* * *
Второй раз Гарри вырывают из сна странные звуки. Поттер тянется, привстаёт на кровати, надевает очки и в шоке смотрит на то, что происходит в Больничном крыле. У Гарри получилось заснуть только под утро, пока он в чертогах разума перебирал всевозможные идеи и мысли, связанные со словами женщины-крестража, а тут такое зрелище. — Уберите от меня руки, вы, мерлиновы соплохвосты! — вопит Орион Блэк, весь перебинтованный с ног до головы. Рядом стоит брат Теодора Селвина, Гилберт, в грязной квиддичной форме и со стыдливо опущенной головой. На его спортивной форме есть следы засохшей крови. Мадам Элайза колдует палочкой, чтобы положить Блэка на больничную койку. Женщина раздражённо говорит: — Замолчите, мистер Блэк! От ваших криков здоровее вы не станете. Орион с волчьей злобой смотрит на колдомедсестру и продолжает ругаться. Гарри совершенно не понимает, что происходит, но природное любопытство заставляет его быть более внимательным. Потом Гарри чувствует, как его матрац неожиданно немного прогибается как от присутствия постороннего человека. Поттер поворачивает голову в сторону и видит, что Волан-де-Морт садится на край его кровати и оборачивается на него. Чудовище усмехается, а потом медленно приближается к нему и шепчет прямо в ухо: — Квиддичный матч был немного неудачным. Гилберт Селвин потерял управление над метлой и налетел на трибуны, а конкретно — на Блэка, не успевшего пригнуться. В итоге Селвин переломал Блэку несколько костей. Ты много чего пропустил, Хардвин. Гарри морщится от близости чудовища, который почти сразу отстраняется. Поттер снова смотрит на вопящего Ориона Блэка. Теодор Селвин же смеётся от всей нелепости ситуации, лежа на койке со сломанной рукой. Его брат, который и послужил объектом гнева Блэка, снова понуро опускает голову. Гарри почти закатывает глаза. Слава Мерлину, он не будет слишком долго слушать крики Ориона. У Поттера уже завтра выписка из Больничного крыла. — Немедленно успокойтесь и придите в себя, мистер Блэк! Все волшебники хоть раз в жизни себе что-то ломали. Вы не одиноки в вашей ситуации, — ворчит колдомедсестра, уходя в её кабинет за «Костеростом» для очередного пациента. Волан-де-Морт усмехается, сидя на краю кровати Гарри. Он опирается руками о матрац и немного сжимает пальцами больничную белую простынь. Одна из его рук всего в паре дюймов от ладони Поттера.* * *
Новый семестр — новые проблемы. А ведь раньше они казались просто приключениями. Гарри идёт, опираясь на трость. Трость ему выдала колдомедсестра, объяснив, что нужно поддержать почти зажившую ногу. С тростью ходить гораздо легче, чем с костылями, поэтому Поттер почти быстро приноровился к этому новому способу передвижения. В утренние часы в коридорах замка пусто, поэтому Поттер просто бездумно разглядывает солнечные блики на стенах Хогвартса. Рассвет — это красиво, даже на каменных кирпичах. Попав в гостиную Слизерина, такую же пустую, как и коридоры замка, Поттер быстро направляется в его комнату в общежитии. Открыв дверь и зайдя внутрь комнаты, Гарри приподнимает брови в некотором забавно-обречённом удивлении. Абраксас Малфой сидит и прижимает подушку ко рту, явно напряженно о чем-то думая. Услышав стук трости о каменный пол, Малфой оборачивается, моргает и говорит: — О, Берк! Тебя выписали из Больничного крыла? Поздравляю! Поттер только вздыхает и молча подходит к своей кровати, кладя трость около тумбочки. Гарри наклоняется и достает чемодан под кроватью, куда его положили домовые эльфы Хогвартса. — Ты почему один здесь в такое раннее время, Малфой? — спрашивает Поттер без особого энтузиазма. Вести светские беседы — это не то, что он предпочитает делать на досуге с Малфоем. — Ну, Орион в Больничном крыле, как ты знаешь. А Реддл ушёл ещё несколько часов назад на собрание старост, — почти сразу отвечает Абраксас, с любопытством глядя на Гарри. — И ты не придумал ничего лучше, чем смотреть в пустоту и слюнявить край подушки? — Берк! — возмущенно отзывается Малфой, — почему всегда нужно быть таким язвительным? Гарри вздыхает, роясь в своём чемодане. Магическое плетение не нарушено. Никто не рылся в его вещах, и Старшая палочка всё ещё в безопасной секретности. Поттер выбирает школьную форму, нижнее бельё и ванные принадлежности. Ему хочется наконец принять нормальную ванну после всех этих странных дней. — Заначка с магическими сигаретами в ванне твоя, Малфой? — Мерлин меня побери, Берк, как ты вообще её нашёл?! — Так твоя или нет? Гарри закрывает чемодан и прячет его обратно под кровать. Он прижимает нужные вещи к груди и снова берёт трость. Теперь Поттер поворачивается к Малфою лицом. Абраксас что-то недовольно бормочет себе под нос, но уже сидит на постели без подушки, прижатой к телу. — Моя, да. Хочешь взять несколько сигарет? — Да. Потом верну. — Да ладно тебе, — машет рукой Малфой. — Можешь не возвращать. Как твоя нога вообще? Расскажи, как всё прошло в суде? В Хогвартсе такие слухи о тебе теперь бродят! Гарри проходит ближе к ванне и оборачивается на Малфоя с усталым выражением лица. Поттер смотрит на Абраксаса, которому не терпится узнать больше новых сплетен. У этого юноши совершенно нет понятия о личном пространстве. Поттер раздражённо закатывает глаза, когда Малфой начинает спрашивать что-то ещё, и просто скрывается за дверью ванной комнаты.* * *
Вода в ванной тёплая и приятная. Гарри облегчённо опускает голову на бортик и делает несколько затяжек. У магических сигарет Малфоя приятный вкус: теперь это, кажется, вишня или что-то в этом роде. Голова и приятно пуста, и одновременно забита роем мыслей. Жизнь так похожа на круговерть. Ты надеешься на одно, мечтаешь о другом, а получаешь третье. Разочаровываешься, падаешь и начинаешь всё сначала. Темп ускоряется, и ты всё чаще и чаще падаешь. Может, смысл жизни как раз в том, чтобы, однажды слишком больно упав, не разбиться? Гарри Поттер думает. Он делает еще пару затяжек, прикрыв глаза на мгновение, а потом уставившись в потолок. Старшая палочка имеет кровавую историю. Чаще всего ею владели страшные люди, для которых и падать было и безумно страшно, и безумно приятно одновременно. Воскрешающий камень овеян тревогой и безнадёгой. Им владели отчаявшиеся маги и ведьмы, упавшие и те, кто уже не смог подняться, чтобы продолжить круговерть жизни. А что же Мантия-невидимка? С ней Гарри знаком лучше прочих Даров. Она вселяет авантюризм, жажду приключений, свободу и надежду. Однако именно с ней можно попасть в неприятности, не заметив призрачного намёка на подвох. Дары. Дары Смерти. Зачем Смерти что-то дарить каким-то трём братьям из той сказки? Зачем такому нечеловеческому существу что-то отрывать от себя и своей силы и отдавать это смертным? Было в этом что-то странное, призрачное, отдающее мертвечиной. А портреты и призраки? Эти странные неживые слепки умерших, приводящие к каким-то решениям живых, слушающих их речи. Гарри потирает лицо свободной рукой, тушит сигарету о пепельницу рядом с ванной. Потом он глубже опускается под воду. Что-то скребётся о его череп, какая-то идея пытается вонзиться в его мозг, но делает это медленно и мучительно, словно пытая сознание Гарри. Поттер вспоминает какой-то трактат какого-то учёного, отрывок, который Гарри читал не так уж и давно в Запретной секции. Идея, подхватываемая мыслями, уносится ветром воспоминаний, вознося в поток слова давно умершего мага: Образы не появляются спонтанно, на то всегда есть причина. И они же должны быть обусловлены чем-то. Временем? Однако время незримо, его нельзя коснуться в физическом смысле этого слова. Я провёл много исследований на эту тему. И могу с точностью утверждать, что призраки — это не иная форма жизни. Это прошлое. Портрет моей покойной жены говорит в её манере, копирует все её жесты. Но это не следствие тёмной магии или не неверно созданный крестраж. Просмотрев свои воспоминания в Омуте памяти, я пришёл к определённому выводу: все фразы, сказанные моей женой в прошлом, повторяются точь-в-точь её портретом. Даже интонация та же. Фразы зависят от того, что происходит в настоящем. Окружающий мир как бы прикасается к прошлому, и оно отражает прикосновение. Это способ общения? Но чей, если образы — это просто прошлое? Действительно, чей способ общения? Чей? Внезапно идея превращается в тонкую одержимость, в одно мгновение раскалывая сознание надвое. Гарри судорожно приподнимается выше в ванне, вода плещется за бортик, а сам Поттер бледнеет. Смерть. Это Смерть. Всего полгода назад многие учёные, проводящие исследования в моей сфере, обсуждали один трагичный случай: Уилберт Герплинг покончил с собой в собственном доме, в своём кабинете. У Уилберта Герплинга не было никаких видимых причин уходить из жизни: год назад он получил премию Мерлина, а всего месяц назад его жена родила ему сына. Сам по себе Герплинг был очень весёлым человеком, а в последнюю нашу встречу он весь светился от счастья и говорил, как доволен своей жизнью. Однако в том же разговоре со мной Герплинг упомянул интересную деталь: его беспокоил портрет его дальнего родственника, который недавно его жена решила повесить в его кабинете. Причину беспокойства он не уточнял. И вот, всего спустя две недели после нашего разговора он повесился в своём кабинете. Гарри судорожно дышит и руками черпает воды в ладони, чтобы умыться. Идея закручивается дальше, леденящим осознанием пронизывая сознание, впиваясь в него и раскаляясь ответом на незримый вопрос. Если вспомнить сказку барда Бидля о Трёх братьях, один из братьев так же лишил себя жизни, проведя достаточно времени в окружении образов мёртвых: он общался со своей покойной возлюбленной с помощью Воскрешающего камня. Образы мертвых — как мёртвые могут жить и существовать даже как слепки живых? Их должна поддерживать какая-то сила. Магии это не под силу. Это должно быть что-то более древнее, но и более ограниченное в познаниях жизни умерших. Если бы призраки действовали по своей воле, то им не нужно было бы повторять свои же фразы и жесты в удобный момент, они бы создавали что- то новое, как и всякий человек, которому присуще творчество и мысль. Смерть. Существо неясное, но вполне реальное. Женщина улыбается. А после — открывает свой рот. Не зубы, нет — сотни длинных острых клыков, как если бы Поттер заглянул в пасть какого-нибудь ужасного магического животного. Окружающие звуки в то же мгновение исчезают, как если бы их никогда и не существовало. Гарри напрягает руки. Сердце бешено стучит в груди. Голова наполняется тишиной. И болью. Шум листвы и скрежет металла заполняет собой всё. Звуки, рождённые из смешения этого всего рождают в голове тысячу голосов, наполненных страданиями и отчаянием: — Лишний… Нежеланный… Нарушивший… Чужой. У Смерти нет голоса. Она говорила тысячами других голосов. Она говорила голосами мёртвых. Ну разумеется. Всё было так просто. Все эти призраки, эти портреты — её прикосновение и её способ получить то, что ей нужно. А что же нужно самой Смерти? Смерти нужна смерть. А все эти её три Дара, так гордо лелеемые волшебниками, ничто иное как огромная пасть, манящая и искушающая. Предлагающая силу и наслаждение, но таящая в себе путь в бездну. Как капкан для пугливых слабых крыс. Старшая палочка — это сила, которая способна губить тысячи и которая слишком соблазнительна, чтобы за неё не убивали. Воскрешающий камень — это иллюзия прошлого, сладкое забвение, манящее живых присоединиться к любимым мёртвым. Мантия-невидимка — это мнимая свобода, такая притягательная, что под её покровом можно совершить всё, что угодно, но не заметить примитивный камень, споткнуться о него и напороться грудью на шпили бытия. Дары Смерти. Что за нелепица. Это проклятья. И одно из этих проклятий сейчас в распоряжении Гарри в том времени, когда этого не должно быть. В ванную кто-то громко стучит. Гарри вздрагивает и выныривает из омута разума. — Берк! Ты не один здесь живёшь. Мне тоже нужно в ванну, скоро уже начнутся занятия! — приглушённо ворчит Малфой, продолжая немного стучать по двери. Гарри тяжело дышит, ошеломленный резким осознанием, до сих пор на живую разрезающее весь его мозг и рвущее в клочья все его другие догадки и всё его прошлое понимание действительности. Поттер погружается в воду с головой и закрывает глаза, желая спрятаться в воде, в этой маленькой ванне, от приглушённых криков Абраксаса Малфоя, от своих же мыслей, от набора букв из книг, которые он читал раньше, и от самого себя. Он падает. Больно падает. Отчаянно, безнадёжно падает. Но всегда нужно подниматься. В этом и есть смысл жизни, да? Поттер открывает глаза и выныривает на поверхность, хрипло кашляя. Круговерть очередной маленькой жизни снова продолжается.* * *
— Орион и вправду так орал, когда его притащили в Больничное крыло? Вот умора! — посмеиваясь, говорит Бельвина. Блэк прислоняется к двери кабинки женского туалета, с хитрым прищуром смотря на Гарри. Белладона закатывает глаза и что-то бормочет себе под нос, садясь на унитаз, предварительно опустив сидение и крышку унитаза. Шмидт фыркает: — Орион Блэк идиот, у которого весь мозг наполнен… как бы это назвать? — неопределённо машет она рукой. — Мозгошмыгами, — приглушенно говорит Поттер, садясь на пол около ведьм. Бельвина и Белладона обе одинаково приподнимают брови, взглядами требуя от Поттера немедленного объяснения странного и нового для них термина. Поттер закатывает глаза и твердит, делая затяжку от сигареты, которую ему дала Блэк: — Одна моя подруга говорила, будто есть такие невидимые существа, которые летают в воздухе, забираются магам и ведьмам через ухо в голову и вызывают у них размягчение мозга. Шмидт в ответ на это разражается громким хохотом. Блэк присоединяется к её смеху, и вскоре женский туалет наполняется девичьим забавным смехом. Гарри только тонко улыбается. Его глаза на мгновение загораются восторгом от тёплых воспоминаний о прошлом. — Твоя подруга гений, честно сказать. Я запомню это выражение. «Мозгошмыги» — идеально, — слегка успокоившись и стерев с уголков глаз слёзы от смеха, каркает Белладона. Бельвина всё ещё смеётся, но теперь уже беззвучно, она делает затяжку от сигареты, которую ей вернул Гарри, и немного давится дымом. Трое друзей совершенно бессовестно и беззаботно прогуливали Историю магии в женском туалете Хогвартса, решительно игнорируя какие-либо предупреждения или задние мысли. — Надеюсь, эти существа не размягчат мозг и Селвина, который остался один на один с зараженным Орионом, — откашлявшись, выдает шутку Бельвина, отчего Шмидт опять начинает хохотать. Гарри пожимает плечами. Потом он немного наклоняет голову в стороны, чтобы размять мышцы. Некоторое время они молчат, иногда посмеиваясь, иногда говоря о чём-то. Девочки ввели Гарри в курс дела, учитывая то, как много всего он пропустил, пока валялся снова в Больничном крыле с заживающим переломом. Вилкост, преподавательница ЗоТИ, погрозилась назначить Поттеру кучу отработок за пропуски. А Слизнорт с нетерпением ждал выздоровления Поттера, чтобы помочь ему нагнать программу по Зельям. Слухи о том, что происходило на суде и что теперь будет с фестралами заполонили Хогвартс, но быстро улеглись из-за новой сплетни, касающейся Прорицания. Гарри заинтересованно приподнял голову, смотря снизу вверх на Бельвину, стоящую с сигаретой в руке и поправляющую её кудрявые смолянисто-тёмные волосы. Он спросил: — Прорицание? Этим предметом же никто не интересуется, все берут этот факультатив только для того, чтобы ничего на нём не делать. Блэк загадочно улыбнулась и сказала, выдохнув дым в сторону Поттера: — Да, так было. До определенного момента, — начала объяснять Бельвина Блэк. — Недавно опубликовали биографию покойного Министра Британии. Речь идёт о Висенсии Сантос. Как оказалось, она была последним Министром, которого выбирали особенным магическим образом, а не бюрократическим. Магическое существо, цилинь, обладает некоторыми ментальными магическими способностями, и оно может определить среди кандидатов на должность правителя «самого достойного». Как раз примерно в то время и Грин-де-Вальд пытался занять должность правителя нашей страны. Он даже убил одного из детенышей цилиня, чтобы в крови животного увидеть предсказание. Всё это было описано в биографии Висентии Сантос. Вот молодые маги и ведьмы заинтересовались Прорицанием. — Затем Бельвина насмешливо добавила: — кто-то думает, что будущее можно как-либо предвидеть. Это же обычный эффект Пигмалиона. Когда маг или ведьма слишком верят в пророчества, они невольно начинают действовать так, что пророчество в итоге сбывается. Гарри нахмурился. Он слишком хорошо был знаком с пророчествами. И Поттер никогда не верил в правдивость их существования. Однако в последнем утверждении Блэк была какая-то тонкая правда, осмысление которой связано с временем и некоторым опытом. Шмидт же немедленно возмутилась на слова подруги. Она даже подпрыгнула и сказала: — Блэк, Мерлин тебя побери, ты отрицаешь существование одной из магических наук! Пророчества всегда существовали, и у всех них всегда были основания на появление. Бельвина закатила глаза. Она потушила сигарету о каменную стену в кабинке и с сожалением заглянула в свой портсигар: магических сигарет не осталось, она и Гарри всё выкурили за этот час. Блэк ответила: — Да, пророчества существуют. Но предсказатели говорят их в неопределённый момент, например, за двести лет до реального события. Если пророчество положительное для какого-то мага или какой-то ведьмы, то они сделают всё, чтобы оно сбылось. И это будут делать их семьи. И так далее, далее. Волшебники сами настраивают себя на этот путь, думая, что они «избранные». Гарри предчувствовал, что вскоре начнется жаркий спор между его подругами. Он вздохнул и посмотрел в потолок. Учитывая горячий темперамент Шмидт и холодную упрямость Блэк такой спор может быть вечным. Шмидт снова фыркнула и сделала рукой неопределённый жест, сказав: — Но ты не можешь отрицать, что некоторые пророчества вполне реальны, как и предсказания. Не все подвергаются эффекту Пигмалиона. Например, пророчество Тихо Додонуса о некоторых событиях начала Магической войны. Как он мог знать о таких деталях событий, когда он жил за сотни лет до прошлых десятилетий? Бельвина спрятала портсигар в карман своей мантии и снова оперлась о стену кабинки женского туалета. Она сложила руки на груди и насмешливо сказала: — Интересно. Какой-то чудаковатый старик написал чудаковатую книгу с пророчествами в виде стихов, которые можно интерпретировать в сотнях значений. И какой-то так называемый гений решил, что эти стишки — истина. Вот так пророчество и, так сказать, сбылось. Ты веришь в эти сказки, Белладона? Не говори мне ещё, что ты веришь, будто Дары смерти существуют и их сама Смерть подарила братьям Певереллам. Некоторые ведь считают, что бард Бидль тоже был Провидцем. Шмидт побагровела от возмущения. Она начала яростно спорить с Блэк, приводя всё больше и больше аргументов насчет права на существование такой науки, как Прорицание. Блэк же все эти аргументы высмеивала и приводила другие доказательства, но уже своей версии спора. Гарри же в это время молчал. Что-то снова ухватилось за его сознание. Мысли Поттера всколыхнулись одной странной фразой Блэк: «— Некоторые ведь считают, что бард Бидль тоже был Провидцем». Идея вновь начала формироваться. Призраки, портреты, Дары. Но Пророчества? Неужели и последние тоже являются некоторым способом общения той, о которой Поттер не хочет вспоминать последние сутки? Бельвина закатила опять глаза на очередное доказательство её сверстницы. Блэк махнула рукой и сказала: — Стишки провидцев — это неопределённая версия реальности. Люди просто любят что-то особенное, вот и тянутся к этому. То же самое можно и сказать о некоторых религиозных учениях магглов. Шмидт прищурилась и яростно вздохнула. Она проворчала: — Возможно, это и так. Но я не утверждала, что Прорицание определяет жизнь. Оно лишь приоткрывает завесу между настоящим и будущим. — Оно не приоткрывает завесу. Оно просто пускает людям пыль в глаза, будто реальность определяется несколькими стишками или кофейной гущей на дне чашки, — раздражённо ответила Блэк, гордо вздёрнув подбородок. Гарри головой уперся в стенку туалетной кабинки. У него уже голова шла кругом от этого спора. Поттер сказал: — Может, уже хватит? Ваши точки зрения обе обоснованны. Но никто не может сказать правды. Мы обычные смертные волшебники, не обладающие достаточной информацией и опытом, чтобы спорить о таких глубинных в магии вещах. Обе ведьмы возмущённо начали смотреть на Поттера. Спор предотвратить не удалось. Гарри замолкает, поджимает губы, и решает больше не вмешиваться. Он взлохмачивает волосы и вздыхает, слушая возмущённые голоса его подруг. — Это что это вы здесь устроили?! Прямо во время занятий! В женском туалете! Совсем страх потеряли?! — вдруг раздаётся знакомо-незнакомый голос и неприятный скрип двери. Все трое друзей переводят взгляд в сторону звука и голоса. Это была Минерва МакГонагалл. Гарри с лёгким ужасом понимает, что они забыли наколдовать Полог тишины, когда только пришли сюда. Белладона быстро хватает Бельвину за локоть, и они выбегают из туалета, отвлекая тем самым взъярённую старосту Гриффиндора. Гарри времени не теряет и, схватив вещи подруг и свою трость, быстро ковыляет в другую сторону замка. Когда Поттер слышит яростные вопли МакГонагалл, эхом отражающиеся от каменных стен Хогвартса, он невольно смеётся. Круговерть жизни действительно продолжается.* * *
В этот же вечер Поттер получает от юного Волан-де-Морта магический пергамент, на котором Гарри должен написать объяснительную по поводу его такого ужасного, просто непростительного поведения. МакГонагалл донесла Слизнорту, который мягко просто попросил написать листочек непонятно вообще чего. В итоге Поттер сидит вместе с Бельвиной и Белладоной, и они вместе пишут какие-то странные выдуманные причины их прогула. Шмидт тоже заставили, хотя она с Равенкло, и она здесь быть не должна. Шмидт макает перо в чернильницу, что-то там пишет и ворчит: — Реддл, скройся с глаз! Мешаешь думать и заслоняешь свет от камина. Волан-де-Морт в ответ на это просто приподнимает бровь и не сдвигается с места. Гарри подпирает подбородок рукой, перестаёт писать и язвительно говорит: — Профессор Реддл, простите нас, нерадивых студентов, и отпустите уже. Мы в пятый раз переписываем эту объяснительную, и все причины вам не нравятся. Вам нужны поклон и книксены, сэр? Блэк подавляет смешок, прикрывая рот рукой, и в результате случайно обмазывает подбородок чернилами. Ведьма морщится и тянется к палочке, чтобы очистить лицо. Чудовище немного раскрывает глаза после реплики Поттера, а потом в его глазах загорается какой-то непонятный огонёк. Волан-де-Морт наклоняется ближе, опирается локтями о стол, за которым сидят Гарри и компания. Он тонко улыбается и говорит так, будто не то шипит, не то веселится: — Хотите отработку, мистер Хадвин Берк? Гарри слегка отклоняется назад и стискивает зубы. Отвращение к присутствию в его личном пространстве чудовища никуда не пропало. И навряд ли когда-то пропадёт. Белладона закатывает глаза и говорит, слегка отпихивая от себя очередную готовую объяснительную: — Уж лучше отработка, чем видеть тебя лишние пять секунд, Реддл! Чудовище лениво переводит взгляд на её пергамент и читает содержимое. Он вздыхает, забирает все три новые объяснительные, когда Гарри едва успевает поставить точку. Юный Волан-де-Морт говорит, отстранившись и выпрямившись: — Вы ведёте себя хуже гриндилоу. Как будто я имею желание разбираться с вашими бунтарскими проблемами. А ты, Хардвин? Первый день после больничного, а уже вляпался в очередную неприятность. Гарри молчит, просто уже желая отдохнуть после долгого дня. Он подавляет желание в очередной раз закатить глаза. Привычное отвращение к чудовищу смешивается с безумным раздражением — староста школы, как же, следит здесь за порядком, как будто только этим и занимается, когда свободен и ему нет надобности прятать трупы или проводить собрания с Пожирателями. Шмидт фыркает, а Блэк зевает. Волан-де-Морт презрительно смотрит на них, а потом прячет объяснительные в папку. Гарри встаёт из-за стола, ему помогает в этом Шмидт, а потом подаёт ему его трость. Бельвина, очистив магией лицо складывает руки на груди и смотрит в спину Волан-де-Морта со смесью отвращения и негодования. Они все могли бы провести этот вечер иначе, а Слизнорт бы принял любой вариант объяснительных. Белладона машет рукой на прощание и уходит из гостиной Слизерина. Гарри вздыхает и уже собирается разминуться и с Блэк, учитывая, что женские и мужские общежития, разумеется, находились отдельно. Однако его внимание привлекает кое-что. Портрет. Чудовище стоит напротив него и роется в каких-то факультетских документах, чтобы дооформить их объяснительные. Поттер подходит ближе и, не совсем замечая этого, немного задевает Волен-де-Морта плечом. Портрет женщины-крестража. Её Гарри бы узнал из тысячи. Разумеется, не в той призрачной форме, а в более живой. Палочка из лавки Грегоровича, спрятанная в футляре на предплечье, мгновенно немного нагревается. Слепок смотрит прямо на Гарри невыразительным взглядом, но ничего не говорит. — Знаешь её? Интересная личность. Студентка Хогвартса, факультета Слизерин. Была талантлива в Трансфигурации. Говорят, бесследно пропала сразу после выпуска и убийства её отца. Убийцу её отца так и не нашли, — говорит чудовище, отвлекаясь от пергаментов и тоже поднимая голову на портрет. Портрет смотрел только на Гарри. Взгляд немигающий, далёкий. Но он был другим, совсем не таким, как у женщины-крестража: жесткий, тяжёлый, давящий. Разрезающий пространство и впивающийся в сознание. Магический слепок вдруг улыбается, открывает свой рот. И там не зубы, нет — сотни длинных острых клыков, тех самых клыков. Потом портрет снова смотрит прямо в глаза Гарри Поттера и прикладывает один тонкий длинный палец к губам в жесте молчания. «... и Смерть заговорила с ними. Она очень рассердилась, что три жертвы ускользнули от неё, ведь обычно путники тонули в реке». Иллюзия настоящей Бузинной палочки рассыпается в руках женщины в прах. Нет. Не женщины. Смерти. Гарри отшатывается назад, едва держась за трость. Он хрипло говорит: — Нет, я не знаю её. И уходит, ковыляя в сторону своей комнаты в общежитии Слизерина.