Спичка

Я проснулась от чувства, что на меня кто-то смотрит. И я не ошиблась. Вокруг меня столпилось огромное количество теней, напоминающих людей. Их глаза смотрели на меня с такой ненавистью, с какой не смотрели солдаты Советского Союза на фашистов, пытающих их друзей. Я поёжилась от миллионов таких взглядов. Сердце забилось чаще. В момент передо мной образовался белый череп с чёрными, слово самое дно океана, глазницами. Где-то там, внутри тлели угли, оставшиеся от костра, на котором сжигают ведьм. Белый череп исказился, вывернулся в пространстве и преобразился в меня. Моё лицо. Белое, светлое, невинное личико не искажённое сейчас эмоциями. Бело-золотые кудри, не знающие жара Преисподней. Маленький, аккуратный курносый носик, не знающий каково это быть сломанным. Тонкая, худая шейка, не знающая, каково это быть вывернутой. А глаза. В голубых очах, в самом белом зрачке плескался молочный океан. Только девочка уже стала женщиной. Высокой, фигуристой, с прекрасным лицом и теми же невинными глазами, обрамлёнными светлыми ресницами. Но молочный океан в её глазах уже не так чист, он окропился кровью. Кровью грешников, врагов и просто тех, кому не повезло встать у неё на пути. В кровавом океане образовался водоворот, из которого извергалось пламя, полностью превратившее его в огонь. Красный, беспощадный, жестокий и такой родной огонь. Огонь безумия, именно такой, какой я видела в своих глазах, каждый раз смотрясь в зеркало. В этом чудовище с горящими глазами и руками по локоть в крови я увидела себя. Сердце упало. Огонь вырвался из зрачков и дотронулся до меня своими горячими руками. Пламя словно дикий зверь накидывалось на тени и пожирало их. В глазах у теней всё ещё была ненависть. Жар подбирался ко мне. Хватая за ноги и оставляя на них ожоги, поднимался выше, остановившись только на бёдрах. Пламя отошло, пока я понимала, что огонь не оставил ожоги, а просто открыл старые раны, которые гноились, кровоточили и приносили ужасную боль. Я упала на колени не в силах даже кричать, пламя накинулось на меня, сжигая заживо, не желая оставить после меня даже пепла. Огонь хватал мои руки, прожигая их, подбираясь всё ближе к сердцу. Пламя сжигало даже душу, но это был не огонь из Ада, нет. Это огонь моего безумия, что пожирает меня. Сердце билось ещё с минуту, а потом, сжигаемое беспощадным пламенем, замерло. В этот раз боль не прошла. Ярослава больше не проснулась. Её безжизненное тело вспыхнуло, словно спичка, и так же быстро потухло, не оставив даже пепла. Росинант долго плакал. Гарп очень испугался, когда через 37 лет узнал, что у Эйса дьявольский плод Мера-Мера но ми, огненный дьявольский плод.