Грамм радости

      Рано утром, когда солнце только начинало освещать город, Мишель открыла заплаканные глаза. Запястья чудовищно ныли, в голове была пустота, а в мыслях полный беспорядок. Себастиан, лежавший рядом, мирно посапывал. Вставать не хотелось. Мишель давно позабыла, что этот человек может выглядеть так беззащитно и мирно, не угрожая свернуть всем шеи и заживо закопать возле собственного дома или в соседнем лесу, там уже учитывалось желание виновного. У Стэна были правильные черты лица, красивый цвет глаз, напоминавший Средиземное море, обворожительная улыбка, но не было самого главного — способности любить, сострадать другим. Мишель поёжилась и закуталась в одеяло. Она отвернулась к окну и заметила трещащих птиц, они суетливо порхали над гнездом, кормя недавно вылупившихся птенцов.       Мишель никогда не понимала методов и мотивов Стэна, она не признавала мужской власти над собой, хоть и не могла противиться ей. Себастиан вчера носился за ней, словно курица с яйцом, пытаясь наладить отношения, в очередной раз делая из этого маскарад лицемерия. Но зачем восстанавливать то, что давно утрачено, то, чего уже нельзя вернуть? Человек упустил возможность, разбил вдребезги доверие и оттолкнул от себя, ещё раз показывая свою сущность. Хорошим Себастиан становился лишь тогда, когда понимал, что слишком сильно заигрывался, либо когда чего-то непомерно желал. И вчера он выдвинул свою просьбу, которая потерпела неудачу. Глупо было предполагать, что рождение ребёнка спасёт ситуацию — их отношениям давно пришёл конец, только Стэн, наивно полагаясь на своё влияние, ещё продолжал на что-то надеяться.       Время шло крайне медленно, стрелка часов на циферблате едва достигла семи. Проводить время впустую уже не было смысла, внизу послышалось громыхание посудой. Джеймс, как и Лаура, не любил долго спать. Оба были не против встать с первыми лучами солнца, в отличии от остальных в семье. Себастиан, когда выпадала возможность, всегда нежился до полудня в тёплой постели, прижимая к груди хрупкую Мишель, а сейчас девушка лежала на другой стороне кровати, едва не падая вниз. Между ними было огромное расстояние - пропасть. Стэн пытался дать больше места на небольшой кровати, но Гальяно старалась отползти как можно дальше, перестать ощущать тепло его тела.       Поднявшись, Мишель ещё раз окинула его взглядом: он действительно выглядел беспомощно, как загнанный и замёрзший щенок, нуждающийся в немногом — в любви и ласке. Одеяло соскочило с его тела, и теперь Себастиан слегка подрагивал от прохлады, постоянно витавшей в этой комнате. Поджав губы, Мишель подошла ближе и накрыла Себастиана одеялом, подтыкая его, как делала когда-то Белле. Необъяснимый прилив нежности охватил её, заставляя сесть рядом и заботливо поглаживать его по волосам, изредка пропуская пряди сквозь пальцы. Они были спутаны, как чувства, испытываемые Мишель к этому человеку. Себастиан, не открывая глаз, прильнул в руке девушки, поджимая колени ближе к груди.       Во сне все люди становятся уязвимыми и беззащитными. Даже у самых жестоких личностей разглаживается морщинка на лбу, возникающая всегда, когда те хмурятся. Наклонившись, Мишель ещё раз оглядела до боли знакомые черты на лице и, переведя взгляд на губы, прикрыла глаза, стараясь отогнать ненужные мысли. Подавив в себе желание поцеловать Стэна в щёку, Мишель отстранилась и медленно поднялась, но почувствовав руке лёгкое прикосновение, осталась на месте.       — Не уходи от меня, посиди ещё, — сонно, практически неслышно промямлил Себастиан, слегка приоткрыв глаза. Он тянулся к ней, как росток к тёплым лучам солнца, стараясь быть ближе. — Поцелуешь, как раньше? Ты же хотела. — Поглаживая большим пальцем по запястью, Себастиан незаметно улыбнулся.       — Нет. Мне нужно переодеться, выйди.       Отведя взгляд в сторону, Мишель убрала руку. Стоило ему открыть глаза, как всё вернулось на круги своя. Этот человек завораживал только в покое. Но даже в таком состоянии Себастиан не выглядел так, будто рядом с ним было безопасно.       — Не успели помириться, как снова прогоняешь, — усмехнувшись, Стэн перекатился на спину, раскидывая руки в стороны. — Тем более, мы несколько лет жили под одной крышей и спали в одной кровати. Ты сейчас серьёзно? Чего я там не видел?       — А мы мирились? — Сверкнув зелёными глазами, точно разгневанная кошка, Мишель подошла к шкафу, открыла его. — Выйди из комнаты, если хочешь что-то вернуть, — она громко сглотнула, чувствуя нутром, как напряжение в комнате возрастает.       — Хорошо, — процедил Себастиан сквозь зубы.       Мишель не стала оборачиваться, прекрасно зная, что он продолжает сверлить её сонным, но въедливым взглядом — именно так, как умел только он. Дверь громко хлопнула, в комнате повис гул от удара, где-то посыпалась штукатурка, а где-то внутри снова всё оборвалось, заставляя сесть на корточки и обхватить голову, ощутив себя беспомощной.       Себастиан с громким отзвуком спустился по лестнице, выглядя хуже грозовой тучи. Лаура жарила омлет, привычно посмотрела в его сторону, не видя в поведении брата чего-то сверхъестественного. Когда они были ещё маленькими, в последний день пребывания в загородном доме отец с таким же выражением лица спускался с лестницы вниз, и тогда все понимали, что это был действительно последний день.       Себастиан умылся ледяной водой, пытаясь отрезвить сознание.       — Снова поедем к папе, тише, - говорила Лаура.       Когда Себастиан вышел из ванной, ненароком услышал обрывок фразы, заставивший впасть в ступор.       — В смысле снова? — Выпалил Стэн, едва появился на кухне.       Лаура вздрогнула, стоило тому оказаться в неудачный момент рядом с ней.       — Ты же говорила, что не общаешься с ним. — Сложив руки на груди, мужчина подходил ближе, сверля сестру взглядом.       — Я не могу больше наблюдать за тем, как Джей зовёт папу. Ребёнку нужен отец, тем более я не запрещала Крису с ним видеться. — Лаура словно оправдывалась, говорила она тихо, но уверенно.       — Вы скоро вернётесь домой?       — Я и сейчас дома, но пока не готова простить Эванса. Крис просто проводит время с сыном, а я отдыхаю и не обращаю на него внимания. Хотя я вижу, что ему есть что сказать, — Джеймс снова занервничал, размахивая руками в разные стороны. — Джей не спал практически всю ночь, у него жар. Мне кажется, что у него начинают резаться зубы.       На плите что-то громко зашипело, заставляя отвлечься.       — Подержи его, пожалуйста, у меня омлет подгорает.       Лаура, как никто иная, умела переводить темы и избегать неприятных вопросов, не желая рассказывать то, что не считала нужным. Передав ребёнка Себастиану, Эванс подбежала к плите, пытаясь спасти подгорающий омлет.       — Чёрт, придётся новый делать. — Лаура нахмурилась, замахала тряпкой, чтобы разогнать дым и распахнула окно, пытаясь убрать неприятный запах.       — Не выражайся при ребёнке, иначе первое слово вам с Крисом не понравится. — Усмехнувшись, Себастиан принялся наворачивать круги по гостиной, качая племянника на руках. — Не думал, что когда-нибудь буду проводить своё утро, качая ребёнка на руках.       — Свои появятся, тогда каждый день будешь так проводить, — неосознанно вставила она в разговор и полезла за новыми яйцами и молоком, насвистывая себе что-то под нос.       — Пусть не переживает, не появятся, — на кухне появилась взбодрившаяся Мишель после душа. Она уже была одета в повседневную одежду: топ и юбку. — Стэн, подбрось меня до особняка, мне нужно забрать вещи и свою малышку, — так Мишель называла свой белый «Муллинер», постоянно заботясь о нём, как о собственном ребёнке. — Мне уже неудобно брать машину у Лауры.       — А домой ты не хочешь вернуться? Мы всё-таки не чужие друг другу люди.       — Не чужие? А кто тогда? Штампа в паспорте и кольца на пальце я не наблюдаю, — закатив глаза, Мишель подошла к холодильнику, доставая оттуда йогурт. — Так что, отвезёшь?       — Тебе предложение сделать? — Закипать начинал не только чайник, но и Себастиан, а от растущей агрессии на кухне начал всхлипывать Джеймс. — Что тебе нужно для полного счастья?       — От тебя мне ничего не нужно, просто исчезни из моей жизни, если хочешь сделать меня счастливой.       Утренние ласковые слова позабылись, на смену им пришли привычные оскорбления, выдававшие истинные лица каждого.       — Так, прекратили оба, — Лаура протиснулась между ними, пытаясь прервать их безмолвное насилие друг над другом. — Ребёнка мне отдай.       Себастиан аккуратно передал сестре Джеймса, не сводя прожигающий и недружелюбный взгляд с девушки. Мишель не сдавалась, смотря на него точно так же: зло, свирепо и убийственно, будто мысленно давно откручивала ему голову.       — Взяла свой чёртов йогурт и бегом в машину. — Глаза Себастиана наливались кровью — он понимал, что при Лауре не мог ничего сделать, тем более в комнате находился всё понимающий Джеймс. Мишель застыла на месте, боясь сделать лишнего движения. Пути назад не было, а двери в машине захлопнулись изнутри. Но показывать свой страх было бы ещё худшим решением, чем бездействовать и молчать.       — Спасибо за вкусный завтрак, муженёк, — поставив йогурт на стол слишком громко, Мишель отправилась к выходу.       — Йогурт забери, в машине поешь, и так голодная ходишь!       — Suis allé au diable! — послышалось в ответ на французском. В порыве гнева до сих пор проскальзывали выражения на родном языке, показывающие крайнюю степень раздражительности.       — И чего ты добился этим скандалом? Сделал лучше, помог себе? — Лаура как никто понимала, что от этого разговора никому хорошо не стало, да и настроение пропало у всех. — Себ, либо ты меняешься и пытаешься подавить свою агрессию, либо ты остаёшься около сожжённого клуба, — дочитав небольшую нотацию, она бросила взгляд на стол. Лаура подала ему йогурт вместе с ложкой, добро улыбнувшись. — Это с черникой, её любимый, пусть позавтракает, — заботливо ворковала Лаура, будто бы несколько минут назад не было никакой ссоры.       Негромко угукнув, Себастиан вырвал из рук пластиковую коробочку и развернулся, уходя из дома, хлопнув дверью.       — Ты ещё мне свой характер покажи, идиота кусок!       На улице он обнаружил Мишель около машины. Ключи были у него, поэтому девушка недовольно стояла около «Бугатти», ожидая, пока Себастиан додумается разблокировать автомобиль. Поравнявшись с ней, Стэн отдал йогурт ей в руки и открыл дверь, помогая есть в машину. Окончательно надув губы, Мишель старалась не обращать внимания на попытки Себастиана загладить вину за утренний инцидент. Всё было тщетно.       Мишель зачастую не обращала внимание на то, с каким энтузиазмом Дон ведёт машину. Одной рукой Себастиан спокойно справлялся с управлением, элегантно проворачивая гладкий руль. Заострив внимание на руках Стэна, Гальяно завороженно следила за тем, как ловко это получается делать у мужчины. По старой привычке Стэн положил ладонь на ногу Мишель, слегка сжимая, и она дёрнулась, забывая по раздумья.       — До города ещё полчаса, Лаура с собой йогурт дала. Она настаивала, чтобы ты позавтракала, — протянув небольшую баночку и ложку, Стэн не отвлекался от дороги, смотря прямо.       Забрав лакомство, Мишель всё-таки открыла его, наступив на горло своей гордости. Есть хотелось сильнее.       — Лори говорила, что в последнее время ты стала меньше есть, почему?       — Лекции читать приехал? Что тебе надо от меня?       — Я хотел извиниться. И за вчера, и за утро, да и вообще за всё, что я натворил. Да, я поступил глупо, когда напился, не нужно было мне вообще тогда домой ехать. Если бы остался в клубе, было бы намного меньше проблем. Я снова дал осечку, проштрафился, но мы должны прощать. Так почему тебе не дать ещё один маленький шанс для своего прекрасного и единственного? Мишель старалась не слушать Себастиана, продолжая наслаждаться вкусом настоящей черники, но всё же некоторые обрывки фраз долетали до тонкого слуха.       — Я снова хочу просыпаться рядом с тобой, целовать плечи, щёки, губы, — перечислял мужчина, отдаваясь воспоминаниям, вбитые в подкорку мозга. — Сейчас Лаура и Крис помирятся, я уверен в этом. Потом мы поженимся, родим ребёнка, я уйду в легальный бизнес. Как тебе такой расклад?       Себастиан мечтательно расписывал планы на будущее, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но Мишель продолжала смотреть в окно, полностью игнорируя его слова.       — Почему ты молчишь? Мишель, почему я опять разговариваю сам с собой?       — Заканчивай, шизофрения может развиться.       Всё утро девушка смеялась. Она открыто и не стесняясь иронизировала над ним, вставляя едкие шутки, будто бы страх куда-то пропал. Вчера Себастиан видел совершенно другую Мишель — загнанную своими страхами, беспомощную и жалкую.       — А вообще, я не знаю. Ты решил за нас двоих, не спросив моего мнения. Хотя, дай вспомнить, когда последний раз ты меня о чём-то спрашивал… — Сделав напущенное задумчивое лицо, Мишель потёрла подборок и тут же воскликнула: — Точно, никогда!       — Я спрашиваю сейчас. Чего ты хочешь?       Без особой трудности остановив машину, Себастиан с надеждой всмотрелся в её лицо. Она улыбнулась, приближаясь к нему и опаляя его губы своим дыханием.       — Хорошо потрахаться. Прямо здесь, на заднем сиденье, — рассмеявшись ему в лицо, Мишель откинулась обратно на сиденье, выдыхая. — Исчезни из моей жизни, не могу больше тебя видеть. — Она посерьёзнела, но не успела закончить начатую фразу, как её перебили.       — Ты боишься меня, но не хочешь этого показывать. Мишель, ты ошибаешься. Я затылком чувствую, что это так. Ты можешь обманывать кого угодно, но не меня. Пойми, что я слишком хорошо тебя знаю, — Себастиан спокойно поправил галстук, пока девушка медленно моргала. — А первую просьбу я выполню с огромным удовольствием, но дома, — растянувшись в улыбке, он вжал педаль газа в пол, и машина понеслась по трассе ещё быстрее, чем ехала до этого.       Себастиан давно разглядел в ней трусость, а это было одно из немногих, что он не любил и презирал. Человек мог быть робким и скромным, но когда он начинал проявлять трусость, то становился ничтожным перед самим собой, наконец, признавал своё поражение перед явными страхами.       — Пообещай, что больше не поднимешь на меня руку, — негромко прохрипела Мишель, смотря на дорогу.       — Сиди лучше молча. Я не хочу говорить на эту тему, — спокойно сказал Себастиан и провернул руль.       Наконец начал мелькать знакомый пейзаж: огромные особняки с вычурным оформлением, сменявшие друг друга; высокие пальмы, ставшие слишком привычными; зелень и длинные заборы. Внутри поселилось тёплое чувство, растёкшееся по всему телу. Когда-то Мишель впервые так же смотрела в окно и ожидала встречи с дочерью, которой уже несколько лет нет рядом. Белла спасала от многих побоев Себастиана, старалась скрепить их взаимоотношения и была той, ради которой хотелось жить, а не существовать.       Как только они припарковались, Мишель выскочила из машины и через чёрный ход направилась в дом. Себастиан продолжал мозолить глаза своим видом, и самым лучшим решением было уйти прочь, скрыться в коридорах особняка, затеряться в доме, как иголка в стоге сена… Которая обязательно войдёт в зад в самый неподходящий момент.       Ключи от многих машин Себастиан привык держать в своей спальне, пряча их лучше, чем яйцо Фаберже. После очередной безуспешной попытки проверить все места, где могло находится желаемое, Мишель обессиленно упала на кровать, желая закричать так громко, чтобы это смогло заглушить ту гудящую боль в груди, не дающую спать по ночам. Виски ныли, а запястья щипали — мазь всё-таки оказалась не самой приятной, хоть и эффективной.       — За картиной посередине. — Внезапно появившийся Себастиан указал на абстрактную картину на стене, похожую на творчество Ван Гога — жёлтая ночная терраса на какой-то старинной улочке. В спальне он появился без рубашки — её он держал в руках и нервно сминал. Мишель недоумённо наблюдала за ним, не сводя взгляда. — И чего ты лежишь?       — Думаю почему ты так обращаешься с одеждой. Это же твоя любимая рубашка, нет?       — О! — Воскликнул Себастиан, вскидывая брови и разводя руки в сторону. — Когда кольцо в окно швыряла, то не думала про это?       — Ситуации разные. — Приподнявшись на локти, Мишель хмыкнула, вспоминая бриллиант в несколько карат.       — Точно, меня же на стороне не трахает богатый мальчик, — оскалился Себастиан, открывая шкаф с множеством рубашек на разный вкус и цвет.       — А ты попробуй, может, понравится, — она подмигнула, смеясь. — Во всяком случае это уже не твоё дело, кто меня трахает, а кто — нет.       Сдвинув брови к переносице, Гальяно поднялась с мягкой кровати и подошла к картинам, пытаясь дотянуться до той, которая располагалась выше всех. Ощутив на талии мощные и крепкие руки, она закатила глаза и тяжело выдохнула, понимая, что последует дальше.       — Всё, что касается тебя и твоей безопасности, мне необходимо знать в самую первую очередь, — он резко притянул Мишель к себе, так, что та покачнулась, вжимаясь в его пах. — У меня есть власть, я буду делать всё возможное, чтобы ты находилась как можно дальше от плохих людей.       — Тогда окажи мне услугу, огради мой мир от себя. — Сделав вид, что он это не услышал, Стэн потянулся сейфу и достал оттуда ключи от «Муллинера».       — Твои слова слишком дорого обойдутся.       Спокойно передав их Мишель, Себастиан молча вышел, прихватывая с собой рубашку угольного цвета. Это значило лишь одно: для кого-то день закончится не очень хорошо, а может быть, жизнь в этот день оборвётся вовсе.       Сжав тонкими пальцами ключи, Мишель прикрыла глаза. Металл больно врезался в кожу, но девушка не старалась разжать руку — это помогало сдержать слёзы. Запрокинув голову, Мишель шумно втянула воздух, сейчас только не хватало разреветься посреди спальни. Стало совсем невыносимо.       Собрав последние вещи, которые были необходимы, девушка покинула особняк, не прощаясь с владельцем. Она знала, что он сидел в своём кабинете и ожидал её, чтобы поговорить — так было раньше, когда они ссорились. Гальяно слишком хорошо изучила его за всё время их совместной жизни. Только сейчас разговаривать им было не о чем, они друг друга не слышали и не желали этого делать.       Мишель сидела на детской площадке, где резвились дети, а счастливые родители внимательно следили, чтобы их чадо случайно не поранилось. Ветер слегка обдувал оголённые плечи, а со стороны моря кричали громкоголосые чайки. Маленькая девочка со светлыми волосами подбежала к скамейке, где сидела Мишель. Она задорно хохотала, обнажив молочные зубы, а сама малышка была не старше семи лет. Взгляд голубых глаз встретился с Мишель, удивлённо изучая бинты на руках Гальяно.       — Тебе больно?       Малышка, дёрнув подол зелёного платья вниз, прикусила указательный палец и вновь подняла взгляд на лицо Мишель. Девушка дернула уголком губ, вспомнив, как Белла подбежала так же, когда Гальяно разбила тарелку. На кухне раздался шум и маленькая шкодница отвлеклась от очередной проказы, быстро забежав в комнату. Тогда Мишель обрезала палец об осколок кружки и пыталась промыть его под водой. Светлые воспоминания про дочь нахлынули новой волной, словно ещё вчера она ходила с ней в парк и покупала мороженное, вместе сидела с Себастианом в торговом центре и наблюдала за резвящейся Изабеллой. Словно вчера она лежала на руках и пачкала одежду Мишель кровью, покидая её жизнь.       — Уже нет, малышка.       Девчонка задорно захохотала и достала из большого кармана небольшую конфету, протягивая её Гальяно. Вдруг послышался женский голос и она негромко ойкнула.       — Мама зовёт, пока! Ты очень красивая!       Девочка побежала вдаль, размахивая светлыми длинными волосами. Телефон в руке завибрировал. Смахнув с щеки слезу, Мишель обратила внимание на отправителя и содержание сообщения. Фрэнк просил о встрече, предлагая пересечься в ресторане, где обычно обедали Крис и Лаура. Ответив согласием, девушка осознала, что это не так далеко и можно дойти пешком. Мишель шла не торопясь, оглядываясь вокруг — всюду были счастливые родители, которые гуляли со своими чадами, а пары смотрели друг на друга так, как смотрели друг на друга Крис с Лаурой. С этими мыслями она подошла к небольшому ресторану на побережье Средиземного моря.       Назвав имя столика, Гальяно проводили в зал, где её встретил Фрэнк. Он поправил тёмный пиджак и в знак приветствия обнял Мишель, целуя в щёку. Когда они сели, Фрэнк кивнул в сторону официанта и им принесли салат и красное вино.       — Я за рулём, — сухо сказала Мишель, не прикасаясь к еде.       — Так я тоже. Расскажи, как у тебя дела? Вижу, что ты какая-то заплаканная, — непринуждённо начал Грилло, принимаясь поглощать салат.       — Просто вспомнила дочь. — Улыбнувшись, Мишель всё-таки взяла вилку и приступила к еде. Классическая музыка на фоне расслабляла, а дружелюбный настрой собеседника успокаивал ещё больше.       — Она за границей? Отдыхает у бабушки с дедушкой? — так же продолжал интересоваться Фрэнк, улыбаясь.       Мишель сжала вилку, прикусывая нижнюю губу.       — Моя, например, сейчас с моей матерью в Норвегии, в горах катаются.       — Её нет. Её больше нет, — будто сама себе сказала Гальяно, пытаясь успокоиться. Слёзы вновь сами непроизвольно скатились по щекам.       — Прости, я не знал, — спустя паузу негромко произнёс мужчина. — Мы можем перевести тему, если хочешь.       — Несколько лет назад моей дочери не стало, она погибла.       Мишель подняла взгляд на Фрэнка, и по его коже прошёлся холод. Она говорила это с такой болью в голосе, будто это произошло несколько часов назад. Такие события всегда будут стоять перед глазами, сколько бы времени не прошло.       — Мы оба виноваты в её гибели. Он перегнул, а я недосмотрела. Но я не хочу сейчас об этом. Расскажешь о себе, своей семье?       На лице появилась улыбка сквозь слёзы. Фрэнк тяжело выдохнул и начал рассказывать.       — С самого детства я воспитывался в страшной обстановке — мы жили богато, но несчастно. Отец периодически бил мою мать. Когда мне было десять, мама собрала все вещи, и мы уехали из Америки в Италию, где я познакомился с будущей матерью моего ребёнка. Отец пытался нас вернуть, но он был не на своей территории, а матушка нашла покровительство у одного из капо, у него ничего не получилось. Когда я познакомился с Ванессой, мне было около сорока, а она была слишком молода, чтобы дать мне то, чего я хотел — семью. Мы решили уехать в Америку, много кутили и просаживали мои деньги. В какой-то момент она всё-таки залетела, — Грилло сделал паузу. — От меня. Я уверен в этом, тесты тоже показывают достоверность моего отцовства. После того, как родилась дочь, Ванесса исчезла со всех радаров. Ей была просто не нужна такая жизнь. Сейчас моей Адель уже девять. — Достав телефон, Фрэнк показал фотографию, где он с какой-то темноволосой девчонкой стояли около входа в парк развлечений.       — Мне жаль, что так получилось, она прелестный ребёнок. — Неловко улыбнувшись, Мишель с особым теплом посмотрела на показанную фотографию. Что-то глухой болью кольнуло в груди, ей так же сильно хотелось стоять с Беллой напротив входа в парк развлечений, жевать сахарную вату и смеяться, а рядом чтобы стояли Лаура и Крис. От мысли, что напротив будет стоять Стэн, её перетрясло.       — Да, девочка взяла мой характер, они часто становятся папиными дочками. Дочки всегда похожи на своих отцов.       В голове пролетела мысль, что Белла тоже была похожа на Себастиана, даже взглядом, который часто пугал Мишель — тогда она становилась маленькой копией дьявола.       — Не хочешь прогуляться?       — Буду рада этому предложению.       Фрэнк вновь улыбнулся и, оставив чаевые, помог встать девушке, и они удалились       На их счастье или беду через несколько столиков сидели Крис и Лаура, обсуждавшие этапы восстановления сгоревшего клуба — убытки они понесли колоссальные, это было одно из самых любимых мест молодёжи. Неизвестно, заметил ли кто-то появление Мишель в этом ресторане — девушке оставалось полагаться на лучшее. Однако, когда они уже практически скрылись за дверьми, Эванс кинул взгляд в их сторону, но никак это не отреагировал.       Мишель и Фрэнк направились парк, в котором недавно девушка вспоминала самые яркие и светлые моменты, которые были связаны с Беллой. Грилло робко попытался взять её за руку, и девушка не отстранилась, позволяя это сделать. Именно таких моментов и не хватало с Себастианом. Каких-то нелепых, совсем мальчишеских и скромных действий, за которые обычно влюбляются. Стэн любил брать напором и властью, своими деньгами и величием. Фрэнк же каждый раз робко отводил взгляд, когда пересекался им с Мишель, что совершенно не сходилось с его брутальной внешностью: янтарные, словно коньяк, глаза, смоляные волосы и оливковая кожа. Его улыбка излучала тепло, ему хотелось доверять. Неторопливыми шагами они подошли к автомобилю Фрэнка.       — Может ко мне? У меня дома есть вкусный китайский чай, не откажешься? — Он заглянул ей прямо в глаза, словно кот из мультика про зелёного огра.       — Прости, но может в другой раз?       — Понял, не дурак. Ловлю на слове.       Фрэнк подмигнул, в знак прощания обнял девушку и снова поцеловал в щёку, после сел в машину и уехал.