В плену безумия

Там в далеком Китае, Люди, знаю, не лгут. Громадные реки горя Мрачные воды несут. Горше, чем слезы дракона, Мутные воды печали Затопили все наши годы, Все наши завтра смешали. Там в далеком Китае, И снова люди не лгут, Случается, что просветы Серое небо прорвут. И, хотя радость приправлена Солью драконовых слез, Приправлена это – что солод В горьком напитке грез. Тяжесть времен — что рис, Слезы к нему — приправа, Дающая мужество жить И горький привкус отравы. ("Книга печалей" Дин Кунц) Утро ворвалось в комнату пением птиц и говором прислуги под окном. Даже не попытались сдержаться, подумала Алиса, тщетно пытаясь вернуть в памяти утерянный сон. Впрочем, она уже почти привыкла к тому, что в доме её мужа к ней относятся без уважения не только её супруг и его строгая маман, но даже последние слуги. Что поделать: чтобы защитить семью, иногда нужно жертвовать чем-то, — подумала она, спуская ноги с края кровати и берясь за корсет, висевший на спинке кресла. Обычно его полагалось зашнуровывать служанке, но после того, как очередная девица была поймана на шпионаже, Алиса отказалась от подобных услуг. Бесплодная и бесполезная, как величала её достославная свекровь, она не сумела подарить дому Эскоттов наследника. Все попытки зачать дитя не увенчались успехом. Впрочем, Алиса, несмотря на все уверения свекрови и её ненависть, подозревала, что проблема вовсе не в ней. Хэмиш перепортил всех служанок и завел нескольких уступчивых любовниц из дам полусвета, но ни одной из них не удалось похвастаться зачатием ублюдка. Правда, та оперная певичка, Лисетти, кажется, попыталась было убедить своего высокопоставленного любовника в своей беременности. Дуреха даже не предполагала, что о её шашнях сразу с несколькими светскими красавчиками станет известно не столько Хэмишу, сколько его матушке, которая, в отличие от сына была умна и подозрительна. Да и будь проблема в Алисе, разве не нашли бы Эскотты возможности так или иначе избавиться от ненавистной невестки? Впрочем, избавиться от Алисы значило также вернуть и то весьма солидное приданое, что шло за ней — а туда входили и налаженные связи с китайскими торговыми партнерами. Пусть больше не было старшего Эскотта, который всегда был другом для своей невестки, деловым партнером, полагавшимся на её ум и хватку. Пусть не было больше возможности управлять бизнесом, но развод повлек бы за собой скандал, а скандала леди Эскотт старалась не допустить любыми средствами. Натянув исподнее и платье, Алиса не без труда зашнуровалась и затянула корсет ровно настолько, чтобы иметь возможность свободно дышать. Старое потускневшее зеркало отражало еще девически тонкую юную фигурку, копну золотых волос и нежное лицо, сохранившее девичью свежесть. Алиса усмехнулась собственному отражению и принялась собирать волосы. Сегодня к леди Эскотт должен был прийти доктор Беннетт; Алиса не представляла, зачем. Но хотя слуги переговаривались тихо, она все-таки сумела подслушать их беседы. Этого хватило, чтобы испытать оглушающий шок по поводу визита Беннета. Алиса дала себе слово держаться насколько возможно спокойно, несмотря на возможные провокации со стороны леди Эскотт и Хэмиша. Но страх все же исподволь грыз её: слишком свежо было воспоминание о несчастной леди Имогене, заключенной её жадными родственничками в Бетлемскую клинику для душевнобольных. Бедняжка сама дала им повод своими бредовыми рассказами о якобы романе с принцем, который нельзя было афишировать. Алисе долго потом снились кошмары, в которых она возвращалась в проклятый Бетлем, наполненный кровью, болью, ненавистью и удушливым запахом человеческих тел, крови, дерьма и карболки. В коридорах Эскотт-мэнора было пусто, так что до общего приемного зала Алиса дошла без приключений. Правда, и здесь обнаружилась всего лишь одна служанка, стиравшая пыль со столиков и изящных подставок, на которых покоились вазы и статуэтки поразительной красоты. Алиса знала её — это была Белинда Болл, которую Хэмиш какое-то время дарил своим вниманием и даже сделал полуофициальной своей наложницей. Правда, после подозрительного исчезновения бриллиантовых запонок и довольно ощутимой суммы денег из шкатулки в покоях господина, прислужница была отдалена от господского ложа и возвращена к прежним своим обязанностям. – Белинда, а где все? – Алиса с некоторым удивлением огляделась, удивляясь пустоте, царившей в зале. – Почему здесь никого нет? Служанка бросила на неё быстрый взгляд, но промолчала, продолжая протирать роскошную вазу эпохи Мин. Это было настоящее произведение искусства, тонкое и прелестное. Алиса не раз любовалась ею, изумляясь мастерству тех, кто её создал. Не получив ответа от служанки, она не стала пытаться больше заговаривать с ней, а развернулась и пошла к двери, намереваясь выйти в сад. Но почти сразу же за её спиной раздался звук разбившегося фарфора. Алиса обернулась, пораженно глядя на осколки вазы, валяющиеся на натертом до блеска полу. И в этот миг Белинда заверещала, помчавшись к выходу и сметая на своем пути все предметы, статуэтки, вазоны, подставки, швыряя их на пол и вопя, точно одержимая. Затем замерла, ухмыляясь с такой злобой, что у Алисы, окаменевшей от шока, по спине потекли капли холодного пота. – Наконец-то ты получишь то, что тебе причитается, бесплодная сука, – прошипела служанка, разрывая на себе одежду, расцарапывая лицо и приводя в беспорядок волосы. Снаружи уже слышался топот десятков ног. Алиса молча смотрела на мчащуюся к ней ведьму, и лишь в последнее мгновение отступила, позволив ей проскочить и избежав прямой атаки. Белинда издала странный звук, врезавшись в вошедшего в комнату невысокого изящного мужчину с привлекательным, хотя и странным лицом. – Спасите!– завопила служанка, цепляясь за незнакомца. – Она сошла с ума! Взбесилась! Всё тут побила! Господи, милорд! Миледи! Алиса отступила на шаг, глядя в бледное лицо леди Эскотт, маячившее за плечом незнакомца, который неожиданно оттолкнул от себя вопящую девицу. – С меня хватит! – визгливым, каким-то чужим голосом произнес Хэмиш, оглядывая бардак в комнате. – Моя ваза! Ваза династии Мин! Да ты знаешь, во сколько она обошлась мне, ты, бесплодная дрянь! Алиса покачнулась, опершись об одну из уцелевших подставок. Голова кружилась и ужас накатывал волнами. Она не сумеет оправдаться, мелькнуло в мутящемся сознании. Они не станут слушать её, слишком уж на руку им такое проявление безумия с её стороны. – Минутку, – холодный спокойный голос незнакомца разорвал повисшее молчание, – миледи, позвольте мне задать один вопрос этой девушке. Леди Эскотт раздраженно дернула плечом. – Вы забываетесь, мистер Беннетт, – резко сказала она, – вот вам зримое доказательство безумия моей невестки. Вы можете освидетельствовать её прямо сейчас. – Всенепременно, – спокойно ответствовал Беннет, изящным щелчком сбивая пылинку с рукава своего сюртука, – после того, как пойму кое-что важное. – И что же?– нетерпеливо спросил Хэмиш, не отличавшийся особенным умом и желавший поскорее закончить фарс. Беннет шагнул вперед, ухватив Белинду за руку и подняв так, чтобы её пальцы были видны всем — и Эскоттам, и их гостям, вместе с ними пришедшим к приемному залу. – Если все это натворила ваша невестка, то почему она невредима, а клочья кожи и волос под ногтями у вашей прислуги, почему пальцы изрезаны у неё? Служанка отдернула руку, в панике переводя взгляд с бывшего любовника на его мать и обратно. Беннет подошел к Алисе, которая лишь титаническим усилием воли удерживалась от того, чтобы не упасть. Лицо его было бесстрастно и лишь горящие темные глаза выдавали сильнейшее волнение. – Я невеликий физиономист, – сказал он, глядя на молодую женщину со странным выражением, – но могу сказать, что не вижу никаких признаков безумия. По крайней мере, внешних. Для более глубоких необходимо специальное исследование. – Ну и ну, – произнес рослый рыжеволосый джентльмен, в котором Алиса узнала дальнего родственника Эскоттов, лорда Алленби, который также был некогда дружен и с Чарльзом Кингсли, – так распускать своих слуг, Хэмиш, дружище, не узнаю вас! Он прошел к Алисе, поклонившись и поцеловав руку. – Рад засвидетельствовать вам свое почтение, леди Алиса. Вы бледны, думаю, лучше вам выйти на воздух. Эддисон Беннетт возился с успокоительными каплями, затем дал Алисе выпить небольшой раствор их на воде. Капли были непередаваемо омерзительны на вкус, но дурная муть в голове нехотя рассеялась. Леди Эскотт держалась как всегда холодно и неприступно, но, видимо, это в кои веки стоило ей огромных трудов. Практически попавшаяся в расставленную ловушку ненавистная невестка ухитрилась выскользнуть благодаря наблюдательности проклятого докторишки и присутствию лорда Алленби, человека, с которым приходилось считаться. Остальные гости не решались обсуждать что-то из произошедшего на глазах у хозяйки дома, но несколько их них поспешили покинуть Эскотт-мэнор, сославшись на срочные дела. Алиса не сомневалась, о происшествии будет знать весь Лондон уже к вечеру. – Вы в порядке? – тихо спросил Алленби, делая вид, что подает оброненный платок сидящей в плетеном кресле Алисе. – Пока еще немного трясет, – призналась она, – я, конечно, ждала от них чего-то неприятного, но не настолько же. – Я отправлю нарочного за вашей матушкой, – сказал Алленби, – вам не стоит оставаться в этом доме. Алиса сжала его пальцы поверх платка. – Не надо. Мама и без того на грани. Вы знаете, как ей сложно из-за всех этих дрязг. Единственное, о чем я прошу вас, дядя Ричард, присматривайте за ней, вам она доверяет. Я справлюсь сама. – Предлагаю иной вариант, – задумчиво промолвил Беннет, осторожно кладя два пальца на запястье Алисы и доставая из кармана золотые часы, – я забираю вас в свою клинику на несколько дней под предлогом осмотра и вынесения окончательного решения относительно вашего здоровья. Вы знаете, сэр Ричард, клиника “Мэдденс”на Роббер-стрит. Не волнуйтесь и не бойтесь ничего, там вы будете в безопасности, пока мы не придумаем, что делать. – Я присмотрю за миссис Кингсли, – Алленби казался безразличным, – и, отвечая на ваш незаданный вопрос, дорогая моя девочка — да, я полностью доверяю доктору Беннетту.