И мы отнимем голос у него

…Зал был в восторге. Неды, меры и бетмеры всех мастей аплодировали, свистели и кричали что-то хвалебное, хотя и не всегда связное. Актрисам несли цветы, а кто-то из зрителей уже пытался заполучить автограф. Какой-то альтмер громко рассуждал о глубоком смысле финальных строф, почему-то попутно честя Лорда Вивека. Два норда в первом ряду никак не могли решить, кто из сестер главная красавица, и дело явно шло к драке. Чересчур навязчивая босмерка все порывалась узнать, натуральный ли у «Дивайта» его высокий седой хвост. В общем и целом, главный театр Морнхолда пьесу оценил по достоинству. И окружающие были так захвачены выдуманной историей сестер из дома Фир, что в упор не замечали: на их глазах творится настоящая. В самом дальнем ряду зала, сокрытые тьмой (и тенью от балкона), сидели четыре девушки. Первая – статная, гордая, в бархатном платье гербового цвета Телванни – насыщенной древесной коры. В ушах и на шее девушки блестело зачарованное серебро. Волосы её были убраны в высокую прическу. Данмерка шепталась с соседями: по правую руку от неё сидела вторая из девушек, а по левую – имперец в нелепой мантии, по какой-то причине рискующий лопнуть от гордости. Вторая же выглядела чуть усталой, но довольной. Самая хрупкая из четырех, она казалась дочерью Азуры: живые цветы в распущенных волосах, свободное светло-сиреневое одеяние в пол, нежное, аккуратное лицо. На руках девушки змеями вились черные гхартоки… Она то замирала изящной статуэткой, то принималась что-то вполголоса рассказывать остальным. Третья из девушек прямо искрилась силой жизни. Короткая, до середины шеи, прическа с бритыми висками открывала волевое скуластое лицо – и насмешливую улыбку. Болотного цвета дуплет и кожаные брюки сидели точно по фигуре, подчеркивая как округлости, так и мускулы. На поясе болтались кинжальные ножны. Девушка сидела, закинув одну ногу на другую, будто желая, чтобы весь театр получше рассмотрел её сапоги из нетчевой кожи. Четвертая же, самая юная из всех, была одета в огромную шаль, расшитую на манер эшлендеров и горчичного цвета платье с длинными рукавами. Волосы девушки были заплетены в растрепанную косу, кое-где блестя бусинами и амулетами. Данмерка все время вертелась, то и дело отворачиваясь к соседнему сиденью: там сидел мальчик лет шести, удивительно на неё похожий, и постоянно дергал её за рукав, как будто пытаясь сразу задать все вопросы на свете. - Так, ладно. – великий драматург встал, расправляя самую нелепую из своих мантий. – Пришла пора раздавать автографы! – имперец с неодобрением всмотрелся в другой конец зала, глядя на то, как каджит-суфлер то ли разнимает драку, то ли развязывает её. Вздохнул. – И, видимо, затрещины… - Спасибо. – Альфа тоже поднялась и положила руку на плечо мужчины. – Просто спасибо за всё, Крассиус. – и коротко обняла его. Имперец покивал и убежал исправлять положение, угрожающе шелестя необычным нарядом. -Ой, ну прямо Воин-поэт! – прыснула Дельта вслед удаляющемуся Курио. Девушки рассмеялись, а мальчик, продолжая дергать Уупсу за рукав, уточнил, «почему у дяди Крассиуса такой странный халат». - Н-не знаю, сынок. – сдерживая смех, проговорила Уупса. – Главное, чтобы ему самому нравилось… - Ох уж эти творцы… Зато пьеса неплохая. И актеров хорошо подобрал. - пожала плечами Альфа. Дельта фыркнула: - Только на мою роль он зачем-то взял не девушку, а пепельную статую! Не была я такой! - Ты ещё хуже была, это да. – спокойно ответила ей Уупса. Дельта в ответ сестре по-детски скорчила рожу, и все снова зашлись смехом. Бейта смотрела на сестер, и ей было радостно, и почему-то хотелось плакать. Девушка смотрела и понимала, насколько любит каждую из них, в её душе пылинками в солнечных лучах танцевали все несказанные слова, все напрасные сожаления. Впервые с той самой ночи она дышала и жила, не ощущая груза вины. «Да, я убила – но мы обрели жизнь».