Буффонада

      Смартфон «булькнул», сигнализируя о приходе сообщения. Уайетт прочитал текст.       - Ив что-то написала? - спросила Пайпер.       - Как ты догадалась?       - Это легко. Когда ты читаешь сообщения от Ив, пишешь ей или говоришь с ней по телефону, ты всегда улыбаешься. Так по-особенному, ни с чем не спутаешь…       - Она просит ей позвонить, если я не занят. Наверное, что-то насчет Лоудсонов.       Он ушёл в соседнюю комнату, Пайпер осталась ждать. Уайетт возвратился через несколько минут.       - Ну что?       - Ив поговорила с Дианой. У Дианы сегодня занятия, и после них Ив расспросила её о Счастливчике. Говорит, девочка испугалась так, что побелела. Прокричала, что Счастливчика убило чудовище, затряслась и расплакалась. Тут за Дианой пришёл отец, увидел это, обрушился на Ив, пригрозил чуть ли не полицией и судом за такое вмешательство.       - У неё будут неприятности?       - Нет. – Уайетт покачал головой. – Я не допущу. Если понадобится, сотру воспоминания Дианы и её отца об этом инциденте.       Про всякие там правила Пайпер и заикаться не стала. Когда дело касалось Ив, Уайетт без колебаний обходил ограничения. Это-то Пайпер и не нравилось, когда сын был женат. А сейчас ей не нравилось то, что её сын не счастлив. Не несчастен, но и не счастлив – с тех самых пор, как он и Ив расстались. Столько лет минуло, а он по-прежнему будто не дышит полной грудью. Да, у него есть доброта, у него есть чувство юмора, в его жизни есть место веселью и радости. Но радость в основном поверхностная, а даже если появляется глубокая, искренняя радость, она всё равно не способна дотянуть его состояние до отметки «счастье». Уайетт не унылый, не угрюмый, не озлобленный, не закрытый. У него всё в порядке, всё благополучно, но настоящего счастья нет.       - Мне нужно было вмешаться, - хрипло произнесла Пайпер. - Мне нужно было вмешаться, когда вы с Ив расставались.       - Мам, - Уайетт погладил её по кисти, - я всегда ценил, что вы с папой не вмешивались в нашу с Ив жизнь.       - И зря! Вмешаться – необязательно значит помешать. Поддержка – тоже своего рода вмешательство.       - Мне казалось, ты считала, что всё правильно. Что нам с Ив впрямь лучше разойтись.       - Да, - Пайпер горько усмехнулась, - мне тоже тогда так казалось. Но это было ошибкой. Тогда я не понимала, но понимаю теперь. Мне стоило поддержать вас – не в вашем решении расстаться, а в вашем желании быть вместе. Не смотри так, родной, пожалуйста. Я всё помню. Помню, как сама говорила, что это к лучшему - развестись, пока вы молоды и у каждого впереди вся жизнь, а не тянуть и откладывать неизбежное.       - Я вроде и сейчас ещё не слишком стар, - попробовал отшутиться Уайетт.       - Да, мой хороший, ты и сейчас молод. Но какой в этом смысл, если нет счастья?       - Я правильно понял – ты сейчас благословляешь меня на возвращение к Ив?       - Я благословляю тебя на то, чтобы ты был счастлив. И если это возвращение сделает тебя счастливым, беги к ней со всех ног.       - Я бы побежал, если бы не знал, что её-то это, наоборот, сделает несчастной.       - Уверен? Вы с ней говорили об этом? Я имею в виду, сейчас, после стольких лет.       - Нет. Но ведь за эти годы наши обстоятельства не поменялись. __________________________________________________       В целом Пайпер нравилась невестка, но одна черта раздражала и пугала – Ив никак не мирилась с политикой невмешательства. Магам нельзя просто так вмешиваться в жизнь смертных, и Ив, как ей ни объясняли, не понимала почему. Почему человека можно спасти от демона, но нельзя от «обычного» вора, насильника, убийцы? Почему магическое мироустройство надо приводить в порядок любыми способами, а наводить порядок в обществе, в природе, в медицине нельзя? Неужели бог, судьба, вселенная или что/кто там ещё наделил Уайетта самым мощным в истории даром, лишь чтобы дар этот поддерживал всё как было? Ив обожала прибегать к метафоре: «Деревню со всех сторон атакуют кровожадные дикие звери. У тебя, Уайетт, есть ружьё, но ты используешь его, только чтобы стрелять по комарам, а надо отстреливать волков и медведей. – Она шевелила кончиком носа и добавляла: - Надеюсь, ты понимаешь, что это образно? На самом деле я категорически против истребления животных».       Когда Ив рассказали о Старейшинах, Трибунале, чистильщиках, Ангелах Судьбы, она припомнила, как одно время подрабатывала курьером в большой компании. «Там учредили уйму должностей с заумными названиями и нулевой практической пользой, напридумывали кучу строгих правил. И толк от большинства этих правил был только один: они создавали впечатление, что начальство держит всё под контролем и вообще занимается чем-то полезным, тогда как на деле всю настоящую работу, включая организацию процесса, выполняли нижестоящие сотрудники. И, кстати, неплохо справлялись, но сливки снимало руководство».       Ив пришла к кощунственному выводу: Старейшины, Трибунал, Ангелы Судьбы и иже с ними попросту не хотят терять власть и авторитет. «Если люди узнают о магии, поначалу, естественно, будут восхищаться и трепетать, но рано или поздно она станет обыденностью. О ней узнают больше, а чем больше о чём-то знаешь, тем меньше этого боишься. Меньше перед этим преклоняешься».       Все попытки разжевать, почему магию нужно держать в тайне, отлетали от Ив, точно горох от стенки. «У нас ведь не две параллельные реальности, а одна общая! Зачем отделять одно от другого? Извините, я перейду на личности. Ваша семья – маги, одни из самых сильных на свете. Но это не мешает вам есть еду, приготовленную обычными людьми без всякого волшебства, носить одежду, созданную обычными людьми без всякого волшебства, пользоваться техникой, изобретённой обычными людьми без всякого волшебства. А когда дело доходит до того, что вы могли бы сделать для обычных людей, до их проблем – болезней, аварий, преступности, войн, глобального загрязнения, вас это внезапно не касается».       В остальном Ив была милейшей девочкой, но, когда речь заходила о магических правилах, она превращалась в непробиваемого (с точки зрения Пайпер – тупоголового) спорщика. Доходило до настоящих ссор, но на их пике Ив насмешливо говорила: «Вот! А если бы не ваши правила, превратили бы сейчас меня в лягушку, и никаких хлопот». Притом говорила настолько артистично и заразительно весело, что злость Пайпер как рукой снимало, её хватало лишь на то, чтоб не расхохотаться.       Хорошо, что Ив и Уайетт жили отдельно – сначала в общежитии, а на втором курсе стали снимать квартиру. Плохо, что Уайетт прислушивался к Ив. Он начал нарушать правила. Исключительно из благих побуждений, но всё же. Он спасал людей. Он был осторожен, он обставлял спасения так, что ни у кого не возникало мыслей о волшебстве. Но он делал то, чего не должен был, – это в один голос твердили и Старейшины, и Ангелы Судьбы, и Трибунал со своими чистильщиками. Но Уайетт уже был сильнее их всех, вместе взятых.       Пайпер боялась, что рано или поздно расплата настигнет её сына. Так и случилось. Формально это не было расплатой за «проступки» Уайетта. «Этого в любом случае нельзя было избежать», - говорили Старейшины. Но на их благообразных физиономиях чётко читалось: «Поделом!»       Когда Уайетту и Ив было по двадцать два года, Ив забеременела. Они не планировали, но обрадовались. Пайпер и Лео тоже были довольны, хоть и поворчали для порядка, мол, вы ещё очень молоды, вам нужно обустраивать собственную жизнь; однако тут же добавили, что, конечно, помогут с ребёнком и вообще намерены всячески баловать и обожать внука или внучку.       Но ни внука, ни внучки не случилось. Случился выкидыш, на четвёртом месяце. Внезапный, тяжёлый, кровавый. Исцеление не сработало, наверное, потому что ребёнок… то есть плод к моменту появления симптомов уже был мёртв. Ив сама чуть не погибла, врачи еле-еле спасли её. Через что она прошла – страшно подумать. И сидеть в коридоре, слыша её крики, преодолевающие не одну стену, тоже было очень, очень страшно.       А потом появился посланник Старейшин, выразил соболезнования и поведал: они, Старейшины, подозревали, что нечто подобное может стрястись, но надеялись, что обойдётся. Не обошлось. Уайетт слишком силён, и его силы передались ребёнку – ни одна смертная женщина не выдержит такого, её тело не справится с подобной перегрузкой. Уайетт и Ив никогда не смогут иметь общих детей, больше того – следующая попытка, без сомнения, будет стоить Ив жизни.       Верить в это никто не хотел, но все мыслимые проверки, и магические, и научные, не выявили никакого вмешательства – тело Ив впрямь словно само решило избавиться от ребёнка и своё намерение выполнило максимально радикальным образом, едва не погубив себя.       Врачи сказали, что после «настолько осложнённого самопроизвольного аборта» Ив никогда не сможет иметь детей. С этим Уайетт мог помочь – мог исцелить её, да она отказалась. Одна лишь мысль о новой беременности приводила Ив в ужас. Пусть отцом её следующего ребёнка стал бы обычный смертный, пусть беременность протекала бы благополучно, Ив непрерывно ждала бы повторения предыдущей истории, и это само по себе сделалось бы нестерпимой пыткой. А уж если возникнут трудности, пускай без всякой связи с магией, Ив попросту свихнётся. Нет, не надо. Больше никаких беременностей.       Через пару месяцев после выкидыша Ив и Уайетт развелись.