***
Максим Иванович Дмитриев, в последние дни ожидавший судебного заседания по делу убийства Натальи Марковой с использованием бутылки воды, выбрался на свободу из временного заключения. Ему не терпелось отомстить Семёну, который и подал на него в суд, а также избавиться от свидетелей в лицах Антона и Станислава. О том, что это сделает ему только хуже, он не думал. К Князеву он не имел ничего личного, а вот Стаса по-настоящему возненавидел за его слабость, глупость и наивность. Он бездействовал, когда умирала Наталья, и из-за него оказался виновен Максим. Дмитриев не видел в своих поступках никакой вины, считая, что поступает справедливо. Если кого и обвинять, так только Станислава, неспособного помочь любимой. Три года назад Максим видел, как избивал его сестру, обучавшуюся в девятом классе, её одноклассник. Он предпринимал все попытки, чтобы не давать в обиду родного человека, но в конце концов тот парень довёл её до смерти, а он был избит вместе с сестрой. Эти побои были и раньше, но со временем приобретали более жестокую окраску. Убийцу посадили, но это не давало покоя. Тогда-то ему и стало ясно, что слабостью в этом мире никого не спасёшь. Максим поступил так же, потому что до отвращения хорошо знал Станислава и его неподготовленность к той жизни, какая она есть на самом деле. За эти три года Дмитриев стал сильнее морально и физически и хотел сделать сильными других, даже пойдя на плохие поступки. Но Станислав не такой: его никогда не получится изменить, как бы ни старались другие. Идя по ночным улицам города и по возможности не попадаясь на глаза полицейским, Максим прибыл во двор того дома, где жил Стас. В окнах его квартиры не горел свет, и это могло пойти ему на руку. Однако когда он двинулся к подъезду, ему преградил путь личный демон, появившийся ещё в одиночной камере в первый день заключения. — Любопытно, что ты собираешься сделать? — задал вопрос Минтер. Его тёмно-красные глаза поблескивали в ночной темноте. Худое тело, которое когда-то было и у Максима, вызывало у него неприязнь. Демон не был врагом, но и другом он его считать не желал. — Я убью Станислава, — ответил Максим. — Перед тем, как попадать за решётку, я хочу думать, что закончил на свободе все дела. — Тебе накрутят ещё больший срок, тебе это надо? — демон препятствовал ему, потому что желал только хорошего своему владельцу. — У тебя и без этого проблемы, не заканчивай как какой-нибудь преступник. — Уйди с дороги, мешаешься, — Максим толкнул демона, свободно направившись к двери подъезда, но Минтер схватил его за плечо. — Ты не понимаешь, что ведёшь себя глупо? — спросил демон. — Это до того очевидно, что мне не хочется тебе объяснять. — Заткнись! — крикнул Максим, ударив по руке Минтера и повернувшись к нему. — Заткнись и сгинь! Мне не требуются твои советы! Минтер не стал обижаться на неадекватность владельца. Он знал его так, как никто другой. Известно ему было и то, что он никогда не слушался его голоса, утверждающего правду, указывающего на ошибки и оправдывающего действия других. — Делай, что хочешь, — сказал демон, — но помни: я тебя предупреждал. Минтер сел на скамью, положив ногу на ногу. Далеко уходить ему не было смысла. Максим, раздражённый и только немного взволнованный, скрылся в подъезде. Волновался он не из-за того, что придётся убивать давнего знакомого, а из-за грозившего срока и представления о том, что придётся скрываться от преследования до конца своих дней. Не хотелось марать руки о какое-то ничтожество, но отступать не в его принципах. На пятом этаже Максим потянул ручку двери той квартиры, в которой жил Стас. Понятное дело, она была заперта. Нажав на кнопку звонка, он стал ждать. Удивительно, но дверь открылась уже через минуту. Станислав не спал. Это можно было понять по мешкам под глазами у выглянувшего из-за двери лица, на котором читался лёгкий страх. Он боялся Максима с того дня, как тот убил Наташу. — Что ты здесь делаешь, Макс? — спросил Стас, видя перед собой холодное выражение лица того, кого он напрасно считал другом. Максим никогда не относился к нему как к таковому, ведь он был знакомым Семёна. — Ты вроде должен быть под наблюдением. — Боишься меня? — спросил Максим, толкая Стаса и входя вместе с ним в прихожую, закрыв за собой дверь. — Мог бы и не открывать, если знаешь, что я сделал с твоей Наташкой. — Я не мог не открыть, — ответил Стас, отступая от него. — Мы знакомы с тобой пять лет, ты же не причинишь мне вреда, верно? — Зря так считаешь! — сорвался Максим, ударив кулаком по лицу Станислава. — Мы с тобой не друзья и даже не приятели. Ты меня вечно бесишь своей мягкостью, невинностью, слабостью. Тебе уже давно пора сдохнуть! От последующего удара Стас оказался на полу. Из носа потекла кровь, а на глазах появились слёзы. Да, он всегда знал, что слаб, что ни на что не годен. Но можно ли винить себя в этом? После смерти Наташи он понял все свои недостатки, а слова Максима в тот момент надолго врезались в память. Он не хотел жить, зная, что больше не увидит любимую, но и умирать боялся. Боялся всегда и всего, такова была его жизнь. Противостоять как-либо Максиму он не мог. Оставалось только позволить ему сделать то, чего он хочет. — Даже сейчас плачешь, как ребёнок! — Максим увидел текущие слёзы и ударил ногой в правый бок Станислава. — Встань! Сделай уже хоть что-нибудь! Почему ты лежишь?! Вставай! Он продолжал наносить удары от злости, обиды, ненависти. Он хотел навсегда избавиться от любого проявления слабости. Станислав закрыл руками лицо, пытаясь забыться, не веря происходящему. Это не могло длиться вечность, и скоро всё закончится либо плохим, либо нейтральным концом. Хорошего быть не могло, если брать во внимание всё произошедшее до этого, и плохой, более вероятный, неумолимо приближался с каждым наносимым ударом. Максим ударил по рукам Стаса, вынудив убрать их с лица. Ни на что не надеясь, Стас с трудом поднялся, пользуясь остановкой в длительном потоке ударов. Раз уж Максим просит его что-нибудь предпринять, он попробует. Не так важно, получится или нет, главное, что он впервые не бездействовал. Направив удар в лицо, он промахнулся. Движения Максима были намного быстрее его, и Макс увернулся, ответив ударом в живот, а затем повалив на пол точным попаданием в висок. — Это всё, что ты можешь? — спросил Максим, смеясь над нелепостью последней попытки Станислава и избивая его ногой. — Ну же, сделай что-нибудь ещё! Но Стас был уже мёртв. Не подавал ни единого признака жизни, а избивающий его словно не замечал этого. Максима прервал громкий голос, образумивший и приведший к сознательному восприятию реальности: — Он умер, кончай избивать его, — произнёс Минтер, стоявший в дверном проёме. — Тебя могут легко поймать, пошли отсюда. — Да, мне надо провернуть ещё одно дельце, — согласился Максим, прекратив избивать мёртвого. — Каким слабаком он вырос, таким и умер, — прокомментировав смерть Станислава, он выключил в прихожей свет и покинул квартиру. Демон пошёл за ним. Выйдя из подъезда, Максим повернулся к Минтеру. Демон раздражал тем, что ходил за ним везде по пятам. Избавиться от него просто так представлялось сложным. — Может, отстанешь от меня когда-нибудь? — спросил он, сверля демона взглядом. — Ты знаешь, что бесполезен? — Если ты так говоришь, я тем более от тебя не отстану, — ответил Минтер. — Ты же сам виноват в моём появлении. Будь в ответе за того, кто воплощает собой твоё преступление. — Тогда держись от меня подальше, — сказал Максим, направившись к следующему пункту назначения. Он знал, что Антон сам записывал на бумагу свои данные, и лист должен храниться в бардачке автомобиля Семёна, если тот не перекладывал его в другое место. Единственный способ найти Князева находился там. Три часа ушло на то, чтобы добраться до двора, на котором парковал машину Семён. В летнее время светало рано, и вот солнце уже поднималось из-за горизонта, но его не было видно из-за высоких зданий. О начале нового дня говорило по-утреннему голубое небо, но в этот час нормальные Люди ещё спали. У Максима имелось достаточно времени, чтобы совершить продуманный план. Обнаружив автомобиль Семёна, он подошёл к его правой передней двери. Внимательно оглянувшись, поднял с земли удачно попавшийся крупный камень и разбил им стекло; осторожно, чтобы не поцарапаться, протянул внутрь руку и поднял кнопку, разблокировавшую дверь, и потянул за ручку. Сработала автомобильная сигнализация, и Максим быстро сел на сидение, открыв бардачок. Лист бумаги оставался до сих пор здесь, и он схватил его, выпрыгнул из салона машины и побежал прочь со двора. Минтер последовал за ним. От звука сигнализации проснулись многие, и Максим не остался незамеченным. Семён, которому снились хорошие сны, не сразу понял, что его автомобиль издаёт громкий звук. Проснувшись, он решил проверить, у кого сработала сигнализация. Ещё раскрывая слипающиеся глаза и зевая, отодвинул штору и посмотрел на прекрасный двор, озарённый ясным небом начинающегося дня. И на просторах этого прекрасного двора непрестанно созывала владельца его невинно пострадавшая машина. — Да выключите уже эту сигналку, спать не даёт… — пробормотал Семён, ни к кому не обращаясь и закрывая окно шторой. Застыв на мгновение, открыл обратно. — О, так вот оно что. К этому времени Максим был уже далеко настолько, насколько позволяла скорость его бега. Остановившись в переулке, чтобы передохнуть, он посмотрел на записанные данные. Улица, указанная в адресе, была знакома и находилась неподалёку. Свернув в клочок лист бумаги, он положил его в карман и побежал дальше, готовясь увидеть Антона. Семён вышел на улицу к автомобилю, выключив до этого сигнализацию. Огорчённо поглядев на причинённый ущерб, сел на пассажирское место, чтобы выяснить, с какой целью разбили стекло. Открыв бардачок, заметил пропавший лист. В это не верилось, но всё указывало на то, что это мог сделать только один человек. Кому ещё будут необходимы данные Князева, и кто знает, где они находятся? Антон исключался из короткого списка, состоявшего из трёх присутствующих, Семён тоже. Это был точно Максим. Пересев на водительское сидение, Семён решил во что бы то ни стало как можно скорее приехать к дому Князева. Он запомнил адрес, и понимал, что Максим — опасная личность. Его поступки были непредсказуемы и непонятны, но не бывает такого, чтобы нельзя было не объяснить мотив преступления. Семён не знал мотива, но догадывался, что Максим хотел избавиться от свидетелей. Однако, неужели он не осознаёт, что тем самым сделает только хуже самому себе? Так или иначе, надо торопиться, чтобы спасти в случае опасности ничего не подозревающего Антона. Ни Семён, ни Максим ещё не знали, где пребывает Князев. Антон спал на кладбище, обнимая Светлану. Зазвеневший будильник, поставленный на нужное время на телефоне, разбудил его, и он приподнялся, прижимая к себе труп. Выключив будильник, посмотрел на порез на шее любимого тела. Поднёс к нему язык, лаская поперёк, смачивая слюной почерневшее ранение. Пора было возвращаться домой, чтобы выполнить в крайний срок предоставленный ему заказ. Лучше начинать ранним утром, чем рисковать не успеть выполнить работу. Максим прибежал к дому, в котором жил Антон. Посмотрев ещё раз на лист бумаги, запомнил номер квартиры и забежал в подъезд, вернув в карман данные Князева. Минтер не отставал от него. Спотыкался о ступени лестницы, но не сбавлял темпа. «Идиот, — думал демон о Максиме, словно обезумевшем от жажды убийства, — самый настоящий идиот. Сколько раз я ему объяснял, что не его вина в смерти сестры? Если понадобится, объясню ещё раз, чтобы до него наконец дошло». Максим подбежал к необходимой квартире и принялся нетерпеливо нажимать кнопку звонка. Но на удивление ему открыл не Антон, а какой-то длинноволосый голый мужчина с младенцем на руках. — Доброе утро, — сказал Авдерлинер, рассматривая Максима и Минтера, поднявшегося только что на этаж. — Если вы ищете Антона, то его здесь нет. — Где он? — спросил Макс, жадно глотая воздух. — Ты его демон? — Так точно, — ответил Авдерлинер на последний вопрос. — Насчёт того, где он может быть, могу только догадываться. Скорее всего, до сих пор спит на кладбище. — Зачем ему там спать? — удивился Дмитриев. — Он что, некрофил? Ухмыльнувшись собственной шутке, его улыбка тут же сползла с лица от ответа демона: — Об этом я и говорю. К слову, это его сыночек, рождённый от покойницы, Антон-младший, — Авдерлинер показал ближе младенца, чтобы им полюбовались Максим с Минтером. — Прикиньте, можно бросить его на пол, и с ним ничего не будет. Сказав это, он уронил его на порог и поднял обратно, улыбаясь почти по-отцовски. Он смирился с тем, что вся забота о младенце пришлась на него, поэтому ранним утром принял для Антона-младшего ванну, что объясняло их появление здесь. — Кстати говоря, я тебя знаю, — произнёс Авдерлинер, пристально глядя на Максима, шокированного увиденным и услышанным об Антоне. — Ты же тот самый, кто убил Наташу бутылкой воды. Насколько помню, это произошло в первый день нашего знакомства с Антоном. С того дня я не проверял его воспоминаний, надо будет как-нибудь это сделать… — Ты знаешь об этом? — раздражённо и чуть испуганно спросил Максим. — Я не убивал эту дуру! Это всё Стас бездействовал, и даже Антон с Семёном! — Уходим, — сказал Минтер, — Антона всё равно здесь нет. И не наше дело, чем он там занимается. — Я не уйду, пока не прикончу этого сукина сына! — ответил демону Максим и посмотрел на Авдерлинера. — И с тобой я разберусь тоже! Замахнувшись в стоявшего в проёме демона, он целился ему в лицо, но Авдерлинер поступил так, как не поступил бы даже Дмитриев: подставил под удар Антона-младшего. — Что ты делаешь?! — испугался Максим, и весь его гнев сменился на страх. — Это же ребёнок! — Да, и он беззащитный, беспомощный, слабый, — сказал Авдерлинер, бросая младенца в прихожую. — Совсем такой же, как тот парень, не способный ничего сделать для своей любимой, чтобы спасти её. Мир состоит из слабых и сильных, так было на протяжении многих лет и будет до скончания веков. Я не обману, если скажу, что ты был таким же. Тем более, таким и остался. — О чём это ты? — спросил Максим, злясь на демона. — Что ты можешь обо мне знать? — Мне не требуется много знаний, чтобы судить о Человеке, — ответил Авдерлинер, продолжая речь. — Накачал мышцы, хорошо бьёшь, хочешь стать сильным. Ненавидишь тех, кто не может постоять за себя. Уж не знаю, почему ты так зациклен на этом, но, видимо, дело в твоём тёмном прошлом. Ты и сам не понял того, как превратился в отбирающего жизни других. Притворяясь тем, кто сильнее, в душе и разуме ты остаёшься слаб, что бы ты ни говорил. — Умолкни… — Сколько ни избавляйся от слабаков, на их места встанут другие. Дело и в физических способностях, и в моральных, и в психологических. Чего ты хочешь добиться, презирая их? Я уверен, твой демон много раз говорил об этом, но ты не слушал. Попадись тебе более сильный, чем ты, то возненавидишь себя, как ненавидел до этого. — Умолкни же, ублюдок… — Пытаясь показаться сильнее, ставишь себя выше других. И так поступают все те, кто бьёт, унижает, оскорбляет, критикует, надсмехается, убивает. Не становись таким, у тебя полно времени, чтобы это понять и измениться в лучшую сторону… — Я понял, заткнись уже наконец, — прервал демона Максим, повернувшись к спуску по лестнице. Внезапное понимание, возникшее спонтанно и крайне нелепо. — Я не стану убивать Антона, так уж и быть. Минтер улыбнулся, увидев, что Максиму всё стало ясно, хоть и довольно поздно. Он внушал эти мысли в его голову долгое время, но тот не слушал, желая пропускать правду мимо ушей. Стоило сказать то же самое личному демону Антона и заставить ударить действительно слабое тело в виде младенца, всё изменилось. — Спасибо, что рассказал ему, — обратился Минтер Авдерлинеру, когда Максим пошёл вниз по лестнице. — Сколько бы я с ним ни говорил, мои попытки оказывались бесполезны. — Всегда пожалуйста, — ответил, улыбнувшись, Авдерлинер. — Некоторые Люди порой предпочитают не слушать своих личных демонов, но принимают слова других. Может, на него так подействовал удар в Антона-младшего. Отныне следи за ним, чтобы он ничего не натворил. Он только принимает правду, но не осознал её до конца. На принятие уйдёт больше времени. — Думаю, он ещё долго ничего не натворит после твоей речи, но буду настороже, — Минтер поторопился спуститься за ушедшим Максимом, а Авдерлинер закрыл дверь квартиры, продолжая заботиться о младенце. Спустившись на один этаж, Минтер увидел Семёна. Он успел добраться сюда к тому времени, как Авдерлинер начинал свою речь, и слышал каждое слово, не вмешиваясь в разговор. Когда Максим увидел его, то просто двинулся дальше, сказав обычное «извини». Семён не держал на него зла, хоть он и испортил его машину, а наоборот был рад, что всё изменилось к лучшему. Минтер знал, кого встретил, но ничего не сказал, следуя за ушедшим недалеко Максимом. Семён догадывался, что этот демон принадлежит Дмитриеву, но не был в этом уверен. Подождав немного, он пошёл за ними, никуда не торопясь. У подъезда Максим встретил Антона. Князев помнил его, как и тот день, когда всё началось. Дмитриев подошёл к нему и пожал руку: — Прости, Антон, — сказал Макс, — я хотел тебя сегодня убить. К счастью, передумал, можешь пока что жить. — Не знаю, что взбрело тебе в голову, но я рад, что ты изменил решение, — ответил Антон, не совсем понимая, в чём его вина. — Суд уже назначили? — Назначили, через три дня заседание, — произнёс Максим. Из подъезда вышел Минтер, а за ним через пару минут и Семён. — Что собираешься делать теперь? — спросил Семён. — Пойдёшь за решётку или предпочтёшь быть в бегах? — Я знаю, что мне назначат большой срок за два убийства, но готов понести наказание, — ответил Максим. — Я слишком долго находился в заблуждении. — Два убийства? — удивился Семён. — Ты успел кого-то убить? — Я убил Стаса, — ответ поразил Семёна, для которого Станислав был настоящим другом. — Не знаю, напрасно ли, но он мёртв. Отвезёшь меня до участка? Не переживай, я сдамся добровольно. — Садись… — ответил коротко Семён, направившись к машине, и Максим с демоном пошли за ним. — Пусть ты и предпочитаешь мёртвых, — сказал напоследок Макс Антону, — ты любишь себя, в отличие от моей ненависти к себе. Удачи тебе, Антон, и вырасти хорошего сына. Автомобиль, в который сели опечаленный Семён, спокойный Максим и удовлетворённый Минтер, уехал, направляясь к полицейскому участку. Антон задумался над словами Максима и посмотрел на небо. «Люблю себя?.. — Князев силился понять, что бы это могло значить, и как Максим мог прийти к такому решению. В итоге он сделал для себя противоположный вывод: — Нет, неправда».***
Наступил вечер. Вернувшись с работы, на которую Семён ездил сегодня на машине, он поднял из-под сидения камень, послуживший причиной разбитого стекла. Он напоминал о случившемся, и его стоило выбросить, что Семён и сделал, выйдя из салона. Камень пролетел над двором, приземлившись у дерева и раздавив кузнечика. Это была та случайность, что являлась незаметной кому-либо, но избавляла от бренной жизни ходячее существо. Ну и ладно, кому оно вообще сдалось. Семён осознал, что лишился целых троих друзей. Они не были единственными, но и сказать, что их у него много, тоже нельзя. Максим рано или поздно вернётся с чистой душой и помыслами, но Стаса с Наташей никогда не вернуть. Всего две жизни, но их прекращение оказывало на него слишком большое впечатление. Раньше он никогда не воспринимал это с такой болью, как сейчас. Пройдёт немного времени, и потом их смерть не будет волновать его в такой степени, но не в этот момент. Вне Людского взора камень, брошенный с огорчением, поимел разум, самостоятельно поднялся в небо и полетел над просторами города, наблюдая за тем, что делают граждане. Падал на землю и давил обиженно и играючи, как его учили, невинных насекомых; разбивал автомобильные и оконные стёкла, с ненавистью и со страхом обнаружения; перелетал от одного места к другому, изучая процесс взлёта и падения. Вновь поднимаясь в небо, нецелеустремлёнными движениями проникал, куда не следует, отсутствовал там, где его искали и просили о помощи, погружался глубоко в воду, пытаясь задавить рыб, словно насекомых, но они всегда уплывали от него, имея преимущество; залетал в печные трубы частных домов, притворялся большим угольком, сыпал сажу над улицами; пропускал через себя электричество, лаская столбы, попадая в дождевые тучи; улетал стремглав от бурого медведя, гневавшегося на нарушения законов физики, ускользал из рук очередного Человека. Был сам по себе, не отвечая взаимностью на благодарность за использование, когда всё-таки ловили, сжимали в тиски, проклинали им ненавистных; бросали, да просто так; кусали, проверяя прочность и зубов и предмета, складывали в непонятный круг, а когда силился улететь, возвращали назад, не давали в обиду злым птицам, клевавшим серое неживое тело, продолжали пользование, несмотря на ярко выраженный протест, отправляли в путь только тогда, когда вздумается, а он уже не мог и не хотел куда-то лететь, хотел на родину: тот самый двор, многоквартирные дома, знакомые Люди, земляная пища, и думал, отправляться туда или нет, и решался, прилетая на то самое место, где раздавил когда-то кузнечика.