По-другому

Денис выбирал мороженое, когда в витрине супермаркета выбило стёкла. Осень уже перешла в ту стадию, когда яркие краски смыло ливнями и грязью. Он выполз из дома под моросящий дождь за молоком для кофе, сам не понимая, как забыл купить его вчера, возвращаясь с работы. Сухие сливки, которые он держал для таких вот экстренных случаев, тоже закончились. Не было даже сгущёнки, превращающей кофе в приторную бурду, но лучше так, чем без ничего. Дома имелся чай, но Денис хотел свою традиционную чашку кофе. Пришлось идти. На выходе из подъезда встретил соседей то ли с третьего, то ли с четвёртого этажа, которые едва не бегом пронеслись с загрохотавшими по неровному асфальту чемоданами к приветливо распахнувшему багажник вишнёвому БМВ с заляпанными номерами. Денис подумал, что они опаздывали на поезд, и не стал отвлекать и здороваться. Можно было заскочить в торговый павильон у соседнего дома, но молоко там быстро разбирали, так что Денис решил не рисковать. Срезал дворами, перешёл дорогу и через десять минут уже подходил к супермаркету. Автоматические двери снова заклинило, поэтому он свернул к обычным и едва успел отскочить, когда навстречу вылетел небритый мужик с забитыми продуктами пакетами. Сегодня что, день всеобщей беготни, а ему не сообщили? Мысленно пожав плечами, Денис взял корзинку, презрительно проигнорировав тележки, и побрёл по рядам. Людей почти не было, несмотря на выходной день, и он заранее порадовался, что не придётся долго стоять в очереди. Играла музыка — что-то невнятно-клубное, чересчур динамичное для субботнего утра, и Денис пожалел, что забыл дома наушники. Не дойдя до молочного отдела, он заметил холодильник с мороженым. Лакомство не по сезону, конечно, но какая разница, если хочется? Подошёл ближе, уставился на разноцветный калейдоскоп обёрток сквозь отмеченное чужими отпечатками стекло. Выбрать оказалось сложнее, чем он думал. Шоколадное, мятное, ягодное, с вареной сгущёнкой, в хрустящей глазури, с посыпкой, рожки, стаканчики, торты, пять видов фруктового льда, который он ненавидел. Где-то под залежами этого безвкусия он увидел край знакомой жёлто-синей упаковки — ванильный брикет с изюмом, словно прямым рейсом из детства. Сколько лет он его не ел и даже не видел? Схватил несколько пачек мерзкого льда, собираясь переложить, чтобы добраться до нужного мороженого, и тут раздался звон разбитого стекла. Первой мыслью было: кто-то грохнул бутылку о глянцево-бездушные плитки пола. В вино-водочном отделе часто что-то роняли — может, руки у покупателей с похмелья тряслись, может, антикражки друг за друга цеплялись — Денис особенно не задумывался о причинах. Он почти услышал характерное амбре какого-нибудь дешёвого плодово-ягодного, но запахло почему-то дымом — резко, удушающе и страшно. Мозг не успел ничего обработать, а тело само присело у холодильника, прячась от опасности. Денис не знал, что нужно делать в таких случаях. Прятаться и ждать? Бежать и спасаться? Что вообще произошло? Это были выстрелы? Что-то взорвалось? Упал метеорит? Разбился самолёт? Мыслей было много, они мельтешили, как стая вспугнутых с дорожки голубей, но ни одна не казалась реальной. Может, это вообще петарда взорвалась — он как-то слышал историю о брошенной в чужой капюшон петарде, которая оторвала ребёнку ухо. И почему так тихо? Только продолжает, как ни в чём не бывало, надрываться музыка из динамиков. Но ни шагов, ни разговоров, ни подозрительного грохота. Может, он себе что-то придумал, а всё продолжает идти своим ходом? Сидит, как дурак, за холодильником, пока другие люди спокойно выбирают продукты? Кто-то закричал среди стеллажей — тонко, на одной пронзительной ноте. Наконец-то, подумалось ему. Это вывело из ступора. Денис осторожно высунулся из-за холодильника, бросил взгляд в сторону выхода: и двери, и витрина таращились пустыми проёмами, только кое-где по краям покачивались осколки. Мимо пробежал сотрудник магазина в зелёной форме, Денис мельком заметил кровь на его лице — наверное, задело вылетевшим стеклом. Из отдела с бакалеей выглядывала женщина, прижимавшая к груди ярко-красную сумку, чуть дальше поднимался с пола подросток с зажатой в руке пачкой чипсов. Внезапно выключилась музыка — и стало совсем тихо, только с улицы неслись возмущённые вопли сработавшей сигнализации. Словно насмешка. Невыносимо. Денис пошёл к выходу, двигаясь на автопилоте. Стеклянное крошево скрипело под подошвами кроссовок, выла сигналка у припаркованной у магазина машины — у неё тоже вылетели стёкла. Если бы он находился ближе к окнам в момент взрыва, осколки, наверное, проткнули бы его насквозь. Изрешетили — какое страшное слово, если применить его в отношении к человеческому телу. Всё вокруг было нечётким, словно он смотрел на мир через давно не мытое окно. Он не видел огня, не слышал выстрелов или пожара, но дым был повсюду. Словно туман из книги Кинга, из которого вот-вот вылезут монстры. Эта мысль придала ускорения, и Денис рванул к пешеходному переходу. Забыл, что нужно дождаться нужного цвета светофора — его несло подступающей волной паники. Домой, надо домой — там безопасно. Истошный звук тормозящего автомобиля, чей-то крик — и Денис потерял ориентацию в пространстве. Кто-то оттянул его с дороги за капюшон, едва не задушив. — Ты куда прёшь, придурок? Денис рухнул на мокрый асфальт, поморгал бессмысленно. Перед лицом щёлкнули пальцы — раз, другой, третий. — Что с тобой? Денис хотел сказать, что всё хорошо. Хотел оторвать взгляд от луж на асфальте и посмотреть на человека, который его, видимо, спас. Но где-то там что-то происходило, переворачивало привычный мир, и Денис боялся оказаться вверх тормашками. — Ты ранен? Чужие пальцы сомкнулись на его предплечье, закатали рукав пальто. По серой ткани расползалось красное. Всё-таки задело осколком? Но у Дениса ничего не болело. Он поднёс руку ближе к лицу — запахло не железом, а химозной клубничной отдушкой. Фруктовый лёд. Грёбаный лёд. Денис засмеялся, хотя хотелось плакать, и понял, что не может остановиться. В себя его привела пощёчина — не сильная, но определённо отрезвляющая. Он перевёл взгляд на человека, ударившего его, сам не зная, хочет возмутиться или поблагодарить. Секунд пять пялился на его лицо, а потом понял, что оно ему знакомо. Артём. *** В школе они не дружили. Артём был на год старше, играл в местном Клубе весёлых и находчивых, участвовал в спектаклях, вёл школьные концерты и личностью был известной. Денис запал на него задолго до того, как впервые с ним заговорил — незаметно, но основательно. Летом перед его одиннадцатым они оказались на одной даче — отмечали конец учебного года сборной компанией будущих выпускников и нынешних почти студентов. Когда по пьяни играли в карты на желание, Денис с Артёмом оказались в паре. Проиграв, они получили задание поцеловаться. Артём Денису нравился уже где-то год, поэтому он не то чтобы был против, хотя жутко волновался. Что думал сам Артём — неизвестно: он просто уверенно обхватил Дениса за шею и поцеловал сразу глубоко, с языком. Денис пытался как-то отвечать, хотя бы в тему двигать губами, но опыт у него был нулевой. Артём наверняка это понял, однако в тот момент Денис о таком не думал. Вокруг улюлюкали друзья, подбадривали криками, а его целовал человек, о котором он давно мечтал. Больше ничего не имело значения. После Артём отстранился, как будто ничего особенного не произошло, и игра продолжилась дальше. Витю и Колю отправили пробежаться голышом по огороду, Катя с Юлей тоже поцеловались, были ещё какие-то желания, одно глупее и смешнее другого, но Денис мало что улавливал. Он старался не коситься на Артёма — получалось плохо. Через пару часов, когда большая часть компании уже спала, а остальные разбрелись по большому дому кто допивать, кто уединиться, Денис искал на кухне бутылку с водой — запить активированный уголь, чтобы на утро было не так хреново. Артём нашёл его, молча схватил за руку и потащил за собой. Они вышли со двора, прошли несколько метров по скудно освещённой улице. Артём остановился в тени пышной яблони, повернулся и снова его поцеловал — жадно, как-то даже голодно. Это было так горячо, и волнительно, и словно все желания осуществились разом. Но когда Артём потянулся к его ширинке, Денис машинально отстранил его руку, не зная, чего именно испугался. Он ничего не смог сказать в оправдание, а Артём не спрашивал. Назад в дом возвращались тоже молча. На следующий день Артём делал вид, что ничего не было. Не то чтобы Денис ждал, что он при всех его засосёт, но он даже не смотрел в его сторону. Когда кто-то в шутку упомянул вчерашний поцелуй, Артём проигнорировал и смех, и говорившего. Через пару дней Денис решился ему позвонить. Они поболтали ни о чём, Артём был вежлив, но равнодушен, и разговор оборвал фразой: «Извини, меня девушка ждёт. Увидимся». На этом неудавшиеся отношения можно было считать законченными. Денис знал по рассказам общих знакомых, что Артём поступил на театральное на бюджет, блистал в университетских постановках и, наверное, снова завоёвывал сердца. Сам он ещё долго мониторил его странички в соцсетях, но связаться больше не пытался. Встретившись через пару лет в школе на вечере встреч, они кивнули друг другу и разошлись в разные стороны. *** Сейчас Артём стоял рядом и что-то спрашивал — Денис видел, что его губы шевелятся, но не слышал ни слова. Какие они на вкус? Когда-то он знал точно, почему-то это было очень важно сейчас. Он вернул взгляд к глазам — серые, он помнил, — и смотрел в них, кажется, несколько секунд, или часов, или дней. Когда Денис пришёл в себя, он сидел на диване в незнакомой тёмной комнате. Сверху был накинут мягкий плюшевый плед — он машинально укутался в него плотнее и только тогда понял, как замёрз. — Чай будешь? Вздрогнув, Денис повернул голову — рядом сидел Артём и сосредоточенно разглядывал что-то в телефоне. Подсветка экрана причудливо освещала его лицо, оно казалось раскалённым, пылающим — и это заставило вспомнить дым и страх. — Что случилось? — А, так ты всё же не разучился разговаривать. — Денис озадаченно моргнул, не понимая, и Артём закатил глаза. — Ну, ты почти вырубился, я притащил твоё бренное тело… — Нет, вообще. Стёкла, дым… — Взрыв в «Промке». По официальной версии — газ, по неофициальной — теракт. Что случилось на самом деле — неизвестно. Торговый центр «Прометей», в народе именуемый «Промкой», находился чуть дальше супермаркета. Денис редко в него заглядывал, ибо питал искреннюю нелюбовь к большим скоплениям людей, но ассортимент там был гораздо шире, так что за чем-то существеннее молока и батона он порой ходил туда. Денис открыл рот, чтобы спросить, есть ли жертвы, но не смог. В горле стало наждачно-сухо, язык казался огромным и лишним, чужеродным, змеёй, собравшейся его задушить. Он мог умереть сегодня, просто отправившись за кофе по акции? Или за молоком конкретной жирности, потому что кто-то когда-то сказал, что ниже 4% — это помои? Молочные реки, могильные берега, гуси-лебеди летят, расстреливая небо… Он бы умер. Умер. У. М. Е. Р. Его бы нашли в куче тел, забаррикадированного сцепившимися колёсиками тележками. Или под обломками рухнувшего потолка. Или его придавило бы перевернувшимся холодильником с мороженым. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь умирал так, погребённым под сотнями пачек мороженого? Пахло бы перемёрзшим льдом и пластиком, мороженое бы постепенно таяло, смягчая объятия, но не отпуская. И он бы лежал, задыхаясь и теряя надежду. В какой-то момент он бы не смог сделать вдох — прямо как сейчас. Что-то приближалось — зрачки уловили движение, но темнота впитала картинку в себя, звала и Дениса. Он, кажется, не хотел, но не помнил, почему нельзя, зато знал, что там, наконец, станет спокойно. Его выдернуло из невесомости ощущение тепла. Губы на его губах. Пальцы на шее. Он снова мог дышать. Артём отстранился, но руку не убрал. Сказал, глядя в глаза: — Видел в одном сериале, что поцелуй помогает при панической атаке. — Ты же мог просто ударить опять. — Мог. Он выглядел абсолютно спокойным. Непрошибаемым. Денис цеплялся за его уверенность, она давала шанс спастись от возвращающегося ужаса. — Электричества нет? — Есть. Свет мог гореть, но они сидели в темноте. Предосторожность? Техника безопасности? Или просто каждый борется со страхами по-своему? Денис прижался ближе, обнял чужие напряжённые плечи. — Спасибо, что спас. Хватка на шее стала крепче, зато плечи расслабились.