* * *
Мерлин, какого чёрта?! Старосты школы ведь живут в отдельных комнатах, так что этот монстр здесь делает?! Можно было, конечно отказаться от этой привилегии… Отказаться. Отказаться. Но зачем? Постоянно контролировать своих соседей? Какой смысл, если это можно делать и так? О Моргана… Только если его соседи не самая верхушка его рабов. Поттер обхватывает голову руками. У него есть ещё немного времени, прежде чем Волан-де-Морт вернётся из ванной и приступит к допросу. Нет, конечно, это не будет допрос прямого рода — так, якобы участие старосты и соседа по комнате. Гарри совершенно не готов к этому. Нет, он предполагал, что совсем скоро столкнётся с Волан-де-Мортом, но видел это совсем иначе. О чём он может спросить? Ильверморни? Так Поттер ничерта ведь об этой школе не знает! Чёрт побери, нужно было разузнать о ней раньше. Что-то о родителях Берка? Или о той трагедии? О Грин-де-Вальде? Гарри сжимает челюсти. Палочка перед ним — дурная, но всё же. Хотя, если поразмыслить, это всё точно обдуманно. Ему дали время освоиться, как и сейчас — дают время подготовиться. Ненавязчиво и аккуратно. Не могли же все остальные просто спать. Время будто точно рассчитано. Или это уже паранойя? Гарри выпрямляется. К чёрту, вообще плевать. Росчерк — и готово. Пути назад нет. — Хогвартс — очень красивое место. Уверен, тебе здесь понравится. На этот раз Гарри готов. Он вновь оборачивается, но уже более спокойно. Поттер молчит, смотря на Волан-де-Морта. Тот опирается о деревянный столб полога, как видно, своей кровати. Глядит внимательно, потом — зажигает свой ночник взмахом палочки. — Моё имя Том Марволо Реддл, я староста Хогвартса. Волан-де-Морт коротко улыбается, пряча свою палочку в рукав рубашки. — Хардвин Берк. Гарри говорит отрывисто и жёстко, следя за жестами Волан-де-Морта, однако избегая его взгляда. Был ли искусен этот монстр в легилименции в сорок третьем — неизвестно. — Смотришь, какая у нас программа? — Да. — В Ильверморни всё было иначе, верно? Мне, как старосте, сообщили, что ты учился пять лет в этой магической школе. — Да, всё было иначе. — На каком факультете ты учился в Ильверморни? Волан-де-Морт чуть склоняет голову, участливо смотря на Гарри. Поттер сидит полубоком, его палочка — совсем рядом, прямо вот на столе. Того и гляди — можно живо её схватить и воткнуть острым кончиком этому монстру прямо в сердце. Ах, нет! У Волан-де-Морта же нет сердца! — Рогатый змей. Гарри не так глуп, чтобы хотя бы не просмотреть вкладыши аттестата Берка. Тот неплохо учился, однако нельзя сказать, что учёба была его страстью — по крайней мере, по оценкам. — Обладать глубоким умом — это действительно прекрасно. — Ага. О, ещё как! Гермиона была лучшей на их потоке, её ум действительно великолепен. Гарри многому научился у неё — если не некоторым познаниям в дисциплинах, так кое-чему другому — точно. Но Волан-де-Морт назвал именно ум. Выходит, главное качество факультета, на котором учился Берк, — ум. Гарри запомнит это. Волан-де-Морт усмехается, медленно выпрямляется и подходит ближе. — А ты не из разговорчивых. — Слова часто переоценивают. «В особенности — слова таких чудовищ, как ты», — думает Гарри, смотря на лицо Волан-де-Морта, но не в его глаза. — Вот как ты думаешь. Интересно. Могу я присесть? — Волан-де-Морт рукой указывает на кровать Гарри, которая находится к Поттеру, сидящему за столом, ближе всего. При свете дня наверняка было бы видно, как на скулах Гарри заходили желваки. Однако Гарри в ответ только отрывисто кивает и отворачивается к книге по ЗоТИ на столе. Всё тело напряжённо будто на пределе — как в битве. В мыслях-образах Гарри крутится облик Волан-де-Морта из его времени — змеиный и воистину ужасающий. То, как горели его глаза, когда он кого-нибудь убивал или пытал. То, каким жестоким был его громкий смех. Порой Поттер думал, что этому чудовищу лучше было бы не рождаться. Лучше бы Меропа Мракс не дошла до того приюта. Магический мир вздохнул бы с облегчением. — У тебя есть какие-нибудь хобби? Я бы мог записать тебя на пару кружков. Возможно, так тебе будет легче освоиться. Гарри хмурится. Время очень ценно, и Поттер не собирается его тратить сейчас впустую. И тем более уж помогать Слизерину с кубком по Квиддичу. — Решу этот вопрос позже. — Как пожелаешь. Ты уже выбрал факультативы? — Магловедение и Прорицания. — Отличный выбор! Я нахожу Прорицания просто удивительными. — Хочешь стать Пигмалионом? Гарри тут же мысленно даёт себе подзатыльник рукой призрачной Гермионы. Такие вещи очень опасно говорить этому монстру. Впрочем, все монстры себялюбивы — так или иначе. Чужие слова часто ничего для них не значат. Ко всему прочему, легенду о Пигмалионе написал маг, так что подозрений возникнуть не должно — об этом в своё время Гарри рассказал Рон, когда они изучали сказки барда Бидля. Поттер слышит смех. Негромкий, но кажущийся искренним. И он так сильно похож на тот смех, что Гарри слышал уже много раз, что Поттер стискивает челюсти, руками стараясь незаметно вцепиться в книгу — нужно было чем-то занять руки: палочка, лежащая совсем рядом, будто манила. — Действительно, глубокий ум. Волан-де-Морт ещё недолго молчит, разглядывая Гарри, а потом медленно встаёт с его постели, проведя руками по своим ногам. И говорит: — Что ж, не буду докучать. За завтраком познакомлю тебя со всеми сокурсниками. А напоследок скажу: верю, ты справишься с другой учебной программой, однако если возникнут какие-то вопросы — обращайся ко мне. Гарри только кивает, не в силах более видеть это чудовище, прячущееся за тысячей масок добродетели. А ведь это только первый день. Напевая какую-то тихую мелодию, Волан-де-Морт уходит из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.* * *
Напряжение не уходит из тела. Гарри просто смотрит на книгу перед собой, совершенно не вникая в суть прочитанного. Машинально переворачивает страницы. Остальные соседи поднимаются со своих постелей не сразу и не разом — то сначала идут в ванную и знакомятся, то наоборот. Орион Блэк, который внешне совершенно не был похож на Сириуса, вызвал неприятные ассоциации. Что уж говорить о Малфое, который перед наколдованным зеркалом аккуратно расчёсывал свои длинные серебристые волосы около часа. Гарри собрал сумку для занятий и поднялся вместе с ними на верхние этажи. Мимо проходили многие студенты с разного цвета формой и внимательно оглядывали Гарри. Поттер ощущал себя призраком — настолько чужим и переломленным. Этот Хогвартс не был разрушен, в его коридорах не раздавалось предсмертных криков, он не горел в агонии. А Гарри — горел. Это было почти невыносимо. — Это Большой Зал. Только погляди на потолок! Такого в Ильверморни ты точно ещё не видел. Поттер вскидывает голову. Зачарованный потолок показывает тёмно-серое небо с плывущими по нему тяжёлыми грозовыми облаками. Интересно. Во времени Поттера он показывал либо только ночное небо, либо грозу. — Садись рядом с нами. Гарри садится рядом с Блэком, кладя сумку с вещами рядом с собой. Напротив — ещё одно пустующее место. — Всем доброго утра! Поттер вздрагивает и оборачивается. Волан-де-Морт смотрит ему прямо в глаза, белозубо улыбаясь. Страшная картина вдруг проносится перед глазами, и Гарри чуть поводит плечами — рука чудовища исчезает с его плеча. — Пойдём со мной, — Волан-де-Морт наклоняется ближе, его шёпот неприятно опаляет ухо и шею. — Директор Диппет объявит о тебе. Кровь в голове всё ещё шумит. Прикосновение Волан-де-Морта вызвало сильную тошноту, однако Гарри быстро справляется с ней и сухо кивает, поднимаясь из-за стола и следуя за чудовищем к приветливо улыбающемуся Диппету.* * *
Когда директор Диппет говорил о новом ученике, Гарри, стоя рядом с ним, не мог не взглянуть на стол факультета Гриффиндор. Студентов за ним было крайне мало, что странной болью кольнуло сердце. В Гриффиндор часто поступали магглорождённые, неужели многие из них так и не смогли добраться до Хогвартса из-за Второй мировой войны? Вновь оказавшись рядом со слизеринцами, Гарри пожал несколько мужских ладоней и скупо поклонился некоторым девушкам: Поттер понимал, что обычаи и традиции этого времени сильно отличаются от его собственного. Взгляд Гарри особенно привлекла Бельвина Блэк: она сильно напоминала ему кого-то, но кого именно — Поттер вспомнить пока не мог. — В последние два года на Слизерин распределяется мало волшебников, поэтому нам отрадно видеть тебя среди нас, — сказала Блэк, мазнув по Гарри лёгким взглядом. Поттер снова кивает. А потом опускает глаза на стол. Еды было так много, что он невольно вспомнил свой первый курс, когда впервые увидел подобное изобилие яств. По рёбрам будто расплывается гематома: Поттер уже очень давно не ел в Хогвартсе. Да и нормально не ел в принципе — чуть больше года. От знакомых запахов и ярких красок перед собой голова чуть кружится, а рот наполняется слюной. Руки дрожат. Слёзы едва не наворачиваются на глаза, но Гарри Поттер сдерживает себя. Нужно есть медленно. Нужно. — У тебя есть любимые дисциплины, Берк? Мне вот больше всего нравятся Зелья. Рабастан Лестрейндж, что медленно проглатывал один кусок мяса за другим, теперь пристально глядит на Гарри, держа в руках столовые приборы. И кажется — у него всё время мира. Гарри бы посмотрел на него, прячущегося в лесу, ищущего хотя бы крошку чего-нибудь съестного. Взгляд у него бы был таким же беспечным? Поттер промакивает рот салфеткой и отрывисто отвечает: — Трансфигурация. Неправда, конечно. Но у Берка по этому предмету был высший балл. По другим же — Выше ожидаемого, если переводить в хогвартскую систему оценивания. — О, тогда ты точно подружишься с Вальбургой Блэк! Сидящая рядом с Лестрейнджем девушка высокомерно фыркает и, заправив кучерявую смолянистую прядь за ухо, возвращается к чтению: к еде она почти что и не притронулась. Её Поттер узнал сразу: портрет этой ведьмы так часто изводил Гарри, что забыть образ леди Блэк совершенно невозможно — уже сейчас она сильно похожа на будущую себя. Гарри продолжает завтракать. Нельзя начинать с тяжёлой пищи. Гермиона когда-то говорила об этом, когда они все втроём мечтали о возвращении к прежней жизни. В гостинице Гарри Поттер ведь тоже довольно мало ел: шок и неверие вместе с временным помутнением рассудка не вызывали никакого аппетита. Да и за год скитаний… можно привыкнуть ко многому. Хотя Рон бы, наверное, не сдержался и сразу набросился на эти аппетитные куриные крылышки. А вообще, это всё действительно сюрреалистично. Луна бы точно вспомнила каких-нибудь магических существ и сказала бы, что они пробрались Гарри в мозг и вызвали вот такие галлюцинации. Столько людей перед ним, а Поттер сидит призраком на лавочке и осторожно жуёт сахарную кашу. Но люди ли это? Многие из них — это ведь тени и чудовища, блуждать среди которых Поттеру придётся ещё очень долго. Лучше бы происходящее и впрямь было просто галлюцинацией. Больше вопросов Гарри Поттеру не задают, и он просто продолжает медленно завтракать. Забавно, но вкус тыквенного сока точно такой же, как и спустя целых пятьдесят лет.