* * *
Костерост в сороковых, как понял Гарри, действует не так быстро, как в его годы. Так что нога будет восстанавливаться около недели — и то только в то время, пока он спит. В прошлые разы своего пребывания в Больничном крыле он просто много спал, вот и не заметил этого различия. «Костерост» — мерзкое зелье. Поттер терпеть не может его вкус. Хотя не выпить его под строгим взглядом мадам Элайзы — то ещё испытание. А Гарри ведь не настолько безумен, чтобы испытывать терпение этой милой женщины, верно? Но вот на затылке будет красоваться шрам ещё примерно месяц. Поттер и понятия не имел, что в прошлом колдомедицина была не так уж и развита. Белладона, когда увидела этот шрам, вопила минут двадцать: проклинала того, кто придумал таскать эти кареты именно фестралам. Как выяснила Джейн, почти все их вещи уцелели. Чемоданы им принесли старосты Когтеврана и Пуффендуя прямо в Больничное крыло, чтобы ребята могли проверить сохранность содержимого. Тайник с Бузинной палочкой и скопированными записями Малфоя никто не вскрывал. Палочка была в целости и сохранности, что не скажешь о зельях, которые Гарри колдомедсестра дала перед Рождественскими каникулами. Впрочем, хотя бы уцелели почти все колбочки с зельями от знакомого профессора Слизнорта. Это весьма и весьма утешало. За день до назначенного суда к Гарри в Больничное крыло пришёл Абраксас Малфой и притащил целых три упаковки с теми самыми леденцами, которые он всем раздаривал на Слизерине после отдыха в Японии с матерью. Гарри слушал его болтовню ни о чём добрый час, пока его не спасла Белладона, выгнавшая Малфоя, потому что тот своим возбуждённым голосом якобы мешал ей спать и восстанавливаться. Мадам Элайза вообще никого из друзей Гарри ещё не выписывала, оставляя в Крыле для, так сказать, профилактики. Селвин был этому безумно рад: ну а кто откажется пропустить парочку пар с невменяемой Вилкост? Волан-де-Морт в Больничное крыло с визитом не заявлялся, чему Гарри был, разумеется, рад. «— Спасибо за комплимент, чудовище». А прозвище ведь правдивое. Но то, что Гарри выболтал его так легко под влиянием шока и удара головой, очень расстраивало. Однако больше Поттера расстраивало кое-что другое: фестралы не просто так ведь вышли из себя. «— Фестралы эти мерлиновы вдруг остановились, словно увидев что-то или кого-то», — так объяснила произошедшее Белладона. Но кого могли так испугаться эти магические существа, которых маги ещё издавна считали вестниками смерти и чего-то, несомненно, ужасного? В голове проносится образ: длинные седые волосы, глубокие серые глаза и вместо рта пасть, полная зубов. Гарри содрогается и переворачивается на другой бок, даже не поморщившись от вновь вспыхнувшей в ноге лёгкой боли. Ему нужно поспать: завтра его ждёт мерзкое Министерство с его мерзкими законами и сам мерзкий Волан-де-Морт. Да, да, ему нужно поспать, а все размышления можно немного отложить, всего на пару часов… И снится Гарри Поттеру жизнь самого младшего брата из той самой сказки барда Бидля, который смиренно попросил у Смерти Мантию-невидимку. Отчаяние, вечный побег, ярко-алые глаза и искусственный смех существа, далёкого от человеческого понимания.* * *
В Министерстве душно. Гарри сидит, прислонившись к холодному чёрному камню коридоров. Белладона едва заметно дрожит, беспокойно потирая ладони о юбку. Волан-де-Морт стоит напротив них обоих, не опираясь ни на что и читая учебник по Трансфигурации. — Как нога? Дать обезболивающее? — вдруг спрашивает Шмидт, даже и не глядя на Гарри. — Я в норме. Обезболивающие в сороковых притупляли способность рационально мыслить на некоторое время. И это совершенно не то, что нужно Гарри сейчас: хватило и того, в каком состоянии Поттер был все эти дни, пока Костерост продолжал сращивать его мерлинов перелом. Пока Шмидт, Поттер и чудовище добирались до этого мерзкого душного коридора в Министерстве, Гарри свалился на ровном месте, не рассчитав угол наклона костыля и мерлинового чёрного пола. Белладона тут же беспокойной тенью кинулась поднимать Поттера, но его ногу так и сводило судорогой даже сейчас, когда он просто сидел на твёрдой лавочке. Гарри никогда не ходил на костылях. В конце концов, в его времени «Костерост» вылечивал повреждения подобного рода всего за несколько дней, и костыли просто не требовались. Здесь же всё было иначе. Вот же мерзкий «Костерост» сороковых. — Можно ведь было и повременить с этим. Зачем так спешно проводить слушание, когда ни ты, ни Теодор ещё полностью не оправились? — Белладона не находит себе места. Её взгляд мечется от одного примитивного точного узора на стенах коридора к другому. Здесь всего одна лавка и эти чёртовы мрачные стены. Ни картин, ни цветов. Гнетущее место. Гарри приходится постоянно отгонять образы прошлого, медленным ядом проникающие под кожу. Бельвине не было нужды присутствовать на слушании, равно как и Джейн с Селвином. Однако Блэк всё равно чётко и ясно проинструктировала Гарри, как примерно должно проходить слушание по законам Магической Англии. — Ты, хоть и совершеннолетний, но пока ещё студент Хогвартса. Поэтому ни в коем разе не соглашайся на передачу воспоминаний через Омут памяти. Эти министерские крысы потом не отстанут: начнут выспрашивать отрывки твоего… прошлого из твоей же памяти. Омут памяти? Поттер слышал, как Рон говорил о чём-то подобном: что раньше совершеннолетние маги давали показания в суде воспоминаниями, а не языком и взглядами, но относился к этому как-то скептически. Теперь же будущее слушание грозилось превратиться в цирк. Воспоминания? Нет, спасибо. Уж лучше Гарри час посидит и поговорит о произошедшем, чем даст возможность кому-то порыться в его памяти, чтобы вытащить что-то «нужное». Сам он ведь не умел вытаскивать воспоминания из собственного же разума, как это мастерски делали Дамблдор и… Снейп. Гарри шумно выдыхает и отворачивается. — Нет, здесь просто невозможная духота! Почему бы не позволить магам в этом Отделе использовать хотя бы Охлаждающие чары, — раздражённо продолжает Белладона. — Таковы правила, Шмидт. Министерство не то место, в котором можно колдовать гражданским лицам, — резко заявляет Волан-де-Морт, не отрываясь от книги. Замечательно. Не хватает ещё здесь сидеть и слушать лекции этого чудовища. Поттер острым взглядом обводит фигуру Волан-де-Морта. Белладона поначалу ничего не отвечает на этот выпад. А потом, откинувшись чуть назад и сложив руки на груди, упирается внимательно-острыми глазами в чудовище. — Бывал здесь раньше, верно, Реддл? Палочку сразу спрятал, взял книжечку, стоишь, совершенно спокойный и безэмоциональный. Верно, понимаешь, чего нам ожидать от этого цирка, — ведьма хмыкает. — Так и знала, что та история с Хагридом — твоих рук дело. На слушании касательно его исключения тоже был таким спокойным? Гарри каменеет. Он оставляет в покое ногу, к которой потянулся, чтобы немного помассировать её и снять напряжения в мышцах. Миртл-убийство-крестраж-Хагрид-исключение. Всё это за одно мгновение проносится в чертогах разума Гарри Поттера. Белладона что-то знает об этом? В голове крутится сотня образов прошлого: таких светлых и радостных. Как больно думать о дорогом друге, чью жизнь полностью изуродовало чудовище напротив. Гнев пылает из глубин души. «— Послушай, Гарри! Если этот болван, твой кузен Дадли, обидит тебя, ты всегда можешь пригрозить ему парой свинячьих ушей в дополнение к его хвосту!» Поттер зажмуривается и стискивает челюсти. Отворачивается на мгновение. На тонкие губы Волан-де-Морта наползает странная улыбка. Он переводит взгляд с текста учебника на Шмидт. — «Моих рук дело»? — тихо-тихо спрашивает он. Белладона чуть наклоняет голову, будто кентавр, готовый вот-вот броситься в атаку. — Не думаю, что какой-то третьекурсник и в самом деле был способен устроить весь этот переполох, — она ухмыляется. А после — продолжает: — А именно с тех пор, как его исключили, ты и строишь из себя самого что ни на есть прилежного старосту. Вот, даже Хардвина ринулся спасать, когда это смог бы сделать кто угодно другой. Та же Вальбурга Блэк, которая тоже видела, что произошло. — По-твоему, я должен был просто стоять и смотреть? Это было бы непорядочно. — Что-то ты не слишком беспокоился об этой стороне своей маски, когда мы искали Хардвина целый час в том мерзком озере. Всё потому что тогда это произошло не на территории Хогвартса и никто из профессоров не стал бы награждать тебя за «порядочность»? Вот досада, можно и покурить в сторонке! Улыбка на лице Волан-де-Морта становится шире. Он опускает учебник и подходит к Шмидт чуть ближе. И что-то такое отражается в его лице, что побуждает Поттера стиснуть зубы, но жёстко сказать: — Белладона, оставь это. Он спас нам жизнь. Плевать я хотел на мотивы. Высокопарно. Но иногда нужно заглушить собственную ненависть и желание придушить, дабы это не привело к ещё большим проблемам. Если Белладона и вправду что-то знает о случившемся с Хагридом и Миртл, ей лучше молчать. Молчать. Настолько тихо, насколько это только возможно. «— Как они глупы, доверчивые дураки, разве можно полагаться на верность друзей, разве можно хоть на мгновение выпускать оружие из рук…» Шипящий голос из воспоминаний побуждает всё тело покрыться мурашками. Однако Поттер не отводит твёрдого взгляда от Шмидт. Белладона одно короткое мгновение смотрит Гарри в глаза, а потом, словно сдаваясь, фыркает и отворачивается. Поттер качает головой и трёт переносицу пальцами. Вдруг в осязаемой напряжённой тишине раздаётся глухой звук. Поттер поворачивается к нему. Маг в тёмно-фиолетовой мантии, наконец открыв дверь, ведущую в зал заседания, внимательно оглядывает трёх студентов Хогвартса. Кривит губы, а затем холодно говорит: — Мистер Берк, пройдите со мной. Вы будете давать показания первым ввиду вашей травмы. Гарри недолго смотрит на представителя Министерства. Что ж, если правила таковы… Поттер поднимается со своего места, подхватывая чёртовы костыли. Белладона, тут же позабыв все разногласия и собственную же раздражённость, помогает другу подняться. Гарри обменивается с ней коротким просящим взглядом. Шмидт только вновь фыркает и закатывает глаза, но кивает. Волан-де-Морт же стоит рядом и придерживает дверь. Поттер поджимает губы и ничего ему не говорит, мазнув по чудовищу лишь неопределённым взглядом. — Побыстрее, пожалуйста, мистер Берк. У нас не так много времени, — напоминает о себе представитель Министерства. «Что ж, цирк начинается», — думает Гарри и заходит в небольшой зал суда для слушаний подобного рода.* * *
— Где вы были пятого января тысяча девятьсот сорок четвёртого года? — Ехал в поезде в Хогвартс, после — на карете. — Ранее вы никогда не видели таких магических существ, как фестралы? — Только читал о них. — Вы считаете, что компетенция преподавателей школы «Ильверморни» сильно отличается от компетенции преподавателей Хогвартса? — Не могу точно и объективно ответить на этот вопрос. Я отучился в Хогвартсе всего один семестр. — Магические существа в вашем присутствии когда-нибудь проявляли агрессию? — Нет, насколько я помню. — Вы испытываете страх перед какими-либо магическими существами? — Думаю, все маги так или иначе боятся боггартов. — Вам приходилось ранее наблюдать исход от использования Убивающего проклятия? — Да. — Вы считаете, что в той ситуации можно было бы обойтись без использования Непростительного заклинания? — Я не знаю. Не был в тот момент на месте мага, оказывающего помощь. — Ваше имя — «Хардвин Берк»? — Да. И так по кругу целый чёртов час. Гарри жутко хотелось приложиться обо что-то головой, но под рукой ничего не было. Он сидел в кресле для свидетелей на слушании. Хотя больше это всё походило на допрос. Не зная о последствиях, Гарри бы и вправду сдал свои воспоминания об этом мерзком дне, лишь бы избежать этой мерлиновой промывки мозгов. — Вы когда-нибудь сами использовали Убивающее проклятье? — Нет. Гарри подавляет желание закатить глаза. Чёрт, посадить в тюрьму Волан-де-Морта, похоже, будет сложнее, чем он думал, из-за того, что творится в этом идиотском Министерстве. И нет, сейчас это не тот момент, который позволил Поттеру и вправду упечь чудовище в Азкабан. Тогда бы пришлось выдумывать историю, в которой чудовище и вправду убило кого-то. Но кого? И с какой целью? Да и наверняка ведь потребовали бы доказательства в качестве воспоминаний, в которых нет ничего компрометирующего. Ну, если не считать знаний о будущем, которые эти члены Визенгамота посчитают подделкой и просто упекут Гарри в Мунго. Отличная, Моргана их побери, идея! — Что вы думаете о действующем директоре Хогвартса, Армандо Диппете? — Не знаю, какой он человек. Но управлять школой всякому магу было бы трудно. — Вы удовлетворены качеством обучения, предоставляемым Хогвартсом? — Не могу сказать с точностью, пока не получу диплом и не устроюсь на работу. Гарри тяжело вздыхает. Допрос продолжается ещё полчаса, прокурор перескакивает с темы на тему, задавая и те вопросы, от которых Поттер порой приходит в ступор. Наконец, когда театр одного актёра заканчивается, Поттера просят остаться в зале и присесть на специальную скамейку. Нога болит нещадно, а голова — и подавно. После короткого совещания в зал приводят Волан-де-Морта, так же отказавшегося давать показания Министерству путём передачи воспоминаний. Чудовищу устраивают такую же встряску, как и Гарри, хотя тот не выказывает своего раздражения ни единой эмоцией. Поттер бы позлорадствовал, но ему совершенно не до этого: слишком устал, в зале заседаний так же душно, как и в том коридоре, а голод усиливает раздражение и апатию одновременно. После допроса чудовище садится рядом с Гарри и скучающим взглядом обводит зал заседания. Его взгляд замирает на ком-то, и Поттер начинает тоже смотреть в ту сторону. Как оказалось, Волан-де-Морт смотрит на одного мужчину, сидящего в отдалении от всех других магов. Человек одет в богато украшенную мантию, у него едва заметная щетина, чёрные кудрявые волосы и жёсткий взгляд. — Это Альтаир Блэк, младший брат отца Вальбурги Блэк. Отец Бельвины и Лукреции Блэк, — чуть ближе наклонившись к Гарри, шепчет чудовище. Гарри никак не реагирует, но прищуривается. Альтаир Блэк производит впечатление холодного, но рассудительного человека. Вероятно, он очень испугался из-за того, что произошло с Бельвиной, и поэтому начал весь этот процесс. Поттер, конечно, может его понять, но предпочитает просто не думать об этом. Как и о том, что после суда случится с фестралами. Хагрид как-то рассказывал ему, что после нескольких десятилетий, проведённых в должности лесничего, придумал, что можно сделать с бедными фестралами, популяция которых странным и внезапным образом уменьшилась после тысяча девятьсот сорок шестого года. «Странным и внезапным образом» — как же! Теперь это было объяснимо. Наверное, когда-то один из фестралов также взбесился и ранил кого-то из учеников, о чём впоследствии Дамблдор умалчивал. Когда в зал заседаний приглашают Белладону, Гарри уже по выражению её лица понимает, что добром этот допрос не закончится. — Мерлин, помоги мне, — в отчаянии шепчет Гарри, обхватывая голову руками. Волан-де-Морт же ничего не говорит. Он просто смотрит на то, как яростно и раздражённо усаживается на тот самый стул Шмидт, метая в их сторону злые и обеспокоенные взгляды. Дать показания с помощью воспоминаний ведьма отказывается жёстко и резко. — Ваше имя Белладона Шмидт? — Да. — После того, как карета разбилась, вы упали, ушиблись головой и потеряли сознание, верно? — Верно. — Где вы были пятого января тысяча девятьсот сорок четвёртого года? — Оставив позади свой прекрасный и уютный дом, я отправилась в Хогвартс. — Ранее вы никогда не видели таких магических существ, как фестралы? — Видела. Я учусь в Хогвартсе уже два года. Что-то не заметила, что страдаю слепотой. — Вы испытываете страх перед какими-либо магическими существами? — Нет, конечно. К чему мне бояться вампиров или сирен? Они же совершенно безобидные по заверениям Министерства! — Проявите побольше уважения к суду, мисс Шмидт, — уже начиная злиться, резко требует прокурор, кидая в сторону Белладоны злой и усталый взгляд. — К суду я проявляю уважение. А вот к душному цирку — нет. Премного благодарна за рациональность работников Министерства, которые решили, что гражданским лицам не стоит пользоваться магией в Министерстве магии. — Мисс Шмидт! — верещит какая-то женщина в тёмно-зелёной мантии, сидящая рядом с судьёй. Альтаир Блэк тянет тонкие губы в едва заметной понимающей улыбке. Белладона стискивает челюсти, но совершенно не успокаивается. Она становится похожа на одно из своих любимых магических растений, которое настолько чувствительно к громким звукам, что может в любой неподходящий момент веселья или ругани начать плеваться ядом. Гарри руками прикрывает глаза. — Вам приходилось наблюдать исход от использования Убивающего проклятия? Рот Белладоны округляется. А потом её глаза начинают угрожающе блестеть. — Нет. Я же в бункере учусь, пока Грин-де-Вальд устраивает налёты то на одну магическую деревушку, то на другую. — Мисс Шмидт, ещё один подобный выпад, и мы будем вынуждены отстранить вас от слушания и наложить на вас административный арест! — заявляет ещё одна женщина, но уже в тёмно-фиолетовой мантии со знаками отличия на груди. — Вы попросили у магической Англии убежища, потому что вам было невыносимо жить в той стране, где к вашим родителям применили Непростительное заклятье прямо у вас на глазах? Всё. Вот теперь точно всё. Белладона вся покрывается красными пятнами и начинает судорожно дышать. Женщина, что сделала ей замечание, явно довольна её реакцией на этот компрометирующий вопрос, совершенно не относящийся к делу. А если и относящийся, то только косвенно. — Думаю, если бы правительство магической Англии хоть немного пораскинуло мозгами, никому бы не пришлось умирать или бежать из магической Германии, которую захватил тупой дегенерат, сладкими речами убеждавший Англию в неприкосновенности её граждан, проживающих в Германии, — опасно-спокойным тоном выплёвывает Шмидт. Члены Визенгамота и Учредительного совета Хогвартса начинают возмущённо кричать что-то о невоспитанности современного поколения и полного неуважения к правительству и, в частности, к суду. Та женщина в тёмно-фиолетовой мантии со знаками отличия на груди начинает обмахиваться какими-то документами и кричать с просьбой наложить на «безумную ведьму» арест с максимально возможным сроком. Поттер вновь тихо отчаянно стонет и обводит зал заседания грустным взглядом. Белладону точно посадят, кто бы сомневался с её-то взрывным характером. А при первой встрече она ведь казалась самой тихой ведьмой на потоке! Шмидт складывает руки на груди, явно довольная собой. Занавес. К ней подбегают какие-то маги в чёрных мантиях, берут под локти и точными и быстрыми движениями выводят из зала суда. — Это я ещё не всё сказала о вашей некомпетентности! В коридоре я насчитала двадцать восемь трещин, здание же вот-вот развалится от ваших криков, а вы тут ещё что-то нам предъявляете! Никаких прав у школьников, пусть мы и свидетели! Воры и идиоты сидят здесь в качестве членов суда. Без должного образования проводят заседания. Беспредел! Сами нарушаете свои же законы. Трусы! Ещё и оскорбляете! Стул отвратительно неудобный, как тут на нём сидеть нормальному человеку, не то что магу с переломом! Пошли вы к мерлиновым подштанникам! Вот закончу Хогвартс, и я вас всех тут… Окончание фразы уже никто не слышит, потому что за сопротивляющейся Шмидт и теми магами в чёрных мантиях закрывается дверь. — Боевая у тебя подруга, — ровным голосом подмечает Волан-де-Морт, всё ещё смотря на членов суда, уже начавших ругаться друг с другом. — Ага, — просто и коротко отвечает Гарри. Может, Волан-де-Морт и был прав, что хотел всё это Министерство перекроить под себя. Но только вот даже чудовище не в силах хоть как-то исправить этот чудовищный балаган. — Взываю к порядку в зале суда! — надрывно кричит сам главный судья, маленький и низенький мужчина, до этого момента хранивший молчание. Но, увы, его уже никто из сокращённого состава судебной коллегии не слышит.* * *
Гарри выходит к Атриуму, полностью вымотанный. Волан-де-Морт идёт рядом, указывая рукой к какому-то определённому камину и что-то говоря. Из-за большого скопления людей Поттер ничерта не слышит. — Я говорю, нам нужно пройти к тому камину, но прежде отметиться у стола регистрации и сдать одноразовые пропуски, — более громко объясняет чудовище, поравнявшись с Гарри. Дело они, так сказать, выиграли. Доказательства были на лицо, но переполох, устроенный Шмидт, всё только затянул. Гарри уже выдали в специальном Отделе ту самую компенсацию в размере пятидесяти галлеонов. Остальные ребята для её получения должны явиться в Министерство не позднее конца следующей недели. Обвинения же, предъявленные чудовищу из-за Непростительного, официально отозвали в том же Отделе. — Мне нужно забрать Белладону, — машет рукой Гарри. Поттер уже выяснил, что, чтобы вытащить Шмидт, придётся внести залог в размере двадцати галлеонов. Её компенсация, как узнал Гарри, составляет тридцать галлеонов. Хоть что-то останется. Волан-де-Морт скептически смотрит на него. А потом, вдруг заметив кого-то в толпе, указывает рукой в ту сторону. — Там Блэк и её отец. Договоришься с ними, чтобы побыстрее разобраться с проблемой Шмидт, — говорит он, вновь повышая голос, потому что разговаривать нормально в этом месте, полном суетливых громких магов, просто невозможно. Гарри кивает. Чудовище спрашивает, нужно ли его подвести к Бельвине, но Поттер отрицательно машет головой и отворачивается. Волан-де-Морт прощается и уходит прочь. На костылях чертовски неудобно передвигаться, но, когда Поттер уже ближе подходит к Блэк, то может услышать обрывки разговора Бельвины и её отца. — Совершенно не следишь за… что это за поведение, почему я должен разбираться со всем этим… Гарри хмурится и подходит ещё ближе. — Ты сама во всём виновата, бесполезная девчонка! Плечи Бельвины с каждым словом её отца всё сильнее и сильнее опускаются. Она уже и не смотрит на разгневанного отца. Да и кажется ужасно маленькой и беспомощно-тихой. «Сама во всём виновата»? Гарри удивляется этой фразе. Они все ведь совершенно не могли повлиять на ту ужасную ситуацию. — Ещё и сотворила эту мерзость со своими волосами! Ты порочишь имя Блэков, — выплевывает Альтаир Блэк. Его лицо всё искажено яростью. Бельвина вдруг вся вскидывается после этих слов, а потом замечает Гарри и вновь опускает голову. Альтаир Блэк, видимо, наконец увидев её выражение лица, оборачивается. — А, мистер Берк! Спасибо, что оказали поддержку в этом сложном и неприятном деле. Так же хочу вас поблагодарить, что наложили щит на мою дочь и уберегли её от более тяжёлых травм, — сразу изменившись в лице, говорит мистер Блэк. Гарри понятия не имеет, что ему нужно ответить. Особенно после того, что он услышал. — Она мой друг. Конечно, я помог ей, сэр. Альтаир Блэк неопределённо улыбается и машет рукой. Улыбка у него фальшивая и неприятная. — После окончания заседания я послал дочери сову с просьбой явиться в Министерство. Она уже посетила специальный Отдел и получила компенсацию. Можете возвращаться в Хогвартс. Гарри поджимает губы и кивает. Альтаир Блэк поворачивается к Бельвине и жёстко хватает её за плечо паучьими пальцами. Наклоняется — ростом он намного выше её — что-то шепчет ей на ухо, а после — уходит прочь, исчезая в людской толпе. Бельвина смотрит на Гарри. Она уже хочет что-то сказать, но всё же, закрыв рот и покачав головой, ничего не произносит. «Ей стыдно за отца», — вдруг понимает Поттер и решает как-то сменить тему. Мысль вспыхивает яркой вспышкой, и он выпаливает: — Белладону заключили под административный арест за неуважение к суду. Нужно внести залог, чтобы её выпустили сегодня, а не через месяц. Глаза Бельвины широко распахиваются. Толпа огибает их, смотря с особым любопытством после того, что произнёс Гарри. — Мерлин меня побери! Если ты мне всё не расскажешь, я удавлюсь от любопытства, — восклицает ведьма и, поравнявшись с Гарри, рукой указывает, куда им нужно пойти, чтобы найти Белладону. Гарри фыркает. Ещё бы! Шмидт теперь точно не отделаться от подкалываний Блэк.* * *
Белладона, уже не только поругавшаяся со всеми другими такими же «заключёнными», но и нашедшая «собратьев» по возмущению, глядит на Бельвину с уже остывшим раздражением. Выйдя из-за, так сказать, «решётки», она тут же выпаливает: — Что смеёшься? На моём месте ты бы поступила точно также! — Конечно-конечно, преступница года. Ты абсолютно и точно права, — подмигивает ей Бельвина, отдавая документы, которые у Шмидт забрали при аресте. Гарри таит улыбку. А потом тут же оказывается нос к носу со Шмидт. — Скажи мне, что залог был не больше компенсации! Иначе я тут всё по кирпичику разберу, — заговорщически шепчет Белладона. Маги в тёмных мантиях, охраняющие заключённых под административный арест волшебников и ведьм, подозрительно на неё косятся. — У тебя осталось ещё десять галлеонов, — быстро отвечает Гарри, чуть отшатнувшись от ведьмы с безумным блеском в глазах. Шмидт усмехается. Прижимает отданные Блэк документы к груди и мечтательно улыбается. — Что ж, тогда я точно победила! — восторженно заявляет она. Бельвина и Гарри переглядываются. Блэк не выдерживает и первой начинает смеяться. Гарри же просто приподнимает уголки губ. «А ведь она и вправду победила», — думает он и легко-легко ухмыляется. Сопровождающий из Министерства, оформивший залог по всем правилам Министерства, смотрит на них с отвращением. Гарри отворачивается от него и спешит за ведьмами, которые уже дожидаются его на выходе из Отдела.