Дух джунглей

      Утренние джунгли дышали. Осторожно входили в новый день. Я чувствовал их каждой клеточкой своего ничтожного тела. Они были такой же частью меня как мои трёхпалые руки, или костяные наросты и это было необычно. Я не привык к этому, ведь я больше городской житель. До сих пор. Даже после долгих лет проведённых в этих джунглях. Мы с ними как американцы и русские на Эльбе. Присматриваемся, улыбаемся и приветливо машем, держа ладони на рукоятях оружия.       То, что я городской обозначает вовсе не то, что я привык шататься по клубам на дорогих тачках, закидываясь бухлом и дурью. И не то, что я раньше сидел в дешманской рубашке за компьютером по восемь часов. Для меня город это абсолютно другое.       Для меня город — это переполненые мусором переулки, в которых пахнет мочой, кровью и блевотой. Это грязные и тёмные туннели канализации, кишащие крысами и тараканами, размером с кулак. Это задымлёные тысячами выхлопных труб крыши. Это место где всему вокруг на тебя наплевать и это в лучшем случае.       Поустойчивее встав на ветку, я прицелился и натянул тетиву своего юми. Вот она, моя цель. Небольшой, упитанный тапир, деловито пробирающийся между деревьями. На выдохе я отпустил тетиву. Стрела вошла в шею тапира. Неуклюже подскользнувшись животное свалилось на землю. Прежде чем животное успело издать последний крик я сорвался с ветки, в полёте зацепился за другую, одним движением выкинул своё тело вперёд и кувыркнувшись через плечо всадил нож прямо в глотку бедолаге. Это было своеобразной тренировкой. Добить добычу до того, как она начнёт кричать.       Мне ещё только предстоит научиться искусству охоты, но прогресс уже приятно удивляет. Особенно по сравнению с первыми месяцами, когда у меня тряслись руки после пары выстрелов. В городе я думал, что умею стрелять, но, как показали джунгли, я жестоко ошибался. Я был специалистом по охоте на людей, но никак не на животных. Поэтому поначалу приходилось перебиваться тем, что найду в лесу, попадётся в самодельный капкан или удастся украсть у деревенских.       Я даже пытался вырастить что-то на своём огороде, но, видит Аматерасу, фермерство — это не моё. Со временем я охотой и собирательством добывал себе всё необходимое. А те вещи, что я не мог найти в лесу — вслепую обменивал у местных. Порой они сами приносили мне что-то, как подношение.       Тапир был довольно упитанным. Мне хватит его дней на пять. Портативный холодильник Донни, который прошёл со мной огонь, воду и медные трубы, всё ещё работал и это было удивительно.       Мой брат действительно гений. Жаль, что после смерти отца, он затерялся в собственном гениальном сознании. Нет, мой брат не сошёл с ума, но в нём пропала какая-то искра, радость и азарт открытий, которые и превращали его из отличного инженера в гениального изобретателя и нашего Донни. После смерти отца он будто потух изнутри.       Дон первым ушёл. Он не устраивал скандалов, как Раф, не закатывал грандиозных пирушек, как Майки. Просто однажды утром он исчез прихватив пару инженерных наборов, шест и сменную одежду. А в его лаборатории, на непривычно чистом столе лежало развёрнутое письмо, в котором гений объяснил, что ему нужно найти себя, а до тех пор он оставляет лабораторию в наше распоряжение.       Донателло так и не вернулся. Ни через год, ни через два, ни через пять лет. Быть может исследование мира затянуло его с головой. Быть может он нашёл место себе по душе и забыл нас. А быть может пуля или кинжал оборвали жизнь одного из трёх самых дорогих мне существ. И если в первые годы эти мысли гложили меня, то теперь я чувствовал лишь холодную грусть. Время лечит. Если Дон мёртв, то я переживу это. Если же жив, то я всегда рад встретить брата и помочь ему.       Следующим из семьи ушёл Раф. Ушёл, громко хлопнув дверью, как и обычно. Он так и не смог приспособиться к новой жизни. Не смог приспособиться к тому, что отца больше нет. К тому, что его лучший друг остепенился и теперь, вместо уличного самосуда, занимается прокурорскими делами и посвящает себя семье. Он вообще плохо приспосабливался к социальным изменениям. Уход Донни стал последней каплей. Все наши ссоры и разногласия вылились в гигантский скандал, во время которого мы изрядно промыли друг другу кости, а после с языка перешли сначала на кулаки, а потом и на клинки. Если бы не Майки и Кожеголовый, гостивший у нас тогда, под воздействием эмоций и усталости мы бы, наверное, поубивали друг друга.       Я не знаю, где Раф жил когда съехал. К Кейси он податься не мог. Он теперь весьма медийная личность и безопасностью друзей, практически родных, Раф рисковать не станет. Даже после уничтожения клана, у нас осталось достаточно врагов, поэтому мы, тогда ещё вчетвером, решили порвать с ребятами все связи и защищать Кейси, Эйприл и Шедоу из тени. Полагаю они поняли. В последний раз мы с Рафом общались на банкете Майки.        Майки тоже уехал. И в отличии от нас, идиотов, он решил позаботится не о своих эгоистичных желаниях, а о могиле отца. Он часто ездил в Нортгемптон, ухаживать за могилой и потихоньку переносил свои вещи на ферму. Думал, что я не замечу. А после пришёл и всё объяснил. Объяснил, что оставаться здесь нет никакого смысла. Что всё уже давно закончено, а наши семейные узы погибли вместе с мастером. И только я, как последний дурак, продолжаю цепляться за прошлое, как пожилая проститутка за последнюю банкноту.       Конечно мы поругались. Я набил Майки морду и ушёл вымещать свой гнев на улице. Порой я завидовал Рафу. Он мог позволить себе срывы. Я — нет. Потому что лидер. Лидер без команды. Уже.       Майки устроил последнюю вечеринку перед тем, как уехать. Грандиознейшую вечеринку, на которой собрались все наши друзья и соратники, кроме Кейси и Эйприл. Даже нас с Рафом он позвал, видимо решив не омрачать старыми ссорами первый день новой жизни.       Естественно, для меня вечеринка закончилась дракой с пьяным Рафаэлем. Разве могло быть иначе? В тот вечер я свалил после драки, окончательно разругавшись с братом.       Майки действительно уехал в Нортгемптон следующим утром, а я остался один с чувством полного разочарования в себе. Как иронична судьба. Самый расхлябанный и ленивый ученик отца, оказался единственным, у кого хватило совести и чуткости ухаживать за отцовской могилой. А его самый талантливый ученик, его главная гордость, тот кому он доверил семью, ради кого он пожертвовал собой — трусливо сбежал в глушь, бросив семью.       Несколько лет я жил в Нью-Йорке и Майки был единственным с кем я держал связь. Порой я замечал Рафа во время патрулей, или встречал результаты его работы. Обычно мы расходились каждый своей дорогой. В молчании. Слишком молодые. Слишком глупые и горделивые, чтобы просто поговорить. Как же смешны мы были. В конце концов я не выдержал и сбежал сюда. Надеялся, что в этих джунглях я найду покой. Ответы. Умиротворение. Хоть что нибудь. И наверное до сих пор надеюсь.       Я не помню как давно я приехал сюда. В джунглях совсем теряешь ход времени, но за это время я успел обустроить неплохую халупу. Небольшой домик на дереве. Донни назвал бы это место "Крепость одиночества".       Я никогда не был хорошим кулинаром, в отличии от Майки, но мне много не надо. Достаточно того, что я могу пожарить мясо, или сварить простейший суп. Освежевав свою добычу, я повесил шкуру сушится, большую часть мяса засунул в холодильник, а остатки порезал и зажарил. Очередное начало очередного скучного дня. Так я тогда думал ещё не подозревая всю неправоту своего предсказания.