяться. Когда у тебя выдастся свободная минутка — жду в «Люксе». Подмигнув на прощание, Люцифер покинул Комнату-для-убийтва, оставив Хлою растерянной, как никогда в её жизни.