КОНЕЦ ИГРЫ

      Я прихожу в себя в одной из комнат Дворца. Рядом вся моя команда и Пит, который держит меня за руку.       - Ну, слава Богу, - вздыхает Эффи, - наша очередь как раз вот-вот подойдет.       - Очередь? – спрашиваю я.       - Очередь принимать персональные поздравления от Президента Сноу.        Эффи зовет Октавию, которая поправляет мне макияж. Хеймитч, подходит к нам с Питом и дает ценный совет: - Думайте о том, что можете потерять. Только не натворите глупостей.       Уж мы это умеем, я – особенно профессионально. Я вспоминаю, как мы наломали дров в 11-м Дистрикте и собираюсь с мыслями. Улыбаться, благодарить, делать все, чтобы спасти Цинну. Держась за руки, мы заходим в зал, где уже сидит Сноу. Его кресло походит на трон. Он приветствует нас кивком головы и протокольной улыбкой. Мы присаживаемся на диванчик рядом с креслом президента. Камеры включены, и я не перестаю улыбаться.       - Как вы себя чувствуете, Мисс Эвердин? – спрашивает он учтиво. Но от его голоса кровь застывает в венах.       - Я переволновалась, - я стараюсь держать уголки губ как можно выше.       - В вашем положении нужно беречь себя, - очень уж заботливым тоном произносит он, но в глазах – лед. Он смотрит оценивающе и, кажется, от его взгляда не ускользает ни одной детали и ни одной мысли.       - Я сделаю все для того, чтобы мой малыш родился здоровым, – говорю я.       Сноу кивает, и это дает мне надежду на то, что он готов рассматривать мое предложение о сотрудничестве.       - Китнисс Эвердин и Пит Мелларк, Панем гордится Вами – двукратными победителями Голодных игр. Ваши самоотверженность, жертвенность и самоотречение – достойны восхищения. Ваша преданность великой традиции оценена нами по достоинству, и Вы совсем скоро оцените всю щедрость Капитолия. Ваша свадьба будет великолепной, - Сноу выглядит удовлетворенным. Он знает, что удача, шансы, ресурсы, да и вообще все – на его стороне.       - Вы окажете большую честь своим присутствием на ней, - говорит Пит. В его голосе спокойная уверенность. Чего не отнять у Пита, так это умения владеть собой.       - Не сомневайтесь, я не пропущу настолько знаменательное событие для всего Панема.       Куда уж ему пропустить. Он покажет во всей красе, как мятежные трибуты с благословения Капитолия идут под венец и как чтут традиции Голодных игр, и как благодарны Играм за все, что они им дали.       - Победители, - обращается ко мне Президент, - за победу в Квартальных играх мы приготовили весьма ценные награды. Ваша сестра Примроуз поделилась с нами желанием стать врачом, и она отправляется на обучение сначала в специализированную школу, затем в медицинский университет Капитолия.       Я не успеваю опомниться, как в зале открывается дверь, и быстрыми шагами, срываясь на бег, ко мне шагает Прим. Я кидаюсь к ней, обнимаю, целую. Она красиво одета и модно причесана, и по всему видно, что безмерно счастлива. Она садится на диван между мной и Питом и с улыбкой благодарит Президента. Но только я понимаю, что теперь она в руках Капитолия. Всецело.       - Мы также дарим Вам квартиру в Капитолии. Подарок на свадьбу. И, Китнисс, надеюсь, мы увидим тебя в самом красивом платье на твоей свадьбе.       Надеюсь, что он имел в виду, что Цинну пощадят. Сноу жмет нам руки. Мы улыбаемся, изо всех сил стараясь казаться счастливыми. Но мы понимаем, этого шанса нам бы не предоставили, не будь мы так важны для мятежников.       Игры изменили все. Еще полтора года назад моя жизнь была спокойной: тяжелой, изматывающей, но относительно стабильной. Теперь, я не знаю, чего ждать от завтрашнего дня.       Только в машине я понимаю, почему Прим так счастлива. Не из-за школы или университета, которых ни у одной девочке из Шлака нет даже в самых смелых мечтах. Она рада потому, что я жива. Что я вернулась с арены. Прим от меня не отлипает. Меня не покидает чувство, что она чего-то не договаривает. Как только мы оказываемся в Доме трибутов, я веду сестренку на крышу под предлогом любования ночным пейзажем.       - Я уже и не верила, что ты вернешься, - она снова бросается меня обнимать.       - Я с тобой, родная. Я больше никогда не попаду на арену, - хотя в моем случае зарекаться, наверное, не стоит. - как мама? Как в 12-м?       - Мама переживала, но держалась. В Дистрикте был мятеж. Мы не ходили в школу, шахты были закрыты, и позавчера на главной площади повесили 20 человек.       Я в ужасе.       - А как Гейл? С ним все хорошо? – я отгоняю от себя самые страшные опасения – вдруг он участвовал в мятеже.       - Он сильно скучал по тебе. Часто заходил к нам, когда вы уехали. Но потом пропал куда-то. Я видела Хейзел перед отъездом, но нам толком не удалось пообщаться. Все, что знаю - Гейл работает в шахте и из кожи вон лезет, чтобы заработать на хлеб для семьи. Как только мятеж был подавлен, наш дом буквально напичкали миротворцы и репортеры. Мы мучились от неизвестности.       - Я с тобой, милая. Все позади. Больше я вас не покину, - я сама в это не верю. Ведь скоро Прим заберут в Капитолийскую школу, и в самом лучшем случае мы будем видеться, когда будем жить в Капитолии во время очередных игр. Хотя где мы теперь будем жить – большой вопрос.       - Китнисс, я смотрела Игры. Это правда про ребенка? – смущенно говорит Прим.       - Прим, а ты как думаешь? Конечно, нет. Все это – шоу. «Мы с Питом просто друзья», —говорю я, понимая, что это, мягко говоря, не правда. Но сейчас не время разбираться в своих чувствах. Нужно прийти в себя после всего, что случилось.       - А как же свадьба? Она тоже будет понарошку? – Прим задает вопрос, на который мне меньше всего хочется отвечать. Конечно, свадьба будет настоящей, если я хочу сохранить жизнь Питу, своей семье, Цинне, Гейлу. От осознания того, что Гейл вскоре узнает о том, что свадьба состоится, мне хочется рыдать. Но для сестры я обязана казаться счастливой:       - Утенок, это будет самая настоящая Капитолийская свадьба.       Прим улыбается:        - У меня почему-то стойкое ощущение того, что здесь все не по-настоящему.       У меня тоже, но я молчу. Перед камерами целовать Пита так естественно. Это уже такая неотъемлемая часть моей жизни. А в действительности все куда сложнее. Моей реальностью стало постоянное лицемерие, и уже никого не интересует, чего я желаю.       - Китнисс, я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты ведь заслужила это. И я видела, как ты относишься к Питу. Вы не просто друзья, - на этом Прим уходит с крыши.       Я остаюсь посмотреть на ночную столицу еще немного. Высокие здания, потрясающая иллюминация. Город, который не спит допоздна, развлекаясь за счет крови и пота жителей Дистриктов. Меня не покидает тягостное ощущение того, что я поступаю неправильно. Вместо того, чтобы на глазах у всего Панема вцепиться в глотку Сноу, я клянусь в верности Капитолию. Но разве у меня есть другой выход? Я направляюсь вниз и вижу, как Пит рассказывает Прим, как правильно есть горячий шоколад. Они отрывают от сдобной булочки небольшие кусочки, затем макают их в кружки и поглощают. Я с умилением любуюсь на эту картину, затем присоединяюсь к ним. Вскоре моя сестра засыпает, и Пит относит ее в мою комнату.       Мы впервые наедине. Хеймитч где-то в баре, Эффи, наверно, на какой-нибудь вечеринке в честь окончания Игр. Она теперь желанный гость в любом модном заведении Капитолия. Слуг тоже нет. Видимо, они уже спят. Мы присаживаемся на диван и молчим.       - Хочешь вина? – внезапно и неожиданно для меня спрашивает Пит. - Мы можем выпить за то, что остались живы.       Я киваю, и мы выпиваем по бокалу, стараясь не смотреть друг другу в глаза. По телу разливается тепло алкоголя, и я начинаю чувствовать расслабление. Еще бокал - и общение начинает налаживаться.       - Как ты? – спрашивает Пит. Почему-то мне трудно смотреть ему в глаза после всего, что было на арене, где мы почти не отлипали друг от друга. Мне хочется его обнять, но мне трудно и волнительно сделать это без камер.       - Не знаю. Как думаешь, после всего того, что мы сделали сегодня, они отпустят Цинну?       - Я надеюсь. Как же ты будешь без модного платья? – мы смеемся, хотя это скорее смех сквозь слезы. Цинна – наш друг. Он так многое сделал для меня.       Пит садится ближе ко мне, поправляет мою челку и говорит:       - Иди сюда.       Я, будто бы услышав «Мотор!», с готовностью падаю в его объятия. Мне хорошо, спокойно, я рядом с Питом, и он в безопасности. Его руки обнимают меня, и мне становится легче. Я утыкаюсь ему в грудь, и он целует меня в макушку и еще сильнее сжимает в объятиях.       - Все хорошо, Китнисс, - шепчет он.       Но я знаю, что все не так, я не могу избавиться от чувства опасности, преследующего меня. Капитолий победил, Сноу выиграл партию. Он знает наши слабые места, в его руках Прим, Цинна. Он подавил мятеж, сломил сопротивление и расправляется с неугодными. Одна ошибка – и он отберет у меня все. Только как не делать ошибок, особенно в ситуации, когда все жители Панема, которые возлагали на нас такие большие надежды, будут страдать сильнее, чем прежде?       - Пит, мы ведь всю жизнь должны будем играть по их правилам, - шепчу я, - они ведь уже показали нам, что они могут. Нам придется всю жизнь делать то, чего они хотят от нас.       Пит отстраняется от меня и вдруг до меня доходит то, как он это слышит.       - Я тебя понимаю, - говорит он тихо и спокойно, - мы договорились оставаться друзьями. И даже если свадьба состоится, ты не обязана делать чего-то против своих желаний.       Он поднимается и идет к себе. А я остаюсь с его словами наедине. Я так боялась потерять его на арене, моего мальчика с хлебом. И, даже отдавая себе отчет в том, что я никогда не смогу стать идеальной невестой или сносной женой, и не должна давать ему ложных надежд, я не могу избавиться от мысли о том, насколько мне было хорошо с ним на пляже. И я понимаю, что очень хочу его теплоты. Я залпом выпиваю бокал вина для храбрости, срываюсь с дивана и бегу к его комнате. Перед дверью я замираю, перебирая в голове слова, которые я хочу ему сказать, но все кажется глупым и неподходящим. Приятное чувство пьяной легкости смешано с неясным восприятием желаний, которые мною сейчас движут. Внезапно для меня Пит открывает дверь изнутри и удивляется:       - Китнисс? Что ты здесь… - но я не даю ему закончить фразу и целую его. Я ощущаю ту самую жажду, которую испытывала на пляже. Но она еще сильнее. Мы целуемся все более страстно. Его губы сводят меня с ума. Я запускаю руку под его рубашку и чувствую теплоту его тела. Его губы опускаются к моей шее, и я чувствую, по моей коже пробегают мурашки, но не такие как от холода или испуга. Мое сердце с каждой секундой бьется все быстрей, и дыхание сбивается. Мое тело жаждет продолжения, близости, хотя для меня это весьма волнительно. Это алкоголь или это я?              Я немного отстраняюсь, чтобы перевести дух и попытаться собраться с мыслями.       - Что-то не так? – спрашивает Пит.       Я опускаю глаза, но чувствую, что мое лицо пылает от смущения. Я не знаю, как вести себя и не могу скрыть абсолютно, как мне кажется, глупую улыбку:       - Все так, - отвечаю я, улыбаясь, - я зашла пожелать спокойной ночи… там Прим… - я несу чушь, Прим видит 10 сон. Но все, о чем я мечтаю - провалиться сквозь пол.       Пит улыбается мне в ответ и отводит челку с моего лба:       - У тебя ведь никогда не заходило дальше поцелуев… - медленно произносит он, как бы констатируя факт.       Я никогда ни с кем не обсуждала близость с мужчиной, я и поцелуи-то ни с кем не обсуждала, не считая пары фраз с Питом и одной фразы с Гейлом. Я всегда считала, что об этом мне не стоит думать, потому что не собиралась заводить семью. Мои ровесницы встречались в школе с парнями, и, конечно, такие отношения ограничивались не только поцелуями. Некоторые успевали забеременеть раньше окончания школы. Конечно, я понимала, что отношения с парнем - это нормальная часть взросления 16-17-летних девушек. Только вот мое взросление прошло в поисках пищи и на аренах Голодных игр. Я убила человека еще до своего первого поцелуя. Неудивительно, что меня охватывает смущение при мысли о том, как далеко мы можем зайти.       Но алкоголь раскрепощает:       - А у тебя? – срывается с моих губ, и меня опять охватывает смущение. Я не должна интересоваться такими интимными вопросами, тем более я пришла … «пожелать спокойной ночи»… нет! Сказать Питу что-то… о своем отношении к нему… Я пытаюсь быть честной с собой, но понимаю, что совсем запуталась в том, какое у меня к нему отношение, и что выгляжу самым глупым образом и начинаю заглаживать произведенное идиотское впечатление. - Не говори ничего! Это недопустимо - спрашивать о таком. Где мои манеры?!       Пит вдруг начинает давиться от смеха. От недоумения, почему это ему вдруг стало так весело, я яростно поднимаю брови, при этом понимая, что мое лицо все еще пылает.       - Манеры?.. Китнисс, ты мне сейчас Эффи напомнила. Только она вспоминает о манерах тогда, когда об этом меньше всего стоит думать.       И мы катимся со смеху. Я немного расслабляюсь. Но тут Пит задает вопрос:       - Тебе интересно знать?       Безусловно, мне интересно, но признаваться в этом я не планирую и отрицательно верчу головой. Однако, мои щеки предательски пылают и выдают меня с головой.       - Ну, у меня есть определенный опыт, - говорит Пит, не сводя с меня глаз, - и я знаю, что, как правило, девушки всегда относятся к этому значительно серьезнее парней. Но, не все девушки в нашей школе, разумеется…       Хочу прервать его и сказать, что меня эта тема не интересует, но в итоге решаю не врать. Меня тянет к нему, к этой мысли пора привыкнуть. И у Пита, видимо, были какие-то любовные отношения. Хотя это неудивительно, он симпатичный и очень обаятельный, душа компании, всегда в центре всеобщего внимания. Исключать, что он нравился многим девчонкам в школе, глупо. А сейчас наверняка у него поклонницы по всему Панему. Но мысль о том, что Пит может на кого-то обращать внимание, мне не приятна. И тут у меня вырывается то, что я никак не ожидала: - Не все, что я делала на арене, было ради шоу, - я приближаюсь к его губам и целую его. Сначала мы целуемся нежно, но затем градус поцелуев растет. Незаметно для меня мы оказываемся на кровати, я – на спине, а он надо мной. Не отрываясь от губ Пита, я расстегиваю его рубашку, через мгновение она уже на полу.       - Я хочу тебя, - шепчу я.. Глядя мне в глаза, Пит произносит:       - Ты уверена?       - Да. Я не хочу лишиться девственности по команде Капитолия, когда они настоят на том, чтобы мы родили ребенка.       Вдруг Пит отстраняется. Он поднимается с кровати, затем наклоняется и берет с с пола рубашку.       - Китнисс, ты пьяна. Пока ты не сделала ошибку, мне лучше уйти.       - Что-то не так? – спрашиваю я.       - Я не воспользуюсь твоей слабостью, - и он выходит из комнаты. Я хотела бы побежать за ним, но моя голова начинает кружиться. Меня определенно клонит в сон.