В плену безумия

Алиса сбросила доломан, оставшись в одной рубашке и штанах. В комнате, что они с Валетом избрали своим прибежищем, было жарко натоплено, уютно поскрипывали рассохшиеся деревянные половицы, а за окнами, укрытыми в толстых зеленых шторах, бушевала странная и немного пугающая буря, в которой летали и исчезали в воронках и завихрениях различные предметы. – Думаю, дом построен отчасти в пространстве между мирами, – сказал Валет, подбрасывая в камин несколько поленьев из солидной кучи, громоздящейся возле стены. – Странное место, но неожиданно я чувствую себя здесь в безопасности, – призналась Алиса, присаживаясь в одно из кресел у камина, – помнится, мисс Лидделл говорила, что мы можем назвать любую еду или питье, и они окажутся здесь. Она провела рукой над небольшим круглым столиком, расположенным между двумя креслами, и тотчас на столике появились блюда и чаши с самыми различными яствами. – Я не очень хочу есть, – Валет расположился в соседнем кресле, глядя в жарко пылающее пламя, – мне это не требуется так часто, как вам. – Как хочешь, – Алиса взяла чашку с супом и с огромным наслаждением сделала первый глоток, – действительно прекрасно. – Магия Междумирья всегда прекрасна, – Валет откинулся на высокую спинку, вытянув свои длинные ноги поближе к огню, – и опасна тоже. Особенно для таких существ, как я. – А разве ты не человек? – спросила Алиса и тут же прикусила язык. На человека Стейн походил мало, но если в Андерленде это сразу бросалось в глаза, то в этом странном мире изменения были неуловимы, но были. – Змеиные Владыки правили нашим миром много тысячелетий, прошедших с мига создания, - сказал Валет, беря со столика бокал с вином и делая небольшой глоток, – хотя все эти века уместились в паре ваших лет. Потом человеческий король Адемар сместил их, взяв вассальную клятву служить Королевскому Дому еще до того, как он разделился на шесть властвующих Домов — четыре Карточных и два Шахматных. Хм, действительно неплохое вино. Попробуй, Ам, тебе не повредит пара глотков. Алиса невольно вздрогнула. Это имя, которым она когда-то назвалась Ирацибете, Даме Червей, обожгло затаенной болью и печалью. Она не сразу поняла, почему. Но пальцы уже сжимали высокую ножку хрустального бокала. Вино было удивительно нежным на вкус, но обжигало изнутри пламенем. После первого же глотка мир задрожал, пульсируя вокруг Алисы в ритме биения чудовищного сердца. – Шесть Домов были объединены под знаком Сердца, – голос Валета доносился откуда-то издалека, – и когда король Олерон, повелитель объединенного дома Белой и Алой Розы, разделил свои владения, чтобы передать двум дочерям, Сердце было расколото. Сердце, что дало трещину, когда король Адемар потерял свою возлюбленную из Верхнемирья, было разбито и мир разделился на Жизнь и Смерть. Лицо Стейна показалось Алисе бесконечно уродливым и столь же безгранично прекрасным. Второй глоток вина разлился по телу огненными струями. Третий помог отбросить всё то, что так долго застилало ей глаза. – Так почему ты остался с Ирацибетой? – спросила она, откровенно любуясь своим визави. – Ты не окончил тогда свой рассказ. – Валет избирает лишь раз ту, что будет его госпожой, до её или своей смерти, – сказал Стейн, допив вино из своего бокала и вновь его наполнив, – и я никогда не выбрал бы Мирану. Да, она была хороша собой, благородна, но насквозь лжива. Уже тогда она продалась Миру Мертвых, впустив в себя их холод и мрак. Для всех она оставалась прекрасной и доброй госпожой, но я хорошо помнил, кто прислал бедняге Ирацибете корзину с необычайной красоты фруктами. На мое счастье, Ирацибета в тот миг велела мне зажечь свечи и закрыть шторы на окнах в её комнате. Стоя у окна, я обернулся, ровно вовремя, чтобы увидеть, как из разрезанного яблока вырвался синевато-черный дымок. Разумеется, это был не дым, о нет. Семена или Споры Зла, вот что это было такое. Эти фрукты были из Мертвых Садов, что растут за границей Живых Земель. Ирацибета упала без чувств, а я схватил ближайший подсвечник и бросил его в столик, на котором стояла корзинка с фруктами. Набросив на лицо плащ, я схватил мою госпожу и выбежал из горящей комнаты. Любимый домик Ирацибеты сгорел дотла, и в нем сгорела омерзительная магия Мертвых. Но увы, Семена Зла уже поселились в бедной голове Ирацибеты. – Мирана говорила о том, что Семена Зла попали в голову Дамы Червей, – промолвила Алиса, внутренне содрогаясь от рассказа Валета, – но ничего не упомянула о том, как это произошло. – Ну разумеется, – улыбка Стейна была, как всегда, отвратительна, но Алиса не могла оторвать взгляда от его алого рта, – ведь узнай кто, по чьей вине Ирацибета превратилась в чудовище, конец бы пришел Её Белейшеству. И кстати, раз уж зашел разговор об этом – я боялся не самого общества несчастной моей королевы, но того, что случилось бы, когда созрели проклятые семена. Поверь, Алиса, эта участь куда хуже смерти, даже самой мучительной и жестокой. Алиса поднялась из кресла, допив остатки вина из бокала, подошла к Валету и склонилась над ним, глядя в единственный глаз. – Еще один вопрос, Стейн, – прошептала она, чувствуя, как сердце в груди вспыхивает темно-багровым пламенем, – ответь на него честно. – Разумеется, – кивнул Валет, вцепившись в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев, – если ты не заметила, тебе я не лгал никогда. – Это правда, что там, в Верхнем мире я мертва? Потрескивало пламя в камине и бушевали ураганы за стенами дома. Слёзы капали из глаз Алисы на темный бархат и на покрытую подживающими рубцами грудь Валета Червей. – Да, – ответил он спустя несколько секунд, обернувшихся вечностью, – там, в твоем сером и тусклом мире, тебя нет больше в живых, Ам. – Не зови меня так, – прошептала Алиса, выпрямляясь и чувствуя, как по щекам катятся обжигающие капли, – единственное, о чем я сожалела всегда, даже не сознаваясь себе в этом – о том, что лгала Ирацибете. Пусть даже она была чудовищем. – О, поверь, вовсе не таким чудовищем, каким могла показаться, – Валет мягким змеиным движением поднялся со своего кресла. – Что будет, когда мы доберемся до замка Времени? – Алиса повернулась к нему, упираясь ладонями в грудь, ставшую шире. Стейн словно подобрался, уменьшившись в росте, но обретя мощь обычного человеческого тела. Сейчас он был всего на голову выше девушки и казался монументальным. – Возможно, нам придется расстаться навсегда, – ответил Стейн, держа её в объятиях, – если время повернется вспять, то можно будет изменить очень и очень многое. Но мы не встретимся в этом случае. Алиса уткнулась носом в его грудь, вдыхая на удивление нежный, прохладный аромат его крови и кожи, аромат жасмина и холодного металла. От выпитого голова кружилась, но мысли и рассудок словно прояснились. Алиса посмотрела на Стейна, мучительно улыбнувшись, протянув руки и обвив его шею. – Я восхищена, – прошептала она, не отводя взгляда, – мне нравятся рослые. Губы Стейна горчили, словно полынная настойка, какую ей однажды довелось попробовать в детстве. И руки его были сильны, и в его объятиях было спокойно и тепло. – Не думай обо мне плохо, – пробормотала она, снова прижавшись щекой к его груди, – просто я вдруг поняла, что никогда не делала того, что мне действительно было нужно. Не то, чего я хотела, а то, что мне было необходимо… как… как воздух. Валет поднял её, подхватив под бедра, прижал к себе и поцеловал снова, но уже отнюдь не целомудренно. – Останови меня сейчас, – потребовал он, с трудом разорвав поцелуй, глядя на девушку со смесью ненависти и обожания, – останови или прими! Алиса поцеловала его в ответ, обхватив растрепанную темноволосую голову, прикусывая губы и высасывая кровь. Дышалось неожиданно легко и хорошо, хотя сердце больно горело в груди, исторгая слезы из глаз. – Знаешь, там, наверху… в Китае я встретила одного человека, – прошептала она, сглотнув комок в горле, – и он сказал мне хорошую фразу. Её когда-то произнес один из великих полководцев. “Боишься — не делай. Делаешь — не бойся”. – Хорошие слова, – ответил Валет и с тихим смехом припал к её рту. Алиса рванула на нем рубашку и колет, послав ко всем демонам сдержанность и стыдливость. Они были хороши наверху, в обществе глупцов, скрывающих свои пороки за ханжеством и чопорностью. Но не здесь, не с этим мужчиной. – Только я… – она запнулась, нервно рассмеявшись, – я не знаю, что делать. – Я знаю, – улыбнулся он, наклоняясь, чтобы поцелуями снять слезы с её глаз, – не бойся, Алиса. Она не боялась. Если и был кто-то, кого она не боялась, то это был Илосович Стейн, великолепный Валет Червей, которого она возненавидела и в которого влюбилась с первой встречи. Но тогда между ними стояло многое, и прежде всего, её собственная глупость и недальновидность. Так глупо было считать лишь снами и видениями её походы в Страну Чудес, считать Стейна лишь отражением подлого Лоуэлла, мужа её старшей сестры. О, Стейн не был Лоуэллом — прежде всего потому, что подлость и трусость её зятя превосходили все мыслимые пределы. Валет Червей не был святым, но не был и таким жалким выродком. Она помнила его мужество и ярость в битве при Шахматной Долине. Мысли расплывались и утекали, тело плавилось под прикосновениями и ласками Стейна. Огромная кровать, застеленная свежим бельем, благоухающим травами и цветами, была чем-то, о чем Алиса уже успела позабыть. Она лежала среди покрывал и одеял, слыша далекие стоны и вскрики, которые были её собственными. Стейн устроился у неё в ногах, лаская её там, где она даже сама трогала себя со смущением. Она чувствовала его прикосновения, от которых по всему телу разливалась непривычная истома. Но вместо того, чтобы оттолкнуть бесстыжего Валета, она вплела пальцы в его темные волосы, направляя. Господи Боже, как же хорошо! Язык Стейна уютно расположился в уже обильно увлажнившихся складках, и почему-то казался длиннее и тоньше, чем у обычных людей. Но Алиса боялась смотреть вниз, да и не хотелось портить очарование мгновений. Она закинула ногу на его плечо и придвинулась ближе. Мокрый горячий язык скользнул по чувствительному месту между складками, заставив охнуть и выгнуться, а потом спустился ниже и принялся толкаться в узенькое отверстие в самом основании. Алиса широко распахнула глаза, судорожно вцепившись в простыни. Тупая ноющая боль нехотя уползала, уступая место все той же истоме и жару. Язык треклятого змея был уже в ней, внутри её тела, двигался, заставляя её стонать и всхлипывать, задыхаясь от слез. Тонкие руки Валета ласкали её бедра, талию, прикасаясь там, где было приятнее всего. В каком-то полузабытьи Алиса сжала его волосы и потянула к себе. Пустота внутри не была вечной, к её счастью. Язык Стейна сменило нечто более солидное и тяжелое, заставив подобраться и шире развести ноги. Губы Валета, несущие вкус её собственных соков, прильнули к её губам. Алиса обняла его, вжимая в себя, с необъяснимым для неё самой наслаждением чувствуя тяжесть его тела на себе. Несмотря на смутно болезненные ощущения, она чувствовала себя удивительно цельной, могущественной, как настоящая королева. Стейн двигался медленно, мягкими короткими толчками, проникая всё глубже. Алиса оплела ногами его бедра, уткнувшись мокрым от слез лицом в его грудь. На мгновение вдруг стало до странного темно, и она словно бы превратилась в кого-то другого. И место было другим — роскошные покои, убранные всеми оттенками алого, на спинке кресла пышное платье в вышитых сердцах. Алиса… кто такая Алиса? Она вонзила ногти в лопатки мужчины, обнимающего её, расцарапывая их в кровь, извиваясь в его объятиях. А потом обмякла, плача от ненависти и любви, от огромного горя и бесконечного счастья, чувствуя себя сразу всеми королями и королевами всех Стран Чудес. Алиса проснулась и открыла глаза. Сумрак в спальне сгустился, и она не сразу поняла, что погас огонь в камине. Но в комнате все равно было тепло и даже немного душно. Алиса повернулась, глядя в спокойное бледное лицо Стейна, спавшего рядом. Его резкий профиль выделялся на фоне темной стены сюрреалистическими очертаниями. Грудь, покрытая поджившими шрамами от зубов и когтей Шляпника, мерно вздымалась и опадала. Алиса перевернулась на бок, подобрав колени к животу, и прикрыла глаза. Тело ныло, измятое сильными руками бывшего полководца Дамы Червей, между ног саднило, но она неожиданно для себя поняла, что не испытывает ничего, кроме спокойного приятия и любви. В конце концов, даже если ей суждено будет погибнуть или если они больше никогда не встретятся со Стейном после того, как повернут Время вспять, у неё будет эта ночь. В полузабытьи она почувствовала руку своего Валета, сжавшую её пальцы. Потом связь была разорвана… Алиса открыла глаза, задыхаясь, глотками ловя воздух и не понимая, где находится. И лица женщины, склонившейся над ней, не узнала сразу. Она пыталась вспомнить, что ей снилось, но память раскололась, и осколки её канули во тьму.