Всё перемелется в прах

      Тело напоминало натянутую от напряжения струну, которая могла порваться от малейшего прикосновения. Даже сделать вдох оказалось трудной задачей. Всё болело. Кожа казалась липкой от пота, смердящего страхом. Влажные следы от слюны покрывали укусы и синяки, по бёдрам до сих пор стекали телесные жидкости: сперма, кровь.       Тошнило. Горло саднило.       А вот слёз не осталось. То ли закончились, то ли я уже банально устала плакать и кричать, и теперь просто валялась на холодном полу в полумраке камеры заточения. Всё казалось не просто реальным, на какой-то период это и становилось моей реальностью, а после краткого мига забытья следы преступления рассеивались. Не оставалось ни боли, ни следов. Вот только мозг помнил всё: и боль, и произошедшие события, нагнанные иллюзией.       Иллюзия стала моим бесконечным кошмаром.       — Мне повторить свой вопрос, Хинамори?       Голос Айзена звенел в ушах, принося лишь бесконечную усталость. Мне хватило сил только на то, чтобы тяжко выдохнуть. Не хочу на него смотреть. Лучше уж вглядываться во тьму и цепляться за угасающую надежду, что рано или поздно это закончится. Иллюзии всего лишь у меня в голове. Моё тело сдохнет, если я поддамся им.       — Полагаю, ответ отрицательный, — в его голосе прозвучала печаль. Даже удивительно. — Мне искренне не хочется этого делать. Прекрати сопротивляться и открой мне своё сознание.       — Иди к чёрту.       — Я не хочу ломать тебя, Хинамори. Но ты не оставляешь мне выбора.       В надежде, что мне дали хоть небольшую передышку, я с ещё большим ужасом вздрогнула, когда почувствовала грубую хватку на лодыжке. От понимания, что всё повторится, тело отреагировало выбросом адреналина. Рванув вперёд, я попыталась высвободиться от галлюцинации, но Кьёка Суйгетсу в своей способности воплощать кошмары в реальность оказался сильнее.       — Нет! — вырвался у меня из горла перепуганный вопль, пока пальцы царапали каменный пол, а иллюзия утаскивала меня в свои болезненные объятия.       Иллюзия, сон…       От нахлынувшего ужаса воспоминаний я проснулась с бешено колотящимся сердцем. Долго не могла прийти в себя, смотря в деревянный потолок и не понимая, где нахожусь. Только через долгие минуты до меня дошло, что я в своей квартире общежития пятого отряда.       Мукен остался позади. Как и Айзен…       …хотелось бы мне так думать. Но его сила плотно переплелась с моей, после всех минувших битв я буквально стала его частью. Печати Мукена помогли удерживать Айзена, а также его влияние на окружающий мир. Пробовать выходить с ним на контакт за счёт ментальной связи, возникшей из-за хогиоку — даже не рисковала задумывать о таком. В ближайшие годы уж точно не собираюсь пытаться. Только не после того, что он делал.       Ублюдок. Он даже не пытался сломать меня, он называл это желанием сузить мой круг общения лишь до его персоны. Пиздец на бантике, а не подарок.       Идти в штаб пятого отряда и демонстрировать себя красивую не хотелось. Единственное желание — забиться в угол и смотреть в одну точку. Спать не засну, видеться тоже ни с кем хотелось, даже с Тобимару… ведь он всё видел. Видел, что происходило со мной в Мукене. Не могу… просто не могу смотреть ему в глаза после этого. Но придётся. Возможно, он поймёт моё желание, и мы просто молча посидим рядом друг с другом во внутреннем мире.       Хотя, конечно, не сразу я попала к отряду. Едва успела покинуть свой тихий уголок, как на выходе меня встретили члены второго отряда, тактично попросив проследовать за ними для беседы. Я уже и забыла, что Кьёраку обещал устроить допрос. К счастью, хотя бы не били. Но ничего интересного из меня вытянуть не удалось. Даже не пришлось врать, что Айзен пытался переманить меня на свою сторону, подвергая пыткам за счёт иллюзий Кьёка Суйгетсу.       Вот, кстати, последнему они удивились. Только не стали уточнять, почему он смог воздействовать на меня иллюзиями. Посчитали, что его сила настолько велика, что действовала по всей камере, а не только в круге печатей. Если бы поняли, что дело из-за симбиоза с хогиоку мы по факту представляем две части одного целого… Мукен, дом милый дом.       Но им нужна моя сила. Готею нужна моя сила. Разбрасываться шинигами уровня капитана Кьёраку посчитал огромным расточительством.       Возвращение в пятый отряд ничем особым не отличилось. Даже не сразу поняла, почему люди столь спокойно приветствовали меня, отвешивая поклоны. А затем вспомнила, что моё отсутствие объяснили командировкой. Единственный, кто всерьёз удивился, причём выразил далеко не радость, это Хирако. Стоило войти в кабинет лейтенанта, как он уже начал голосить в своей язвительной манере:       — Какого чёрта вы входите без стука?!       Так и застыв на пороге с претенциозным выражением лица, посмеялась в душе с растерянности Хирако. Замерев с занесённой ручкой над документом, он впился в меня колючим взглядом.       — Только не говори, что тебя не предупредили.       Помедлив секунду и нахмурившись, Хирако с недовольством прищурился и подметил:       — Кьёраку-сан предупредил. Вчера.       — Не рад меня видеть? Ожидал, что я помру, а ты займёшь место капитана?       Он нахмурился ещё сильнее. Но, похоже, не от злости, а от неприязни столь колючим словам. Стало немного неловко за свою грубость, однако я надеялась, что мой незабываемый отпуск в Мукене не станет проблемой.       — Где офицер Окита? Не хочу тебя отвлекать от дел, он мне расскажет, что я пропустила.       — Да ничего особенного, — возвращая взгляд к документам, отметил Хирако. — Занимаемся восстановлением, зачисткой от Пустых. Офицер Окита должен быть на полигоне. Вернётся через пару часов.       — Поняла. Разгребу пока свою корреспонденцию. Вернусь к тебе после встречи с Окитой, чтобы обсудить дела в отряде.       — Насчёт этого… и не стой в дверях, зайди уже.       Решив, что его комментарий имеет смысл, последовала совету. Прикрыв за собой дверь, отметила, что Хирако не выглядел сильно воодушевлённым. Чувствовалась даже какая-то неловкость. Странно.       — Ну?       — Не нукай, — глянув на меня исподлобья, хмыкнул он. Откинувшись на спинку кресла, Хирако позволил себе небрежно вздохнуть и подметить: — В общем… вчера ко мне приходил Кьёраку-сан, и помимо новости о твоём возвращении… он предложил мне должность капитана восьмого отряда.       — Надеюсь, ты согласился.       — Сказал, что подумаю.       — Тебе же предложили должность капитана, чего тут думать? — но отметив его напряжённый взгляд, едва удержала тяжкий вздох. — А-а. Хочешь присматривать за потенциальной угрозой и пособницей Айзена, верно? Я же только этим и буду заниматься — думать, как бы освободить его.       Попытка в сарказм не увенчалась успехом, Хирако даже голос не повысил в ответ, что обрадовало ещё меньше. Он просто смотрел на меня, растягивая угнетающую тишину.       — Да. Об этом и думаю.       Нет, не об этом он думал, определённо. Возможно, от переутомления мне показалось, что Хирако смотрел на меня с сочувствием. Если так, то оставалось лишь предполагать, как отнеслись к моему возвращению другие офицеры. Неужели теперь они будут жалеть меня, а не обвинять во всех смертных грехах? Даже не знаю, что хуже. Лишнее напоминание о том, насколько я жалко выгляжу, что я никогда не вылезала из шкуры жертвы.       — Ну, можешь думать и находясь на посту капитана восьмого отряда, — небрежно отозвалась я, разворачиваясь. — Пятый отряд теперь принадлежит мне, тебе здесь делать нечего. Оставь заботу о моей предательской натуре главнокомандующему.       — Хинамори…       — Обсудим передачу дел другому лейтенанту на неделе.       — Момо!       Выйдя в коридор, закрыла за собой дверь, проигнорировав оклик. Поспешила спрятаться у себя в кабинете, с трудом заставив не трогать щеколду. Иначе действительно будет напоминать откровенное бегство от реальности.       Дожили… меня жалеет сам Хирако Синдзи. Перебирая почту, никак не могла сосредоточиться на работе. Читая строки, уплывала в мысли, которые тянули на тёмное дно. Как с этим справиться? Как перестать думать? Стоило просто вспомнить о минувших месяцах, как дышать становилось сложнее, не хватало воздуха. Руки сковывала дрожь. Самое ужасное мне ещё предстояло выяснить, но даже думать об этом не хотела. Мысли сами достигали меня, отчего слёзы наворачивались на глаза.       «Если я не могу заставить других думать, что ты моя, я заставлю тебя. Ты сама откажешься от других», — слова Айзена не переставали звенеть под черепной коробкой.       Из горла вырвался нервный смешок.       Как же это бесило… почему становилось так плохо от воспоминаний? Я что, действительно заслужила сочувствующие взгляды? Теперь все будут смотреть на меня, как на жертву? Бедная-бедная Хинамори, девочка, сломленная Айзеном Соуске. Игрушка в его руках, бесхребетная марионетка. А, может, так ей и надо? Поделом предательнице, которая пыталась усидеть сразу на двух стульях. Пыталась выжить — какое бесчестие! Хотела стать сильнее — так вообще позор, посмела пожелать чего-то большего для своей жалкой душонки. Маленькая женщина должна вести себя скромно, стоять в тени своего капитана, а не рваться на первое место. Да и то, лейтенантом стала лишь потому, что оказалась удобна в использовании… Никчёмная дрянь, да как у неё смелости и наглости хватило!..       Чем дольше развиваю мысль, тем больнее становилось на сердце. Ведь именно так обо мне и думали люди. Все, без исключений. Даже Юмичика. Более чем уверена. Плюс-минус.       У меня не осталось друзей. Да и были ли они вообще?.. Будут ли?       «Я твой друг».       Голос Тобимару вырвал меня из депрессивных размышлений. Он молчал уже давно, наверное, последний месяц уж точно. Улыбнувшись, невесело подметила:       — Звучишь неубедительно.       «Прости… прости меня».       — Ты бы всё равно ничего не смог сделать.       «Прости…»       Меня просто кинули в вольер к хищнику, как тушку кролика. Другой кролик тоже не справился бы с тигром. Тобимару тоже жалел меня, но в отличие от других людей, его жалость не раздражала, а, наоборот, немного успокаивала. Будто я жалела себя же. Это не так страшно и отвратительно.       В дверь постучали.       — Капитан Хинамори, это офицер Окита. Лейтенант Хирако сообщил, что вы здесь. Могу я войти?       Сообразив, что минуло уже несколько часов, а я так и застряла на просмотре писем, не удержалась от тяжкого вздоха. Нужно быть куда более сосредоточенной.       — Да, входи.       Интересно, он тоже будет смотреть на меня с жалостью?       Сжав кулаки, постаралась выпрямить спину и казаться невозмутимой, но реакция Окиты на моё возвращение оказалась совершенно не той, на которую я рассчитывала.       — С возвращением, Хинамори-сан, — улыбнувшись, поклонился он. — Вы долго отсутствовали, надеюсь, командирование прошло хорошо.       Командирование… точно. Из груди чуть не вырвался нервный смешок. Окита ведь не знал, что меня держали три месяца в камере с Айзеном.       — Да… вполне. Просто очень вымоталась. Прошу, присаживайся, — указав на стул напротив своего стола, попросила я. — Нам есть, о чём поговорить.       Недолгий разговор о минувших событиях за время моего отсутствия помог немного прийти в себя. Оказывается, так спокойно разговаривать с тем, кто не смотрит на тебя с вечным сочувствием или презрением.       — Окита, у меня есть одна новость, — через некоторое время прервала я беседу, решив сосредоточиться на главном. — Хирако говорил, что ему предложили пост капитана восьмого отряда?       — О, — судя по удивлению, Окита об этом не знал. — Что ж, могу разве что поздравить Хирако-сана с повышением. Но… это означает, что вам придётся искать нового лейтенанта. Хм-м. Учитывая, что после сражения с квинси мы понесли большие потери… сейчас много где есть нехватка хороших офицеров.       — Никого не нужно искать. Окита, я хочу, чтобы моим лейтенантом стал ты.       В первый миг Окита искренне удивился такому предложению, но буквально через пару секунд его взгляд наполнила печаль.       — Хинамори-сан… это очень щедрое предложение, но вы же понимаете, что оно неосуществимо? Командование не одобрит мою кандидатуру, ведь меня оставили на службе лишь при условии, что я никогда не получу должность выше офицера седьмого отряда.       — Это договаривался Айзен. К тому же командование сменилось.       — Хинамори-сан, подобные договорённости действуют всегда. Совет сорока шести в обязательном порядке проверяет кандидатуры на столь высокие посты.       — Пусть придут, пожалуются. К тому же у капитана Кьёраку передо мной есть должок.       — Хинамори-сан!..       — Ты не хочешь быть лейтенантом?       — Я… — запнувшись на полуслове, Окита потупил тяжелый взгляд и удручающе вздохнул. — Разумеется, я был бы очень рад подобному повышению. Однако подобное стечение обстоятельств навредит вашей репутации среди аристократов, а также вызовет недовольства в отряде. Вы же помните, что случилось с моей дочерью… к тому же передо мной стоят ещё четыре офицера. Будет странно, если седьмой офицер станет лейтенантом.       — Я возьму тебя по блату.       — Хинамори-сан…       Щёлкнув пальцами и поставив изолирующий барьер на свой кабинет, я с усталостью посмотрела на сидящего передо мной мужчину. Он боялся и переживал. Система власти чуть не передавила его кости, возложив всю вину за смерть насильника-аристократа на его дочь. Его репутация была уничтожена благодаря власть имущим.       — Ты же знаешь, почему Айзен сделал меня когда-то своим лейтенантом, так?       — К сожалению.       — Хорошее прикрытие. Девочка, которая не станет задавать вопросы. Удобная. Поначалу я думала, что Айзен настолько гениален, что всего добился один, что обвёл Готей вокруг пальца только благодаря своему острому уму. Но нет. Ему помогали. Тоусен Канаме и Ичимару Гин. Возможно, он бы и один справился… но я-то точно не гениальный Айзен, который всё будет делать в одиночку. Мне нужен настоящий помощник, а не лейтенант-марионетка.       — Вы слишком переоцениваете меня.       В кабинете повисла тишина.       Внимательно присматриваясь к Оките, я невольно увидела в нём себя, ту самую Хинамори Момо, которая когда-то пришла поздно вечером к Айзену, который раскрыл её настоящую личность. Неужели… он боялся меня? Как можно меня бояться? Вот Айзена можно бояться, а меня-то за что?       Или же?..       — Окита, я могу же тебе доверять? Верно?       Он поднял на меня настороженный взгляд, обратившись напряжением. Хватило нескольких секунд, чтобы обнаружить живой блеск в его глазах, свидетельствующий о беспокойстве.       — Разумеется, Хинамори-сан, — поспешив склонить голову, отозвался Окита. — Разумеется, вы всецело можете мне доверять, прошу прощения за то, что заставил вас неверно интерпретировать моё поведение.       Кислый запах — пот, пропитанный страхом.       Как меня можно бояться?.. или всё же можно?       — Тогда что тебя смущает? То, что тебе, взрослому мужчине, придётся служить молодому капитану, да к тому же девушке?       — Нет, вовсе нет. Как я и сказал, Хинамори-сан, меня беспокоит, что моё назначение лейтенантом создаст для вас проблемы.       — Не создаст, — зацепившись взглядом за документы, лежащие на столе, отстранённо отозвалась я. — Как я и сказала, Кьёраку-сан пойдёт мне навстречу. Не зря же я три месяца отрабатывала на благо Готея.       — Вот как… — задумчиво пробормотал Окита, после чего умолк на какое-то время. Но затем, встрепенувшись, вдруг обмолвился: — Тогда… поскольку моё место освободится, я бы мог порекомендовать на должность седьмого офицера одного молодого человека. Мы с ним часто работали, и я готов поручиться за него. Усердный, ответственный, владеет шикаем. Правда, немного скромный, не очень любит общаться, но вас не подведёт.       — А ты быстро принял мои слова насчёт блата…       — Нет, конечно, если у вас уже есть-то на примете, то я не смею возражать. Просто хотел замолвить за парня словечко и… — отметив мой усталый взгляд, Окита вздохнул и вынужденно признал: — Блат или не блат, парень действительно хороший. Тринадцатый офицер Сёдзи Сато.       — Учту.       — М-да…       День прошёл довольно сносно, под вечер я почти забыла, что за ад пережила, пока не вернулась домой, когда солнце скрылось за горизонтом.       Я так и не убралась в квартире. На полу пыльно, на полках тоже. В гудящей тишине в голову сразу полезли воспоминания, от которых я поспешно отмахнулась. Нет, мне нельзя поддаваться им, нельзя идти на поводу у своих кошмаров. Занявшись уборкой, смогла почти что расслабиться и найти ту золотую середину, при которой тревога отступала достаточно далеко, чтобы не беспокоить меня.       Потеряв бдительность, даже с какой-то будничностью отреагировала на стук в дверь. Всё как обычно, всё как всегда, ничего нового. Но стоило открыть дверь и увидеть незваного гостя, тело отреагировало быстрее мыслей, замерев в страхе, словно перед лицом угрозы.       — Привет, — сдержанно поздоровался Юмичика.       Я никак не отреагировала. Точнее, ошарашенно уставилась на него, словно увидев призрак самой смерти у себя на пороге. Честно говоря, мне даже не хватило ума постараться изобразить радушие или же спокойствие, меня настолько охватила растерянность, что я с трудом заставила себя начать дышать.       — Можно зайти? Или… ты занята, я… потом могу?..       Похоже, он и сам не знал, как правильно себя вести, так что, кивнув и отойдя в сторону, молча позволила ему зайти. Движение помогло прийти в себя. Закрывая дверь, так мучительно и медленно, сколько хватало приличия, я отчаянно пыталась взять себя в руки и перестать хандрить. Сердце стучало в бешеном ритме, я до боли сжала дверную ручку, приказывая себе успокоиться.       Какого чёрта он здесь делает?       Глупый вопрос. Вполне ожидаемо, что Юмичика рано или поздно пришёл бы. Вопрос в том, какого чёрта я не подготовилась к этому?       Возьми себя в руки, хотя бы притворись, что всё нормально. Притворись… ага, притворись. Он ведь чуткий гад, сразу поймёт, что что-то не так… хотя, блядь, действительно, что могло пойти не так?       — Ты убиралась? — заметив влажные разводы на полу, уточнил Юмичика.       — Давай к делу, — выдохнула я, сумев, наконец, убрать руку от двери и проследовать в комнату. Обойдя гостя и остановившись рядом с окном, подперла спиной стену. — Ну?       Реакция Юмичики, выраженная в обиженном выражении лица и колючем взгляде, подсказала, что явно не с этого стоило начать разговор. У меня сердце почти что выпрыгивало из груди, дыхание сбивалось от волнения.       Это, чёрт возьми, сложнее, чем казалось. Я даже смотреть на него нормально не могла.       — Я пришёл узнать, как ты.       — Плохо… как можно по мне понять.       — Ну да, глупый вопрос, — признал Юмичика, отведя неловкий взгляд и помолчав. Похоже, он тоже от беспокойства не знал, с чего стоило начать нормальный разговор. — Зачем ты так сделала?       — Словно сам не понимаешь. Хотел, чтобы тебя Сой Фон пришибла или Кьёраку?       — Да причём тут они? — болезненно прикрыв глаза, на выдохе спросил он.       — Притом, что я цена, которую нужно было заплатить Айзену за спасение Готея. Тебе бы в лучшем случае влепили дисциплинарное взыскание. В худшем — отстранили или…       — Да хоть убили бы! Ты не имела права решать за меня.       — В следующий раз учту, — сложив руки на груди, недовольно отозвалась я. Впившись пальцами в плечи, заставила себя проглотить колючие слова. Надо держаться. Он обижен, это понятно.       — Учтёшь, да? — невесело усмехнувшись, язвительно уточнил Юмичика. — Я себе места не находили. Винил в том, что… почему ты… Нет… нет, не важно, забудь. Я пришёл узнать, в порядке ли ты. Глупо, ты не в порядке, но… Я злюсь, и сам не понимаю, на кого сильнее, на тебя или себя. Потому что мне постоянно кажется, что как бы он над тобой ни издевался, как бы ни унижал, ты всегда будешь следовать за этим человеком. Момо, это ненормально.       — А то, что я издеваюсь над тобой, но ты постоянно возвращаешься, это нормально?       Вырвалось непроизвольно. Хотя по факту ничем не отличалось от нашей с Айзеном ситуации. Мотылёк, очарованный пламенем, подлетал ближе, а когда становилось поздно, его крылышки обращались в пепел.       — Не сравнивай нас.       — Ну да, у меня-то крыша поехала куда более сильнее, чем у тебя.       — Момо… перестань, ты…       Стоило ему сделать шаг навстречу, я рефлекторно дёрнулась, опустив руки и подобравшись. Взгляд резанул Юмичику в предостережении. Всё произошло так быстро, что я не успела себя одёрнуть, и только слепой не заметил бы неладное.       — Что с тобой?       — Боюсь резких движений, вот и всё, — постаралась я ответить с лёгкой пренебрежительностью, заставив себя отлипнуть от стены. — Слушай… я сейчас на взводе. Три месяца в камере с Айзеном то ещё развлечение, даже если он под семью печатями. Рот же ему никто не затыкал.       — Не понимаю… зачем ему просить тебя к себе на такое долгое время?       Невольно фыркнула. Да действительно, зачем? Ему как минимум скучно смотреть в стену целыми днями, так мог хотя бы наблюдать за моими мучениями.       — Мы можем говорить не об Айзене?       — Тогда… — подступив к ней, Юмичика осторожно уточнил: — Поговорим о нас?       Заметив его приближение, я почувствовала, как по телу пробежали мурашки, а сердце пропустило удар. Сейчас удалось не шарахнуться, но я опасалась, что у меня взгляд был, как у затравленной кошки, поэтому, отвернувшись, промолчала.       — Да что с тобой? — недоверчиво уточнил Юмичика. — Это же я.       — Я знаю. Это ты.       Услышав, как скрипнули половицы, поняла, что Юмичика подошёл ближе и осторожно приобнял за плечи. Закусив нижнюю губу, попыталась вести себя как ни в чём небывало, но от физического контакта меня парализовало инстинктом самосохранения. Словно мышь при близости охотника.       — Всё хорошо. Тебя никто не тронет. Айзена здесь нет, здесь только я, понимаешь?       От этого лучше не становилось, в какой-то момент прикосновения будто на физическом уровне начали приносить жуткую боль, отчего я не удержалась и вывернулась. Отпрянув от Юмичики, поняла, что ещё чуть-чуть и начну задыхаться. Руки подрагивали, в горле пересохло.       Нет… нет, нет, нет, нет… Нет, ты не влезешь ко мне в голову, тебе не удастся… тебе не удалось сломить меня, вовсе нет! Подавись ты своими иллюзиями, Айзен, вовсе нет!       — Да что с тобой, Момо, это же я, я не…       — Нет! — выбросив перед собой руку, я с нервной дрожью в голосе рыкнула: — Не подходи. Не надо.       Наблюдая полное недоумение на лице Юмичики, я почувствовала себя крайне беспомощной. У меня на языке не поворачивались слова, объясняющие моё поведение, и уж тем более я не могла их озвучить ему.       — Пожалуйста… просто уйди… давай попозже поговорим, хорошо?       — Как я могу оставить тебя в таком состоянии?       — Да уйди ты! — не удержавшись, воскликнула я, после чего спрятала лицо в ладонях, чтобы хоть как-то возобладать над собой. Выдохнув, сбивчиво повторила: — Пожалуйста. Просто дай мне время, ладно? Пожалуйста…       Опустив взгляд, не в состоянии наблюдать его лицо, я сжала трясущиеся руки в кулаки и терпеливо ожидала, зажмурившись. Нужно просто дышать. Несмотря на звон в голове, несмотря на подступающие к глазам слёзы и рвущийся из глотки крик, требовалось дышать. А затем… затем уж как-то разберусь…       — Тихо, всё нормально…       Стоило ему коснуться моей щеки, как рука рефлекторно подлетела вверх, награждая Юмичику жгучей пощёчиной. Всё произошло так быстро, что я не сразу осознала, что сделала, а когда поняла, меня захватил ещё больший ужас. Юмичика пребывал в полнейшем замешательстве, он смотрел куда-то перед собой с таким потерянным видом, будто на него посреди ясного неба пролился ледяной дождь.       Понимая, что моё состояние не выдерживает никакой критики, я воспользовалась моментом, чтобы рвануть прочь.       — Момо!       Не слушая его, сумела забежать в ванную и, заперев дверь изнутри, оперлась о неё так, будто внутрь вот-вот собирался вломиться монстр.       — Момо! Момо, открой дверь сейчас же! Ничего с собой не делай! Момо!       Чем громче он стучал в дверь, тем хуже становилось. Медленно сползя на пол и зажимая уши, зажмурилась и уткнулась лбом в колени. Дыхания не хватало, сердце колотило по рёбрам, будто желало выпорхнуть из костяной клетки.       — Хватит… прекрати кричать, прекрати… — бормотала я, понимая, что оказалась больше не в силах сдерживать нахлынувшую истерику.       Всё произошло слишком быстро, я не ожидала, что Юмичика явится ко мне, это застало меня врасплох.       Тогда я тоже не поняла, в чём заключался подвох. Ведь кошмарить меня иллюзиями, пронзая грудь клинком, дело весьма приедающееся. Даже я в какой-то момент перестала удивляться, лишь уставала от боли. Мне было больно, но не страшно, да и чем помогла бы Айзену моя боль? Чего бы он добился, просто травмируя моё тело благодаря иллюзиям?       Научил бы бояться смерти ещё больше или же опасаться острых клинков, летящих в грудь?       Нет, слишком банально. Он ведь сказал мне тогда: «Я никому не отдам тебя, Хинамори… Раз даже аду не удалось разлучить нас, то жнецам смерти и подавно не удастся».       Айзен желал, чтобы я раз за разом приползала только к нему, чтобы у меня не осталось никого, кроме него. Он уже пытался убить Юмичику моими руками. Запугивал меня, но разве это помогло?       Нет. И раз я не желала отпускать его добровольно… Айзен сделал так, чтобы я на физическом уровне не могла приблизиться к нему. Сделать из того, кого я люблю, объект моего страха и ненависти. Сделал из любящего и ласкового парня жестокого, грубого насильника. Где каждое моё «нет», «умоляю», «хватит» терялись в стонах и криках, а слёзы смешивались с кровью и потом.       Иллюзии, воплотившие ужасающие кошмары в реальность, то отступали, то накатывали вновь.       Он хотел, чтобы я раз и навсегда запомнила, что бывает с теми, кто предаёт его. Даже несмотря на то, что Айзен якобы простил меня, его жадная натура не спешила даровать мне свободу. Видимо, понимая, что ещё долго меня не увидит и не сможет хоть как-то воздействовать, он решил преподнести столь запоминающийся подарок. Наградил меня воспоминаниями о реалистичной иллюзии, где Юмичика раз за разом насиловал меня, игнорируя мольбы остановиться.       Раз даже аду не удалось разлучить нас, то жнецам смерти и подавно не удастся.       Будь ты проклят, Айзен Соуске… сейчас тебе удалось меня сломать. Но я клянусь, что справлюсь с этим. Справлюсь… несмотря ни на что.