***
Это был до нелепого странный и какой-то сумбурный день, который длился, кажется, уже целую вечность и заканчиваться никак не собирался, похоже. И угораздило же его в канун Рождества оказаться в этом огромном городе, в котором никому дела-то ни до кого никогда и не было. Лишь одно Дина успокаивало: работа была сделана, и можно было со спокойной совестью сказать этим бетонным джунглям «прощай» и больше никогда сюда на возвращаться. Но, справедливости ради, стоило отметить, что зимой Нью-Йорк его гораздо больше привлекал, нежели душным летом, когда от жары спасения совсем не было. И теперь, когда работа была выполнена, а выплаченный гонорар приятной тяжестью оттягивал карман, можно было и на себя несколько часов потратить. Пусть он и не особо любил большие города, хотя, затеряться в них было намного проще, чем в маленьких, но отказать себе в прогулке по Центральному парку Дин не смог. К тому же, в такое время там вряд ли будет много желающих прогуляться. Он опустился на скамейку возле одного из многочисленных озёр парка и устало прикрыл глаза. Воротник куртки был поднят, но даже это не спасало от прохладного ветра, что так и норовил под одежду пробраться. Можно было позволить себе передышку небольшую перед тем, как дальше двигаться, куда глаза глядят. Дин чувствовал, как редкие снежинки на щёки его и нос падают и тут же тают, с тёплой кожей соприкасаясь и холодными каплями стекая по лицу. И вытереть бы их, но он слишком устал за последние дни. Да и хоть как-то шевелиться откровенно лень было. — Можно? — в сознание, из задумчивости его выдёргивая, чей-то голос врывается. Дин сначала один глаз приоткрывает, потом другой. Он паренька перед собой видит, с ноги на ногу сейчас переминающегося. Дин вспоминает, что уже видел его перед входом в парк, когда заходил сюда время скоротать. Дин лишь брови вскидывает, а парнишка совсем теряется под его взглядом, но дрожащим голосом всё же выдавливает из себя: — Можно? — снова повторяет он. — Присесть? Дин лишь плечами пожимает и кивает, на лице его лёгкое недоумение, пусть и на мгновение всего, но мелькает. Он моргает и уголком рта дёргает, точно это понять ему поможет, почему незнакомец этот рядом с ним решил присесть. Вокруг же множество пустых скамеек. Но этому обстоятельству Дин значения как-то не придаёт даже — всё его внимание к пареньку приковано. Совсем ещё юнец — тут же отмечает он про себя. Карие глаза, что с лёгким прищуром сейчас на него смотрят, под отросшей чёлкой прячутся. Щёки румянцем от мороза горят, а во взъерошенных волосах путается ветер и редкие снежинки. Дин взгляд от его длинных ног, что джинсами-клёш обтянуты, оторвать не может. Он головой слегка трясёт, наваждение это прочь от себя отгоняет. И сглатывает, ощущая, как сухо мгновенно во рту становится. — Кофе будешь? Дин протянутый ему стаканчик с кофе с логотипом одной из местных кофеен берёт, ненароком при этом руки парня касаясь. И вздрагивает от этого прикосновения, чувствуя, как по коже точно разряд лёгкий тока пустили. — Я просто ждал кое-кого, но… Жаль будет, если кофе остынет, — он плечами неловко пожимает. — Я, кстати, Сэм. Можно Сэмми. Парнишка, Сэм, тут же мысленно поправляет себя Дин, при этом так очаровательно и ослепительно ярко улыбается, что в груди у него невольно что-то тёплое зарождается и в клубок вокруг сердца сворачивается. — Дин, — представляется он в ответ, стаканчиком с кофе салютуя, точно отметить знакомство предлагая. А потом глоток кофе делает и едва ли не мурлыкает, коту подобно, от удовольствия. — Божественно, — выдыхает он, улыбку Сэму посылает. Дину давно уже не доводилось пить такой кофе — обычно он перебивался тем, что в автоматах на заправке купить можно было. И кофе тот горечью моментально на языке оседал. Но главное он заснуть не давал за рулём, и на том спасибо. — Спасибо, Сэмми. А если дама всё же придёт? — через пару мгновений спрашивает Дин. — Не придёт… Уже нет. Да и не дама там, — Сэм слегка тушуется от этих слов, но глаз, что лицо Дина сейчас внимательно изучают, не отводит. — Там всё сложно… очень. Сэм рукой неопределённый жест делает, словно Дину это всё объяснить должно. Тот лишь улыбку прячет, глоток кофе из стаканчика делая. Ему определённо всё больше и больше начинает нравиться этот юнец. — Не любишь Рождество? — спрашивает вдруг Сэм, повисшее между ними молчание разбивая. — Почему ты так решил? — Дин брови вскидывает. — Канун Рождества, ты один в парке, разговариваешь с незнакомцем вместо того, чтобы домой спешить. Нужны ещё аргументы? — Сэм пальцы загибает, перечисляя. — Нет, достаточно, — Дин уголком рта улыбается. — Но я не один. У меня прекрасная компания и есть божественный кофе, за который я душу заложить готов. Сэм в ответ на это лишь смеётся. Искренне и беззаботно, голову запрокидывая и шею оголяя. Дин видит, как дёргается при этом его кадык. Он мысли пытается от себя отогнать, что снова и снова к Сэму скатываются: к лучащимся теплом глазам его, к закушенной нижней губе, к этим пальцам длинными, что стаканчик из-под кофе сейчас держат. — И всё же? — снова заговаривает Сэм, со смехом справившись. — Со мной-то всё понятно. Но почему ты один? — никак не унимается он. — Прости, если лезу не в своё дело, — Сэм замечает, как Дин плечами в ответ на его вопрос передёргивает. — Вечно у меня язык за зубами не держится. — Всё нормально, Сэмми, — Дин улыбается ему, и в зелёных глазах его искорки вспыхивают. — Просто не люблю Рождество. Дину признаваться не хочется в том, что ему, волку одинокому, не с кем этот самый любимый с детства праздник встретить. Он давно уже лишился всех тех, кто ему хоть сколько-нибудь дорог был. А старину Бобби, который всей его семьёй был, он и на Новый год навестить сможет, если не подвернётся какая-нибудь работёнка неожиданная в самый последний момент. Сейчас Дин был доволен и этой случайной встречей, пусть и закончится она, скорее всего, тем, что они с Сэмом в разные стороны разойдутся, чтобы больше не встретиться никогда. — Холодина жуткая в этом году, — Сэм ёжится слегка и голову в плечи втягивает, чем Дину тут же нахохлившуюся большую птицу напоминает. — Давно я такой зимы не помню. Не хочешь пройтись? Я жутко замёрз, — он руки озябшие одну о другую потирает и дышит на них в жалкой попытке хоть как-то пальцы согреть. — Почему бы и нет, — тут же откликается на это предложение Дин, борясь с жутким соблазном руки Сэма в свои заключить, дыханием их горячим опаляя. — Я никуда не спешу. Они бродили по заснеженным дорожкам парка несколько часов, пока на город не опустились сумерки, расцвеченные сейчас множеством разноцветных гирлянд, что везде по случаю праздника развешены были. Пожалуй, эта встреча — лучшее, что жизнь могла Дину на Рождество подарить. Ему давно уже так легко ни с кем не было: непринуждённые разговоры, не давящее на плечи молчание, никакого желания отделаться глупым предлогом и сбежать как можно быстрее. «Будет о чём вспомнить длинными одинокими ночами», — проносится у Дина в голове, пока он рядом с Сэмом замирает возле одного из входов в парк. И почему-то кажется, что здесь и сейчас всё закончится, что пришло время прощаться. — Мне пора, — Сэм мыслям его вторит. — Меня дома ждут, — он почему-то плечами в виноватом жесте пожимает, точно оправдаться перед Дином спешит. Дин молча в ответ кивает, а потом руку к Сэму тянет: — Дай телефон, — просит он. Сэм лишь брови удивлённо вскидывает, но всё же выполняет просьбу Дина. Тот быстро что-то набирает и телефон обратно возвращает. — Позвони, когда разберёшься со своими сложными отношениями, — Дин улыбается, глядя, как щёки Сэма румянец заливает. Теперь он точно уверен, что не морозный воздух тому причина. — Счастливого Рождества, Сэмми, — он волосы ему рукой взлохмачивает и подмигивает. — Счастливого Рождества, Дин, — тут же отзывается Сэм, взглядом из-под чёлки его одаривая. И от взгляда этого у Дина едва ли не весь воздух из лёгких вышибает.***
Телефон, что на пассажирском сиденье лежит, неожиданно трелью звонка разрождается. Дин на ощупь его находит и на дисплей смотрит, на котором номер незнакомый высвечивается. Внутри вдруг зарождается робкая надежда, но он прочь её от себя гонит, не позволяя ей даже корни пустить. — Да? — голос его хрипит после долгого молчания. — Привет, Дин, — в трубке слышатся знакомые интонации. Только один человек на его памяти так имя его произносил. — Это Сэм. И Дин улыбку сдержать не может, лишь крепче в руль пальцами впивается, губу нижнюю тут же облизывает. — Я разобрался… кажется, — голос Сэма при этом дрожит и срывается на шёпот. — Со своими сложными отношениями… И пусть Дин не видит сейчас Сэма, но что-то ему подсказывает, что тот губу сейчас нижнюю закусывает и ногтями в ладони впивается, следы на них оставляя. Дин машину тут же на пустынной трассе разворачивает, мысленно благодарности Вселенной посылая, что на дороге в такое время, кроме него, и нет-то никого. Потом он обязательно Бобби позвонит и всё тому объяснит.