***
Баден не разговаривал с Кевином с самого выхода из ресторанчика. Ковбой не позволил ему напиться до потери сознания. У Луки третий бокал он тоже забрал, а Эми и Грейс крепкого и вовсе не досталось. Сам же мужчина больше одного стакана пива не выпил. Возможно, у него была какая-то плохая история с алкоголем, возможно, он просто понимал, что им ещё вернуться на корабль как-то надо. После обеда на рынок больше не пошли. Лука соображал недостаточно хорошо, чтобы искать подарок для Голди. Во-первых, ему было плохо от собственных мыслей. Во-вторых, вино внесло свою лепту. В-третьих, из-за прошлых двух пунктов часть разума всё громче кричала о том, что Эдгар уже мёртв, пусть изобретатель и упорно старался прогнать эти мысли. Он бы не пережил смерти Голди, и он это знал. За всё то время, пока маленький вита хвостиком бегал за ним, упорно выпрашивая немного внимания, Бальса успел прикипеть к нему душой. Ныне же вся компания вновь находилась на корабле. Лука сидел на палубе с книгой в руках, которую он нашёл в каюте капитана. Залез туда под шумок, пока Хосе воротил нос от Аюсо. Грейс стояла за штурвалом, а Эми искал для гостя обещанную одежду. Пусть его размер и был чуть больше, больше — это не меньше. Котаро же нежился на палубе, подставляя бока солнцу. От Эми парень получил комбинезон, белую рубашку и ботинки. Не выглядело как что-то, что мог бы носить ковбой, но и нынешняя одежда молодого человека на ковбойскую не походила. Возможно, Кевин просто не настаивал. За ужином Хосе демонстративно открыл перед Кевином бутылку какого-то вина и выпил из горла, как бы подразнивая его. Лука тихонько хихикнул, видя недовольную гримасу ковбоя. Эми и Грейс молча ели свои макароны. На десерт «детям» дали печенье, которое Аюсо прикупил в городе. Баден пытался заставить ковбоя на коленях вымаливать прощение, но тот не опустился до такого позора. Вечером же Лука и Эми вновь сидели вдвоём в каюте. Младший Аюсо болтал ногами и не думал ни о чём. Бальса же гонял мысли о Голди, о своей семье и прошлом. — Эй, — вдруг тихо окликнул изобретатель. — Да? — Эми повернул голову в его сторону. Лука залез в гамак с ногами, обнял колени и уставился куда-то перед собой, словно бы видел что-то лишь ему одному доступное. — Твоё имя… Это ведь сокращение, да? От чего? Эмиль? Эммануэль? — Не знаю. Просто Эми. Отец всегда меня так звал, и… Думаю, это и есть моё имя. — Молодой человек пожал плечами. — А как тебя звали раньше? — Раньше? — Ну, знаешь, до встречи с Аюсо. — Ах! Не помню. Никак, наверное. — Никак? — Я так думаю. — Тогда как ты получил имя? — Я не помню. Кажется, отец просто начал называть меня так однажды. Почему спрашиваешь? — Всего лишь интерес. Я не слышал, чтобы тебя звали как-то иначе. Это не плохо, не подумай, просто у меня было много разных прозвищ. — Серьёзно? Например? — Ну… — Лука задумался. Только он хотел продолжить говорить, как раздался колокольный звон. — Ох, пора спать, — бросил Эми. Он словно бы и вовсе позабыл о своём вопросе, повалился на спину, — Грейси выключит свет позже. — Почему Грейс появляется после отбоя? — спросил Лука. Он и сам лёг, накрылся пледом и принялся устраиваться поудобнее. — Ей, наверное, опять нужно доделать дела. Скоро придёт. Спокойной ночи! — Спокойной ночи. Уже спустя пару минут Бальса провалился в сон. Ему казалось, что в отдалении снова раздавалась какая-то песня, за которой он снова не мог последовать…***
Ночь прошла неспокойно. Воспоминания из детства вновь преследовали его. Лука вспомнил нежные руки матери, касающиеся его щёк; добрый взгляд отца, обещающий защитить от всего на свете. Он вспомнил дом, в котором было тепло и уютно; свою детскую комнату с игрушками, из которых он быстро вырос; пышные балы, на которых он прятался за родителями от чужих взглядов. Взрослые дяди нахваливали ум и внешность мальчика, пророчили ему хорошее будущее. И где он теперь? В бегах. На неизвестном корабле с незнакомцами, которые зачем-то кормят его за свой счёт. Парень проснулся оттого, что кто-то упорно тряс его за плечо. Он даже вскрикнул, когда, открыв глаза, увидел нависающих над собой Эми и Грейс. Оба они светились от счастья. — Что такое?! — выпалил Лука, испуганно таращась на них. Девушка торжественно вручила парню то, что держала за спиной всё это время — большую раковину. Она была так горда собой, словно бы лично ныряла за ней. — Сюрприз! — радостно объявил Эми, — Мы подумали и решили, что твоему другу может понравиться такая раковина! — Вы где её взяли? — удивился парень, рассматривая подарок. Он и сам-то, кажется, такой большой ракушки никогда не видел! Молодые люди странно переглянулись: — У нас они тут валяются. Дядя оставляет на корабле всякие безделушки, — ответил парень. Подруга активно закивала, — Говорят, море слышно, если приложить к уху! Лука уж хотел было начать разъяснять им, что никакое это не море, но передумал и сам приложил раковину к уху. — Да, есть такое… Надеюсь, Голди оценит! Спасибо! — улыбнулся он, прижав раковину к груди, — Он море никогда не видел. Думаю, ракушек тоже, особенно таких! Грейси заулыбалась и загордилась ещё сильнее. Бальса же надеялся на то, что маленький вита ещё сможет оценить подарок.***
Не происходило ничего особенного. Лука вновь читал до обеда. Хосе перестал дуться на Кевина. После обеда Кевин (по просьбе Эми) вытащил свою мандолину в забавной ковбойской шляпке и принялся играть на ней что-то Луке незнакомое. Но изобретатель любил музыку, поэтому подошёл ближе. Младший Аюсо с восторгом наблюдал за тем, как папаша ловко перебирал струны, пока Грейси кружила вокруг них. Баден держался чуть поодаль и казался несколько недовольным. Наверное, ему не особо нравилась такая музыка. Вскоре, однако, он сел рядом с Кевином. Лука и сам умел играть на инструменте. На фортепиано, если говорить точнее. Но он не мог не поражаться умениям других. Кевин вдруг бросил в его сторону загадочный взгляд и кивком пригласил подойти ближе. Грейс утянула Эми немного потанцевать, Бальса же отказался. — Хорошо обращаетесь с мандолиной, — произнёс парень, — Давно практикуетесь? — С детства, — отозвался мужчина, — Играешь? — На фортепиано. В детстве учили. — Похвально. — Благодарю. После этого повисло молчание. Кевин наблюдал за Эми и Грейс. Очевидно, они очень веселились. Хосе чуть задремал на плече ковбоя. Царапины на его шее странно блестели на свету. — Эми умеет? — решился спросить парень. — Немного. Лука снова замолчал. Он вдруг поймал себя на том, что наблюдал за Аюсо. Наблюдал за тем, как тот с любовью смотрел на своего сынишку. — Почему именно Эми? — решился спросить молодой человек. Его сердце невольно забилось чаще от волнения. Лезть в частную жизнь он бы не хотел, но любопытство было сильнее. Мужчина, однако, не торопился отвечать, и Лука тут же попытался отмахнуться: — То есть… Прошу меня извинить! Это, должно быть, личное, и… — Да всё нормально, — отозвался ковбой. Он казался каким-то задумчивым, — Не знаю. Когда его увидел, так внутри всё перевернулось. Маленький такой, грязный. Дети бегают, деньги попрошайничают, — Кевин вдруг перестал играть, — А этот как стесняется. И смотрит такими большими глазами… — Эй, пап, всё в порядке? — обеспокоенно спросил подбежавший Эми. По взглядам было видно, что они с Грейс испугались резкой пропажи звуков. Хосе же даже не пошевелился. И как ему удобно? — Всё отлично, котёнок. Вот, почему бы тебе самому не попробовать? Я подумал, что ты давно у нас не практиковался. Может, хочешь показать гостю свои навыки? — мужчина протянул инструмент, и Эми тут же расплылся в широкой улыбке. — А можно? Спасибо! Счастливый молодой человек взял мандолину из рук отца, поправил её ковбойскую шляпку и начал осторожно перебирать струны. Его руки чуть подрагивали, он неуверенно взглянул на Кевина, и мужчина кивнул, побуждая продолжать. Лука наблюдал за тем, как действия Эми становились всё более уверенными, как шире улыбался старший Аюсо. Молодой человек невольно вспомнил о собственном отце. Мужчина поощрял интерес сына к наукам, и… Лука постарался скорее выгнать эти мысли из головы. Когда Эми закончил, Кевин, Грейс и Лука негромко поаплодировали ему, и его глаза зажглись ещё ярче. Изобретатель прикусил губу, глядя на него. Когда-то и его распирала гордость, стоило только родителям за что-нибудь его похвалить. — Принеси мне водички, Эми, — попросил Кевин, и молодой человек тут же побежал исполнять просьбу. Верная Грейс отправилась за ним. Изобретатель проводил их взглядом. — И каково это? — чуть ли не шёпотом спросил он. — Что? — Ну, это. Дети, — нерешительно произнёс парень. Он потупил взгляд, обнял колени. Что-то внутри подрагивало (от волнения, наверное). — Ох, это… — Кевин глупо моргнул и перевёл взгляд на парня, — Почему спрашиваешь? — Любопытство, — пробормотал Лука в ответ. Мужчина понимающе кивнул, вновь уставился куда-то перед собой. — Не знаю даже, как бы тебе это объяснить, — вздохнул Аюсо. Одной рукой он обнял спящего Бадена, — Просто… Когда он смеётся — я тоже хочу улыбаться. Когда плачет — я хочу уничтожить причину его печали. Постоянно волнуюсь, особенно если он вдруг убежит куда, и… Вот. Так как-то. — А если разозлится? На Вас. Вы… — Голос Луки стал ещё тише, — Вы ещё будете его любить? Лицо ковбоя чуть изменилось. Мужчина словно бы догадался о причине беспокойства парня. — Конечно. Бальса чуть заметно кивнул. Кевин заметил, как молодой человек чуть сильнее обнял свои колени, стиснул зубы. Мужчина легко коснулся его плеча, заставляя обратить на себя внимание. — Ты это, извини, если обидел как-то. Я просто… Я не хочу, чтобы моя семья пострадала, понимаешь? У меня ведь и нет больше никого. Парень вновь понимающе кивнул и отвёл взгляд. Он почувствовал, как Кевин пододвинулся чуть ближе, подтащив и Хосе следом. Лука не мог сказать, что возражал. Вскоре вернулись Эми с Грейс и стаканом воды.***
Бальса снова спал неспокойно. Переживания из-за Эдгара вновь и вновь возвращали его в тот кошмар, который он упорно старался позабыть. Вновь эта комната. Эти лица. Эти крики. Лука резко открыл глаза и невольно вскрикнул. Эми разбудил его. Молодой человек склонился над ним, держал за плечо. Парень таращился на него в ответ. Глаза щипали слёзы, тяжёлое дыхание сопровождалось бешеным биением сердца. — Ты ворочался и вздыхал. Хочешь прогуляться? — шёпотом произнёс младший Аюсо. Гость едва заметно кивнул в ответ. Эми помог ему встать, накинул плед на плечи. Лука дрожал, его ноги подкашивались. Перед глазами всё ещё стояла всё та же картина, и он хватался за спутника так, словно бы тот был его последним шансом на спасение. Вместе они поднялись на палубу. Ветерок с моря заставил Луку поёжиться. Эми обнял его чуть крепче. Он помог парню присесть. — Эй… — тихо окликнул младший Аюсо, заставляя обратить на себя внимание, — Ты хочешь выпить? Дядя всегда берёт бутылку, когда ему плохо ночью. У него здесь запас есть. — После этой фразы Бальса недоверчиво посмотрел на него, — Он не заметит! Изобретатель кивнул. Да, ему не помешает выпить. Ему нужно выпить. Эми быстро удалился, оставив гостя в одиночестве. Лука старался хоть немного успокоиться. Выходило очень плохо, так как дымка кошмара никак не хотела исчезать из его разума. Молодой человек старался вслушиваться в звуки волн, но слышал лишь крик; старался смотреть на россыпь звёзд, но видел лишь всё ту же ужасающую картину. Но он всегда справлялся с этим один. Он должен справиться с этим снова. Эми вернулся уже через пару минут. В его руках находилась полная бутылка какого-то вина, но Луке уже не было дела до названия. Он выхватил бутылку, быстро открыл её и сделал глоток из горла. У Бадена хороший вкус. Обеспокоенный парень присел рядом с изобретателем и принялся молча наблюдать за там, как последний жадно пил алкоголь. Эми не любил ни запах, ни вкус вина, но был готов перетерпеть, если это хоть немного расслабит бедного Луку. Дяде помогало. — Хочешь поговорить об этом? — осторожно спросил он, когда парень оторвался от бутылки и свесил голову. Молодой человек не торопился отвечать. Несколько долгих минут они оба молчали, и тишину разбивали только звуки волн. — Мою мать убили на моих глазах. Эми вздрогнул и резко повернул голову. — Лука… — Мы были нормальной семьёй, — перебил его Бальса. Он снова глотнул вина, — Нормальной по нашим меркам. Странной по меркам этого общества. — Пауза. Ещё глоток, — Отец никогда не кричал на мать, не поднимал на неё руку. Она получала внимание и подарки, и другие завидовали ей. — Снова пауза. Ещё один глоток, — И они были счастливы, когда я не унаследовал от неё ничего! Эй, ты знаешь что-нибудь о рождении интервит? — Я слышал, что мать должна вложить в грудь ребёнка часть своего кристалла до того, как тот закричит впервые и погибнет. Виты, кажется, рождаются с каким-то углублением в груди. Осколок быстро приживается и становится центром существования ребёнка, — потерянно отозвался Эми. Это всё он слышал от дяди, когда задавал ему разные вопросы, — Поэтому мужчин убивают ещё подростками. И отламывать кусок кристалла, я слышал, очень больно. — Верно. Поэтому мужчины людям просто не нужны. Их осколки не подходят новорождённым из-за несколько иного состава. Матери должны буквально отдавать своим детям часть своих «сердец», ещё и не разбив свои вдребезги, чтобы оставить себе ребёнка. — Изобретатель выпил ещё немного, — Мои родители были так счастливы, что осколок, с которым отец стоял над матерью всё время, не пригодился, потому что без него у меня появлялось право на жизнь. Забавно, правда? Шанс пятьдесят на пятьдесят! Разве это не дикость? Рождение уже решает судьбу! Никто ещё не знал меня, но они уже давали отцу советы по выращиванию качественного кристалла! — Одной рукой парень схватился за голову и снова сделал глоток вина, — Они говорили: «О, Лукаса ждёт великое будущее! Лукас — наш лучик света»! И где я теперь? — Он уставился на Эми жутким, даже безумным взглядом, — Застрял на этом чёртовом корабле из-за того, что бегал от констеблей? Это и есть великое будущее? Они забрали у меня всё, Эми! Всё, понимаешь? Мой дом, работу всей моей жизни, мою мать! — Бальса перевёл взгляд на небо. Его глаза блестели от слёз, и он снова выпил, — Я появился на свет в семье изобретателя. А потом мой отец растратил всё наше состояние, спонсируя разные проекты. Отец влез в долги. — Молодой человек сдавленно усмехнулся, — И они забрали «сердце» моей матери в качестве оплаты… А отец не сделал ничего, чтобы помешать им. И вот он снова был там. В комнате стоят подозрительные, жуткие люди. Они громко о чём-то спорят с главой семейства. Женщина находится чуть поодаль, прижимает к себе испуганного подростка. Лукас крепче обнимает мать. Он уже не маленький мальчик, но до ужаса напуган происходящим. У отца проблемы. Он всегда улыбается и говорит, что всё решит. Вещи пропадают из дома — отец распродаёт их. Ни мать, ни сын больше не получают подарков. В доме появляются страшные типы, угрожают им. — Серьёзно? Всё ещё нечем рассчитаться? — Мужчина вскидывает брови и усмехается, — Да ты, старик, я вижу, за дураков нас держишь! У тебя по дому ходит денежный мешок, а тебе платить нечем, да? Руки матери крепче сжимают тело сына, и он крепче обнимает её в ответ. Чувствует, как она начинает подрагивать. Женщина пытается улыбаться ему, ведь её Лунечка ещё слишком мал и не должен понимать происходящего. — Вы не посмеете… — едва слышно бормочет глава семейства, и глаза его округляются от ужаса, — Прошу Вас, я… Но подлый мужчина неумолим. Щелчком пальцев он приказывает схватить отца, и несколько его прихвостней направляются к женщине и её сыну. Юноша пытается загородить мать собой, женщина крепко держит его за плечи. Несколько ударов и подросток уже оказывается на полу. Один из прихвостней прижимает мальчишку, и все его сопротивления становятся напрасны. Отца же держит другой человек. Мужчина что-то кричит, умоляет остановиться, но никому нет до этого дела. Двое выталкивают бледную от ужаса женщину в центр комнаты. Один крепко держит её, другой же беспардонно разрывает платье, обнажая кристалл на груди. На кристалле заметен скол. Глава семейства умоляет всё громче, его голос срывается, а подросток отчаянно зовёт мать и пытается освободиться. — Лунечка, не смотри! Закрой глазки, мой мальчик! — дрожащим голосом выдаёт женщина. По её щекам уже бегут слёзы, её трясёт, но она пытается улыбаться ему. Головорез с силой тянет за волосы и держит голову кричащего подростка. — Нет уж, Лунечка, полюбуйся. Попрощайся с мамой, — усмехается глава. Горло болит от крика, глаза давно полны слёз, но и юноша, и его отец вынуждены смотреть. Все их мольбы разбиваются о безразличие. Женщина может лишь кричать от боли, когда один из мужчин начинает дёргать кристалл. Вскоре по груди начинает бежать первая капля алой крови. За ней другая, третья… Кристалл начинает поддаваться, крики всей семьи становятся лишь громче. Платье женщины пропитывается кровью. Ещё один рывок, последний истошный крик, и переливающийся алым кристалл оказывается в руках человека. Он оставляет на своём месте большую дыру, за ним ещё тянутся нити-сосуды, которые обрываются без проблем. Душа покинула тело женщины, и её труп просто отпустили. Тело ударяется об пол. Убийцы, решив поглумиться, вытирают окровавленные руки о пиджак сына убитой ими женщины, и, ещё раз поддав ему напоследок, отпускают его. — Мама! Мама, нет… Мама! Лунечка быстро ползёт к трупу, спотыкается, хватает его в свои руки, прижимает к себе. Он почти не может видеть из-за слёз. Юноша весь пачкается в крови матери и истошно кричит, умоляя маму остаться с ним. Этот крик полон боли и отчаяния. — Вот тебе и высший свет Англии, — вновь сдавленно усмехнулся Лука, залив в себя ещё больше алкоголя, — И плевать они хотели на мораль… После этого я ушёл из дома, попытался хоть немного изменить имя. Лишь ради того, чтобы отгородиться от него хотя бы немного… Но не смог изменить значительно, ведь этим именем меня звала мама. А ещё у меня его лицо, так что… Бесполезно! Он всегда со мной. Везде. Эми крепко обнимал его, гладил по голове и не мог ничего сказать. Молодой человек просто не мог поверить в такую жестокость. Он знал, что отличных от людей созданий берут в рабство или убивают, но лишить жизни мать на глазах её ребёнка — это верх бесчеловечности. — Их всех перебьют рано или поздно… И Эдди убьют тоже, если уже не убили, — продолжил свой монолог Лука потерянным, монотонным голосом, — А он… Он такой маленький, знаешь? Беленький, хрупкий… Как кукла фарфоровая. Держишь его в руках — сломать боишься… И смотрит так доверчиво, словно бы я один — весь смысл его маленького мира… И я его бросил там совершенно одного. Такого маленького и хрупкого виту… — Виту? Всё это время ты говорил об интервите?! — раздался удивлённый голос откуда-то позади. Этот голос принадлежал Бадену. Лука и Эми обернулись. Остальные трое смотрели на них. Кевин неодобрительно качал головой, Хосе был шокирован, а Грейс казалась обеспокоенной. — И что с того? Что теперь? — фыркнул молодой человек, разум которого уже давно затуманил алкоголь, — Что, сами теперь захотели его убить?! Капитан раздражённо зашипел, принялся быстро ходить из стороны в сторону. — Нам нужно обратно. Быстрее. Кевин! — Капитанский голос Хосе явил себя впервые за всё путешествие, — Забери Эми и Луку в каюты, привяжи их! У нас нет времени укладывать их, а твой точно теперь не заснёт! Грейс, найди Котаро, забрось к ним и возвращайся! Быстро! Быстро! — В чём дело, капитан? Хотите связать меня, бросить в воду и найти Эдгара, да? Не позволю! — Бальса вскочил на ноги, плед свалился с его плеч. Его пошатнуло. Ковбой схватил изобретателя, закинул на плечо. Тот же принялся кричать и пытаться выбраться. Грейс побежала на поиски кота. — Заткнись, дурак! Для твоего же блага! — прорычал Аюсо, — Эми, за мной. Шевели ногами! — Я не хочу опять верёвки… — вымученно простонал Эми, но пошёл за отцом. Уже в каюте несколькими ловкими движениями ковбой связал двух парней. Лука продолжал кричать, его опьянённый разум брал верх. Кевин рычал от раздражения, но привязывал свою руку к какой-то балке. В помещение вошла Грейс. Она оставила кота на полу и быстро помогла Аюсо привязать и вторую руку. Девушка поморщилась от криков Бальсы. Закончив с верёвками, она быстро убежала, захлопнув за собой дверь. А дальше была песня. Песня, которая заставляла Луку желать броситься к её исполнителю. Если бы не верёвки и балласт в лице Эми, он бы уже встретился с обладателями этих чудесных голосов и сделал бы для них всё на свете… Даже бросился бы в воду…