Чертовка

Чёрт бесшумно запахивает кофту, крепко сжимая в одной руке фонарик, и вжикает палаточной молнией вниз. Снаружи — приятная темень для всяких пакостнических дел, если бы в ней не скрывалось что-то пострашнее. — Арсень, куда тебя понесло? — Туда. — В смысле, на раскопки? В пещеры? Нахрена? — поднимает брови Антон. — Ночь на дворе, завтра всё разглядишь в подробностях, а сейчас чего в сыщика-первооткрывателя играть? — Не иди за мной. Это мои дела, личные. И язык за зубами держи, — грубит Арсений, а его руки трясутся. Человечишка преданно ползёт следом мимо потухшего костра, и Арс не может осадить его во второй раз — язык не поворачивается. С насыпи можно навернуться, а где-то здесь бродит небезобидное нечто, что требует проверки: оно может принимать человекоподобный вид, и если нет, как Арсению к нему подобраться, чтобы его не сковало паникой? В пещере, рядом с которой ведутся работы, ещё холоднее, и стены мокрее, чем в палатке, из-за конденсации. Они поворачивают два раза влево, потому что Арсений руководит любительской экспедицией и боится заблудиться, поворачивая вразнобой, нарываются на тупик, идут в третий раз вправо и обнаруживают комнатку-келью с каменной лежанкой в виде прямоугольника, на которую по идее монахи стелили что-то мягкое, но у Попова психика не выдерживает. Форма напоминает гроб, только ложится надо не внутрь, а как бы на постамент. У него в глазах мелькают картинки, как монахи в чёрном, подпоясанные жуткими веревками, освещают пространство текущими свечами, пачкаясь и обжигаясь. Машут крестами своими стрёмными перед лицом, бррр. Тут можно стоять в полный рост, не наклоняясь, и проход из которого они пришли, вместе с соседним, кажется чёрными глазами паука. — И чего ты хотел добиться? — расставив руки по обе стороны от себя, оглаживая стены, громко спрашивает Антон. — А ты знаешь, что местные спелеологи рассказывают, будто в пещерах были замечены вспышки света и слышны шаги? — Сначала ты заявлял, что здесь ничего интересного, а теперь в меню городские… тьфу, сельские легенды, — бодрится Арсений. — Зачем ты меня пугаешь ещё больше? Не хочешь, не иди дальше. — Так тебе тоже не надо дальше, — Антон присаживается на корточки, царапает ногтями углубление в стыке с полом. — Без тебя всё разобрали, а погулять по лабиринту Стас и днём бы разрешил. — Никто тебя не просил за мной таскаться, — Арсений забывает свою первичную неприязнь к грязным чёрным ногтям, собирает всю волю в кулак и ложится спиной на возвышающийся на несколько сантиметр камень. — Придурок, ты заблудишься здесь без меня. Чё дальше по твоему плану? Спать здесь? — Если не будет выбора, то да. Каждую ночь. — Ты ударился головой и вспомнил прошлые жизни, когда был пещерным человеком? — Шаст приваливается к стенке и складывает руки на груди. — Или ссылку в Сибирь на рудники? — А ты принесешь мне янтарь на блюдечке? — Арсений складывает руки на груди, как покойник, представляя, что лежит с букетом и ждёт, когда над ним высшие силы смилостивятся за все грехи. Меркантильная натура высовывает нос, хотя Антон, может, и отдал бы янтарь, если бы был. — Ты хочешь янтарь? — Антон внимательно следит за его реакцией, а потом, словно злится на него за что-то. — Изумруды, рубины, сапфиры, алмазы? Обыкновенное золото? Что вам ещё подавай? — он нависает над ним. — Чтоб на Канары съездить или какие-то там курорты? Личный автопарк? — Нет, красивое украшение на шею было бы кстати, — отодвигается от него Арсений. — Без насекомого внутри, а то бывает на всяких выставках, чуть ли не с костями драко… динозавров. Я волонтёром к археологам прибился! Неужели выгляжу настолько сумасшедшим, типа сделаю находку века и меня пригласят на телевидение, и буду бороться за проценты с государством, и вкладываться в бизнес? У тебя личные счёты с охотниками за легкой наживой? Весь благородный и не хочешь на Мальдивы? Привязался со своей моралью, не такой, как все… — Да, счёты, — серьёзно кивает Антон, продолжая возвышаться над ним — приходится скашивать глаза вправо. — Слишком много людей используют эту часть страны как постоянный ресурс, который как-то сам восполнится, а заботиться о нём не нужно. У вас же есть Москва, Санкт-Петербург и Калининград. Есть ещё юг, тоже проблемно доставшийся после русско-турецких, а все территории дальше — это же Сибирь, максимум Камчатку и Владивосток, как названия какие-то абстрактные знаете, тут люди не живут, значит можно выкачивать и тратить. — Утрируешь и мыслишь стереотипами. Откуда такие познания, Антон? Много программ направлено, чтобы сюда ехали и развивались, детей рожали. — Живу здесь, глазами смотрю, Арсений. Зачем тебе янтарь? — Привлечь внимание кого-то, кто сильнее, чем ты, оберегает земные вместилища, — переворачивается набок Арс, сверкая глазами. — Я ненормальный, охочусь за паранормальным, хочу вживую увидеть Земляного Кота, побазарить с ним про строительство дополнительных веток метро в Петербурге, так что отвали, — он старается говорить чётко и быстро, тогда у Шаста сомнений не останется, что ёбнулся. — Никаких приборов для отслеживания электромагнитных полей или хотя бы палочки в руках, которая вибрирует? — хватает его за плечи Антон. — Опять осведомлённый слишком, может, еще подскажешь заговор какой? — отбрыкивается Арсений, кладёт руки ему на локти, и теперь это выглядит не борьбой в неполную силу, а эротичной картиной девятнадцатого века. До «Происхождения мира» далеко — у обоих нет вагины, но у Арсения чуть-чуть ноги раздвигаются. — Я ксенофил. Непреодолимая тяга ко всему неиспытанному и неизвестному. — Ведьму-логопеда поищи, дурачок, — приникает к его шее Антон, задевая капюшон, который скрывает рожки. Облизывает своим мокрым большим языком, Арсений стонет, потому что слишком много произошло за последние несколько часов, организм требует сбросить напряжение, а время неподходящее, место неподходящее, заберите его отсюда вообще. — Ведьмака-а, — исправляет Арсений, притягивая его к себе за талию и оскверняя эту священную лежанку. — Меня привлекает условно мужской пол, но не ты, ты же человек, а так неинтересно. — Не нравлюсь? — рука Антона скользит по кромке джинсов, он медлит, но двигает дальше между двумя половинками пятой точки. Арс инстинктивно сжимает ноги, только сильнее ощущая драматизм ситуации, в которой его могут раскрыть и нелепо пошутить про ведьминский нарост-хвост на копчике. — Рискуешь нарваться на кошачьи вылизывания в одном месте? — Да, так ты и побежал меня грязного лобызать, — закатывает глаза Арсений. — Можешь быть дерзким, как пуля резким, — смеётся Антон, — изображать хулигана, хама обычного. Это отвлекает других, не меня, и я бы не стал лезть, если бы не раскусил, что ты вечно что-то скрываешь. — Что от тебя я скрыл-то? Скажи, правда не устраивает, что спать с тобой я не собирался, — больно прихватывает его за нижнюю губу Попов. — Точно? А с Котом — да? — подначивает Антон. — У зоофила бы сейчас не стояло. Или с собакой? С рыбой? — С упырём или русалкой, тупой ты баран. — С бараном, ясно-понятно, — шлёпает по чужому бедру Антон. — Идёт серенький волчок и укусит за бочок. — Шутки шутками, у меня причина шариться по пещерам есть, у тебя — нет, — Арсений ойкает, когда тот снова наказывает за издёвку в тоне звонким шлепком. — Я собираю стишки, скороговорки, местные особенности для проекта. — Тогда иди за мной, — исподлобья смотрит на него Шаст. — Не пойду я с тобой никуда, — крутит пальцем у виска Арсений, тоже вставая. — Тут противно и не видно ничего. — Недалеко, всего лишь сюда, за мной, — Антон придерживает за локоть и тянет в следующую развилку. — Отлично, ещё мне не хватало идти без схемы пещер, доверяя человеку, которого я знаю без году неделя, — ворчит Арсений, спотыкается, налетает на него и вспоминает всех своих чёртовых бабушек, хотя у него только одна, по материнской линии. — Сюда — так и буду в навигатор в следующий раз забивать. — Под землю. Ты сам попросил. — ЧТО?! Антон толкает его и прыгает следом. Словно Арсения по шею закапывают и дышать нечем, а потом он падает, раскидывая руки в стороны, пытаясь удержаться, но любая опора магическим образом исчезает — всё происходит в одну секунду, его снова подхватывают под локоть, будто ничего не произошло, и снова толкают, оборачивая в какую-то шубу, в которой, кто бы сомневался, нечем дышать. Арсений кричит, или у него свистит в ушах, он ничего не видит, и это повторяется несколько раз — толчок, тёмная темнота, мех. В конце концов, потолок очень высоко, а чёрт пялится на него с запрокинутой головой и удивительно как не хрустнувшей шеей вместе со сломанным позвоночником, когда он возвращается в исходное положение. В огромном полутёмном нечто, освещаемом отблесками от кристаллов и оживлённом из-за шума воды впереди. В нескольких метрах или километрах, если не иллюзия. Арсению бы задуматься, было ли хорошей идеей раскрывать карты, или, находясь в незнакомом месте, не держать свой гонор при себе. Он дёргается и делает полшага назад для большей устойчивости, но смотреть на проектный «объект вожделения» не перестаёт. Хотя бояться определённо стоит. Земляной Кот весь подбирается, а потом становится ещё огромнее — его особь в человеческом обличье была под два метра ростом, абсолютно не согласовываясь с размерами сородичей, способных просочиться в любую трещину в скале, как задумывалось в архивных заметках. На данный момент Кот стоит с совершенно дикой… мордой, внушительными клыками (ими Арсений тоже вообще-то мог бы похвастать), и пылающими глазами с зеленой радужкой, которые напоминают: на Руси-матушке нет и не было никогда доброй нечисти. Есть та, с которой лучше не связываться, та, которая мешает всем остальным жить, и та, которая научилась мирно сосуществовать с людьми, если они не зарываются. Определение последней категории не вяжется с заданием «сжить со свету светлое существо», так что пусть деканат подавится своими извинениями, когда тушку Арсения вернут на родину. Арс ведь с самого начала настаивал поменять формулировку на «перетащить на свою сторону», не говоря о совсем сложном — «не разозлить вусмерть». Он совсем не справился, чёртова семейка его подери. Серёжа советовал сначала найти, потом заставить обратить на себя внимание, а дальше исполнять обольстительный танец. Пизда «котёнку», то есть Арсению, Антон его одной левой ушатает за обман и без кривляния бёдрами. — Эй, котик… Ко-от… Хороший… Антон?.. Ты меня к себе пригласил? К богатствам Хозяйки Медной горы, как у Бажова? Или ты сам Хозяин? Может, просто разбежимся в разные стороны и никогда об этом не вспомним? Во взгляде что-то меняется, и не в лучшую сторону. Антон не хотел так сразу признаваться, но азарт хищника подавлял, и они уже были неподалёку от места его жилья. Что-то внутри шептало, что это его личное, уже позволившее пройтись по нему языком, пригладить шёрстку, его желанная добыча, брыкающаяся и подчиняющаяся одновременно. Сейчас он Арсения приведёт в порядок, пригласит к источнику и лично помоет, а то тот брезгливый, обидится, что не позаботился о нём. И янтарь подарит, и всё, что Арс захочет, сделает, можно наверху больше времени находиться, и к друзьям его съездить и тоже подарочками задобрить, чтобы не возмущались, что Кот — собственник. Арсений знает о легендах, у него мозг подготовленный, это же невероятная удача, посланное ему чудо, которое какую-то чушь брякнуло: в смысле разбежаться в разные стороны? Земляной Кот и до этого выглядел злым из-за обращения (долг обязывает пугать забредающих мошенников), а теперь напрягает лапы. Изменяется и голос, становится глубоким, с небольшой хрипотцой и просто с ума сводящей чувственностью. У Арсения от таких модификаций всё переворачивается — сдерживать фальшивую личину становится труднее, раскрыться — значит умереть без права переговоров. — Ар-р-рсю-ю-мррр, — рокочуще. — А-рР-р-рс, — и опять это придыхание, а коготки цокают поближе. Арсений оборачивает своё имущество вокруг ноги от греха подальше. Старается и руки ближе к животу прижать, но силы неравные. — Хор-роший такой… Мальчик… — Какой я тебе хороший? — взвивается внутри гадская чёртова сущность. — Не убегай, я щас обр-р-ращусь, — Антон тычется своей головой ему в грудь, чуть не сбивая с ног. Его морда — как половина тела Попова. — Всё равно хор-роший мой, — он садится, до сих пор не задевая потолок головой, и оборачивает хвост вокруг лап, словно домашняя трёхцветная котейка, которая приносит счастье. Арс не шевелится, ждёт «нормального» Антона и в трансе пропускает этот момент. Привычно зависая взглядом на уровне ниже талии (Арсений падок на задницы), потому что… там хвост. Не такой вытянутый и с остринкой на конце, как у чертей, а пушистый, немного потрёпанный, со свалявшейся шерстью с одной стороны, поменьше чем был, то есть пропорции соблюдены. Пятая конечность никак не двигается, будто прилепленная деталь гардероба с комик-кона, а затем хлёстко ударяет по боку Антона, и Арсений отмирает. Кошачьи ушки прижаты к волосам, сливаясь с ними по цвету. — Антош, а ты можешь отодвинуться? Я понимаю, нужно где-то класть свой хвост и себя, но ты… слишком большой. Это переходная форма между истинной и человеческой? Круто, — Арс на грани обморока моргает несколько раз и массирует виски, но назвался груздем — лезь в кузов, спасибо, Матвиеныч. — Большой? — расплывается в довольной улыбке Антон. — Вообще-то я чуточку больше среднего, и то из-за хвоста, а не длины тела. Можешь повторить? — Много места занимаешь, — тихо и с расстановкой повторяет мысль Арсений, понимая, что сморозил глупость. — Так приятно слышать, капец, — жмурится Шаст. — У нас считается очень хорошим признаком, что такое упоминает партнёр. — В смысле, как у людей, размер важен? — Арсений охает от неожиданности, потому что хвост касается обнажённой коленки. Он колеблется несколько секунд прежде чем ощупать одно большое спрятавшееся ушко. Кошачье ухо дёргается от первого прикосновения, хвост загребает вторую коленку. — Ты присядешь, может? — Антон сокращает расстояние ещё больше, порываясь обнять, а не только дышать на него, как на ладан. — Необязательно прямым текстом о размере, скорее о моей силе: просто ты меня принимаешь любым, можешь покататься на спине, а я тебя защищу, понежу, возьму очень хорошо, заботиться буду, ага. Ты уже пахнешь моим, но не трону без согласия, только нежно и осторожно… — Арс вскидывает руки в защитном месте и натыкается на его грудь. — Хочешь, не сегодня, не завтра, вернёмся к археологам… — Не лапай меня! Если у каких-то там твоих, это прелюдия, то я ни на что согласия не давал! — визжит на ультразвуке Арсений, переставая бояться, что каменная громадина погребёт его лавиной, а пушистая зараза трахнет по собственным представлениям. Какое соблазнение, какие манипуляции, чёрта прославленной династии обвёл вокруг пальца затворник из глуши, позор! — Я с нашими не общаюсь, это вроде инстинкта, а не писаных правил, — обижается Антон. — Давай в водопаде покупаемся, твоим родителям сундучок пришлём, от чистой души, мне вообще не жалко, если добрым людям в пользование. — Одевать, обувать меня не надо, я не содержанка, могу сам чего захочу добиться, — Арсений ловко уворачивается и упирается руками в бока. — Ты, блять, Земляной Кот! — Ага. Я не хотел обидеть или задеть гордость. Ты первый к моим ушам полез, почесал, а до этого мы целовались в пещере, и ты размышлял, каково заниматься любовью со сверхъестественными представителями кошачьих, — мрачно отвечает Антон, снова закрываясь своей кудрявой чёлкой. — Решил, что не надо зря терять время. Я весь твой. — Так я же не хотел так резко! — схватывается за сердце Арсений. — Откуда я знал, что всё так серьёзно. Ты там лепетал сегодня… вчера, что приедешь ко мне в Москву, я должен был понять, что это не попытка меня склонить к весёлому вечеру? — он переступает с ноги на ногу. — У меня вообще шок, веди к водопадам и делай, что хочешь, я не в себе, — Арсений делает драматичную паузу. — Я умер, и это всё предсмертная агония, ах, как я молод и прекрасен, и уже покидаю этот свет, надышавшись радиоактивными парами в величественном монастыре на краю света… — Эй-эй, нет здесь ничего ядовитого! Это мой дом, между прочим, и я о нём забочусь, — Антон мечется из стороны в сторону, пока не натыкается на какой-то тёмный угол, в котором долго копается. Котяра не теряет скорости и чуть не проезжает мимо Арсения, становясь на колено и доставая какие-то коробки, по размеру обувные. — Ты мне нравишься. Я буду счастлив, если ты примешь моё предложение и поживёшь в моих краях, попривыкнешь и примешь решение. Вот тут украшения всякие, они более менее обработанные, ты же хотел… янтарь. — Подожди, — задумывается Арсений, медленно прокручивая события и подавляя зевок. — Несколько вопросов. Ты мне не снишься? — Нет, — мотает головой Антон. — Ущипнуть? — Спасибо, своими силами справлюсь, — Арс берёт верхнюю коробку, открывает крышку, мельком заглядывая, и садится на кусочек картонки. — Почему я тебе понравился? Узнать поближе не хочешь? — Хочу, — загорается ушками Антон, ослепляя, как фары машины. — Погаси своё желание пока. — Ты красивый, поделился со мной молоком, хотя меня от него иногда пучит, — Кот мечтательно облизывается. — Единственный, кто услышал меня в моей человеческой форме, хотя я к каждому ключик пытался подобрать. Запахов не чуешь, но без этого обойтись можно. У тебя мозг стабильный, легко адаптируешься к условиям, в которых неприспособлен, и ты раскидываешься такими фразами, даже смысла не зная, что меня сразу щёлкает. Вывод: мы встретились благодаря судьбе. — Ах, эта злодейка, — усмехается Арсений. — А ты на камеру сможешь про предложение сказать или письменно задокументировать? И вот эту коробку мне отдать? — Держи. Зачем на камеру? — Я обижусь, что ты повёлся только на мои физические преимущества, — приказывает Арс, внутренне дрожа, и произносит кодовую фразу, которая была создана для точного выполнения условий, чтобы чёрт не соврал на бумажках, что «подчинил Земляного Кота», — будешь делать то, что говорю или нет? — Да, хорошо, — неуверенно кивает Антон. — Только я не понял, что делать-то. Не только на физические, ты мне, как человек, тоже очень симпатичен: книги, сериалы там… Ты же обсуждал с девочками театр и- — Прекрасно! — Арсений хлопает в ладоши и начинает прыгать на месте. — А мой пол тоже нормально, котяток заводить не хочешь? — Нормально. А у тебя всё нормально? — беспокоится Антон. — Невероятно! Отлично! — вне себя от радости кричит Арсений. — Налей мне водки, быстро! — Ты уверен? Куда тебе в таком состоянии, — пугается Земляной Кот, но послушно уходит в свои недра и шебуршится. — У меня алкоголя не водится, но отобрал как-то раз у студентов, срок годности скорее всего прошёл, — он машет запечатанным бутылём. — Хотя ты прав, давай попьём, чтобы тебя попустило немного. — Уже не хочу, неси обратно! — таким же довольным тоном распоряжается Попов. — Сок. Апельсиновый. Я его очень люблю, — Антон отходит два шага и новый выкрик: — Виноградный! — ещё несколько шагов. — Морс! Из бабушки винограда! — Окей, ты только не кричи, щас будет, — шестерёнки в голове Кота собираются в новую фигуру. — Может, в ближайший посёлок заодно за молоком сгоняем? Или в кафе, оно скоро откроется, и просто по меню пойдёшь? — Получилось, — обнимает себя за плечи Арсений. — Я выполнил условия выпускного проекта в первый же день! А ну, иди сюда, блохастый, сделаем селфи, — он вскакивает на ноги, сетует, что нет нормального освещения — Антон тут же пялится на лампу-кристалл сверху — она загорается ярче, чем вызывает огромный восторг. — Улыбаемся и машем, котик. Ты лучший! — Спасибо. — Сильно хочешь заполучить меня? Скажи, что сделаешь всё, что мне вздумается, тогда подумаю! — Сильно хочу. Сделаю, если ты захочешь, а я смогу. Точно смогу, — Антон оживает, воспрянув духом. Ему природой обусловлено быть главным в паре, но он готов уступать, чтобы у них всё было хорошо. — Так, мы с тобой будем мыться или как? — озадаченно чешет своё собственное ухо, и, совершенно не стесняясь, облизывает ладонь со своими длинными пальцами и умывает лоб Арсения. — Манерам бы тебя поучить, — морщится Арс. — Несколько украшений недорогих для преподавателей, какую-нибудь заколку для одной из Серёжкиных русалок, а мне колечка достаточно, я к нему уже прикипел, так что коробку изымаю, и ты правда легко отделаешься, милый. И мыться, да. Да? — Да, — вновь и вновь соглашается Антон. — Про какой проект ты говорил? Какие, к чёрту, преподаватели? — Про чертей ты правильно. Не только у тебя есть секреты, — Арс стаскивает вечно мешающийся капюшон и ворошит свои волосы, чтобы предстать в лучшем виде. Снимает футболку через голову, но оставляет джинсы. Грудь у Арсения начинает выступать вперёд, а бёдра округляться, чтобы видоизмениться в конечности с подшёрстком. Антон тут же двумя руками зарывается в так называемую шерсть на талии и животе, лаская, гладя, пропуская сквозь пальцы — конечно, ни одного колтуна, Арсений такой чистоплотный — чёрт начинает дрожать и переступать копытами, которых пока не видно, от своеобразного массажа. — Как тебе мой тёмный лик? Всё ещё нравлюсь? Ты был готов выполнять любые мои требования, а я даже трети своих навыков не применил. — Боже, этого не может быть, — падает челюсть у Антона. — Не упоминай его всуе. — Я должен был почувствовать, что ты необычный. — Почувствовал? — Вот откуда столько вредности бралось — родственнички научили. А дальше посмотреть можно или только вверх, потому что невинный? Или врал? — присвистывает Антон, вжимая его в себя и закрепляя результат хвостом. — Не научили, а в наследство передали. Низа ты испугаешься, но я без привычных для обычных людей трусов, если что, — Арсений применяет приём удушения своим сильным хвостом, добиваясь от Антона того же хриплого шёпота. — Тебя вообще ничего не смущает? Ты согласился делать, что скажу, ты знаешь, чем чревато подобное? Шаст увлечённо гладит его по волосам, покрывая шею поцелуями, и наконец добирается до своей цели — сжимает двумя пальцами один рог. — Ой, так, наверно, не надо, — теряет браваду Арсений. — Слишком сильно. — Я очень аккуратно, чертёнок, — Антон плавно опускается у его ног и выставляет руку, чтобы тот не наклонился. — Ни разу не видел вживую таких, как ты, пиздец, — он расшнуровывает кеды и ощупывает ступню в носке. — Не обижу, ты гость в моих владениях, но и тебе теперь стоит сказать, что не разнесёшь тут нахрен все камни. Для твоей же безопасности, без открытий входов в ад, — Антон прощупывает обувь, доставая оттуда вкладыш, и Арсений опирается на его плечо, позволяя рассмотреть внимательнее его приспособление для ходьбы и ногу, без пальцев. — Ты этим прям как лошадь вдарить можешь? — Сам ты лошадь. Такой интимный момент испортил, мы не всем показываем, как выглядим на самом деле, а копыта — моя нелюбимая часть, — Арс фырчит и в отместку тянет его за чувствительное ухо. — Никакого уважения. — Прости, — мурчаще извиняется Кот. — Ты меня всем телом накрыл при спуске сюда, как только не придавил, не понимаю, — возмущается Арсений. — Ноль цивилизации в твоём доме. Кровати нет, спишь и хвостом укрываешься? — У меня… у нас… это часть любовной игры. Быть типа… большим и перекрывать обзор, доверять друг другу. Если я не знаю, как предварительно подготовиться с партнёром, доказать, что достоин, то какая ж мне цена? — пытается говорить на понятном для Арсения языке Антон, прижимая уши к голове, чтобы стойко держаться. — То есть ты всё это время не просто заигрывал, а ещё и рассчитывал? Наглость неслыханная. — Я же не совсем от жизни отстал. Можно этим заниматься без вязки. — Блять, ты это ещё и вязкой называешь, — Арсений картинно воздевает глаза к потолку. Нет, он не будет задаваться вопросом, можно ли назвать потолком вверх пещеры с нацеленными на них сталактитами. — По нормам устных договорённостей и вербальных согласий, по законам Преисподней…