***
«Хина…» – Чего тебе? «Скажи, почему мы находимся в тюрьме?» – О-о, хороший вопрос, друг мой. Есть идеи? С тех пор, как я пришла, наконец, в себя, так и лежала на спине, смотря бездумным взглядом в потолок. Даже не удивило, что по итогу я очнулась в камере заточения, а не госпитале, хотя общее самочувствие заставляло жалеть о такой несправедливости. – Тобимару… «Чего тебе?» – Я ног не чувствую. И рук тоже. Но ног сильнее. «М-м. Интересно, с чего бы?» Какой увлекательный диалог. Интригующий такой, со смыслом. По интонации голоса занпакто сразу понятно, что дружелюбием он не блещет. А сколько было праведности и обещаний, что дерьмо будем разгребать вместе. По итогу пока что казалось, что я единственная, кто тонул в смердящей жиже, пуская пузыри. Опять мне голову снесло. Напрочь. Просто под чистую. И зачем я сорвала печать? Для барьера хватило бы и обычных запасов реацу, но нет, нужно было заставить всех обосраться от страха, в первую очередь свой занпакто, который, похоже, думал, что я решила кончить жизнь самоубийством. В какой-то степени план возымел частичный эффект, тело пиздец болело, удивительно, что от давления не разорвало мышцы и сухожилия. Недаром тренировалась. Один из немногочисленных плюсов текущего состояния – от злости не осталось и следа, а жуткая усталость оставляла голову холодной. Не думала, что способна так выходить из себя. Хотелось камня на камне не оставить, убить каждого, кто попадет под руку, и в первую очередь Айзена… хотя, нет, вру, скорее, Гина. Но до того, как я увидела недоумение во взгляде мужчины. Он словно не понял, почему я напала на него. Значит ли это… Нет. Нет, Гин же не мог действовать самовольно. К сожалению. Что тогда, блять, произошло? Или… как должно все было произойти? Шум в коридоре отвлек от размышлений. На меня нацепили ошейник, который блокировал использование реацу, поэтому понять, кто приближался, я могла лишь по шороху шагов и ритмичному деревянному стуку. Трость. Значит… По спине пробежали мурашки. Пришлось отыскать в себе силы, чтобы занять сидячее положение. Господи, как тело вообще способно так болеть? Голова закружилась. Устало выдохнув и скинув ноги с койки, я обнаружила гостей, которые не вселяли ни капли уверенности. С трудом вспомнив, как дышать, я склонилась в подобии поклона перед главнокомандующим, а также капитанами Кьёраку, Укитаке и Уноханой. Пиздец… моя поясница… – Простите, что не могу приветствовать должным образом, – прохрипела я, выпрямившись. Если и возможно злобно молчать, то Генрюсай Ямамото продемонстрировал поразительное мастерство. – Учитывая, какие техники вы применили, лейтенант, я удивлен, что вы пребываете в сознании, – наградив меня пристальным взглядом, подметил Генрюсай. – Печать «тюрьма души», техника телепортации и гибридный барьер. Применение такого арсенала влечет за собой строгое наказание, вплоть до отстранения по службе. В вашем случае и вовсе изгнание из Серейтея. Но это меньшая из ваших проблем, лейтенант Хинамори, вы меня понимаете? Задержав на миг зрительный контакт, я все же потупила взгляд, предпочтя обойтись без слов. Да, это меньшая из моих проблем. А дерзко вести себя перед главнокомандующим – вообще последнее, что мне нужно. Мне стало страшно, уверенности даже не хватило посмотреть на мужчину. Я кивнула. – Смотрите мне в глаза, когда я с вами разговариваю, лейтенант Хинамори. Его грозный тон все равно что град из острых камней, который едва не заставил еще ниже склонить голову. С трудом проглотив ком воздуха, застрявший в горле, я исполнила приказ. – Почему вы знали о намерениях своего капитана, но предпочли рассказать об этом не мне, а капитанам Кьёраку и Укитаке? Потому… потому что желание следовать за Айзеном не сделало меня слепой к желанию выжить любой ценой, поэтому пришлось заранее позаботиться о своеобразной подушке безопасности. Играть на опережение, как говорится. Слова с трудом формировались на языке. – Я думала, меня убьют… если не за клевету, которая не подтверждена доказательствами, то… это сделает Айзен. Сотню лет назад капитан Урахара Кискэ также обвинял Айзена, но ему не поверили. Без железных доказательств я не могла обратиться к вам, главнокомандующий. – И что вас сподвигло пойти к капитанам Укитаке и Кьёраку? – Они были капитанами еще до того, как таковым стал Айзен, а учитывая, что Ичимару Гин и Тоусен Канамэ также помогали ему, я не знала, к кому еще можно обратиться… просто… еще кто-то мог быть на его стороне. Угнетающая пауза, повисшая после моих слов, заставила проснуться нервозность. Сердце забилось сильнее. Чтобы побороть нахлынувшую слабость, пришлось сжать штанины. Я с трудом держала себя от того, чтобы не опустить голову, но и смотреть в глаза Генрюсаю уже не могла. Чуть отвернулась в сторону. – Хинамори-чан, – нарушил затянувшееся молчание Кьёраку, – когда ты чуть больше полугода назад пришла ко мне и Укитаке, ты сказала, что твой капитан проводит запрещенные эксперименты и оказывает на тебя давление, держа фактически в заложниках. Тогда он выжидал. Но сейчас решил действовать. Почему ты ничего не рассказала нам о факте его подстроенной смерти? Что он убил Совет 46-ти? – Потому что боялась… – здесь я не соврала, и печальное выражение лица не заставило себя ожидать. – Я не знала, следят ли за мной, что вообще со мной будет, если… если… Поэтому я почти все время находилась на территории одиннадцатого отряда. – Вы принимали участие в устранение членов Совета? – спросил Генрюсай. – Нет. – Посмотрите мне в глаза и скажите это снова, лейтенант. От угнетающего давления, что пропитало воздух, мне стало так страшно, что я с трудом нашла в себе смелость хоть пошевелиться. На меня словно сама смерть глядела, и посмотреть старику в глаза стало испытанием. – Н-нет. – Вы можете это доказать? – Я… я узнала о… Совете… – воздуха не хватало, казалось, главнокомандующий душил меня одним лишь взглядом, а молчаливые наблюдатели в лице других капитанов только делали обстановку напряженнее. На глаза наворачивались слезы. – Он привел меня туда и снял гипноз Кьёка Суйгетсу… Это было в день, когда… когда отдали приказ забрать Кучики Рукию из мира живых… я тогда еще столкнулась с капитаном Кучики. Я не знала… Тело, истерзанное боем и применением запретных техник, да без реацу, не могло сопротивляться давящей энергетике главнокомандующего. Чуть не завалившись на бок, но успев придержать себя рукой, я судорожно задышала. – Я не хотела, чтобы меня опять попытались убить… Гин один раз пытался… Я не хотела умирать… – Если в вас не видели выгоды, то почему не убили, а только обездвижили? – Гин сказал, что… что натравят на меня Готей. Меня кинут, как кость голодным псам… Убить меня будет слишком просто. Прошу, поверьте мне… я не… – Главнокомандующий, – аккуратно обратился к старику Укитаке, намекая, что еще немного, и его реацу от меня мокрого места не оставит. Удушающее жжение продлилось еще пару секунд, и как только исчезло, это было сродни тому, чтобы нырнуть в прохладу горного озера посреди испепеляющей жары. Шумно выдохнув и закашлявшись, я попыталась перевести дух. Сердцебиение отдавалось мощными ударами в ушах. – С одной стороны, все складывается так, как ты говоришь, Хинамори-чан, – мрачно рассудил Кьёраку. – Это было бы в духе Айзена, вот так оставить своего лейтенанта, зная, что тебя ждет. Но Айзен смог обдурить нас всех, он оказался слишком прагматичен и осторожен. Поэтому… очень странно, что он мог не знать о твоем визите к нам с Укитаке. О барьере, для установки которого, видимо, требовалось время. Помещение погрузилось в удручающую тишину. Я даже не знала, что сказать. Серьезно, просто не знала. Все попытки оправдаться звучали смехотворно. – С другой стороны, – вздохнул Кьёраку, оправив соломенную шляпу, – у нас нет доказательств обратного. Что все это тоже часть плана Айзена… Особенно ранение, которое нанес тебе Ичимару Гин несколько лет назад. Вряд ли на такое согласишься по доброй воле, верно? Хинамори-чан? – Д-да… семь лет назад я узнала о том, что Айзен проводит незаконные эксперименты. И семь лет назад он пытался меня убить из-за этого… точнее, Ичимару Гин, пронзив меня катаной. Здесь, – положив пальцы на место под грудной клеткой, я нахмурилась. – У меня остался шрам. Лейтенант Котецу спрашивала однажды у Айзена, откуда у меня появилось такое ранение. На что он сослался на тайную операцию. – Главнокомандующий, – обратилась к мужчине Унохана, – мой лейтенант подтвердила эту историю, однако я, как капитан, не нашла никаких сведений о тайной операции, которую поручали бы пятому отряду семь лет назад. Возможно, эта информация известна только вам. Не спуская с меня пристальный взгляд, словно хищный лис, наблюдавший из укрытия за зайцем, Генрюсай нахмурился. Проигнорировав слова Уноханы, он сухо продолжил: – Даже если взять в расчет тот факт, что вы, лейтенант Хинамори, являлись жертвой обстоятельств и не принимали участия в преступной деятельности напрямую, вы использовали запретные техники. – Верно. Н-но их применение я была вынуждена… то есть… я пошла на это из-за угрозы жизни… против Айзена Соуске и его подчиненных. Я готова понести наказание вплоть до изгнания… – а вот тут я невольно осеклась, сообразив, что если меня изгонят в мир живых, то там Айзену ничего не будет стоить прихлопнуть меня, как клопа. Ну же… не в ваших интересах изгонять меня и лишать звания. Пожалуйста, поверьте в мою историю. Я не просто так жопой рисковала, ходя по тонкому лезвию, чтобы все покатилось прахом. – В обычной ситуации вас бы ждало изгнание, лейтенант. Правила едины для всех, и не важно, какова причина их нарушения. Однако… сейчас ситуация не просто возведена до уровня военного положения, Готей 13 претерпел удар в самое сердце, лишившись трех капитанов. И я не склонен доверять вашим словам, лейтенант. Даже тот факт, что вы рассказали о своем положении капитанам Кьёраку и Укитаке, может оказаться очередной уловкой, – рассудил Генрюсай. – Учитывая, что Айзен водил нас за нос столько лет, мы не можем просто взять и поверить вам. Единственное… что, возможно, вселяет надежду, это ваше желание убить Айзена Соуске на холме Сокиоку. Капитан Рецу заверила меня, что ваши… порывы были вполне искренними. От услышанных слов я невольно напряглась и посмотрела на женщину, обнаружив в ее глазах холодный пристальный взгляд. Наблюдая за мной с бесстрастным выражением лица из-под опущенных ресниц, она напоминала хищного зверя. Жуть. – Для того, чтобы разобраться в вашей ситуации, лейтенант, требуется время, но этого времени у нас нет. Как я и сказал, Готей 13 оказался уязвим из-за предательства трех капитанов, понеся ощутимую потерю. Прежде чем принять решение, я хотел поговорить с вами лично и сделать для себя определенные выводы. Определенные выводы… От подобного заключения у меня мороз пробежал по коже. Словно надо мной занесли острую катану, чтобы снести голову с плеч. – Первое – запретные метки, которые вы маскировали под тату на спине, требует уничтожения. Любая повторная попытка использования запретных техник будет караться по всей строгости закона. Второе – после проведения процедуры вы вернетесь к обязанностям лейтенанта, а также временно замещающего капитана. Вся ваша рабочая деятельность будет курироваться капитаном Кьёраку. Обо всех своих действиях: будь то поход в Руконгай, встреча с друзьями, и уж тем более посещение мира живых – должен знать как минимум один из присутствующих здесь капитанов. Вы можете попробовать, конечно, о чем-то умолчать, но если не найдется свидетелей вашей активности, то это сразу приведет вас в тюремную камеру без разбирательств. Обманите – вас ждет тюрьма. Проявите подозрительную активность – вас ждет тюрьма. Вздумаете обернуться против нас… будете убиты. Это понятно, лейтенант? – Да… так точно. – В целом об истинной ситуации знают только находящиеся здесь люди. Для тех, кто пребывал на холме Сокиоку, вы пали жертвой манипуляций Айзена Соуске. Перед тем, как появиться на холме, Ичимару Гин пытался убить вас, но допустил ошибку, поэтому вы отправились следом мстить. – Ясно… Благодарю за предоставленный шанс, главнокомандующий, – склонившись в три погибели, с трудом игнорируя ломящую боль, произнесла я. – Я вас поняла. И не подведу вас. – Это покажет время, – риторично подметил старик, – старшие офицеры довольно лестно отзываются о вас, как и весь отряд. Если мы лишим их и лейтенанта, обвинив в соучастии с предателем, это подорвет боевой дух не только шинигами из пятого отряда. Все будут с подозрением смотреть и на лейтенантов третьего и девятого отрядов. И тогда Готей 13 развалится изнутри. Как главнокомандующий, я обязан сохранить целостность нашей армии. Надеюсь, оказанная мною лояльность, лейтенант, будет достаточной ценой для этого. В противном случае… мне придется действовать гораздо строже. И вам это не придется по душе.***
Уэко Мундо – бескрайняя, мертвая пустыня. Царство потерянных душ. Или, лучше сказать, того, во что обращались души, не познавшие очищение. Стать королем этого покинутого мира оказалось куда проще, чем Айзен предполагал. Ожидал большего даже от Васто Лордов. Все пытались выживать, брести бесцельное существование, и даже попытка Бараггана создать свое царствование под открытым небом выглядела, признаться, жалко. Мир, который никому не нужен. Шинигами просто оставили его на обочине дороги жизни. И печально, и ожидаемо. И для него сейчас лучшего места для подготовки к нападению на Общество душ не найти. Все шло по плану. Как и обычно. За исключением одной маленькой детали, которая, скорее, вызвала недоумение у Айзена, нежели доставила неприятность. Он долгое время ломал голову, как наиболее выгодно использовать Хинамори, чтобы минимизировать риски. Забрать ее с собой в Уэко Мундо было бы наиболее простым и удобным вариантом, во всяком случае, не пришлось бы загадывать, что за обременительный фокус это создание выкинет в очередной раз. Это с одной стороны, но с другой… Айзен прекрасно понимал, что Хинамори исполняла приказы по двум причинам. Первая, очевидна, это желание выжить. Она боялась его, и в определенной степени это льстило мужчине. Страх помогал держать людей в узде, но в некоторых случаях мог подтолкнуть их к ответным действиям. Так что он рассчитывал уравновесить страх чувством влюбленности и привязанности, что помогло бы притупить настороженность девушки. В какие-то моменты это помогало, поначалу Айзен думал, что хватит легкого отыгрыша, чтобы запудрить Хинамори голову. Не сказать, что не получилось, но… манипуляции работали, причем прекрасно, только девушка все равно понимала, что ее дергали за ниточки. Конечно, она могла сколь угодно успокаивать себя этим осознанием. Факт оставался фактом – она у него на крючке. Но был и другой факт, о котором мужчина напоминал себе – это не та Хинамори, которую он знал. Это слегка сбивало с толку. Кем бы ни являлась эта девушка, она стала результатом его эксперимента, но, признать, как бы Айзен не хотел верить в то, что это могла быть не случайность, реальность говорила об обратном. Точнее о том, что полагаться на Хинамори нельзя. Он пощадил ее из-за любопытства, когда Гин – почему-то – совершил оплошность и не избавился от нее. С годами мужчина успел привыкнуть к девушке, к тому, что она находилась поблизости. И за последние месяцы он пришел к выводу, что в какой-то степени она вызывала у него привязанность. Как послушный ласковый питомец, который, конечно, порой рычал, кусался, но всерьез не нападал. Всегда знал, кто здесь хозяин. Даже если в мужчине и просыпались так называемые чувства, это не было проблемой, всего лишь неприятное жжение в груди, физиология. Он научился манипулировать не только эмоциями окружающих, но и собственными, иначе вряд ли бы смог добиться того, что имел сейчас. Проблема в том, что Хинамори довольно часто вызывала в нем эти эмоции. Своей лестью и поведением она подкупала, Айзен бы соврал, сказав, что ему не нравилось восхищение, благоговение, с которым смотрела на него девушка. Действительно, словно преданный пес. Не хватало, чтобы хвостом еще помахала. Только вот она не пес, а человек. Могла не просто лаять и кусаться… к сожалению. Айзен понимал, что сейчас, когда он как никогда близок к цели, ему нужна трезвая голова, и отвлекаться, даже на преданную собачонку, было бы глупо. Но и вышвыривать ее как-то жалко. Непрактично. В конце концов, она действительно могла бы принести пользу. Могла бы. С этой мыслью, оторвав взгляд от бесконечной пустыни, Айзен посмотрел на Гина и сохранял долгое молчание, прежде чем парень заметил прикованное к себе внимание. – Что-то не так, капитан Айзен? Беззаботная манера собеседника, все та же привычная хитрая улыбка чем-то подкупали. Понять, о чем думал Гин, было не так просто. Но не сказать, что для него это составляло проблему. – Почему ты не устранил Хинамори, если она отреагировала так на мою просьбу? – А-ах, это, – нисколько не замешкавшись, с долей неловкости протянул Гин. – Честно говоря, это и для меня стало сюрпризом. Как вы и хотели, я сообщил ей, что вы желаете оставить ее в Обществе душ в качестве шпиона. Это, определенно, расстроило ее, однако она лишь молча приняла все как данность. Быть может, когда я ушел, все же злость в ней пересилила, и она поддалась эмоциям. Она довольно темпераментная девушка. Было бы странно, если бы она не разозлилась. Поэтому Айзен и предпочел поручить дело Гину, потому что с парнем спорить было бы бесполезно, а выслушивать возмущения Хинамори… ну, скажем так, на это у Айзена не имелось времени и желания. Он бы послал Канамэ, однако тот был занят другим делом. И все бы ничего, однако мужчина достаточно хорошо узнал девушку, чтобы понять – обычными возмущениями дело бы не ограничилось. Если бы хотела напасть, напала бы сразу. А если действительно передумала и сорвалась, то это… мягко говоря, странно. Выдавать себя таким образом. Использовала запретную метку на глазах у капитанов, да и разозлиться так ее могло заставить лишь что-то существенное… – Что-то не так? – Нет, все в порядке, – спокойно отреагировал Айзен. – Просто убедился, что не зря решил оставить ее. Гин и Хинамори жили, как кошка с собакой, мужчина, пусть и с неохотой, но ожидал, что всплывет какая-то неприятность. И тут уже напрягало не только поведение девушки, но и парня. Похоже, он донес до Хинамори далеко не то сообщение, которое велел передать Айзен. Мужчине подобное своеволие не понравилось, а еще меньше нравился тот факт, что он не мог показать это. Иначе со стороны будет выглядеть, словно ему не безразлична Хинамори и ее судьба. Гин, похоже, тоже это понимал. Досадно. И не менее интригующим оказалось поведение девушки в критичный момент. Речь не про вспышку злости, а ее действия. Тот барьер она явно установила заранее, возможно, намного заранее, чем Айзен рассказал о плане ухода из Общества душ. В общем-то ожидаемо. Куда сильнее мужчина удивился бы, если она ничего не предприняла бы, не подготовила бы запасной план или еще что-то. Скорее всего, даже рассказала о нем кому-то из капитанов, чтобы обезопасить себя. Но точно не главнокомандующему, иначе бы себя подставила в первую очередь. Это даже забавляло. Айзену это напоминало наблюдение за ребенком, который пытался подражать взрослым. Пусть и на троечку, девушка попыталась выкинуть свой козырь. Честно говоря, если бы она ничего не предприняла, он бы разочаровался. Но ожидал чего-то поинтереснее. Похоже, действовать решительнее Хинамори боялась. Барьер бы не удержал его, да и себя девушка сильнее подставила. Странно, но Айзен не испытывал злости, даже не считал ее жалкую попытку остановить его достойной называться предательством. Он же сам говорил ей – не доверять ему. И радостно, что девочка не оказалась слишком покладистой, и в то же время вызывало раздражение. Но вот что действительно напрягало, так это сам факт подготовки. Она знала, что произойдет. К словам о видениях будущего и прошлого Айзен относился не просто скептически, он мог назвать десятки способов, которыми Хинамори как-то могла узнать о его экспериментах. Она ведь сама в какой-то степени оказалась его экспериментом. Для подготовки пятигранного отражающего барьера, чтобы не вызывать подозрений, ей потребовалось бы не менее полугода. О том, что он планировал свести Кучики Рукию и Куросаки Ичиго, девушка никак не могла знать. Уж Канамэ с Гином точно бы ей не проболтались, они также ей не доверяли. И все же… она могла как-то догадаться об этом. Вот и думай, во что проще поверить: в смышленость маленькой мышки или ее странный дар? В любом случае, на удачу Айзен не мог полагаться. Даже если Хинамори и убьют или посадят в тюрьму, это уже не его проблема. Но в очередной раз на него нахлынули сомнения, как это было семь лет назад, когда он приказал Гину избавиться от девушки. Только мужчина собирался вычеркнуть ее из своих планов за ненадобностью, как вновь всплывали любопытные детали. Что ж… в судьбу Айзен не верил, однако, если уж их пути с девушкой вновь пересекутся, нужно действовать иначе. Умнее. В конце концов, она принадлежит ему, а столь пренебрежительно разбрасываться тем, кто мог бы принести хоть какую-то выгоду, довольно опрометчиво. Ведь Хинамори могла не только принести пользу. Если ею воспользуется кто-то другой, это станет если не проблемой, то как минимум раздражающим недоразумением.