Любовь и боль

      Второй час ночи. Валерия сидит в богом забытом баре, где тусуется молодежь, играет попса и подаётся дешёвый алкоголь. Клуб был полон людей. Горький запах табака, смешивался с амбре пролитого пива, что вызывало отвращение. А небольшое помещение не пропускало свежего воздуха, что дурманило больше, чем сам алкоголь. Вдоль стен располагались небольшие столики и диваны, которые были полностью забиты молодежью. Лишь у барной стойки, рядом с певицей, располагалось свободное место, которое быстро и ненадолго занималось молодыми людьми.        Лера уже не боится, что ее кто-то узнает, что завтра во всех газетах будут громкие заголовки с ее фото из этого места. Что кто-то к ней подойдёт за автографом или глупым фото, для которого будет необходимо натянуть улыбку. Понимает, что здесь ее никто не знает. Здесь она — никто. Другие кумиры в этом месте.       Удивительно, что человек, который ненавидит алкоголь и почти не пьёт его, приехал именно в это место. Чтобы слушать однотипные песни, в которых нет ни смысла, ни исполнения, да и слова не разобрать, словно набор звуков, что превратили в, так называемую, музыку. Чтобы на протяжении нескольких часов сидеть у бара и пить разбавленный спирт, с красивым названием «элитный алкоголь». Он не берет ее — она не пьянеет, а только все больше и больше погружается в себя. Вновь проносится в ее мыслях фраза: «Мне вообще все противно. Но больше всего я сама себе противна.» Собственные мысли затягивают в омут, откуда нет пути назад. Кажется, что рядом нет никого: ни глупой музыки, ни пьяных подростков, которые еле стоят на ногах. Унылый и скучающий взгляд скользил по орущей толпе людей на танцполе, что не переставали подпрыгивать и танцевать в такт музыке.       Певица не понимала, что испытывала в данный момент. Определенно страх и одиночество, возможно, обиду на весь мир и на себя. Возможно даже опьянение, что немного туманило разум и не давало полностью захлебнуться в себе. Сердце девушки разбилось на миллион кусочков. Вся надежда в жизни была разрушена за считанные секунды и одно необдуманное действие. Слезы неприятно подступали к глазам, начиная щекотать их, а на лице ощущался жар, от прилива крови.       — Виски, пожалуйста! — подавив порыв слез, попросила у бармена новый бокал. Уже сбившись со счета, сколько их было за этот вечер, она поморщилась, выпив залпом, — не привыкла к этому горькому и терпкому вкусу, но не закусывает, надеясь, что так быстрее придет та самая эйфория.       Рассчиталась с барменом несколькими красными купюрами и словно на ватных ногах, она покинула заведение. Не для неё такие места. Певица любит классическую музыку, с глубоким смыслом, ну или же спокойную поп-музыку, в которой есть и смысл, и исполнение, и то, над чем можно задуматься. Любит красное и дорогое вино, вкус которого полюбила с первых нот, а послевкусие оставляет во рту остаточный вкус, смесь сладости и терпкости. И интересные разговоры, в размеренном темпе на умные и порой глупые темы, и присутствие одного человека, который начал портить ее жизнь. А не вот это все.       На улице все также холодно и ветрено. Снаружи ветер будто пронзает одежду, обнажая тело перед ледяной пустотой, а внутри будто тысячи точек холода. Снежная буря заполонила все вокруг морозом и ветром. Укутывается в белое пальто в надежде, что так будет теплее, а мысленно ругает себя, что забыла перчатки и шарф дома. Под ногами умеренно скрипел снег, а изо рта шел пар. «Морозная ночь…» — поймала себя на мысли женщина. Пока она медленно бродила по знакомым улицам, заметила, что уличных фонарей мало и выпавший снег будто облепил их неярким сиянием. Мягко искрится и отливает голубовато-желтым таинственным светом снег от них.       Давно она не гуляла по городу. Времени не было. Всё куда-то бежит, торопится, опаздывает, не обращая внимания на прекрасные мелочи своей жизни.       Кинув взгляд на часы, что обжигали кожу своим медным холодом, удивилась времени. Третий час ночи или утра, скоро будет рассвет, что окутает белый город светом и надеждой на новый день. Непроизвольно на лице появилась легкая улыбка, и прошло ощущение холода, теплые воспоминая словно растопили холод вокруг нее.       В детстве Лера обожала встречать рассвет. Для маленькой девочки это стало — традицией, которая предавала силы на весь день. Утро. Солнце просыпается, ослепляя всех своей улыбкой. В маленькую комнату, где лежала будущая певица, начали пробиваться лучи, настырно лезли на лицо. Слышно было пение птиц, и все ярче светило солнце, озаряя всю улицу. Необыкновенное зрелище — ночь встречается с днем. Солнце уже потихоньку поднимается, а месяц еще не покинул небосклон. Месяц застыл, словно скованный морозом, и никак не может расстаться с небом, кажется, что он специально ждал солнце, чтобы хоть немного согреться в его лучах. Солнце становится единоличным хозяином на небе. Через открытое окно дует легкий и свежий утренний ветерок. И в именно этот момент чувствуется, тот самый запах, запах свободы и осознание того, что все только начинается. Девушка любуется как оно окрашивает небо в свои краски, предпочитая холодный розовый цвет. Каждый день утреннее небо было особенным, по нему плыли пушистые облака, в которых можно было рассмотреть различных животных или еще что-то. Различные оттенки разливались по небосводу. Легкий ветер пробирал до мурашек, а роса по-особенному сверкала…       А сейчас это не для неё, как-то по-детски; да и нет возможности встретить рассвет, рассмотреть все его краски, оттенки. Темп жизни не позволяет. Возраст не тот для всех этих шалостей.       Москва уже не спит. Несколько одиноких дворников убирают улицы от ночного снегопада, хотя через пару часов от их работы не останется и следа. Порой кажется, что этот город не спит, совсем. Что он всегда наполнен толпами людей и машинами. Что улицы никогда не бывают пустыми. Но ей это нравится, она привыкла к такому движению и такому стилю жизни. Валерия не могла даже представить себе, что всё может быть по-другому, без всей этой суеты.       Подойдя к своему дому, к ней пришло осознание того, что давно она так долго не гуляла по ночному городу.       «Ночь… Как же я люблю это время суток. Время, когда тебя никто не трогает. Существуешь только ты и твои мысли, становясь их пленным. И нет ни единого выхода от них сбежать. Мечты и фантазии становятся еще более безумными. В тебе просыпается та, кем ты никогда не будешь утром. Сумасшедшая, которая готова на все неистовые поступки, какими бы они не были. В это время можно быть другой версией себя. И не важно где ты находишься, какие проблемы тебя окружают. Они будут утром, когда взойдет солнце, а сейчас все хорошо, все так, как хочется. Просто в определённый момент, в это время — ты отключаешься. Ты меняешь свою жизнь. Строишь план, картинку, сюжет идеального, собственного мира. Полностью отдаваясь фантазии и желаниям. Только в этот миг ты настоящая, без масок и притворств. Ставя цели, готовишься идти к ним. Но утром… Утром все забывается и все, что думалось, хотелось, кажется полным безумием. Ведь утром мы становимся другими…»       Пронесся монолог в мыслях, как исповедь. Словно оправдание собственным поступкам, мечтам и желаниям. Оправдание самой себе.       Последний раз она позволяла себе так долго гулять очень давно. Никуда не спеша, медленно ходить по улицам, разглядывая все вокруг и наслаждаясь моментом, погрузившись в мир спокойствия, что находится в самом себе. Когда-то в Швейцарии, пару лет назад, когда они ездили в семейный отпуск, она открыла дверь в тайную комнату своего сознания. С возрастом она понимала, что все-таки любит этот спокойный темп, когда не надо куда-то бежать, когда время замирает и все ощущается по-другому. Но не может долго жить в таком спокойствии. Она любит эту сказку, присущую только ночи.       Валерия открыла дверь квартиры своим ключом и медленно зашла. Дома тишина, света нет. «Спит, значит» — подумала она. Присела, облокотившись спиной на стену, продолжая растирать замёрзшие и покрасневшие пальцы.       Разделась, тихо, чтобы не нарушить тишину ночи, но не успев сделать и шагу из прихожей, её встретил Пригожин. Он будто появился из ниоткуда.       — Солнце мое, — аккуратно провел по ее лицу, убирая непослушную прядь волос за ухо. Она не понимала, что происходит, с округленными глазами взглянула и шелохнулась от его прикосновения. — А ты где была? — Иосиф старается с ней разговаривать спокойно, но злится, хмурит лоб, — Ты время видела? Половина пятого, ты где была?       Иосиф не даёт ей проходу, стоит напротив. Разит виски, терпкостью его послевкусие. Но не от неё одной, тоже пил. Волновался, скорее всего. «Почему же не позвонил?» — подумала она, кинув взгляд в янтарные глаза супруга, что были до боли чужими. «А может и звонил» — сама ответила на свой же вопрос, ведь за весь этот вечер она лишь раз взяла телефон в руки. В нем наверняка много сообщений, пропущенных вызовов.       Её молчание вызывает в нём злость, которая пылает сильнее любых других чувств. Миг, и эта бомба замедленного действия обрушится на неё. Она же виновато опустила глаза, ведь не знает, как ответить.       — Я спрашиваю, где ты была? — повышает на неё голос. Никогда этого не позволял себе, но видимо обстоятельства меняются.       — Я… я… — хочет начать оправдываться, не смотрит на него, боится, а голос судорожно срывается, — Дай пройти, пожалуйста.       Попытка сделать шаг, в сторону спальни, не увенчается успехом. Она прекрасно знает, что он не отпустит её без ответа на свои вопросы. Но не знает, что на них ответить, чтобы успокоить. Сказав правду — будет скандал, а врать она не умеет, да и не будет. Резким действием, мужчина схватил тонкое запястье руки и притянул к себе. Чтобы она никуда не делать от него, чтобы не было и шанса ускользнуть. Лера ахнула от неожиданности, и с полными глазами отчаянья посмотрела на него. Она смотрела на него, и единственное, что читалось в ее взгляде, это страх. Так много страха, что просто можно было захлебнуться в нем или получить разрыв сердца.       — Ты со своим любовником была? — срывается на крик, кажется, что она для него ничего не значит, что прошла та пора любви и безмятежности. — С Киркоровым?       — Хватит! — не хочет этого больше терпеть, не хочет позволять с собой так обращаться, кричит на него, пытаясь защитить себя. Она имеет точно такие же чувства, как и он, но ей во много раз больнее, ее снова предают, делая то, от чего клялись защищать. — Ты мне Шульгина напоминаешь, дурак…       — Угу, — его дыхание становится более шумным, ощущение, что бешенный стук ее сердца и его дыхание слились воедино и разносятся по всему дому. — Дурак, значит!        Пригожин замахивается и со всей силы бьёт ее, так, что девушка падает. Его это не останавливает, он опускается к ней, хватает за плечи, поднимая с пола, пока она вся трясётся в его руках. Кажется, что она — его игрушка, с которой можно делать все, что хочется. Можно обижать, кричать, бросать или же бить. Она же игрушка, которая не может ответить, не имеет права возразить… Но, к сожалению, это не так…       Из разбитой губы выступила кровь, она почувствовала медный ее вкус, вызывающий отвращение. Слёзы шли градом из её глаз. Ей страшно. Она боится его. Не узнаёт. Иосиф все также нависает над ней, удерживая за тонкие плечи, которые он сжимает со всей силы. «На них останутся синяки» — отстранённо подмечает Валерия.       Слабость резко нападает, к горлу подступает ком, голова идет кругом. Желание сориентироваться не увенчалось успехом. Ее глаза стекленеют в миг, начиная закатываться. Она больше не видела его животных глаз и не осознает, что он ей говорит. И в этот же момент чувствуется удар по щеке, возможно в желании привести в чувство, а возможно, как продолжение вымещения агрессии. Боль ослепляет еще больше. Затем наступает тишина и темнота… Иосиф отпускает её, кидая на пол, и уходит, уже не видя, что она так и осталась лежать в той же позе.       Придя в себя, сворачивается клубочком и боится издать даже малейший звук. Валерия плачет молча, кричит так, чтобы никто не услышал. Она ещё никогда не была так разбита, так измотана, так опустошена, словно из нее вытащили всё хорошее.       Счастье в браке — это не то что просто случается… Хороший брак должен быть создан по крупицам счастья. Никогда не поздно держаться за руки и говорить «люблю», хотя бы раз в день. Уважение не должно заканчиваться вместе с медовым месяцем, оно должно длиться всю жизнь. Сформировать круг любви, который будет греть и соберёт всю семью. Вместе идти по жизни. Делать что-то друг для друга не из соображений долга, а из-за любви и радости, с желанием выразить благодарность. Необходимо уметь прощать и забывать. Дело не только в том, чтобы выйти замуж за нужного человека. Дело в том, чтобы быть нужным человеком. В браке должна быть любовь и понимание.       Любовь — это самое прекрасное чувство в мире. Любить — это лишний раз желать дотронуться до тебя. Придвигаясь ближе за столом, положить свою ладонь, на твою. Звать к себе, чтобы приобнять, заводя непослушную прядь за ушко. Когда вдыхают аромат твоих волос, с искренним наслаждением. Когда целуют просто так, без причины. Гуляя, держать за ручку, притягивать к себе с любовью. Любовь — это когда хотят. Трогать. Ощущать. Слушать. Наслаждаться. Сыграть, изобразить — невозможно, если нет искренности. Любить — это хотеть касаться…       Душа разрывалась на миллионы осколков, что впивались в сердце, оставляя шрамы. Ей больно не от ударов, а от его поведения. Он не воспринимает ее за человека, который имеет чувства, обиды, которому тоже бывает больно. Сейчас она понимает, что не знает его, не знает на что он способен. Не знает, чем это закончится. Все эти годы, она не знала этого человека.       «Неужели он это так хорошо скрывал?» — подумала та… Но эта мысль сразу исчезла. «Нет, не мог. Что-то случилось, какой-то момент стал переломным, заставив изменить своё отношение.»       Неизвестно, сколько времени она так пролежала, но, найдя в себе силы, Валерия встала и дошла до ванны. Вид у неё был ужасный. Потекший грим, заплаканные и опухшие глаза, разбитая губа, от которой идёт тоненькая полосочка засохшей крови, на щеке небольшая ссадина. Прикосновение к ней отозвалось болью.       Валерия умылась и обошла квартиру. Иосиф спит в своём кабинете. Как маленький ребёнок, уснул за столом, наверняка не удобно и утром будет у него все болеть… но ее это сейчас мало волнует. У неё тоже… тоже будет болеть… но только душа. И от этого нет лекарства, ничего не спасёт от душевной боли. Закрыв дверь его кабинета, она спокойно выдохнула, поняв, что угрозы больше нет.       Закрывшись на ключ в спальне, ещё не выплаканные слёзы, вновь, подступили, щекоча глаза. От безысходности Валерия сползла по стене на пол и тихо заскулила, как брошенный щенок. Именно не заплакала, а заскулила, завыла, застонала, обняв колени руками. А слёзы текли по щекам, оставляя неприятно-мокрый след. В такой позе, она чувствовала себя в безопасности, от него и от этого мира. Страшно находиться рядом с ним. Страшно от того, что не знает, как себя вести рядом. Она пытается не поддаваться страху, хочет оставаться сильной, хотя бы для себя. Женщина уже не контролировала себя и уже практически заикалась от рыданий, пытаясь прекратить и унять это состояние, но ничего не выходило. Дрожащими руками вытирала лицо от слез.       Она достаточно долго просидела так, уткнувшись головой в колени, размышляла о жизни. Комфортно, проводить время в полном одиночестве, слушая звуки тишины. Не нужно прятать свои чувства, страхи, слабости… их никто не увидит в темноте.       Интересно, а смогла бы я отказаться от тебя, зная какие испытания мне принесёт наша встреча? Смогла бы закрыв глаза, увидев твою улыбку, пройти мимо, не сказав ни слова… и, тем самым, сберечь себя… и тебя от того сумасшествия, что с нами случилось? Если бы унесла меня машина времени в тот день, когда впервые увиделись, подошла бы я снова к тебе, зная, как круто изменится наша судьба после этого… Как сломается и разобьётся мое, давно разбитое и по-новому собранное, сердце. Как разорвётся в клочья твоя душа? Смогла бы остановится, не взглянув в твои глаза. Не пустив наши, только налаженные и ровные жизни, на тот момент, под откос?       Задавала себе эти вопросы певица, хотя прекрасно знала ответы…       Не смогла бы…       Она хранила все чувства, переживания и страхи — под сердцем. Не желая обращать внимания на его ошибки, лож, злость… Было желание тихо, ни оставляя следа, уйти из жизни того, кого любила больше собственной. Но не могла этого даже представить себе… Как возможно, после долгой разлуки, не кричать с восторгом: «Как же я скучала!» и не бросаться на шею к любимому. Не проводить часы напролет за разговорами обо всем и не о чем… Стать чужими, зная наизусть друг друга…       Валерия под властью эмоций, что заслоняют холодный разум.       Проверив, закрыта ли дверь, она легла в кровать, ведомая желанием поскорее уснуть.       Уснуть и забыть этот день, как кошмарный сон.