Шлифуя твоим именем кости

∆ [22:34] Молчишь на меня, да? ∆ [22:44] Да мне сейчас и сказать нечего. Мне просто… ∆ [22:45] Больно? ∆ [22:47] Мне просто больно. ∆ [22:49] Странный ты. Обычно, когда людям больно — они вопят. Знаешь какой крик я подняла, когда случайно палец чуть не до кости порезала? Всё соседи сбежались. А я стою в коридоре и воплю, пока у меня под ногами лужа крови собирается. ∆ [22:54] Лужи крови нет. Но вот, внутреннее кровотечение, всё же, кажется, есть. Но орать мне не хочется. ∆ [22:55] Тебе хочется молчать и чувствовать себя жутко несчастным? ∆ [23:22] Что-то вроде того. Вообще-то, на самом деле — мне хочется вернуть время назад и исправить всё намного раньше, чем сейчас. Это как с зубами, которые нужно лечить от кариеса вовремя. Если там мелкая точка — её просто слегка прочищают, даже без анестезии, а потом закатывают дырку пломбой. И всё, и не больно, и не страшно. Но чем дольше тянешь — тем хуже. Чем дальше кариес — тем ближе корни. Тем ближе нервы. Их удалять пиздец, как больно — даже если ты в кресле уже весь обколотый анестезией лежишь, и челюсть не чувствуешь. Не чувствуешь, как тебе тебе зуб в осколки сверлом крошат — только ощущаешь эту омерзительную вибрацию в костях черепа — и звук, который изнутри идёт. Стрёмный такой. Звенящий, от которого в глазах двоиться начинает. Зато чувствуешь нерв. И пульсирующую боль в нём. Невыносимую. Зверскую. И как его тащат издевательски медленно наружу, чтобы не оборвался не дай бог — тоже чувствуешь. И вроде заорать хочется: да быстрее вы, коновалы хуевы, я уже не могу. А им плевать — они тянут его бесконечно. Тянут вверх, задевая обломки зуба. Тянут, и наверняка скалятся там, за белыми масками, ведь — поделом. Ведь — раньше надо было. Ведь — только припизднутый до такого себя доведёт. А припизднутых же не жалко. Тянут тебе же в наказание — за то, что ты тянул и не пришел вовремя. Сам же виноват. Сам же до такого себя довел. Сиди теперь, обколотый — и брыкаться не вздумай, слышь? — а то ещё свяжут. Терпи теперь, и орать не смей, а то отсос тут хреновый. Крови и слюны слишком много — ни он, ни медсестра не справляются. Орать начнёшь — захлебнёшься ж нахер. Терпи давай и не ори. Сам виноват. Сам. ∆ [23:24] Не лечить ещё хуже, Чжэнси. Не сидеть в этих чудовищных креслах, и со страхом смотреть на эти жуткие инструменты пыток с завёрнутыми концами, да на стоматологические плоскогубцы. Ещё хуже — с этой болью внутри ходить и морщиться каждый раз, когда дёргает. А оно ведь дёргает, правда? Дёргает до того, что болью захлёбываешься. Рано или поздно, боль такой точки достигнет, что ты сам не справишься. ∆ [23:30] Она уже достигла. Я уже был готов сам себе пасть разорвать и выдрать то, что гниёт и болит. Череп к хренам расколоть — потому что гной уже туда опухолью полз. По кускам эту дрянь из себя вытаскивать — только бы закончилось. Только бы не болело. Но даже сейчас, после того, как нерв удалён — там пульсирует, Шун Жу, болит всё равно. Может, мне его не полностью? Может, там ещё что-то осталось? Может, по новой надо? Но я второй такой же раз уже не выдержу. Да и Цзянь не выдержит. ∆ [23:34] Там всегда что-то остаётся, Чжэнси. Дыра, например. Мелкая, точкой — но до жути глубокая. До самых магистральных артериальных сосудов. А они ведь в надкостную часть челюсти ведут, через корни. И если не вычистить, и воспалённый нерв не удалить — дальше абсцесс, периостит и флегмона. А флегмона ведь самая опасная — там гной разливается по челюстно лицевым тканям, и сочится в мозг. Понимаешь к чему я веду? ∆ [23:39] Лучше поздно, чем никогда? ∆ [23:39] Лучше поздно, чем никогда, Чжэнси. ∆ [23:45] Мне кажется, я не был готов. Мне кажется, я мог сделать всё мягче. Мне кажется, я вообще всё нахрен неправильно делал. Всю свою жизнь. А в том переулке — особенно. ∆ [23:53] Знаешь, говорят, что ничего не происходит просто так. Что всё оно — почему-то вовремя. Я не знаю как судьба узнаёт, когда настаёт это самое время. Та самая секунда, в которую с тобой происходит случай, который тебе либо крылья дарит — либо толкает в пропасть, чтобы разбить о скалы. Может, у судьбы все руки в часах, по которым ей всё время приходится сверяться? А может — она просто по-дурацки импровизирует. Но, Чжэнси — если с тобой это событие уже произошло, если тебя уже толкнули в спину с разбега, чтобы ты повалился в пропасть — значит ты уже был к этому готов. Подсознательно. Ты же у пропасти стоял. Всё смотрел в неё, всё заглядывал, топтался в неуверенности рядом — и отойти от неё не мог. Но и шага вперёд сделать не решался. Ты не спину разминал, чтобы подготовить лопатки к тому, что из них вот-вот полезут мощными перьями крылья. Ты ждал. Падения, а не взлёта. Ждал слишком долго. ∆ [00:27] Не один ждал. У меня всю жизнь была отличная компания. У меня всю жизнь там, рядом с пропастью — крутился песчаным ураганом тот, кто разминал себе спину. Тот, кто тоже ждал — но не падения. Кто себя к крыльям готовил и меня убежал, что летать — это круто. А мне так поверить хотелось, что они у него появятся. А ещё мне так страшно было, что они у него когда-нибудь появятся… И он меня у этой пропасти одного оставит. Я бы вечности с ним у этой пропасти провёл — только бы не дать ему туда случайно свалиться, он ведь неуклюжий такой. Только бы меня не покинул, потому что да — да Шун Жу, ты права, я догадывался. Мне дорога только вниз. Только в пропасть. Только костями о камни до смертельных переломов. А ему… Он ведь солнечный такой — у таких крылья и вырастают. Перед такими даже выбора не стоит. Они судьбу собой очаровывают настолько, что та в них влюбляется. А он, почему-то, выбирал топтаться рядом со мной — и ждать того, чего не случится. Ждать крыльев, которые мне бы не даровали никогда. И, наверное, ждал он так долго, на судьбу так долго не обращал внимания — что она на него обиделась. Или забила на него, мол: не хочешь, не надо. Топчись там рядом со своим обречённым, если для тебя это важнее крыльев, неба, свободы. А когда момент настал — когда меня всё же швырнуло вниз, я… Я же его за собой утянул. Я, того, кто должен был научиться летать — в пропасть и вдребезги. Когда его тот здоровяк из переулка уносил — он весь переломанный был. Он весь перебитый. Раздробленный. Его вместе со мной через мясорубку пропустило. Он оказался не в то время и не в том месте. Не с тем человеком. С идиотом, который дотянул до переломов. С идиотом, который сразу его от пропасти не отогнал, не подтолкнул туда, где крылья выдают таким, как он — задаром. ∆ [00:30] Ты идиот — это определенно. Но идиоты тем и просты, что не понимают чего они творят — и какие у этих творений последствия. А ещё — идиоты цепляются за то, что уже не исправить. И всё обдумывают, повторяя себе: а если бы, а вдруг, а может? А оно не может, Чжэнси. Оно уже всё — случилось. Тут либо смириться надо, либо пойти и проверить как там твой переломанный. ∆ [00:45] Чтобы ещё сильнее его доломать? Хреновая идея, Шун Жу. Хреновая. В детстве я мечтал стать пожарным. И судьба, видимо, ничего не перепутала. Я тушу. Людей тушу, как бычки о стену — безжалостно, и так, сссука, жестоко. Тушу так, что на асфальте остаётся труха сожранного огнём табака. На стенах остаются чёрные уродливые разводы. А в человеке не остаётся, блядь, ничего. В важном человеке. В нужном человеке. Только память о том, что он когда-то горел и было тепло. Что он когда-то мог спалить своим огнем — города, целые империи, весь этот хренов мир. Что от него когда-то тоже зажигались и горели — долго-долго. Хуёвый из меня пожарный вышел, Шун Жу. Я должен был тушить пожары в лесах и домах — я должен был спасать. И не должен был тушить людей. Своих. Важных. Нужных. Не их внутренний огонь, который им жить позволял. Позволял улыбаться. Не их внутреннее солнце, которое при мне — в его глазах тонуло. Мне кажется, я слышал тихое шипение, когда оно совсем потухло. Мне кажется, это был самый страшный звук в моей жизни. Он у меня заевшей плёнкой о череп бьётся - я этим звуком всю жизнь проклят буду. И мне после этого к Цзяню? После того, что я с ним сделал? ∆ [00:53] Искупление грехов — не самое ужасное дело. Особенно, если ты эти грехи — сам себе придумал и уверовал в них, как в Христа. Ты у пропасти был изначально. А он тебе там компанию составлял — добровольно. Добровольно, Чжэнси, пойми. Увидел тебя, подошёл, и сел рядом, свесив ноги в бездну. Он бесстрашный, этот мальчик, и не только поэтому. А ещё и потому, что он уходить не хотел. Отказывался от крыльев, и может быть — даже был в курсе, что такие отказы судьба не принимает. Она за отказы — наказывает. Ему просто надо объяснить. Да, когда уже стало поздно — взять и объяснить. Про крылья ему рассказать и про пропасти. Про то, что ему давно пора свои крылья уже получить и летать научиться, как ему и положено. И что ты не против его крыльев и свободы. Ты ведь не против? ∆ [01:02] Не против. Конечно, блядь, нет. Я бы рад был за него. Очень. Я написал ему, знаешь? Потом позвонил. И снова, и снова, и снова. Но у него трубка, видно, где-то далеко валяется, а может — вообще разрядилась. А может, он настолько выломан, что даже слышать меня не хочет. Впервые Цзянь от меня бежит, а не ко мне. И правильно делает... И больно так делает. ∆ [01:12] Но это лишь пока. Думаешь, тот, кто с тобой десяток лет у пропасти провёл — так быстро тебя забудет? Так быстро от тебя откажется? Хотя бы — как от друга? От того, кто его близко к пропасти подпускать не хотел? Думаешь, этот солнечный мальчик, на такое способен? Он сейчас себя немного восстановит, и тебе даст время на восстановление. А потом послушает твой рассказ про пропасти и крылья. Он же слушал тебя в переулке. Он же не отвернулся. Мне вообще кажется, что он от тебя отворачиваться в принципе не способен. Не умеет он. И если у вас не получилось так, как он хотел. Если у вас не получилось в любовь… Это не значит, что у вас не получится, как было запланировано судьбой. Может, она вас создала друг другу близкими. Родными. Просто не парой возлюбленных. А парой друзей. Парой людей, которые друг за друга готовы разбиваться и ждать по десятку лет, пока одного не скинет в пропасть. Пока второй не поймёт, что ему крылья нужны были, чтобы за первым в пропасть сигануть — и его оттуда вытащить. А потом друг друга оберегать, когда с обоими уже в порядке всё будет. Судьба немая, Чжэнси, она напрямую говорить не умеет. У неё рот заклеен, а может — и вообще зашит. Поэтому учит она нас — исключительно поступками, тумаками и внезапными событиями. ∆ [01:37] Хреновая судьба какая-то. И учитель из неё никчёмный. И людей из других людей удалять — она явно не умеет. Дыры внутри оставляет, забывает пломбировать, забывает, что как ты там корни не вытягивай — остатки вычищать ведь надо. Из меня его выдернули, Шун Жу. Но он во мне до сих пор болит. Оно отболит вообще когда-нибудь? Оно прекратится? Есть этому аду конец? Я к нему привязан так. Я ему обязан многим. Я без него, сука, жизни не вижу. Нихрена не вижу, кроме этой сраной темноты улицы и тумана, в котором глазницы чужих окон — пустым рассеянным жёлтым в воздухе — на меня мертвым светом пялятся. Нихрена не вижу, кроме всполохов уголька сигареты. И когда я затягиваюсь — каждый раз, Шун Жу, каждый ёбаный раз… Она шипит так же, как солнце шипело, когда в его глазах тонуло. Мне теперь всё о нём напоминает. Все. У меня теперь каждый сраный дюйм этого города — им пробит. И я каждый этот дюйм — как одержимый впитываю. Я в каждом его вижу — и в каждом не узнаю. Он ведь мне как человек нужен. Как друг нужен. Он мне нужен так, что я задыхаюсь. И до сих пор не могу дать ему того, что он хочет. ∆ [01:39] Иди домой, Чжэнси. Твои эти…прогулки. Они из тебя только больше сил выбьют. Они тебе только хуже сделают. Ты у него сам узнавал напрямую, что ему от тебя нужно, а? Ты у него прямо спрашивал? ∆ [01:42] Пытался в том переулке. Точнее, не я пытался — а он. Не спросить — а сказать. Но говорил он так прерывисто, так ужасающе тихо, таким изувеченным голосом, что я не разобрал нихрена. ∆ [01:44] Не разобрался — и сидишь в горе топишься. Точнее, ходишь, как неприкаянный призрак по городу. Так не делается, Чжэнси. Это глупо. Страдать заранее — глупо. ∆ [01:45] Это не просто страдания. Это уже ломка. ∆ [01:45] Ты его не любишь, как парня, так? ∆ [01:46] Не люблю. Я хотел. Но… Но не смог. ∆ [01:47] Но тебя по нему ломает, верно? ∆ [02:23] Да. Так сильно. Так больно. Я не знал, что друзей терять больнее, чем чью-то… родную-такую-сука-родную Любовь. Не знал, что без него — я и пары дней протянуть не смогу. Не знал, что он во мне настолько глубоко, что даже судьба со своими свёрлами не справится. И я не справляюсь, Шун Жу. Я не справляюсь. Я хочу делить с ним всё, что делил прежде. Я хочу о нём заботиться. Я хочу быть рядом, просто рядом, просто как друг, просто как тот, кто его знает от и до. Но он трубку не берёт. Он на сообщения не отвечает. А его ищу, блядь, в тумане города, заглядывая в чужие лица. Отшатываюсь от них, когда понимаю, что это не он. Отшатываюсь так, что собой все стены уже пробил. И снова за поиски, как потерянная псина. И снова по переулкам и дворам. И снова, пытаясь его запах уловить. Я не готов его потерять. Я не могу его потерять. Не могу я… ∆ [02:25] Чжэнси. Ты в зверском отчаянии сейчас. Ты не можешь думать трезво. Тебе отдых нужен. Ты уже часами на холоде себя пытаешь. Тебе домой нужно, в тепло. ∆ [02:35] Мне к нему нужно. Снова всё объяснить. И умолять его на коленях, чтобы он от меня не отворачивался. Потому что я без него жить не умею. Потому что я так и буду по городу скитаться, пока его не найду. Но мне сначала успокоиться надо. Не дрожать. Не изломанными голосом говорить. Вот я и наматываю круги на его районе. Мечусь среди высоток и тумана. Травлю тут воздух никотином и собой. Мне к нему нужно, но пока нельзя. ∆ [02:37] Ты поэтому домой не идёшь? Тебя вот такие долгие и пешие успокаивают? Успокаивает, что ты вроде как бы и близко к нему? К его дому? ∆ [02:38] Это мне голову прочищает. ∆ [02:41] Да какая уж там чистка, когда ты на прохожих чуть не кидаешься, чтобы в глаза им заглянуть — и не увидеть в них Цзяня? Давай я с тобой его поищу? Давай мы его вместе найдем? Подождём? ∆ [02:45] Нахрена тебе это? ∆ [02:48] Потому что объясняешься ты хреново. И тебя при его виде опять ломать начнет. Твой голос, твой мозг и мысли при нём — в обломки. Потому что вам переговорщик нужен. У Цзяня он есть — я его через окно видела — здоровый такой и суровый. А у тебя буду маленькая и суровая я. ∆ [02:50] Пиздец группа поддержки соберётся. ∆ [02:51] А вы без неё на пару — возьмёте и точно помрёте. Тут не группа поддержки — а скорее страховка. ∆ [02:57] И ты согласна со мной до самого утра в холодину его искать и ждать? ∆ [03:02] А что мне с тобой ещё делать? Не оставлять же одного о стены шарахаться и прохожих пугать. Тем более — мне бы с твоим солнечным мальчиком познакомиться. Его же судьба любит. Да и меня тоже. Может, мы с ним вдвоём — с ней договоримся. О вас. ∆ [03:07] О том, что будем мы? ∆ [03:10] О том, что будете вы. Так, как вы окончательно для себя решили. Чтобы не пульсировало больше и не болело. Я знаю, как тебе трудно помощь принимать. Но сейчас — позволь мне, Чжэнси. Позволь вам обоим помочь. ∆ [03:20] Я не знаю. Мне надо ещё немного вот так — по городу в одиночку. В тумане его силуэт высматривать. В надписях на кирпичных домах и заборах — его суть находить. Под фонарным искусственным светом — искать отпечатки его личного света — солнечного, настоящего. В чужих лицах — его улыбки выискивать. Мне надо хоть где-то его отголоски найти. И привыкнуть, что теперь будет так — без него. Но в его вечных поисках.