Тиберий пролистал электронные страницы на планшете, громко фыркнул. Отчёт об операции составлен удовлетворительно, а сами результаты превосходили ожидания. Разумеется, тигр и не думал хвалить отчаянную команду. Пусть хоть кто-то будет напоминать им, отважным героям, что они всё ещё под контролем армии. Пусть ненавидят и презирают старого вояку — это всего лишь малые жертвы. Подумав о последнем, генерал нахмурился и поднял глаза. Капитан Моту стоял перед столом в позе смирно и терпеливо ожидал, когда командование закончит с отчётом.
— Тут сказано, что учёный Альфа-Восемь напал на вас во время попытки взятия в плен. Вы утверждаете, что он потянулся за ножом, и у солдата Скульд не было другого выбора, кроме как ликвидировать врага. Хм. Я за свою жизнь повстречался с учёными и не припомню, чтобы они яростно сражались за свою жизнь. Капитан, — Тиберий скрестил пальцы, — вы уверены, что всё прошло именно так?
— Так точно, сэр, — невозмутимо ответил Моту. — Скульд действовала решительно и верно. К тому же, вражеский учёный заявлял, что нечто скрыто в подземелье. Утверждал, что наши лидеры что-то прячут от нас. Не уверен насколько правдивы его слова...
— И не узнаешь, — Тиберий откинулся на спинку кресла. — Это была крайне важная информация, которая могла привести нас к стратегической победе. Но твоя психопатка окрасила всю кабинку этими самыми знаниями.
В голосе послышалось недовольство и ярость. Моту нахмурился в ответ и посмотрел в глаза тигру.
— А теперь, даже продвинувшись вперёд, мы всё равно не знаем, что ждёт нас внутри! — генерал ударил кулаком по столу. — Эта маленькая победа стала незначительной из-за вашего промаха, капитан! Вы поставили под удар всю операцию! Проклятые альфовцы паразитируют на наших землях, а вы корчите из себя героя!
В синих глазах Моту сверкнула острая льдинка, которая так и хотела вонзиться между глаз здоровяка.
— Значит, нам есть чего опасаться, генерал? У Омега-Зеро есть оружие, о котором не знаем мы, солдаты, но знают наши враги? И так его боятся, что осели в стенах нашего города прямо под носом у доблестной армии защитников и...
— Следи за языком, мальчишка!
Тиберий резко поднялся, опрокинув стул. Указательный палец направил коготь на чешуйчатого солдата.
— Я не обязан отвечать офицерам за свои неудачи! Это ты отчитываешься перед мной, так что следуй уставу, а иначе я отстраню тебя! Добьюсь этого любой ценой, что даже Совет не остановит меня!
Огромная грудь Тиберия подымалась и опускалась, кровавые жилки превратили голубые глаза в демонический взгляд. Хоть Моту продолжал казаться невозмутимым, неприкрытая ярость тигра здорово пугала. Через минуту-другую, Тиберий выдохнул полной грудью, поднял стул и вернулся за столик.
— Я понятия не имею, что они ищут. В центре Зоны D находится ракетный ангар, место былых разработок по освоению космоса. Насколько я знаю, там нет никакого оружия. Что касается технологий, то Альфа во многом превосходит наши. Мне не нравится, что я сам не знаю, чего они хотят, но я буду выполнять приказы, чтобы защитить жителей. И когда мы уберём отсюда врага, я выясню, что на самом деле задумал Совет. Даю тебе слово, капитан.
Старый тигр выдохнул и постучал пальцами по столу.
— Слухи уже идут от лагеря к лагерю и скоро достигнут гражданского населения. Совет может потребовать ускорить выполнение операции и бросить все силы в Зону D. Это может выйти нам боком, капитан. Кто станет воевать за вождей, которые имеют секреты столь опасного масштаба? Полагаю, скандал будет неизбежен.
— Советник Хаган уже в курсе произошедшего, и готовится собирать Совет. Это... неофициальная информация, — прочистил горло Моту. — Узнал от Харкона, а учитывая всю сложившуюся обстановку, не думаю, что это секретная информация.
Тиберий тихо прорычал и махнул рукой.
— Вольно. Возвращайся к своим. Сохраняйте боевую готовность.
Моту кивнул и вышел из палатки генерала. Войска Омега-Зеро быстро развернули лагерь на новой, захваченной территории. Теперь защитная система «Гаргулий» была перекрашена из бело-синего в чёрно-красный цвет. В ближайших домах ходили солдаты и эвакуировали людей. Моту повертел головой, смотря через крыши высотных домов. Там, вдалеке среди небоскрёбов, расположились основные силы захватчика, а также некое тайное оружие. То, что заставило вражеский город-государство совершить столь опасную и вероломную атаку. Мысль о том, что собственные лидеры водят за нос своих солдат очень не нравилась капитану. Впрочем, когда слух разлетелся среди бойцов, мало кто был счастлив.
— Кэп! Как прошло свидание с бравым генералом?
Хитт появился сбоку, дотянувшись рукой до широкого плеча крокодила. В зубах парня дымилась самокрутка, грязная майка изобиловала пятнами и пропахла дизелем. То, что одежда не горела на Хитте считалось секретом огнемётчика, как и сама выживаемость. Огнемётчик протянул самокрутку капитану, но Моту вежливо отказался. Лёгкие Хитта давно вышли за пределы нормы.
— Как обычно. Страшно недоволен, что мы одержали победу, пожурил за отличную миссию и проводил прочь. Сказал, что в скором времени будем дальше выдворять гадов.
— Так и знал, — прохрипел Хитт и закусил вторую самокрутку. Речь оставалась всё такой же вполне внятной, как и обычно. — А что насчёт бредней учёного? Мы хоть знаем за какое оружие Судного дня теперь воюем?
Моту нахмурился и взглянул в глаза-бусинки сослуживца. Неприятно признавать, что ты сам не знаешь ради чего, при этом тебя ещё считают главным агрессором и мерзавцем. Настолько, что вторгаются в твой собственный дом.
— Никак нет, Хитт. Генерал Тиберий тоже без понятия, что происходит. Он также встревожен тем, что нам ничего не договаривают. Неприятно говорить, но мы ещё не скоро узнаем, что же на самом деле скрывают от нас, — брови крокодила опустились, и синемордый негромко вздохнул. — А мне не хочется подвергать свою команду неоправданному риску.
Жёлтые зубы засияли в лучах прожекторов, хриплый смех донёсся изо рта опоссума. Покачав головой, Хитт небольно толкнул капитана, приглашая пройти с собой.
— Да чего ты так паришься, кэп? Ты думаешь, что я вот не знаю, что главнюки имеют таких простых, честных и симпатичных деревенских парней, как я? Или что генерал Тиберий не присваивает кредит-другой в личный карман? Я, конечно, не гений, но и не конченый дурак. Пока не доказано обратное.
Многозначительно сказал Хитт и потёр подбородок.
— И сражаюсь я не за тем, чтобы богатенький толстосум сладко спал в своей кроватке, обнимая любовницу одной рукой, а моё жалованье — другой. Нет, кэп, я сражаюсь за тебя! За красавицу Скульд, за «Химеру». За всех наших ребят! Ну и потому что люблю смотреть, как вопят горящие противники и бегают в стороны. Хы, это круто! Вот как закончится война, так и вернусь к папашке и влеплю ему между ног ботинком! Старый хер говорил, что я ничего не добьюсь в этой жизни.
Моту усмехнулся и немного повеселел. Хитт был одним из самых непредсказуемых и странных жителей Омега-Зеро, которых капитан когда-либо знал. Выросший на задворках, среди хлама и мусора, этот опасный пироманьяк внезапно стал хорошим другом, душевным парнем и довольно романтичной натурой. Оставался лишь запах, блохи, страсть к поджогам и убийству, а также какой-то подсознательный страх горячей воды. Что ж, мы все неидеальны.
— Надеюсь, что ты ведёшь счёт убитым, — улыбнулся Моту, поборол брезгливость и приобнял огнемётчика за шею. — Чтобы твоя родня боялась и уважала тебя.
— Конечно! Да это легче лёгкого, кэп! Все поджаристые ублюдки — моя работа!
Хитт привёл Моту в большую закрытую палатку, где «Химера» праздновала победу. На большом накрытом столе красовались тарелки с едой и овощами, несколько прозрачных бочонков с жидкостями, вскрытые консервные банки и пластиковые стаканчики. Талос и Скульд боролись в армреслинге за соседним столиком, подбадриваемые Аюми и Бертольдом. Кастор и Эш пытались заниматься сервировкой стола, Аякс и Блейк рассуждали на тему лучшего места жительства: города или леса. Крейг втихомолку утаскивал закуски со стола и делился с Харконом. Появление капитана отвлекло Талоса, и Скульд обрушила руку быка на стол. Бертольд схватился за шлем.
— Моё жалованье!
— Твоё жалованье, — довольно посмеялась Аюми, толкнув парня в плечо. А затем лёгкой походкой подошла к Моту. — Спасибо за содействие, капитан! — и подмигнула.
— Нечестно! — возмутился Бертольд. — Требую реванша! Талос, помоги мне вернуть деньги!
— А? — бык потёр шею. — Прости, малыш. В следующий раз делай ставки умнее.
Аякс подошёл к брату и стукнул по шлему сверху. Бертольд едва устоял на месте.
— Сколько раз я говорил тебе не ставить деньги на спор? — второй брат принялся отчитывать младшего. — Почему ты никогда не слушаешь меня? Ты совсем идиот, что ты маме скажешь?
— Я отыграюсь, Аякс! Честно!
— Сейчас я на тебе сам отыграюсь!
Кастор отвлёкся от помощи Эш и посмотрел на двух братьев, валяющихся на полу и дубасящих друг друга. Волчица тоже присоединилась к просмотру зрелища, встав подле старшего из братьев.
— Помочь их разнять? — спросила девушка.
— Нет, им полезно. Выдохнутся и будут спать, как щенки. Передай рыбы.
Хитт оставил Моту на входе и подошёл к Скульд, сел за стол и улыбнулся накачанной пуме.
— Отличная хватка, крошка. А ты такая же нежная, как и сильная? — проурчал грязный поджигатель.
Пума нахмурилась и демонстративно сжала кулак. Раздался громкий хруст.
— Попробуй. Узнаешь сам, — грозно сказала девушка.
Хитт протянулся через весь стол, оказываясь на одном уровне с мордой солдатки. Маленькие брови запрыгали на вытянутом лице.
— Ради тебя, я готов босиком пройтись по горячему железу, моя богиня войны.
Скульд поморщилась и оттолкнула Хитта, пихнув в костлявую щёку.
— Попробуй чистить зубы сначала. Фу! Что за дрянь ты куришь?
— Секрет, —Хитт потёр щёку. — Но за поцелуй, я расскажу тебе эту тайну.
— А что, волосы и навоз — это секретные ингредиенты? — спросил мимо проходящий Крейг. — Не знал.
Скульд рыкнула и подняла руки вверх, уходя от поджигателя, а Хитт остался лежать на столе с разбитым сердцем, тоскливо провожая взглядом мощную спину пумы.
— На любви, как на войне...
Весь отряд собрался за столом, сметая еду. Кто-то глотал, кто-то жевал. Блейк пил из маленькой фляжки, обнимая Эш за руку. Кастор разнял младших братьев, дал подзатыльник Аяксу, отматерил Бертольда и согласился на повторный армреслинг с Талосом.
— Как насчёт завтра, здоровяк? Ставлю своё и Аяксово жалованье, что побью тебя, рогач.
— Это предложил я, а не ты, старшой, — Талос вытер губы от еды и ухмыльнулся. — Готовь денежки.
Аюми поднесла Моту маленький стаканчик с горячей прозрачной жидкостью. Моту принюхался и удивлённо посмотрел на лисицу.
— Попробуй! На Сигма-Шесть это пьют по праздникам. У нас самый богатый урожай риса, и мы даже научились делать из него алкоголь.
— Алкоголь? Горячий? — удивился синий крокодил. — Этим вы занимаетесь на своих огромных плантациях, когда не воюете?
— Или когда не занимаемся любовью, — хихикнула девушка, смотря, как капитан едва не подавился от удивления. — Ах, капитан, тебя достаточно легко сбить с толку. Твоя жена наверное постоянно пользуется твоей слабостью?
Лисица сильнее обняла Моту за плечо и припала щекой к крепкой груди. Чешуйчатый проглотил горячий алкоголь, выдохнул полной грудью и нервно улыбнулся боевой подруге. Аюми счастливо замахала хвостом и показала язык, отчего щёки капитана приобрели лиловый оттенок.
— А у вас много лесов? — спросила Эш, приходя на помощь озадаченному, обескураженному и слегка потерянному Моту. — Если у вас везде фермы, да плантации, значит рядом и природа?
— О, не так много! — Аюми тут же отвлеклась на разговор с волчицей. — У нас в основном равнины и поля, лесов очень мало и они довольно дикие и опасные. Порой я удивляюсь, как вам с Блейком удавалось выживать в лесу.
— Выживать? — волчица рассмеялась. — Выживаем мы здесь, на войне и в городе. Лес — наша стихия и дом. Там куда безопаснее, чем в городе.
— Это смотря с какой позиции смотреть, — добавил Блейк. — Конечно, там тоже полно опасностей, но когда ты научишься с ними справляться, то понимаешь, что не можешь жить без этой свободы. В городе просыпаешься от шума машин, лопастей вертолёта, голоса в билборде или криков соседей. В лесу тебя будят птицы и шелест деревьев, — на лице волка появилась улыбка. — Я очень... Мы, — он взял Эш за руку, — скучаем по дому.
— Скоро война закончится, — девушка потёрлась носом о шею возлюбленного. — Мы вернёмся домой. Нам везёт, что Омега-Зеро не заинтересована в лесах, в отличие от Альфа.
— Им нужно не дерево, — сказал Харкон, молчавший до этого всё время. — Они хотят вырубить акры лесов, чтобы быть поближе к городу. Это выгодная позиция, не более.
— Поэтому мы и сражаемся за дом вместе с вами, — Блейк кивнул Харкону. — У нас общий враг и общие цели.
— Временная дружба, — хмыкнул заместитель капитана и отошёл в сторонку.
Эш и Блейк неодобрительно посмотрели в спину уходящего волка, Аюми нахмурилась, а Моту вздохнул.
— Не обращайте внимания. Он просто переживает из-за предстоящей встречи с отцом. Он, как и я, очень ценит, что мы смогли встретиться вместе, пускай даже в столь неспокойные и опасные времена, — крокодил посмотрел на лесных волков. — Ваша помощь неоценима, а навыки не раз выручали в бою. Может быть, я буду чаще наведываться в леса, когда всё закончится.
— Будем рады, — улыбнулся Блейк.
Оставив своего кавалера пожинать горечь неудачи, Скульд решила подкрепиться накрытым. Сначала здоровячка принюхивалась и смотрела на еду с неодобрением, чем вызвала интерес у Эш. Волчица внимательно следила за соратницей, а после спросила напрямую.
— Всё нормально? Тебе что-то не нравится?
Доверие Эш к Скульд, как и у большей части отряда, было не слишком большим. Хоть и бывшая заключённая показала себя яростным и надёжным бойцом, вне сражений девушка сторонилась общения. И всё же, Скульд не была хамкой и мерзавкой, какой бы страшной ни старалась казаться.
— Еда похожа на ту, что ела в приюте, — сиплым голосом ответила пума. — Но тут она выглядит такой... праздничной. Даже не похоже на отбросы. Ты хорошо готовишь, Эш, — солдатка потупила взгляд. Комплименты давались тяжело. — Ты могла бы научить меня такому же? Хочу порадовать детей, когда вернусь в приют.
Чёрные уши волчицы дёрнулись, в янтарных глазах заискрилась благодарность. Довольный оскал заиграл на мордочке.
— О, ну конечно! Без проблем!
— А ты хочешь вернуться в приют? Я думал, что там просто выгребная яма. Только без обид!
Крейг встал подле Скульд, уплетая пудинг из ложки. Бейсболка козырьком назад и большая майка придавали еноту облик простодушного мальчишки с района.
— Так и есть. Приюты в Зоне C — настоящая выгребная яма. Нам приходилось держаться вместе, чтобы давать отпор озлобленным смотрителям и хулиганам с улиц. Никакой защиты, антисанитария, разруха и отчаяние. Еду привозили раз в неделю, и она была отвратительной. Одна девочка из нашей группы тоже старалась украсить наш досуг, — Скульд улыбнулась, и её серьёзное лицо стало мягким, тёплым. — В самые мрачные часы я всегда смотрела на неё и думала, как у такой маленькой девушки хватает сил не унывать? Она была моей единственной подругой. До того как я попала в тюрьму.
— А что с ней стало? — спросил Крейг.
— Парень, ты бы помолчал, — нахмурился Блейк.
Скульд поджала челюсть и нахмурилась.
— Мелкая банда грабителей пролезла через канализацию, чтобы поиздеваться над нами, что-то вроде постоянного развлечения. Один из них случайно столкнул её с лестницы. Я пришла в ярость и разбила его голову о пол, а тут подоспел смотритель.
Скульд налила себе крепкий напиток, зелёный и пузыристый, залпом заглотила содержимое и прорычала. Остальной отряд молчал, а Скульд отыскала Аюми взглядом и протянула стакан.
— Плесни-ка той штуки, что ты дала кэпу.
Голос звучал несколько угрожающим, и Аюми не стала спорить. Достала маленькую тыквенную флягу и налила бесцветной жидкости в стаканчик. Скульд залпом отправила содержимое внутрь и вытерла рот.
— Неплохая штука, — рыкнула здоровячка. — Как вернусь, отстрою приют и больше не буду давать детей в обиду. Амнистию я уже получила, теперь пришло время помочь другим.
— Мы можем оказать финансовую поддержку, — сказал Кастор. — Предоставить тебе связи и материалы, помочь расширить сеть приютов. У моего отца полно знакомых, да и я сам могу совладать с краном.
— Посмотрим, — Скульд посмотрела в пустой стаканчик. — А ты умеешь обращаться с детьми, Кастор?
Здоровяк в шлеме усмехнулся и показал на Аякса и Бертольда.
— Не веришь, спроси у них. Эти дурачки всё ещё живые! — старший провёл рукой в воздухе. Оба брата возмущённо повернули головы в шлемах. Скульд подарила Трайбу-старшему скромную улыбку.
— Дети, мирная жизнь — нет, спасибо, — Талос хрустнул морковкой. — Я от всего этого отдыхаю только на войне. Простая жизнь вообще не для меня. Когда всё закончится, пойду в наёмники. Наверняка кто-то ещё захочет с кем-то повоевать, и им потребуется такой здоровяк, как я.
— Тебя разве не ждёт семья? — спросил Бертольд. — Кто-нибудь родной, к кому ты всегда можешь вернуться? Обнять и прижать?
Скульд растрогалась, услышав слова самого молодого из отряда, но Талос только засмеялся.
— Пацан, моей же семье лучше, когда меня нет рядом. Дома — я обычный рабочий, у которого проблемы с выпивкой, а тут я Талос из «Химеры», твою мать! Я — ходячий рогатый танк, который расстреливает кучу ублюдков, держа пулемёт в одной руке! Нахрена мне гражданка, когда я живу моментом и полем боя? Я солдат и должен умереть солдатом! Семья и прочая хрень не для меня.
Бертольд опустил голову и потёр затылок.
— А... Ладно. Извините... Но я только и думаю о том, что сражаюсь за свою семью, что вернусь к ним и мы снова будем вместе...
— Хорош ссаться, Берт! — Аякс толкнул младшего брата в плечо. — Не извиняйся за то, во что веришь! Ты же Трайб! А Трайбы всегда сражались за семью! Будь то ма или па, или «Химера». Не выдавай своё благородство за слабость. Ты гораздо сильнее, чем думаешь.
Никто не видел, но Бертольд покраснел под шлемом и кивнул.
— Спасибо, братец. Ты...
— А-а-а-а-а, семейная идиллия! — Кастор приобнял братьев. — Люблю, когда вы не пытаетесь убить друг друга. Горжусь вами, засранцы вы мелкие!
Моту улыбался, смотря, как уют и семейный дух правят столом. Хитт снова подкатывал к Скульд, Крейг таскал еду у Хитта, братья спорили с Талосом, лесники общались с Аюми. Только Харкон Селий оставался молчаливым и загадочным. Моту подошёл к заместителю и тихонько толкнул в бок. Харкон улыбнулся уголками рта.
— Ты сегодня молчаливее, чем обычно, — заметил капитан.
— Не хочу мешать этой идиллии. К тому же, мне приятно видеть крепкие семейные узы, а не очередные политические дебаты за столом, — тёмные глаза Харкона посмотрели на руки. — Только чувствую себя дома, как приходится спускаться на землю. Отец требует меня завтра, и это просто возмутительно. Как я могу оставить свой пост? Почему он до сих пор относится ко мне, как к ребёнку?
— Я бы тоже не хотел, чтобы мой сын сражался на войне, — сказал Моту. — Не уверен, насколько буду рад, если увижу его в форме. Думаю, что Хаган просто переживает за тебя.
— Но это не повод требовать меня видеть здесь и сейчас, словно я — провинившийся мальчишка, которого следует наказать, — шепнул волк, стиснув кулак. — Снова будут эти разговоры, угрозы и доводы, чтобы я оставил службу и стал советником. Он так и не понял, что это пустая трата времени. Я солдат, а не политик.
— Ты ведь сам говорил, что политики решают будет ли вестись война или нет, — напомнил крокодил. — А ты никогда не думал, что мог бы сделать большее там, чем здесь?
— Звучит так, словно ты заодно с моим отцом, — рыкнул Харкон. — Будь мы братьями, он бы любил тебя больше.
— Харкон, — громко сказал Моту. — Ты отличный солдат и хороший командир. Мы вместе прошли через многое, и я доверяю тебе, как никому другому. Я знаю, что ты готов пожертвовать собой ради других, и никогда не сомневаюсь в тебе. Но ты не просто солдат, а также сын советника. И, возможно, что тебе предстоит также свой бой. Я не хочу, чтобы ты покидал отряд, но если так случится... Я готов к этому.
Харкон в отчаянии взглянул на Моту и положил руку на плечо другу.
— Не случится. Обещаю тебе, что останусь с тобой до конца, — в голосе Харкона прозвучало отчаяние. Волк взглянул в синие глаза крокодила и кивнул. — Я не позволю отцу лишить меня той чести, которую оказал мне ты, солдат, готовый умереть за меня. Идём со мной? Завтра? Прошу, Моту, мне будет нужна поддержка. Я бы взял всех с собой, но только у тебя хватит опыта и терпения говорить с моим стариком. Прошу тебя.
Крокодил вздохнул и опустил голову. Улыбка заиграла на мощном лице, большие плавники-уши задвигались.
— Через огонь и воду, да?
***
Увидеть заходящее за горизонт солнце можно было только с очень высокого здания. Горизонтом принято было называть те небоскрёбы, за которыми солнце скрывалось в первую очередь, но вид с окна советника Хагана Селия был настолько широким, насколько позволяли глаза. Моту наблюдал, как огромная оранжевая сфера прячется под землю, а в окнах загорается свет, огромные рекламные билборды оживали новыми яркими красками, плавающие дирижабли освещали город мощными прожекторами. Внизу суетились маленькие лампочки разных цветов, скакали из стороны в сторону, сливались в единый многоцветовой поток. Как же много внизу жизни? И ведь у каждого своя судьба, своя история, которая может закончиться одним простым днём. Кто из жителей по-настоящему обеспокоен войной, а кто хотел на всё чихать и живёт, как вздумается? Кто из них стоит так же высоко, как Моту сейчас?
Капитан почувствовал прикосновение к ладони. Призрачное, знакомое, отдающее теплом. Изумрудные мягкие чешуйки ощущались так ярко, будто она была рядом. В неясном отражении Моту увидел её рядом с собой, обнимающую за руку, достающую головой до плеча. Крокодил вздохнул, вспоминая о родном доме. Красивая жена, маленький сын. Как хочется всё бросить, уйти домой, вернуться в собственное царство любви и нежности. Но нельзя. У Моту другая семья, которая не может обойтись без него. Только от действий капитана зависит, сколько из них вернутся домой.
— Узнаю этот взгляд, — сильный голос отвлёк крокодила от размышлений. — Каждый день я смотрю на закат, любуясь сверху на самый престижный район, и ощущаю себя одиноким и никому не нужным стариком.
Харкон пошёл в своего отца, вновь убедился Моту. Статный, широкоплечий волк с бурой шерстью. Куда более тёмной, чем у сына, шерстью, длинной бородкой под белой мордой. В тёмных глазах тлело некогда мощное пламя, теперь постепенно утихающее, измученное тяготами жизни. Хаган предпочитал светлые красные мантии, длинные рукава и символику со знаком «Омега». Советник встал рядом с капитаном, одетый в тёмные свободные штаны и обтягивающую рубаху.
— Все эти богатства кажутся такими бессмысленными и пустыми, ведь я утратил главное сокровище — её прикосновение, — тихо сказал волк, смотря в окно. — Она любила смотреть на город сверху и обнимать меня одной рукой, а Харкона другой. Вот тогда я чувствовал, что весь мир у моих ног, и ничто не может разрушить мою всесильную империю.
Хаган помрачнел и опустил морду. Они помолчали немного, смотря на город через огромное окно-стену. Чем темнее становилось, тем ярче зажигались огни.
— Прости, капитан. Я порой забываю как я стар и безнадёжен. Ещё не хватало становиться брюзгой.
— Всё в порядке, советник. Не хотел оскорбить ваше горе, — тихо ответил Моту.
— Моё горе принадлежит лишь мне, молодняк, — мрачно усмехнулся Хаган. — А твоё время должно быть преисполнено радостями и глупостью. К тому же, как мне злиться на лучшего друга сына? Сколько лет вы вместе, а до сих пор живы и здоровы. Я обязан тебе многим, Моту.
— Всё в порядке, советник, — крокодил опустил брови. — Харкон прикрывает мою спину, да и за себя он всегда может постоять. Он сильный и уверенный солдат.
— Хм, весь в отца. Только моя самонадеянность обошлась слишком дорого, и он идёт по тем же стопам. И чем сильнее я отговариваю моего мальчика, тем больше разжигаю в нём огонь. Мы слишком похожи, и это меня пугает. Кстати, а где сейчас главный виновник торжества?
— Приводит себя в порядок в ванной. Он не стал переодеваться и сразу отправился сюда.
— Зато ты стал.
Дверь в ванную ушла вверх, и Харкон Селий, сметая капли с морды, предстал перед отцом и командиром. Тёмные глаза преисполнены решимостью и готовностью защищаться, лицо напряжено, пальцы едва не сжимаются в кулаки. Увидев сына, Хаган вытянулся, поравнялся с заместителем капитана и посмотрел в глаза. Отец и сын, солдат и советник, смотрели друг на друга, будто оценивая. Моту не мог прочитать ни единой эмоции в глазах волков и терялся в догадках. Пожмут ли они руки, обнимутся или даже подерутся друг с другом? Неловкое молчание повисло в большом светлом зале.
— Сын.
Хаган первым нарушил молчание и едва зримо кивнул отпрыску.
— Хорошо выглядишь, отец, — Харкон убрал руки за спину, желая скрыть бурю эмоций. — Рад видеть тебя целым и невредимым.
— Я собирался сказать тебе то же самое.
Чувствуя вновь нависающую тишину, крокодил перешёл к действиям первым. Прочистил горло, привлекая внимание хозяина дома и кивнул.
— Давайте продолжим беседу за столом. Простите за солдатскую грубость, но я так давно не ел нормальной еды.
Никто не стал спорить. Морская кухня в Омега-Зеро была редкостью и роскошью, несмотря на наличие морского пути. Рыба, ракообразные, устрицы, даже водоросли — всё добывалось далеко за городом, в опасной и непредсказуемой стихии. И всё было чертовски вкусным, отчего Моту не мог сдержать восторг и ел обеими руками. Макал куски большого ракообразного в сырный соус, слизывал сок с устриц, громко хлюпал бульоном, хрустел сушёными водорослями. Оба Селия ели молча, неприятно периодически поглядывая друг на друга. Обоим хотелось поговорить, но никто не знал как лучше начать.
Хаган снова начал первым.
— Слышал о вашей победе и захвате оборонительных систем. Говорят, что вы воспользовались оружием врага. Блестящая тактика!
— Она случилась спонтанно, — Харкон поднял взгляд. — Как ты и учил — подстраиваться под ситуацию во время боя. Впрочем, ты также учил, что солдат никогда не должен покидать своего поста, пока идёт служба.
— Когда имеется возможность, глупо не воспользоваться. Так я смог увидеть тебя и Моту, принять как гостей и накормить. Я обеспокоен тем, что лучшим солдатам Омега-Зеро выдают такую плохую еду.
Крокодил срыгнул и постучал по груди.
— Это ещё не самое страшное, советник. После того, как взглянул в лицо смерти, всякая еда покажется как омар в сырном соусе.
— Эзир права, — вздохнул Харкон. — Ты слишком зациклен на еде. И, прошу тебя, не чавкай за столом.
— Всё нормально, — поднял руку советник. — Моту дорогой гость и твой лучший друг. Вы слишком многое даёте городу, чтобы требовать от вас ещё и таких незначительных мелочей. К тому же, я и сам могу пренебречь этикетом, когда нахожусь в гордом одиночестве.
Хаган усмехнулся и негромко отрыгнул. Моту хихикнул в ответ, а после заметил каменное лицо Харкона и сглотнул. Пусть синий является капитаном на поле боя, он всё же гость.
— Чудно, что мы не стесняемся говорить открыто, — молодой волк отпил красно-тёмную жидкость из бокала. Поморщился и скрестил руки, копируя поведение отца. — Тогда перейдём к другим откровенностям. Отец, для чего ты вызвал меня сюда? Снова наш спор о моём месте в обществе? Давай начнём с этого.
— Я бы и рад, но ты ведь не послушаешь меня, правда? — усмехнулся советник. — Более того, я готов признать, что ты приносишь огромную пользу нашему городу. Твои подвиги — самое яркое тому доказательство, Харкон. Я не хотел этого признавать из страха потерять тебя, как однажды потерял твою мать. Но мне надо смириться и принять, что ты — солдат. И отличный солдат.
Моту повернул голову к другу. Тёмные глаза Харкона дрожали, губы чуть приоткрылись, когти сжали скатерть. Негромко клацнув челюстью, волк утвердительно кивнул.
— Благодарю... За тёплые слова, отец. Я очень ценю твоё признание.
Голос Харкона дрожал, уши опускались. Признание отца было очень неожиданным событием в жизни. Будучи мальчиком, Харкон постоянно спорил с отцом обо всём, стоило им только отыскать причину. Оба уважали мнение друг друга, но никогда не отступали. И когда Хаган выдвинул ультиматум сыну, советник или солдат, Харкон тут же записался в солдаты. Тогда отец немного поседел от неожиданности.
— И когда я увидел, что ты выполняешь отведённую тебе судьбой роль, я решил, что последую твоему примеру.
В обеденном зале повисла тишина.
— Вы... хотите вступить в армию? — спросил Моту.
— О, нет! — рассмеялся Хаган. — Насколько я знаю, для такой древности в моём лице нет места. Я намерен оспорить состоятельность Трибунала Омега-Зеро, а также убедить совет сменить орган власти. Этот слух о таинственном оружии в Зоне D вызвал большой диссонанс, а с ним подставил под вопрос власть Трибунала. В результате, мы выходим не защитниками собственной земли, а производителями оружия.
Крокодил вовсе прекратил жевать, а Харкон смотрел на отца с подозрением, будто совсем не верил сказанному.
— Ты собираешься занять место Трибунала? Это довольно смелое заявление, но вряд ли кто-то одобрит твое решение. Это может быть опасно.
— Сын, я не буду говорить тебе об опасности на фронте, а ты не станешь рассказывать мне про тонкости политической грызни, хорошо? — спокойно, но требовательно попросил Хаган. — Я знаю, что щупальца Трибунала распространяются очень далеко, но терпеть безнаказанность — вот что по-настоящему страшно. Наши дети сражаются за какую-то военную тайну, и даже мы, советники, не в курсе!
Хаган ударил кулаком по столу. Молодой волк впервые вздрогнул, увидев вспышку гнева отца. Столь оглушительную и столь мимолётную. Харкон бросил взгляд на Моту, решив узнать, что синечешуйчатый испытывает по этому поводу. В глазах крокодила читалось восхищение и радость. Капитан «Химеры» знал лично только одного политика и очень ему доверял. Вот только Харкон испытывал смешанные чувства насчёт отца. Что же сказать? Как поступить? Неожиданно, Селий-младший поднял голову и улыбнулся.
— Ты прав, отец. Пусть мы вечно спорим, но твой опыт в политике и честность помогут закончить войну. Я бы доверил тебе свою жизнь.
— И я тоже, советник, — сказал Моту, поднимая кружку с пенистой шипучей жидкостью. — Я желаю вам удачи! Надеюсь, что вы станете новым Трибуналом до того, как мы отправимся в самое пекло!
Хаган засмеялся и откинулся на спинку кресла. Старый волк понял, что правильно разыграл карты. Пусть сын сражается дальше, ведь это у него в крови, в то время как он закончит войну. Или сам сложит голову в попытке. Хаган страшно боялся пережить сына.
— Я сделаю всё, что могу, и даже больше, капитан. Клянусь.
— А что с оружием? — спросил Харкон. — Когда ты выпытаешь у Трибунала всю правду, как вы намерены поступить дальше?
— Дальше? — Хаган приподнял бровь. — В каком смысле, сын?
— Что бы там не пряталось, альфовцы готовы сражаться до самого конца. Мы преодолели первый рубеж, но основная сила врага ожидает нас впереди. Они боятся, отец. Чего бы Трибунал не скрывал от нас — это обладает невероятно колоссальной мощью.
— Я намерен связаться также с главнокомандующим Альфа-Восемь. Мы собираемся установить новые дипломатические отношения. Я хочу, чтобы народ обоих городов-государств знал, что война была бессмысленной.
— Бессмысленной? — Харкон почувствовал как пошатнулась гордость. — Ты называешь гибель нашего народа — бессмысленной?
— Хочешь сказать, что сражение за неизвестную цель — благородно? Сын, возможно они боятся нас больше, чем мы их.
— Возможно, что страх — единственное, что не позволяет нашим врагам раздавить нас. Я считаю, что наличие этого оружия покончит не только с этой войной, но и последующей. Иначе, будь Альфа такими благородными и напуганными, они бы вступали с нами в переговоры чаще. Что мешало им заявить о наличии тайного оружия? Может они в сговоре с Альфа-Восемь?
— Это мне и предстоит узнать. Но когда я узнаю, что от нас скрывал Трибунал, я больше не собираюсь участвовать в этом фарсе.
— Ты простишь им смерть нашего города? — Харкон повысил голос.
— Харк, тише! — Моту положил руку на плечо друга. — Мы даже не знаем, что там внутри. Может быть игра не стоит свеч.
— Ты лучше меня знаешь, что это не так! Скольких мы потеряли? Сколько мы отдали на войне? Ты не боишься, что бело-синие ублюдки убьют твоего сына и надругаются над твоей женой? — рыкнул волк. — А ты? Как ты можешь простить им смерть жены? Или ты забыл как...
— Замолчи! — рявкнул Хаган. Не потребовалось ни удара, ни лишних движений, чтобы молодые солдаты успокоились. — Ты мой сын, и я люблю тебя так, как только может отец, но если ты ещё раз скажешь что-то о матери или моём долге, ты разрушишь весь этот хлипкий союз, который мы, упрямые дураки, едва построили!
Хаган замолчал и отдышался. Моту старался не отводить взгляда от старого волка, а Харкон проглотил гордость.
— И всё равно. Я не считаю такую политику эффективной, — произнёс Харкон, не желая уступать отцу. — Каждый должен ответить за свои преступления.
— Если жить, как велит поговорка: «Око за око, зуб за зуб», то все в мире станут слепыми и беззубыми. Запомни, сын. Порой, доброта — это самое сильное оружие.
Харкон хотел возразить, но услышал только громкое пиканье. Моту достал свой КПК и нахмурился.
— Нас срочно вызывает Тиберий. Код красный.
***
— Несколько часов назад наша база попала под обстрел боевой техники Альфа-Восемь. Главнокомандующий армией, полковник Синт, решил связаться со мной, объявив срочные военные переговоры. Так как это достаточно глобальное событие, я хочу, чтобы «Химера» присутствовала во время переговоров.
Тиберий ходил взад-вперёд, сложив руки за спиной. На дворе стояла глубокая ночь, солдаты «Химеры» стояли, не выспавшиеся и уставшие, ожидающие звонка. Кастор стоял выпрямив спину, Аякс держался менее ровно, а Бертольд едва стоял на ногах. Аюми прикрывала рот, чтобы не зевать, Хитт жевал соломинку. Эш скрестила руки, борясь с усталостью, Блейк отгонял назойливую муху. Талос стоял в сторонке, спрятав руки в карманы, а Крейг натянул козырёк вниз, чтобы скрыть закрытые глаза. Скульд держалась рядом с братьями, с ненавистью глядя на белого тигра. Лишь Моту и Харкон выражали полную готовность.
— Надеюсь, что вы не злитесь на меня, когда я оторвал вас от семейного ужина, — тигр взглянул на Селия и надменно ухмыльнулся. — Я был уверен, что твой отец оставит тебя дома.
— Никак нет, генерал, — хмуро ответил Харкон. — Может я вам и не нравлюсь, но свой долг я намерен выполнить.
— Хмф! Посмотрим! Итак, скажу сразу, что если кто-то попробует перебить или начнёт говорить без моего приказа, то я мигом вышвырну вас из армии, аннулировав все ваши заслуги. Станете «Зеро» без «Омеги», это понятно?
— Так точно, сэр! — ответила «Химера» хором.
— Чудненько! — Тиберий схватил рацию. — Рядовой, где ты, чёрт тебя дери? Я вот-вот увижу проклятую рожу полковника и хочу, чтобы Матильда была рядом со мной!
— Кто такая Матильда? — шепнула Эш Блейку.
— Может жена? — волк пожал плечами.
— Почти угадали, — хмыкнул Крейг.
В палатку вбежал молодой тигр, держа в руках новую, экспериментальную версию РПГ, больше похожую на голову чудовища. Солдат прошёл мимо «Химеры» и вручил оружие генералу.
— Проклятье, Фитцрой! Я успел состариться и лишиться хвоста! Ты воюешь так же, как и бегаешь?
—Нет, сэр, я...
— Пшёл вон! Десять кругов вокруг лагеря! — рыкнул Тиберий. Затем тигр обратил внимание на большой голографический проектор с мигающими лампочками. — Наконец-то. Эти мерзавцы ведут себя так, будто у них целая вечность в запасе, — генерал нажал на пульт.
Прожектор включился и активировал экран. Суровая морда носорога появилась перед отрядом «Химера». В левый глаз был встроен киберпротез, а кончик рога отливал чёрным цветом.
— Полковник Синт на связи, — пророкотал носорог. — И я требую немедленно ответа, иначе ваша база будет сметена вместе со всей Зоной.
— Назовите ваши требования, — потребовал Тиберий.
— Требования? Что за оружие вы держите в ангаре? — пар вывалился из носа полковника. — Я отправил туда учёных и три своих лучших отряда. Мы потеряли связь, а последнее сообщение содержало в себе сплошные крики и мольбы о помощи. Конгломерат требует знать, что вы прячете!
— Мы не можем ответить на ваш вопрос, так как сами не знаем. Трибунал Омега-Зеро держит нас в таком же неведении, — тигр держал руки за спиной. — У нас выборы на носу, народ оскорблён и требует отставку Трибунала. Если вы пообещаете прекратить нападение, я обещаю не предпринимать никаких попыток, пока народ не изберёт нового правителя.
— И сколько нам ждать? Недели? Месяцы? У меня под боком оружие массового поражения неизвестного типа, мои солдаты пропали, а вы советуете мне сидеть здесь, как послушному мальчишке?! За кого вы принимаете меня?
— Кое в чём я с ним согласен, — хмыкнул Харкон.
— Я взываю к вашему здравомыслию, полковник. Насколько мне известно, Конгломерат собирается повысить вас до генерала. Зачем же рисковать, когда мы оба хотим остановить войну.
Носорог нахмурился. Протез издал щелчки. Синт едва открыл рот, как мягкий женский голос компьютера оповестил.
«Подключение защищённой линии. Трибунал присоединяется к конференции».
— Какого чёрта? — выругался Тиберий.
Ещё одна голографическая проекция появилась рядом с Синтом. Не было чёткой картинки, только изображение шума. Сильный, низкий голос глухо звучал из машины.
— Трибунал вмешался в военные переговоры, чтобы уведомить генерала Тиберия о новых приказах. Вам приказано удержать позиции, а также разрушить базу врага и немедленно захватить секретный объект. Это прямой приказ Трибунала, не подлежащий обсуждению.
— Ха, Тиберий! И вы говорили о здравомыслии мне? Ваши вожди сами хотят нашей крови.
— Но ведь выборы на носу! — Моту не выдержал и выступил вперёд. — Народ не поддерживает вашей политики и...
— Выборы ещё только предстоят, капитан, — ответил шум. — Сейчас Трибунал контролирует Омега-Зеро, и приказы являются неоспоримыми. Вам надлежит освободить Зону D. Всё остальное будет решено на выборах. Трибунал всё сказал.
Шум исчез. Полковник Синт усмехнулся.
— Признаться, мне даже стало вас жаль, омеговцы. Полагаю, что все вопросы были решены. Всё просто, и не скажу, что мне не нравится. Но я могу предложить вам убежище, если вы не желаете понапрасну умирать.
— Этого не будет! — рыкнул Тиберий. — Может наши лидеры и ведут себя, как идиоты, но мы уж точно не трусы!
— Рад слышать, — кровожадная улыбка расцвела на лице Синта. Рядом с ним появилось ещё одно изображение. — Тогда лейтенант Джазз с удовольствием разнесёт ваш лагерь.
Изображение кабана с коротким ирокезом появилось на экране. Чёрные очки скрывали глазки лейтенанта.
— Доброе утро, омегамальчики и омегадевочки! Я лейтанант Джазз, главнокомандующий тяжёлого бронированного отряда «Разрушители». Я стану вашим гидом в страну мёртвых, так что вставайте в ряд.
Рядом раздался взрыв. Палатку затрясло, солдаты зашатались, генерал опёрся на Матильду.
— Мы начинаем! Приятной смерти, нулерасы!
Голографические изображения исчезли. Снова раздался взрыв. Тиберий с трудом выпрямился и зарычал.
— Чего вы встали? Бегом марш! Принести мне голову этого мудака!
