Чертовка

— Арсений, при всём уважении, сами понимаете, это было последней каплей, — сквозь застилающие лицо слёзы бормочет соседка. — Невозможно терпеть соседство вашей родственницы. Невыносимая женщина, она же ведь такая, как всяких моя дочка показывает в тик-токе: издевается над всеми нами, может, даже видео снимает, только зачем ей эти розыгрыши? Уже в возрасте человек, должен учить внуков, вы же таким хорошим выросли, почему же она не может, ну не знаю, просто так не делать? — она размазывает дорожки влаги, стесняясь своей слабости и возвращаясь к тихой, ничем не замутнённой, обычной злости. Человеческого происхождения, конечно, Арсений уверен, что никто никаких заговоров или проклятий на бедную Екатерину Яковлевну не делали, она итак отдаст своё наследство — без борьбы всего семейства за какие-то фамильные серьги и пару колец. — Я понимаю. Готов возместить причинённый ущерб, — буднично улыбается Арсений, но тут же включает свои навыки имитирования эмоций, которых от него бы ожидали в данной ситуации: — У меня со всеми родственниками проблемы, и я уже привык, а остальные, кто рядом живёт, страдают от кошмаров по ночам. Да и днём ходят и оглядываются, — он старается не унимать свой личный вздох по этому поводу — то ли вжился в роль мученика и козла отпущения, то ли впрямь заебался присутствовать при подобных мыльных операх раз в два-три месяца. Каждый раз — это последняя капля, и не слёз, а его собственной крови, если бы у чертей она текла по венам. — Мне стыдно за неё, мне жаль, но бабушка не перестанет. Она не может жить без своих тараканов, и… не перебивайте, я слава… кхм… богу?.. в фигуральном смысле, потому что я тоже против насекомых за пределами их ареала обитания. — Твоя бабушка вообще не заботится, как на неё будут смотреть остальные, что подумают, — сокрушается пострадавшая Екатерина Яковлевна. — Это хорошая черта, побыть эгоисткой, но не чувствовать вообще ничего по поводу своих поступков — болезнь. Живёт, чтобы весело было ей, создавая проблемы всем остальным? А управдом глаза закрывает, потому что имеет с ней интимные отношения? — она произносит это и не верит, что в шестьдесят лет её соседка крутит интрижки. — Выкидывать мусор прям на лестничную клетку? Изрисовать стены похабными словами? Давать детям сигареты и брать с них деньги за то, чтобы сходить в ближайший пивной магазин? Арсения тянет блевать от этих мелких гадостей, но он радуется, что бабушка не пошла дальше и не отравила кого-нибудь, как дядя, решивший повторить судьбу Синей бороды. Каждая жена заработала букет приставучих заболеваний в виде аллергии и кожных лишаёв, а ещё на них падали шкафы, ножки стульев придавливали ноги, посуда валилась на голову. Ему тоже было жутко весело охмурять и разводить на помолвки, свадьбы и разводы. — Спрашиваете, что делать? Простить её и отпустите меня с миром. Оревуар, мадам, — Арс без зазрения совести завершает надоевший диалог и покидает гостеприимный порог. За окном капает дождь, будто там не асфальт, а мостовая, по которой цокает карета, запряжённая лошадьми — он нервно опускает взгляд на ботинки с мягкими подкладышами, фыркает и кричит: — Бабуль, это я! — Презервативы в тумбочке, из лёгкого — только слабительное, желаю вводить во грех побольше людишек и оставить меня в покое, — раздаётся из глубины комнаты мелодичный голос женщины, которой никак не дать тот возраст, которого она достигла в человеческом мире. Она выбрала подобный облик, согласившись, что так можно ещё больше обманывать, ведь бабушек переводят через дороги, жалеют и прощают мелкие шалости. Из её уст это самое приятное приветствие, потому что в родном доме Арсения сразу шлют в пекло. — Бабуль, мне ничего не надо, — вздыхает Арсений и через силу выдаёт — она ведь вправду по-своему заботится, — Нам там выдают запасы. — А пора уже научиться иметь своё. — Я бы вообще не приехал, если б не новые конфликты. Когда ты вызвала рабочих, чтобы спилить скамейку, притворяясь, что тебя раздражают целующиеся парочки под окном — это чем-то обосновывалось, и теперь у нас пивная точка в подвале. Но рябину зачем трогать было? — Ты здесь не живёшь, ничего не понимаешь! — чертовка выплывает, запахиваясь шёлковым халатом с языками пламени, ничуть не стесняясь подобной иронии. — Они спилили орех! Там как раз ветка до пятого этажа доставала, чтобы им птицы гадили туда, а они взяли и напиздели, что дерево подрывает фундамент. Зачем сажали тогда? Вот я и решила, теперь там будут цвести мои розы. Ну те, которые вонючие, и семена там разные в одном мешке вместе с сорняками, а заботится я о них, естественно, не буду. — Гениальная идея. — Я знала, что оценишь. — С тем соседом ещё спишь? — только ради поддержания разговора спрашивает Арсений. — Не, он ушёл от жены, потом свалился с инфарктом, она орала на весь дом, теперь вместе медленно, с палочкой, ходят до магазина. — Звучит красиво. Хороший мужик, для своих лет — норм. — Ага. Давай, пообвиняй меня, как обычно, уж в кого ты такой уродился. Как вспомню, что ты ляпнул — в ад нужно только грешников ссылать, пьяных и наркоманов, так меня насмешил! Всегда умеешь поднять бабушке давление! — она поправляет свою жгуче-чёрную причёску до плеч, без единого седого волоска, и кривит губы. — Я многих правил в своей жизни до сих пор придерживаюсь, — с улыбкой, но твёрдо останавливает её хихиканье Арс. Как и все чертята, он вырос в человеческой семье, потому что только люди могут дать достаточное количество любви, чтобы взрастить их, но против родной бабки не пойдёт и дипломатично выйдет из возможной ссоры. А с мамой цацкаться так не будет. Матери-чертовки крадут человеческих лялек и подкладывают вместо них своих детей, а потом забирают и обычно более-менее налаживают отношения, как с новым членом их чертового семейства, так и с пострадавшими от обмена человеками, но в случае с Арсением всё вышло по-другому. Он самостоятельно вытаскивал того ребенка, чьё место занял, из детского дома и неприятностей, взял себе имя Арсения Сергеевича Попова вместо клички по цвету хвоста или другой отличительной черты, навещал своих приёмных родителей время от времени. С настоящими отношения не заладились очень сильно, за исключением бабушки. Арсений тогда окончательно понял, что рассчитывать можно только на себя любимого — и пошёл в подобие техникума для общей специализации нечистой силы. Там хотя бы на время было разрешено не изображать, что он не стремится отправиться на охоту за человеческими душами и не лелеет под подушкой особые пергаменты из чьей-то нежной кожи, и не заботиться постоянно о собственном здоровье (спорный вопрос) и жилье. — Ты же не хочешь сказать, что продолжаешь обучение в том богом прикрытом месте? — недоверчиво фыркает бабушка, вытягивая губы уточкой своему отражению в старинном зеркале со скалящимися рожами по бокам. — Как тебя только угораздило, уже был бы уважаемым чёртом, так потянуло на межвидовые связи, — она морщит лоб с напускным неравнодушием к его судьбе, — хотя звучит не криво, а очень даже похабненько. Внучек, да ты переплюнешь нашего дядюшку! — она натыкается на его усталый и обречённый взгляд и всплёскивает руками. Хвост вылезает в большой вырез в дорогом халате и начинает нервно покачиваться. — А ну не ври мне, я всё равно узнаю! Девственником продолжаешь бегать, ангел недоделанный? Арс втягивает голову в плечи, получая такое страшное оскорбление в свой адрес. В таком возрасте и не получает удовольствие направо и налево — вот на что будет сетовать родственница. Ей будет почти что плевать, что внучку не хочется развлекаться с представительницами лучших из лучших девочек-припевочек или забродившими налево чужими жёнами, а с представителями рода человеческого от Адама, причём такими, чтобы у них никого не было, и они… его полюбили. То есть, в одном экземпляре, Арсению очередь из ухажёров тоже создавать не хочется: если она создастся, бабушка тоже довольно потрёт руками и организует драку с денежными ставками. — Я тебе все условия создавала, но мы ж гордые, в квартиру не водим, в гостиницу стыдно! Вот какого тебе лешего надо? — Для начала, не лешего и не русалку, и не домового с банником. — Человека? Так бы сразу, мы тебе опытную найдём, захочешь — встанет, захочешь — ляжет, всё по высшему классу! — Не знаю. Я не хочу, бабуль, — в который раз пытается отгородить себя от опасной перспективы Арсений. — Мне бы повыше меня, чтобы хвост не был облезлым, если он у него будет, чтобы не лез с расспросами и нравоучениями, — и деловито перечисляет дальше: — но опытный, и чтобы его не смущало, что я не стремлюсь выполнить все позы из камасутры. Такой вот обычный, — долго не раздумывая, Арсений отрывает от души кусочек, делясь с ней, но в переносном смысле слова: — Чтобы он любил меня, а я — его. — Тьфу, проказа. Кто тебе это в голову засунул, уж не соображу. Воспитали тебя плохо, да исправлять поздно, придётся жить с тем, что слепилось, — бабушка по происхождению и роковая женщина в душе, хоть и в одном лице, прижимает руки к груди и заводит вторую любимую шарманку, надеясь, что Арсений забудет и о новой склоке с любимыми соседями, и о других целях визита. — Зачем тебе эти знания в твоём полу-университете? С опытом бы поднабрался, я бы пару приёмов показала, может чуть поменьше, не всю же фирму выдавать… — У меня год почти кончился, осталось с выпускным проектом разобраться и всё. А в твоих мечтах толпа чертей перепрыгивают через костёр со сковородками в копытцах?.. Под «всё» Арсений имеет в виду кучу возможностей спрятаться на классной и интересной должности среди людей, а не в глуши или на крайний случай однокомнатной студии на окраине города. Нечисти открыты все дороги, где надо разведать информацию — тайные министерства с командировками и обычные офисы, где надо лебезить — посольства и обычные гостиницы, то есть всё, что живёт недолго, пока не развяжется конфликт или война, и очень долго, пока твоя противность и странности не станут неотъемлемой частью почтового отделения или отделения банка. Правда, Арсений так до сих пор и не проникся всеобщим духом подставы, но сучим характером обзавёлся с первого вздоха. Продаст с потрохами почти любого за миллион долларов, если понадобится и если тот будет не на его стороне. Или выбесит. Инстасамка выкинула косметичку и визажиста впридачу за порог? Вы не видели Арсения в действии. Он сделает это эффектно и виноватые будут молить, чтобы заслужить наказание. Вся эта жестокость и подлость в крови — перестроиться нельзя. Знающие легко выделяют подброшенных чертят в кругу других детей: они гиперактивные и нестабильные, пытаются пройти социализацию, как все остальные, но с тягой к плохим вещам не справляются, отсюда и мелкие кражи, грубиянство и обход правил. Смена школ, исключения и любимая ситуация, когда доказать, что определённый ребёнок замешен в проступках невозможно. Все вокруг будут виноваты, вскроются чужие измены и липовые документы, а чудо будет стоять и хлопать длинными ресницами. Скажут: случайность; полиция, скорая и пожарные пожмут плечами. А потом у них колеса проколят. Сначала Арсений сомневался в своей адекватности — ценности родной семьи из взяточников и другого контингента не перенимались ни в какую. Он может подтолкнуть отчаявшегося человека ограбить банк и того посадят, а пьяного заставить отдать своего ребёнка за бутылку водки, и что с того? Какую пользу это приносит лично ему, Арсению? Высшие потребности с пирамиды Маслоу под кричащими названиями «самовыражение» и «самореализация» молчат, как проклятые, а на жулика, как в Даше-путешественнице, он похож только ухмылкой. Может, его предназначение — стать справедливой нечистью и поступать так, как велит внутреннее чутьё. Педсостав заведения не был против его жизненной политики ловить кайф здесь и сейчас, а разбираться потом — до настоящего момента. Такого сборища странных и вредоносных существ всех возрастов и статусов нигде больше не найти. К последнему курсу тут все со всеми попробовали. За исключением преподов. Те, наверное, друг с другом или на стороне — этика, как-никак; те, кто приложил сильные усилия, своего и здесь добились. — А что там с выпускным заданием? — женщина так забавно подаётся вперёд, что Арсению чудится, что вместо носа появляется приплюснутый пятачок, и он отводит глаза на несколько секунд. Так он себе объясняет эту заминку, вспоминая худший на его памяти разговор в деканате и причину, по которой он решил сначала съездить сюда, привести мысли в порядок, а потом уже думать, думать и ещё раз думать. У него самого «нос» кнопкой, но он никогда его никому не покажет, если только под страхом смерти. — Сжить со свету доброе и светлое существо. Грантов заграницу мало, а на нашей земле их не так уж и много, так что мне дали индивида, который чаще помогает людям, чем вредит. Мы должны познакомиться на общей почве — он тоже стережёт драгоценные клады, как и некоторые черти, и путает путешественников. — Своего убить?! — включает патриотизм бабушка. — Нет, никого не надо убивать, — мотает головой Арсений и берёт себя в руки. Имя не должно внушать страх, или как там написала известная писательница о волшебниках. — Это земляной кот. У них ещё уши из-под земли торчат и светятся. — Чего? — хмурится чертиха. — Кто это вообще? Зверь? Оно разговаривать умеет? Шо это за тварь такая? — Имеет имя, но разглашать мне его нельзя, — Арсений чувствует подступающие волны злости и его прорывает: — Я сам в полном шоке! — он опирается подбородком о сложенные ладони и копирует чужую противную интонацию декана: — У вас такая хорошая успеваемость, в конце уже первого семестра отличились, мы такого не пропускаем. А теперь на выбор несколько кандидатур и вы нос воротите. Знаю я вас, Арсений, сначала «ой, не заинтересован», а потом «я тут подумал, могу и попробовать», — Арсений закатывает глаза. — Только потому, что я предметы в расписании менял несколько раз, обнаружив способности к языкам, и от нескольких светлых существ отказался! — А от каких? — поднимает чётко подведённые после татуажа брови бабушка. — От единорога и одной феи по обмену! Но она у нас учится, она бы меня на раз-два раскрыла, что в отчёте писать? А к единорогу мне за свои деньги ехать, никто возмещать не будет, — сварливо пересказывает Попов, остывая. С утра Арсений крался приставным шагом по коридору общего, хоть и монокультурного крыла — да, Русь, Белорусь и Украина считаются одним направлением, а сейчас думает, как бы постараться, чтобы заполучить самое жаркое место в преисподней и собственноручно утопиться в геенне огненной. — Так а делать с этим земляным котом что? Сжить со свету, что имеется в виду? — немного пугается напора бабушка. — Временные межвидовые отношения двух особей мужского пола при условии неуёмного желания близких физических контактов, — оттарабанивает Арсений. — Что-о-о? — Ну, соблазнить, свести с ума и помыкать, как хочу. Типа сжить со свету как личность, — лепечет намного тише выпускник. — Доказать своё умение манипулировать и подставлять плюс пробраться втайную под чужим именем на закрытое мероприятие. Бабушка уже даже не спрашивает какое, медленно оседая в тёмно-зеленое кресло. — На археологическую практику в качестве волонтёра, — уточняет Арсений. — Что, коленки с копытцами чечётку отбивали, и мозг утёк? — ехидствует она, наблюдая за перепадами его настроения. — С таким настроем не то что в деканате появляться нельзя, в зеркало смотреть жалко. — Я там учинил скандал. — Маленький? — Средний. — Врёшь родной бабушке. — Не вру! Меня самого идея тащиться куда-то в Сибирь не порадовала. Предлагаешь по-пластунски улизнуть и не ехать? — Да, — кратко и талантливо. — Как оправдываться потом? — Недоумённо бормотать, как так получилось, что билеты потерялись, время опоздало, а кошак похоронил под землёй сам себя. — Не спортивно, — с мнимой грустью вздохнул Арсений. — Тогда езжай, развлекайся, и не морочь мне голову!

***

— Не знаю, как у вас, а я планирую оторваться на всех русалках своего района! — довольно потирая свою шишку на голове, хвастается Серёжа и свистит вслед парочке мавок, прикрывающих костлявые спины. Девушки тут же уносятся смешливым вихрем в небо. — Они тебя защекочут, только пятками своими еловыми водички коснись! — бурчит Арсений, не забывая заученно привлекающе качать бёдрами даже на крутой лестнице. Правда, бабушка учила женщин привлекать немного другими методами, например, томным хрипловатым голосом и комплиментами, а не лёгким вздохом, походкой и сверканием голубых глаз, от которых чего-то интересненького распробовать хочется даже мужчинам, в шоке заглядывающимся на его средненький бюст. В любом случае, подписи на договор о передачи души — это ещё заслужить надо, хоть лёгким флёром обмана, хоть продуманной стратегией убийства чужими руками. Рано об этом думать. Арсений бросает короткий завистливый взгляд на Матвиенко. Обычно, черти знают, над кем можно подшутить, с кем поразвлечься, а кого прибрать к своим копытам с самыми неприятными намерениями. То есть, тех, кого спасать бесполезно — сами встали на такой путь, связались с чертовыми силами, им и отвечать. А бесы не путают, они рядом стоят и хихикают. Но понятие дружбы и любви, искренних и чистых, которые без выгоды… это немного странно. По-арсеньевски. — Разрешаю завидовать, — улыбается леший, толкая его вбок. — У кого-то тут ещё рожки недоросли, чтобы плескаться в своё удовольствие, да? — Твой прикол про «крутить хвостом» устарел, и ты решил придумать новый? — куксится Арс совсем беззлобно, наслаждаясь последними мгновениями, когда от него ничего не ждут. — Да, когда ты в пятом классе разочаровался и понял, что шерсть не отпадёт сама собой. А, ещё кисточку расчёсывать надо. Здание с увеличенным пространственным континиуумом выпускает из своих ворот учеников всех мастей — в тёплое и холодное, влажное и сухое, но главное — свободное лето по всей России-матушке. Человекоподобны фигуры только издалека: некоторые чересчур маленького роста, тоненькие, с руками-веточками, другие покрыты чешуей, третьи превышают понятия красоты и уродства в разные стороны. — Серёж, если серьёзно, где я и где соблазнение? — немного игриво спрашивает Арсений, скрывая свой страх. — Доведём и не дадим — вот такой, — показывает класс леший. — Ведь необязательно до конца дело доводить, этого никто не требует. Речами приманишь, хвостом подрочешь. — Ты рушишь мою мечту. Я уеду на эту практику в печали, с пустым сердцем, зная, что никто не заступится за бедного, несчастного… и всё останется на твоей совести! — Вот похожую ахинею неси, и он тебя к алтарю на ручках понесёт, и всё будет, как в твоих сказках. Ты ещё даже не видел, какие там археологи мускулистые, полюбовно покопаешь землю и найдешь сапфиры. — Худые студенты с усиками? Фи, — показывает всё свой отвращение Арсений. — Нет, я еду ловить в свои сети что-то, тянущее на оценку отлично. — Кого-то, Арс, люди и коты умеют разговаривать. — Мяу. Ты понимаешь, что он должен сойти от меня с ума просто потому, что я такой, какой есть? — А мы про любовь с первого взгляда говорим или выпускной проект? — Не говорим. И про свадьбу не говорим! Этого деканат и бабушка мне точно не простят.