1
— И, в общем, вокруг много ворон и они все ржут! Гогочут и гогочут! Они ещё стояли огромной толпой, знаете, как… Короче, как школьники в столовке, да. Они окружили барашка, но он был мёртв! Его жрали черви! — Лэйн схватился за волосы. — Но небо! Чёрное-чёрное, усыпанное звёздами, красивое, страшно даже. Оно было в глазах барашка, как что-то такое! Ну! Недостижимое! Над ним смеялись, над этим трупом и… и! Не найдя слов, чтобы продолжить, парень обратил внимание на нас. Наверняка, мы с Брайаном сейчас выглядели достаточно подозрительно, судя по тому, как наша реакция отразилась на лице Кудрявого. Не каждый день услышишь о том, что Лэйну снятся сны, да ещё и про каких-то ворон и мёртвых животных. Для меня это было даже любопытным, но Брайана это уже сильно достало, учитывая, как часто Лэйн делится разными бредовыми мыслями. — Хэй, это правда очень страшно! Вороны же не смеются! — Интересный сон, — только и произнёс Брайан. Он поднялся с пола, и, видимо, задумавшись о чём-то, прошёл пару раз взад-вперёд по комнате, минуя разбросанные по линолеуму вещи брата, приоткрыл тёмные, коричневого цвета шторы, которые, кажется, никогда не сдвигались полностью, посмотрел в окно и вздохнул. Я и Лэйн наблюдали за этим какое-то время, чуть сморщившись от внезапного потока света, который прокрался к глазам из-за шторной щели. Брайан редко озвучивал мысли, поэтому оставалось лишь гадать, что занимает его голову, но, зная его, наверняка он думал сейчас о чём-то сверхъестественном. Он чертовски верит в значения снов, в паранормальное и прочее. Мгновение спустя он поправил штору, поднял руку в знак прощания, вышел из комнаты и закрыл дверь, оставив в темноте меня наедине со своим братом и его потрясениями. Я надеюсь, что после этой сцены Брайан не будет строить планы по выселению бесов из Лэйна или что-то вроде. — Поздравляю с твоим первым сном, — сказал я, как только Молко ушёл. — Да вот же ж! — и, немного погодя, Лэйн продолжил: — Ну это, не подумай, что я тебя просто так сюда позвал. Дельце есть. На последней фразе я почувствовал, как ладони стали теплее в предвкушении. Если Стэйли-Молко что-то такое говорил, то не имел в виду мелочи и можно было рассчитывать на приключения в ближайшее время. — Короче, тема такая. В честь окончания одиннадцатого класса и бла-бла-бла тусня будет, — в этот момент он глянул на часы, висящие на стене и ярко-зелёным обозначая 15:58. — Буквально через четыре часика начнётся. Ну, всё типичненько — в загородном коттедже, приглашены все и прочее. В этот раз будет у Рэя. Ну, который такой кудрявенький, большой и, ну… — Я понял. — Во! И в этот раз всё обещается быть недетским. Я хочу туда попасть. Я и понятия не имел, как Лэйн собирается это проделать, ведь мы оба считаемся отбросами в классе. Когда говорят «будут все», это значит «все, кроме Уэя и Стэйли». Мы чисто физически не могли туда попасть. И Кудрявый будто понял, о чём я думаю, так, словно копался в своей собственной голове. Удивительно, как годы нашей дружбы влияют на общение! — Не ссы. Я пораскинул мозгами на днях и всё оказалось гораздо проще, чем кажется. Ну типа, реально! Они же будут вусмерть! Даже не заметят, если мы зайдём и, ну, спиздим несколько бутылочек вина, если ты понимаешь, о чём я. — Боже, — только и вырвалось из меня от предвкушения. — И так, ты со мной? Этот вопрос прозвучал так, словно и не требовал ответа. Мы дружим с Лэйном уже семь лет и с тех пор мы живём по принципу «брат за брата — так за основу взято». Я не мог представить, как Кудрявый проделывает что-то без меня, ровно как и не мог делать что-либо без него. Мы были как две неразделимые части лего, как склеенные друг с другом кусочки пазла, как чай с сахаром. Нас считали фриками, но ключевое слово — «нас» и лишь настолько это верно. Вместе мы в магазинах воровали диски со Звёздным Войнами или играми, жвачки, устраивали поджёг мусорок и наводили всякую богомерзкую хрень в столовой из смеси еды и напитка. Когда мы угнали машину одного из учителей, то из участка нас забирали вместе и умоляли остаться в школе тоже вместе. Концепция ясна. — Да, конечно.2
После того, как машина Брайана уже скрывалась за горизонтом, а мы проникли внутрь с парадной двери, пути обратно уже не было. Нечестно уходить сейчас, не выполнив план. Пройдя дальше коридора, оказалось внезапно слишком тесно от танцующих людей, душил запах пота и алкоголя, музыка пыталась выдолбить мозг из ушей, а из глаз — мерцающий откуда-то цветастый свет. В общем, типичная телевизионная тусовка, которая порядком надоела. Схватившись за руки, чтобы не потерять друг друга, мы с Лэйном начали пробивать себе путь сквозь всюду разбросанные бутылки, одежду, грязь, людей и разбитую посуду. Обстановка, сказать честно, располагала бы к тому, чтобы остаться, если бы кроме друг друга у нас с Лэйном был кто-то ещё. Думая о таком, я почувствовал накатывающую тоску и ощущение неполноценности. Все эти люди вокруг здесь не просто так. У них есть друзья и, возможно, даже вторая половинка, с которыми они делят подобное веселье. На втором этаже кто-то наверняка сейчас теряет девственность, а у бассейна кто-то признаётся в любви. С заднего двора друзья устраивают костры и поют под гитару. А мы? Пришли сюда, чтобы взять вино и уйти ко мне пить его, хрустеть чипсами и в очередной раз смотреть первую трилогию Звёздных Войн. Эта тяжесть мыслей щекочет сердце и от этого крайне неприятно. Пройдя на кухню и обнаружив то, зачем мы пришли, Лэйн вдруг воскликнул. Но из-за музыки я не сразу понял, что он сказал. — Это что, Фрэнк Айеро? Достаточно было одной этой фразы, чтобы коленки подкосились, а взгляд забегал по помещению в поисках. Я крайне надеялся, что это не так, что Кудрявый просто неудачно шутит, но, чёрт возьми! Лишь при виде Фрэнка моё сердце куда-то убежало в смятении и панике. Без лишних слов Лэйн потащил меня к Фрэнку, а я даже не смог сопротивляться, потому что не было сил, да и, честно сказать, не очень-то и хотелось. — Какие люди и не в смирительной рубашке! — Стэйли! Парни обменялись рукопожатиями и я почувствовал, что нужно было бы тоже что-то сказать, но, казалось, Фрэнк меня вовсе не замечает. — А это кто с тобой? Я ошибся. — Это? Мой бро — Джерард Уэй. — О, круто. Какие у тебя классные волосы! Смущение овладело мной в полной мере, так что я не мог даже кивнуть, тупо уставившись на Фрэнка. В этой ситуации я чувствовал себя максимально по-идиотски. Я чертовски влюблён в Фрэнка Айеро и нет такой физической величины, чтобы измерить мои чувства к этому парню. Фрэнк учится в параллели и славится своим сучьим отношением к людям. В нашем коллективе предрекали, что он не сдаст ни один экзамен и что его выперли бы ещё в девятом классе, потому что он всем грубил, ссорился с учителями и редко посещал школу. Но Фрэнка любили все, потому что он мог сказать в лицо то, что было на уме у других, так что он ставил на место не только учителей, но и всяких подонков. Я не знаю ни об одном из случаев, потому что не учусь в одном классе с ним и до нас всё это доходило только в абстрактных слухах, однако я верю каждому из них. Стоит ответить на немой вопрос: «Почему ты влюблён во Фрэнка, если он тебя даже не знает?», — и это будет справедливо. В один из удачных дней, когда Фрэнк всё-таки пришёл в школу, я увидел его в столовой. В момент, когда я делал с Лэйном отраву из пюре и чая с кусками хлеба, то заметил, как среди толпы выделяется голова Айеро. Он сидел где-то очень далеко от нас, никого не замечая. Он даже не ел, просто смотрел в окно и покачивал головой в такт музыке, которую не слушал — на нём не было наушников. Сложилось ощущение, будто он был где-то в себе, слушал музыку, рассматривал божественные виды и не видел никого вокруг себя, хотя и находился в эпицентре столпотворения. Эта аура, настроение его мира достигли меня сквозь массу людей и захотелось познакомиться с ним поближе. Захотелось стать частью мира Фрэнка, чтобы услышать ту музыку, которая заставляла качать головой и увидеть то, что отражалось в его глазах. По правде, хотелось, чтобы я отражался в его глазах. Но к этим мыслям я пришёл уже позже, когда осознал, что в сердце приятно колышется при виде Фрэнка. — Да Джи у нас вообще парень-горячий-пирожок! — воскликнул Лэйн, слегка хлопнув меня по плечу. — И волосы длинные, и рисует, ещё и отличник! А какие вкусные он готовит вафли, бо-же-мой! Я почувствовал, как улыбаюсь из-за слов Кудрявого. Он прекрасно знает о моих чувствах к Фрэнку, я ему ни раз говорил об этом. Но то, что он делает сейчас очень смущает и хотелось закрыть ему рот. Но это Лэйн. Это Лэйн. На эти слова Айеро лишь улыбнулся и, взяв внушительную кружку с каким-то напитком, пошёл в сторону лестницы. Кудрявый, видимо поняв что-то, засунул три бутылки вина в свой рюкзак и потащил меня с собой за Фрэнком. Возражения даже не возникали, на их месте вырастало любопытство.3
Как только дверь закрылась, я ощутил резкое облегчение. Музыка стала заметно тише, а в самой комнате был более свежий и приятный воздух, чем в остальной части дома. Обернувшись, наткнулся взглядом на маленькую компанию людей, которая сидела на полу, не накрытым каким-либо ковром или даже линолеумом. Он был просто бетонный. Это стало более понятным, когда я увидел всюду коробки: какие-то вскрытые и из них торчали вещи и предметы, какие-то закрыты достаточно долго, чтобы на них был плотный слой пыли. Даже стены были голые, а на потолке висел одинокий фонарь, освещавший всё в тусклый оранжевый. Среди всей этой обстановки выделялось лишь одно-единственное окно, которое сейчас было приоткрыто для проветривания. Только это окно, в котором был виден сказочно красивый задний двор, спасало эту комнату от описания «место в психушке». — Рэй, Боб, Джесси, знакомьтесь — это Лэйн и Джерард, — произнёс Фрэнк, поставив кружку на пол и садясь рядом с ней. Кивнув друг другу в знак приветствия, мы с Кудрявым сели в круг к остальным и я в миг пожалел об этом. Несмотря на то, что на дворе не зима, а солнце село совсем недавно, моя задница сквозь плотную ткань джинс ощутила мороз на -30 градусов по Цельсию, так что сначала я даже задержал дыхание от неожиданности. — А чё вы здесь делаете? — поинтересовался Лэйн, без спроса беря стоявшую в центре круга бутылку пива. — У нас тут свой праздник, — ответил Рэй. Хихикнув, Боб придвинул в середину между всеми нами металлический прямоугольный футляр и показательно раскрыл. Я наклонился поближе, не скрывая искреннего любопытства и, как только рассмотрел содержимое, то почувствовал, как непонятное ощущение закрутилось в животе. Смесь сомнения, опасности и вся та куча предостережений от родителей и школьных разговоров о вреде наркотиков. «Помните, дети, с каждой дозой продолжительность жизни уменьшается вполовину!», — да, прекрасно. Интересно, кто измерял это? В футляре нескромно лежали кусочки бумаги и пакетик с измельчённой травой. Наверное, я должен был сразу подняться, развернуться и уйти, но между тем место под задницей перестало быть холодным, а Лэйн широко заулыбался, так что я должен был просидеть здесь хотя бы ещё минут десять прежде, чем уйти. Я совру, если скажу, что мне было не по себе. Чёрт возьми, это трава! Самая настоящая! Я никогда не курил такое. Из-за всех этих общественных устоев в голове бил красный свет, а маленькие версии меня в офисе мозга бегали, устраивая от паники беспорядок и крича друг другу, что пора бежать. Вдруг, если я курну, то умру тотчас? А я ведь даже ещё не признался Фрэнку в чувствах! Куда мне умирать? Пока ребята копошились, скручивая себе косяки, я бросил взгляд на Фрэнка. Он спокойно сидел, попивая неизвестный напиток, который принёс с собой и, кажется, совершенно не был заинтересован в происходящем. Ни в траве, ни в окружающих его людях. Будто снова слушая свою подсознательную музыку, он смотрел в кружку и о чём-то думал. Лицо отражало какое-то беспокойство и, кажется, смущение. Интересно, что его тревожило сейчас? Может он также не пробовал и боролся с этой дилеммой? А может быть ему надоело содержимое кружки и он не знает, что с этим делать? В конце концов, он мог хотеть есть. А вдруг он думал обо мне? О, боже, одно предположение об этом заставляло закусывать изнутри щёку! Как же хотелось узнать, о чём думает Фрэнк! — Будешь? — спросил Лэйн, протягивая скрутку. Но он даже не дождался ответа, просто впихнув её в мои руки и занявшись своей. В миг развеялись все мысли, даже микро Джерарды перестали бегать, тупо уставившись на сигарету. В этот момент я потерял ощущения пространства и времени, полностью прикованный, словно косяк связал меня с собой и заставил обратить на себя всё внимание и весь мой мир заставив крутиться вокруг себя. Звучит по-дуратски, извиняюсь. — Джи, чего застыл? Тебе поджечь? От этого вопроса, казалось, зависело будущее не только меня, но и страны, планеты, да даже вселенной! Так что я не сразу сообразил, что ответить. Но, посмотрев на Лэйна, я почувствовал исходящую от него уверенность и это самое ощущение прогнало голоса родителей и брата, в унисон вопящие о том, что не стоит этого делать. — Да, конечно.4
Пожалуй, это первое утро в моей жизни, о котором я пожалел. Я привык к боли от похмелья, но то, что я испытал в этот раз, нельзя назвать просто болью. Нельзя ограничиться только головой. Ощущение такое, словно меня двенадцать часов подряд избивала дюжина накачанных байкеров. Я даже не сразу открыл глаза, мягко говоря, пребывая в ахуе от того, что ощущаю. Когда я всё же решился, свет ослепил меня и обострил боль в голове, так что действительно непонятно, где я и было страшно двинуться хоть на миллиметр. Когда взгляд привык, паника немного поутихла вместе с тем, как пришло осознание, что я в своей комнате — достаточно было увидеть испорченные старые светло-зелёные обои с моими рисунками на них. Стоило перевернуться на бок, как тошнота дала о себе знать и заставить сложится в кокон, в тщетной попытке унять мерзкие ощущения. Резко нахлынуло ощущение беспомощности — на кровати лежит полуживое воплощение дичайшего похмелья, который боится даже посмотреть в сторону тумбочки, где лежала упаковка адвила, потому что потом этот самый адвил купался бы в океане блевотины. Честно сказать, хотелось плакать. — Майк, — хотело было вырваться, но голос не прозвучал, он задохнулся ещё на первой букве. Я болезненно прокашлялся, чтобы прочистить глотку, чуть выпрямился и повторил, что вышло громче и чётче: — Майки! Но этого было недостаточно, чтобы меня можно было услышать, так что я вторил и вторил имя брата, стараясь всё громче и громче, но это отзывалось в голове болезненным гонгом, так что в конце концов я не выкрикивал, а выхникивал, казалось бы, уже бесконечное и ставшее бессмысленным «Майки». — Боже, Джерард, — ура, наконец-то, он здесь, он мне поможет. — Майки, мне плохо. Он не впервые видит меня в жалком состоянии, но в этот раз оно было ещё более жалким. Стыдно было перед братом, стыдно за себя, стыдно за то, что я вчера, возможно, вытворял. Стыд пинал меня, избивал, заставлял меня чувствовать тошноту ещё больше, делал всё, чтобы мои болезненные ощущения умножить в сто раз. — Сейчас-сейчас, спокойно. В такие моменты, когда Майки просто без лишних слов приходил на помощь, не кричал, не ссорился, не угнетал, а вёл себя так заботливо, я готов был поверить во всех богов только чтобы поблагодарить их за то, что у меня такой потрясающий брат. Он знает о моих грехах, я никогда не таил от него ничего, но, несмотря на это, он всегда принимал меня даже самым мерзким, самым грязным и неидеальным. Как только Майки оказывался в поле зрения или я слышал его, это отражалось в сердце тягучим теплом и нежностью. Я не вижу его полностью, не хочу поворачивать голову и стимулировать всплеск боли, но чувствую и слышу, как Майки ставит что-то на тумбочку, садится на кровать, открывает ящик и шуршит упаковкой, очевидно, адвила. Потом появляется передо мной и протягивает стакан воды. — Я здесь, всё будет хорошо. Попей.5
— Ты совсем ничего не помнишь из вчерашнего? Майки смотрит на меня въедливо, словно хочет рассмотреть события прошлого в моих глазах. — Совсем. — И ты тоже? — тут уже взгляд нас двоих падает на Лэйна. — Как сказать? Кудрявый сначала доедает вафлю и запивает её апельсиновым соком. Я диву даюсь с этого парня! После того, как Майки заставил меня выпить обезбол, а потом помогал, когда я всё-таки проблевался, у меня в животе даже намёка на голод нет. А Лэйн половину упаковки схомячил за все те пятнадцать минут, как он пришёл. — Я помню, что мы были на тусе. Помню, что познакомились с Бобом и Рэем из параллели и закорешились с Фрэнком. Но, чёрт, Майкс, там действительно был такой дерьмовый алкоголь! Реально, потом всё как в тумане. После того, как Лэйн упомянул Боба и Фрэнка, в моей голове всплыло несколько моментов и диалогов. Но всё это доходило до меня словно с суши, а я под водой, так что образы размыты, а слова не разобрать. Ещё пару мгновений мы просидели в тишине, пока Майки пил сок и о чём-то размышлял. Я же пытался очистить воспоминания от мути, пока рассматривал кухонную плитку на полу. Она действительно красивая, с хитрым витиеватым узором, сиреневого приятного цвета. Лишь теперь, задумавшись о рисунке на полу, я понял, что ушёл мыслями от вечеринки не в то русло. — Ну вы и бараны. Нажираться так! Надеюсь, вы ничего не натворили и мне не придётся выслушивать потом ни чужие жалобы, ни ваше нытьё. — Единственную жалобу, которую ты услышишь — то, как ужасно Джерард целуется! Что? — Что? — озвучил Майки вместо меня. — А я не сказал? Джерард засосал Фрэнка прямо при всех. Майки прыснул от смеха, а мои глаза, кажется, вылезли из орбит от шока. Я? И? Фрэнк? Это, наверное, какая-то шутка, этого не может быть! Фрэнк перевёлся в нашу школу в классе шестом и с тех пор я его видел от силы раза девять. За все пять лет! И хоть я был без ума от него, мы официально познакомились с ним только вчера. Я слишком стеснительное дерьмо по отношению к людям, которые мне симпатичны, так что процесс знакомства я не мог ускорить. И в этом ведь дело! Я не то, что представиться не мог, но и подойти сам к нему. Но поцелуй? — Пиздёжь, — отрезаю я и складываю руки на груди. — Мамкой клянусь! — Кудрявый, я её из могилы достану, если ты врёшь. — Фу, Джерард, — Майки хохотнул, вероятно, какой-то своей шутке, которую не решился озвучить. — Ладно, ребят, я пойду, с друзьями договаривался погулять. Майки обнял меня на прощание и так, он оставил нас с Лэйном. Я начал предвкушать, как здорово мы проведём время вместе за просмотром всякой всячины и поеданием вкусностей, как мне пришло уведомление на телефон. Фрэнки 14:38 Хэй, ты жив? Я метнул взгляд с сообщения на Лэйна, с Лэйна на сообщение и на миг, мягко сказать, охуел. Откуда у меня номер Фрэнка? Почему он мне пишет? Мысли путались в поисках подходящего ответа, ведь не хотелось написать что-то типичное, но и не хотелось выглядеть дураком, так что я много раз стирал разные варианты в волнении. И всё же Фрэнки получил ответ:Я
14:40
Привет, да.
Чувствую себя идиотом. — Кто там? — поинтересовался Лэйн, заглядывая в мой телефон. — Это, эм, Фрэнк. Я в ахуе, чел. Мы реально вчера с ним? Ну, того? — Реально. — О господи. Фрэнки 14:41 Не пугай так больше 14:41 Я думал ты сдох 14:41 У тебя всё хорошо?Я
14:42
Да, я в порядке.
14:42
Не впервой просыпаться так, kekw.
14:42
Хотя было хуже, чем обычно.
Фрэнки 14:42 Ёбана, ну логично 14:43 Ты вчера так нахуярился, что мы тебя с Лэйном под руки вытаскивали полудохлого 14:43 Не подумай ничего! 14:44 Но я действительно волновадчя 14:44 Волновплся* 14:44 Врнвался* 14:44 Ах, боже, пофиг, ты понял 14:45 Во всяком случае 14:45 Рад, что ты живой В момент я осознал, что какое-то время тупо пялюсь на сообщения и не могу что-либо ответить, как вдруг пришла ещё одна порция. Фрэнки 14:50 Больше не налегай так на траву 14:51 В союзе с алкоголем это реально дикая вещь 14:51 Не то, чтобы я заботился о тебе, даже не думай! 14:51 Дерьмо, меня мама зовёт съездить за покупками 14:52 Пиши, если что, потом отвечу Трава? Я вчера курил траву? В голове лишь остаточные воспоминания о том, что я зашёл с Лэйном вслед за Фрэнком. И, кажется, смутные очертания какой-то железной коробочки. Я поднял глаза на Лэйна, который пальцем выгребал крошки из уже пустой пачки с вафлями. В голове ворох мыслей, начиная от «Как так вышло?» и заканчивая «Почему Лэйн молчит об этом?» — Почему ты не сказал о том, что вчера я не только пил? Пальцы Кудрявого так и застыли в пространстве с прилипшими к ним остатками. — Слушай, я правда хотел сказать! — чуть погодя ответил Лэйн. — Я просто ждал момента. Не могу же я при том же Майки выпалить, типа, ой, Джи, а-ха-ха, вот это ситуёвина, вчера ты впервые курнул травы! И хоть это звучало логичным, но на душе остался некоторый осадок. — Правда, я хотел. И мне жаль, что ты узнал это не от меня. Хочешь, расскажу всё-всё-всё, что помню? Но только чуть позже, я очень хочу жрать. Пока смотрел на друга, в голове продолжили возникать различные воспоминания вчерашнего дня. Всё также отрывками, всё также с ощущением, словно я под водой, тону, а люди с суши смеются, ругаются, дерутся, звучит музыка и прочее. И если все те люди были на суше, то Лэйн был здесь, со мной, также под водой. В этом была разница между ним и другим человеком, который сидел бы сейчас также как он. Я не мог обижаться на друга. В такие моменты тяжко смотреть на близких людей. В серьёзных разговорах их лица меняются, вылезают некоторые привычки, которые обычно не наблюдаешь за ними. Не говоря сейчас с Лэйном о вчерашнем дне, как до этого в детстве мы делились проблемами, я бы никогда не заметил, что в нервные моменты он скомкивает что-либо. В данном случае — пустую упаковку от вафель. По мере того, как его рассказ продвигался, пакетик складывался всё больше и больше, причём с тщательной аккуратностью. Из обрывочных воспоминаний Лэйна оказалось, что по сути со мной только и произошло, что я накурился, поцеловался с Фрэнком по своей инициативе, когда понял, что он теперь наш друг, а потом ещё и выдул в одно брюхо две бутылки вина, от чего потом много бредил и вскоре отрубился. — Ладно, что ж. В конце концов, от одного раза ведь ничего не будет? — Базарю. — Обещаешь? — Мамкой клянусь.