Созвездие смерти I Часть

Глава 14. «Лев»

«Обмануть вруна — двойное удовольствие».

Грейнджер опустила глаза на маленькое зеркальце и аккуратно поправила пальцем подводку на нижнем веке. Вздохнула и выпрямилась, устало кинув его обратно в сумочку, которая не имела внутри больше ничего. Пустота. Такая же, как в Гермионе. Сегодня Грейнджер выглядела особенно красивой. Идеальный макияж, темно-коричневые стрелки и контур вишнёвых губ с круговым вырезом платья на совсем не идеальной Гермионе. На ногах туфли на каблуке настолько высоком, что даже с заклинанием поддержки она хваталась за Реддла, чтобы не споткнуться. Ей даже показалось, что он выбрал эту обувь для нее специально. Волшебница была похожа на прелестное создание. Именно этот комплимент Грейнджер услышала сегодня тысячу раз, уж точно, от старых волшебников и ведьм, встречающихся на ее пути. Мерлин, даже Малфой сказал ей, что она выглядит… приятно. Фу. Ее спина была оголена, но покрыта сверху полупрозрачными нитями волшебного шелкопряда. Такой разрез вызывал постоянную прохладу и щекотку. Платье было прекрасным. Высокая прическа с аккуратными завитками укротила ее буйные кудри с помощью магии. Открытая шея и ключицы, как дополнительное украшение дополняли образ девушки. Почти пошло, но все же — нет, до самой грани. Кричаще, но красиво. Вычурно, но дорого. Вдобавок, подчеркивая бледность ее кожи, на ней сияло ожерелье с сапфирами, что надел на нее Реддл в последний момент перед выходом, длинные серьги из того же набора и кольцо. В них чувствовалась магия, пульсирующая внутри. Защитные артефакты гоблинской работы — поняла Грейнджер, разглядывая теснение на обороте. Том заботился о ее безопасности. Его курица, несущая золотые яйца, не должна пострадать, потому на ней и сияло целое состояние. Скрепя сердце, Гермиона приняла украшения, потому что те были… чудесными. Реддл, заметив ее интерес, настоял на том, чтобы она их надела и не снимала весь вечер. И Гермиона, когда посмотрела в зеркало, себя не узнала. Снова. Дело было не в прическе и не в платье, и даже не в каблуках и оголенной спине. С ней было что-то не так. Она глядела в собственное отражение и не видела себя, — старую добрую Гермиону Грейнджер, не видела ничего, словно по ней прошлись ластиком и стерли. Гермиона не знала, за что держаться. Она так устала. Своего ничего не осталось. Все увяло, будто под взглядом Реддла сама ее душа пыталась умереть. Ее привело в чувство дуновение теплого ветра из открытого окна. Она оглянулась и застыла, наслаждаясь чудесным мгновением. Это забытое чувство свободы, какое она испытала на пляже с Ноттом, казалось таким далеким, что его так хотелось ощутить вновь. Грейнджер поняла это почти неделю назад, в пруду, лежа и глядя на небо, такое же чистое, как и ее мысли. Ее чувства были стерильными, голова пустой, а душа разбитой, — идеальный партнер для Реддла. Девушка поправила прическу, сделанную Хоупи, и нацепила на лицо улыбку. Она справится, нет; она все сделает, на что только способна. У нее была задача, — запороть свое выступление перед Визенгамотом, но гриффиндорка понимала, что даже пошли она всех к черту, тот законопроект все равно одобрят, а ее поведение спишут на нервный срыв. «Бедная девочка! Она так долго готовилась, это все нервы», — уже представляла себе Гермиона эти разговоры после. И плюнула на исход событий. Будь что будет. Гермиона нахмурилась и спустилась по лестнице, надеясь, что каблук неожиданно соскользнет, она покатится вниз и свернет себе шею. Как назло, тело тут же придвинуло магией к перилам, а ладонь крепко-накрепко прижалась к ним, словно удерживаемая чьим-то весом поверх ее руки. Гарри потерял дар речи, когда увидел подругу, спускающуюся в холл Мэнора. Реддл молчал, лишь закушенная губа выдавала его нетерпение. Он мазанул взглядом по женской фигуре и подал Гермионе руку, задерживаясь острием взгляда на ее глазах. Ногти девушки, длинные и покрытые лаком, впились в предплечье Тома со всей силы. Гермиона гадко улыбнулась ему и уверенно шагнула в круговорот каминной сети. И вот теперь она стояла под руку с Томом Реддлом в атриуме Министерства Магии, где уже проходил долгожданный банкет в честь «мира» и нового законопроекта о «Правах маглорожденных волшебников». Идти куда-то без палочки до сих пор было непривычно и боязно. Словно у нее отсутствовала очень важная конечность. Гермиона все время дергалась, стоило кому-то в зале подойти к ней и заговорить. Защитные артефакты на ней красиво сияли. Визенгамот, как только она закончила свою заученную речь, аплодировал ей. Кто-то сомневался в его неодобрении?.. Следом выступил Поттер с не менее воодушевляющими словами. И уже потом Реддл. О да. Он любил толпу и внимание. За принятие законопроекта проголосовали все. Фоули, кажется, подмигнул ей, когда поднимал руку «за», на что девушка скривилась. Она бы назвала его предателем, да вот только ничего он Гермионе не задолжал. Скорее, сама гриффиндорка была ему обязана. Потому что вставал вопрос о том, что случилось бы, не попроси он тогда Темного Лорда ввести ее в курс дела. Возможно, сейчас Грейнджер, сидя в пустой комнате, наблюдала бы за лебедями в полном одиночестве и утопала в жалости к себе. Теперь она могла утопать в жалости в себе, находясь в толпе. Так ведь намного лучше. Осознание того, что ее мечта оказалась такой глупой и поверхностной, очень сильно ударило по ней. Как только законопроект приняли, а взгляды, направленные на нее, поменялись, Гермиона разочаровалась сама в себе. Карета превратилась в тыкву. Ей пожимали руки, восхищались умом, приняли и посчитали равной им, чистокровным, наконец-то признали заслуги маглорожденной волшебницы. Разве об этом она мечтала? Да. Тогда почему так больно? Потому что это не принесло ей абсолютно никакого счастья. Ее желание сбылось, но внутренне лучше Гермиона не стала. Наоборот. Она почувствовала такое отвращение к самой себе, что ей казалось, будто на ней цветут миазмы. Тщеславие и желание, чтобы на нее обратил внимание чистокровный волшебник, так сильно ее ослепили, что только сейчас, когда она стояла на сцене и влажными глазами смотрела в лицо Реддлу, поняла, какой идиоткой оказалась. И с каждой минутой все будет только хуже и хуже. Он все испортил. Вкус победы горчил железом на языке. Она чувствовала себя виноватой перед всем волшебным миром, потому что помогла своему Кошмару перейти в реальность. Ее моральные принципы ударили по ней вместе со звуком аплодисментов. А Кошмар этот стоял, смотрел на нее, и хлопал громче всех, — она была уверена. Издевательский взгляд его серых глаз не покидал ее ни на минуту. Губы, блестящие, как маслом помазанные, были рассечены улыбкой. Такой красивый и такой мертвый. Он смотрел на нее не мигая, пока она превращалась в его копию: засушенную, лишенную эмоций и внутреннего добра. Всю неделю до этого «чудесного» дня Грейнджер избегала Реддла, как чумы. Так ей казалось, пока Гарри не сообщил, что Том на самом деле занят в Министерстве, потому что теперь работает там. Мерлин, хорошо, что она сидела в тот момент на стуле, а не стояла, потому что слышать, что Том, мать его, Реддл… Ох, нет, простите. Слышать, что Томас Марволо Гонт работает на кого-то в Министерстве, было действительно необычно. Он делал себе имя. Новое. И уже обзавёлся кучей знакомых, прикинувшись правнуком Морфина Гонта. Почти правда. Жаль, что о нем, как о Лорде Волан-де-Морте никто не помнил. Ведь он… Волшебник, который учился в Ильвермони, — сказал Гарри. Мужчина, который познакомился с Гермионой по переписке ранее, — сказал Гарри. Гарри вообще говорил много, но Гермиона его не слушала, — ей было наплевать на эти новые кусочки из жизни ее «друга». Кому она об этом будет рассказывать? У нее никого не осталось. Она вела жизнь затворника. И не сказать, что та ей не нравилась. Грейнджер оккупировала для себя библиотеку, комнату Тео, его балкон, вот только так и пропускала завтраки и обеды, приготовленные Хоупи. Почти неделю она набиралась сил. Все чаще ее голову посещала одна и та же сцена. Сцена на пруду. Она не знала, что с ней происходит. Просто в один момент опустились руки и ничего не хотелось делать. Жить в особенности. И теперь гриффиндорка, как сияющая звезда в небе, была популярна и желанна в магическом мире. Сто́ящий приз. Высокое положение. Мечта сбылась — ее наконец-то заметили. Но какова цена и каков итог?.. Всю кампанию по внесению коррективов в законопроект, выбору семей и прочим вопросам от ее имени, как она узнала позже, совершали Малфои и Паркинсоны. На самом деле всем руководил Реддл, конечно. Кто же еще?.. Но для прикрытия он использовал людей с известным именем. Видимо, две эти семьи действовали по приказу под страхом смерти, а иного варианта для поддержки с их стороны она не видела. Мерлин, чистокровные продвигали ее идею о равенстве. Идею о том, что пора зарыть топор войны и преткновения по поводу чистоты крови. Еще недавно Араминта Мелифлуа — родственница Блэков, хотела внести законопроект, разрешающий травлю маглов, и теперь ее потомки в прямом смысле пляшут под ее, маглорожденной, дудку. Но это было лишь одной стороной медали. Гермиона знала, — дальше будет только хуже. И лучше бы она никогда не писала эту рукопись. Те семьи, о которых она подумала, как раз стояли неподалеку. С ровными осанками. Вышколенные по чистокровному этикету. Красивые и гордые. Малфои, Флинты, Булстроуды… Она видела всех, но никого не замечала. Гермиона даже в толпе чувствовала себя одиноко. Пригубив глоток шампанского, она посмотрела на друга, что выглядел уже не мальчиком, а мужчиной, и притягивал к себе взгляды юных волшебниц. Однако он тоже чувствовал себя не в своей тарелке и, как атлант, подпирал стену. Поттер не двигался с места уже минут десять, методично опрокидывая в себя шампанское бокал за бокалом. Впрочем, как и Гермиона. Сегодня они оба будут в стельку. И было бы странно, если нет… Гарри стоял рядом, они уже обнялись по сто раз со всей семьей Уизли, и Грейнджер подумала, что мир кино потерял в ее лице отличную актрису. Она довольно убедительно врала всем и каждому о том, что у нее очень много времени уходило на проект для Визенгамота, который, конечно же, утвердили, спасибо за поздравления, ага. И теперь она пытается вернуть память своим родителям, о которых на самом деле знала лишь то, что они в Австралии. Столько дел… столько дел, миссис Уизли… Я обязательно навещу вас. Когда-нибудь никогда. Ложь с ее губ, как и с губ Гарри, текла ароматным вином. То, что их заставили не предавать Темного Лорда по клятве, служило ему как нельзя лучше. Они не могли никому из бывших членов Ордена рассказать о том, что на самом деле представляет из себя молодой специалист из Америки, который не отходил от Гермионы ни на шаг, как цепной пес. Джинни, когда взглянула на Реддла, странно застыла. И Грейнджер понадеялась, что она его узнала. Ведь младшенькая из Уизли должна была видеть его тогда, в Тайной комнате. Гриффиндорка задержала дыхание, пока Джинни смотрела на Тома, а потом посмотрела на Гермиону и… О ужас! Подняла палец вверх и подмигнула, снова переведя взгляд на Тома. Она тоже его не помнила. Гермиона закашлялась от недостатка кислорода, и на ее спину опустилась чужая ладонь. — Ты отлично справляешься, — шепнул ей Реддл на ухо, — такая молодец, — и повел в сторону стола с закусками. — Ешь. Он указал ей на какие-то маленькие бутерброды, и Гермиона сглотнула вязкую слюну. Есть не хотелось. Она схватила бокал с обычным магловским шампанским — неужели волшебники его тоже пьют? — и осушила враз, чувствуя, что пузырьки подействовали на нее довольно расслабляюще. И постаралась откинуть прочь мысли о том, что внутри нее что-то сладко запищало, когда ее похвалили. Реддл строго посмотрел на нее, как на подростка с максимализмом смотрят родители, и отвернулся от ее алеющих после алкоголя щек, выискивая кого-то в толпе. Гарри так же методично напивался. Он покинул ее, стоило Реддлу вернуться после разговора со Скримджером, и теперь стоял рядом с Роном. Уизли при виде Гермионы повел себя как истинный джентльмен. Не извинился за свои слова, покраснел пятнами, затем посмотрел на стоящего рядом с ней Тома и отвернулся, посылая им взгляды ненависти. Он даже не попытался ничего исправить. Слова не сказал о том, что скучал или переживал из-за ссоры. Хотя бы что-то — ей было бы достаточно пары слов, но он не сделал и этого. — Твой Уизли постоянно смотрит на нас, — прошептал Реддл. Она споткнулась взглядом о Рона. Он правда смотрел на них. — Знаешь, о чем он думает? — губы мягко коснулись ее уха, а палец провел дорожку по спине, вызывая дрожь. — О том, как сильно ненавидит нас. Тебя в особенности. Так сильно ненавидит и так сильно желает. Это почти одержимость, — она сжала зубы. — Он думает о том, как я часами трахаю тебя в нашей уютной, по его мнению, квартирке, стоит нам вернуться домой. И как ты кричишь и кончаешь подо мной, — язык еле коснулся ушного хрящика, — а не под ним. Он надеялся сделать тебе предложение. Признаться в чувствах и сразу отвести тебя под венец. Он мечтал об этом, — горячий язык лизнул ее кожу около затылка, — уж я все знаю о ваших желаниях. Неужели он не видел, что ты плачешь по Теод… — Заткнись, — Гермиона выдохнула. Он улыбнулся ей и отстранился. Гермиона покраснела от ярости из-за его слов. В ней взыграло выпитое шампанское, потому что иначе она не сможет себе объяснить свои же слова: — Нужно сказать Рону, что это откровенная чушь. Про нас с тобой, — она рассмеялась, видя его потемневшие глаза. — Мы на людях, Томми. То, о чем думает Рон, меня совершенно не интересует, — она наклонилась к нему так близко, что защекотала своими волосами. — Если только это не твои мечты относительно меня. Он надавил ногтем на ее поясницу. Больно. — Я обещаю, — она чувствовала, как кожа под его ногтем рвется, — что как только разберусь со всеми делами, отвлекающими меня от тебя, то мысли Уизли станут реальностью… помяни мои слова, — его ладонь на секунду сжала ее шею, но тут же отпустила, словно он опомнился, — милая, — и его ядом в голосе можно было отравить целое море. — Не забывай свое место и прекрати налегать на алкоголь. Гермиона подарила ему яростный взгляд и уже открыла рот, что послать его на х… Но к ним подошел Флитвик, и волшебница вздохнула, вновь глядя на Рона, который поглощал закуски. Ее лучший — бывший — друг, который даже сейчас представлял ее… Мерлин, она была уверена, что Реддл не врет ей. Ничего. Ей плевать, что он думал о ней. Надоело. Как всегда, Грейнджер должна была делать что-то за них двоих. Терпение кончилось, ее достало вытягивать их пере-дружбу и недо-влюбленность. У нее была другая задача. И сегодня она провалилась с треском. Разрушилась под гулом оваций и задохнулась от цветочных букетов и поздравлений. Она осмотрела зал. Платье неприятно сжималось на ребрах тонкими косточками. Царапина на пояснице чесалась. Воздух холодил оголенные плечи и спину. А может, это был взгляд Реддла, не покидающий Гермиону весь вечер. Темный Лорд, пытающийся выдать себя за кого-то другого, глаз с нее не спускал. Грейнджер подозревала: это было вызвано тем, что она общалась с другими людьми. Но даже так все к ней подходили группками смешанными с экс-Пожирателями. Словно не давали ей пообщаться с бывшими участниками Ордена Феникса (их группа согласно Договору тоже была распущена) наедине. Когда к ней подошли Нимфадора и Ремус, то словно из ниоткуда рядом возник Карлайл Фоули. Люпин смотрел на нее своими светло-карими глазами, искрящимися добром, когда рассказывал о том, что у них родился сын. Даже морщины на его лице разгладились. Тонкс краснела и держала его за руку, смущенно улыбаясь. Они выглядели такими счастливыми в своей тихой гавани семьи, что Гермиона не посмела бы даже пытаться что-то сказать. Нет. Однако Фоули все равно стоял с ней до самого конца, пока Реддл не вернулся. Том кивнул ему и снова вперился в Грейнджер взглядом. Прическа чесалась из-за невидимок и заколок, а вишневые губы она уже давно стерла о несколько бокалов с шампанским. Невыносимо хотелось сесть. Своего дальнего родственника, Николя, она до сих пор не видела, хотя успела даже побеседовать со Слизнортом и Спраут. Гораций как-то странно посмотрел на Реддла. Возможно, он его помнил, и зелье не сработало, но промолчал, задавая вопросы исключительно Гермионе. Неподалеку стояли Теодор Нотт, Блейз Забини и Панси Паркинсон, которая постоянно потирала пальцами голые плечи; однако у нее был длинный рукав платья, — видимо, скрывала Темную метку. Нотт и Гермиона периодически сталкивались взглядами в этой разношерстной толпе, празднующей Пиррову победу. Толпе, которая не понимала, что идет на поводу у настоящего психопата, подстегивая его амбиции своей положительной атмосферой. Гермиона их понимала. Все они хотели мира и спокойствия, а ее рукопись как никогда могла сблизить две такие разные касты волшебников, объединяя их вместе. Если честно, не будь у Реддла своих мотивов для дальнейшего развития политики в Британии, она бы тоже порадовалась, что так получилось. Теперь никто из детей в Хогвартсе не подвергнется издевательствам на почве крови. Рабочие места маглорожденным будут доставаться так же, как и чистокровным с полукровками. Расстраивало одно — они все фигуры для одной партии сумасшедшего человека, который даже их мир превратит в войну, только потому что он так захотел. Его нужно было остановить, но она не могла попросить помощи буквально ни у кого. Ладонь Реддла прохладой легла ей на плечи. Снова. Она вздрогнула. Палец его — в который раз — подушечкой мягко провел по открытой коже, вызывая мурашки. Дыхание перехватило. И девушка особенно сильно дернулась, когда к ним подошел тот человек, которого она так хотела встретить сегодня. Он был высоким, намного выше ее отца. Глаза его, желтые, напоминающие цвет лепестков подсолнухов, ярко выделялись на бледном лице. Буйные темные кудри уложены в аккуратную прическу. Из кармана на мантии виднелась золотая цепочка, сильно выделяющаяся на полностью черном одеянии. Мужчина подошел ближе и предложил ей руку, с изумлением глядя на их общую схожесть. Все же гены Фрессонов были сильны: они действительно напоминали брата и сестру. — Гермиона, — сказал он почти без акцента, — это… правда ты? Я так рад узнать, что у нас в роду есть девочка. Это настоящее чудо, ах, — он замер и широко улыбнулся, — прости… мои манеры, — поклонился ей и поцеловал тыльную сторону ладони, — Николя Фрессон, теперь не единственный наследник благородного дома Фрессонов. — Приятно видеть вас, Николя, — ответила она по-французски. — Можете говорить на родном языке, я вас понимаю. Я до сих пор… до сих пор не верится мне во все это. Он улыбнулся еще шире и перевел взгляд на Реддла, что так же продолжал держать ее за плечи. — А вы? — спросил он на английском. — Я Томас Гонт, — Реддл так хорошо имитировал американский акцент, — я помог Гермионе с рукописью, о которой все говорят, а также настоял на проверке ее родословной. Николя тут же пожал ему руку, счастливо улыбаясь. На первый взгляд он был достаточно милым и открытым. Гермионе он понравился. Даже жаль, что она не сможет рассказать родителям о своём таком важном открытии. Пока гриффиндорка разглядывала своего брата, мужчины уже начали разговор. — Так вы думаете, что все… эмм… — он, видимо, не мог подобрать новый синоним к слову «грязнокровка» на английском, — нечистокровные маги — это потомки сквибов? — Не только, — улыбнулся Реддл, хотя отвечать на этот вопрос должна была Гермиона. — Есть также теория, что магия появляется в маглах, как дар, зарождаясь в определённом органе. Однако сам факт магии в нечистокровных волшебниках уже об этом говорит. В их крови есть сила, которая не уступает по силе древним родам. Мы проведем тесты за бесценок для всех желающих, и если у кого-то в роду не будет мага, то мы начнем более углублённый анализ того, откуда в них появляется магия. — А вы сам являетесь нечистокровным? — Я чистокровный, — ответил Реддл, и Гермиона почувствовала, как сжались пальцы на ее руке; конечно же, он никогда никому не скажет, что он полукровка, — но понимаете, Гермиона не могла не заинтересовать своей работой. Она умеет искушать интеллект людей жадных до знаний, — он широко улыбнулся и предложил Фрессону бокал с шампанским. — Выпьем? Ее брат посмотрел на Реддла несколько долгих секунд, затем перевел взгляд на Гермиону и вздохнул: — Здесь слишком шумно. Я приду к тебе позже, — и повернулся к Темному Лорду, выхватывая из его руки предложенный бокал. Обещание. Это было обещанием, — Гермиона спрятала улыбку, настроение ее поднялось. Она поняла, что Николя тоже заметил это напряжение, висящее в воздухе, и понадеялась, что Реддл не будет присутствовать на их следующей встрече. От него можно было ожидать чего угодно. Гермиона стояла и отрешенно слушала разговор волшебников, в котором жутко хотела принять участие, но Реддл буквально отвечал за нее. Она ненароком поразилась тому, насколько он проникся ее работой, а затем поняла — ему было абсолютно нечем занять себя в палатке, когда он еще был в медальоне. Было бы странно, не прочти он ее работу досконально. Она снова почувствовала на себе взгляд. Тео посмотрел на нее и снова отвернулся. Неожиданный звонкий голос раздался совсем рядом, и Гермиона повернула голову как раз в тот момент, когда на них неожиданно упала, в прямом смысле упала, Панси Паркинсон. Пьяный смех разразил общий гул приема. От нее разило алкоголем, сладкими дымом и чем-то… успокаивающим. Ее высокий каблук был вывернут под неестественным углом. Реддл отпустил руку Гермионы, которую все это время сжимал, и не дал падающей девушке встретиться с землей. Грейнджер выгнула бровь и посмотрела на хихикающую от ситуации слизеринку. Вот уж кто явно перебрал с шампанским, но Гермиона была ей даже благодарна, ведь ощущать на себе постоянное касание Реддла, особенно к голой коже, было уже невыносимо. На секунду она усмехнулась: «Было бы славно, обвались на нее и Реддла потолок. Сразу бы решились все проблемы Волшебного мира». — Мистер Гонт. — Гермиона взглянула на девушку, та провела пальцами по его рукам, которыми он держал ее за талию. — Мы снова встретились. Гермиона прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Вторичный стыд за Панси коснулся ее. Этот неловкий флирт… да, слизеринка была в своем репертуаре. Только Реддл все равно напряжённо всматривался в неестественно расширенные зрачки Панси. Однако не обнаружив в ее разуме ничего странного, он мягко улыбнулся и поставил ее ровно, убирая руки с талии. — О, вы же Николя Фрессон, — начала щебетать Панси, и Гермиона отключилась от разговора, в котором итак не принимала участия, окончательно, подбирая с подноса новый бокал в шампанским. Реддл как-то устало прислонился к колонне, да ей самой хотелось прилечь. Усталость укрыла ее словно саваном. Взгляд ее снова скользнул к толпе, и она увидела Тео, который стрельнул глазами в сторону тихой зоны и уборных. Грейнджер посмотрела на свою компанию, которая напоминала сонных мух, — лишь Панси источала энергию. Гермиона тихо извинилась перед Реддлом и Фрессоном, которые только рассеянно кивнули. Мужчины, как показалось девушке, даже не заметили ее уход, поглощенные разговором с Панси, несущей какую-то ахинею про отлов Корнуэльских пикси и леса Сибири. Грейнджер выскользнула от их общества, стараясь не сменить быстрый шаг на бег. Да у нее бы все равно не вышло бежать на таких высоких шпильках. Грейнджер чувствовала всем своим нутром, что ей необходимо поговорить с Ноттом. Будто от этого зависела вся ее жизнь, и тревога, словно магловская сирена, била внутри нее. Она теряла надежду, ей нужна была помощь, потому что даже Гарри сдался, понимая, что никто им не поможет. Правда девушка не знала, как бы отнесся к этому Реддл и отпустит ли на прогулку завтра. Ведь Темный Лорд так ничего и не ответил по поводу того, разрешено ли им с Тео видеться или нет. Это было опасно. Для Нотта. И для нее тоже. И оттого Гермионе хотелось с ним поговорить еще сильнее. Она подошла к темному коридору и огляделась, нигде не находя юношу. Может быть, она не так расценила его взгляд? Возможно, что он смотрел на нее просто так? Гермиона хотела уже пойти обратно в зал, когда ее дернули за руку и потащили к какому-то кабинету, дверь которого была раскрыта. — Тихо, — только и прошептал он, тянув ее в темноту, а Гермиона ступала за ним, как за белым кроликом. Тео шел впереди и повернулся к ней лицом, только когда запер за ними дверь. Комната — самая дальняя из всех — представляла собой переговорную, которая была абсолютно пуста. На хрустальном столике стояли бокалы с шампанским и несколько видов закусок. Прохлада окутала ее, и Гермиона поежилась. — Ты меня испугал, — призналась она, со вздохом опускаясь на мягкий диван. — Знал бы ты, как мне все это надоело. — Могу себе представить. — Мне нужно… — Стой, — Нотт поднял руку вверх и предложил ей бокал с шампанским, — давай сначала выпьем за твой законопроект. Поздравляю тебя. Он так красиво улыбался, что Гермиона лишь молча приняла бокал, чокаясь. Хотелось рассказать, что это абсолютная чушь, что это не праздник, но она лишь молча выпила шампанское, пока на нее смотрели зеленые глаза слизеринца. И девушке казалось, что в них так же лопались маленькие пузырьки, придавая им сияние. А может, именно этот бокал алкоголя был для нее тем самым лишним бокалом на пути ее полного опьянения, потому что Гермиона не могла подобрать ни слова из того, что так хотела сказать Тео еще десять минут назад. У нее начали ныть ступни, и она скинула каблуки на пол, подгибая под себя оголенные ноги. Стоять весь вечер даже с заклинанием Реддла, которое облегчало хождение на каблуках, все равно очень выматывало, а эти лживые разговоры — тем более. Она схватила еще один бокал с наполненным шампанским и опрокинула его в себя, смачивая горло. И еще один. Дымка заволокла ее разум, пузырьки ударили в голову. Были ли они в глазах Тео раньше? А он все стоял и смотрел на нее молча, как статуя. — Привет, Нотт, — Гермиона усмехнулась, словно сказала шутку, и вытащила пару заколок из прически, которые сильно давили ей на виски. Он подошел ближе к ней, все то время, пока она пила, подпирая стену. Гермиона же его рассматривала в бликах свеч. Его чёрная рубашка и темная мантия с серебряными нитями очень ему шли. Волосы блестели, как и глаза. Тео был все так же красив, а вот себя красивой Гермиона не чувствовала даже сегодня. — Привет, Грейнджер, — подхватил он ее настроение. — Прекрасно выглядишь, — Тео улыбнулся и тоже сел на диван, разворачиваясь к девушке корпусом. — Как тебе новоявленный братец? Гермиона размяла отекшую шею из-за поддержания осанки, которая у нее была, мягко говоря, отсутствующей, и откинулась на спинку, разглаживая невидимые складки на атласе платья. — Не знаю, — выдохнула, — да и какая разница? Все равно я его больше не увижу, — ответила она и потянулась за маленьким бутербродом. — Он уедет обратно во Францию и больше обо мне вспоминать не будет. — Это вряд ли, — не согласился Нотт. — Отец сказал, что Кингсли, как новый Министр до официальных выборов, хочет наладить отношения с Францией. Скоро прибудет сама Министр для подписания какого-то нового договора. А еще, знаешь как обычно налаживают связи между странами? — Как? — она недоуменно выгнула брови. — Свадьбы, — улыбнулся Нотт, — чаще всего. — Твой папа так и работает в международном департаменте? — Гермиона проглотила вопросы о свадьбах, ее это не касалось. — Ну, — Тео почесал нос, — он хочет пристроить меня туда, как сдам экзамены, а после уйти на заслуженную пенсию. Или как еще назвать утопление в алкоголе и вредной еде? — он улыбнулся и пододвинул к ней всю тарелку с закусками. — Ешь. — Почему все пытаются меня накормить? — она взяла другую закуску, какую-то тарталетку с кремовым сыром на вид. — Потому что ты очень похудела, — он посмотрел, как она съела еще несколько закусок и решил спросить: — Как твои занятия по окклюменции? Гермиона застыла, перестав жевать и будто бы вспоминала о чём-то не очень приятном. Лицо ее потускнело, и даже макияж стал блеклым после вопроса Нотта. Ей, по-хорошему, вообще бы с Ноттом не общаться. Вдруг она снова начнет излишне радоваться ему, и Реддл просто убьет его? — Эмм, ладно, не отвечай, — поспешно добавил Тео, кладя руку ей на плечо. Его теплая ладонь соприкоснулась с кожей девушки: нежной и гладкой. Нотт неосознанно провел подушечками пальцев по ней, смотря в лицо гриффиндорки. Она покраснела и отвернулась от него, но руку со своего тела не убрала. — Он недоволен тем, что рядом с тобой я счастлива. — Не понял, — Тео почувствовал, как у него в животе что-то приятно зашевелилось. — Он чувствует твои эмоции? — Да, он все ощущает, — она закусила губу, — он был в бешенстве, когда я вернулась домой с пляжа. Сказал, что ему не нравится чувствовать мою излишнюю радость или как-то так. И я думаю, что нам не стоит… — Нет, погоди, дай мне сказать. Тео сглотнул вязкую слюну в горле. Она рядом, и думалось очень тяжело. Гермиона была сегодня особенно красива в этом синем платье с вырезом, оставляющем долго играть чужую фантазию, высокой прической, оголяющей шею и плечи, и сияющими будто бы магией глазами. Он отвлекался на ноющую Панси весь вечер, чтобы не подойти к ней сразу же, как увидел. Банкет не подразумевал под собой танцев, и Тео был этому даже рад. Потому что не смог бы спокойно смотреть на то, что Грейнджер приглашают мужчины каждый раз, как сменялась песня, — он был в этом уверен. Теперь она не просто подруга Гарри Поттера и девочка, что отлично училась в школе. Теперь Гермиона Грейнджер — новатор, новый член Визенгамота — Кингсли предоставил ей место — и глава законопроекта, который изменит их жизнь. С одной стороны он был за нее рад, с другой же понимал — это не ее желание. Гермиона действовала бы совершенно иначе, и тут флобберчервю было ясно, кто приложил к ее работе руку. — Он слышит все твои эмоции? Даже сейчас, когда находится далеко? — спросил Тео, и она кивнула. — Ну, я сейчас в ярости, чтобы ты знал. Так что все в порядке. Он наговорил мне кучу дерьма за все время, что я терпела этот ужасный вечер. Впрочем, это не твоя забота. Извини, что жалуюсь, но это цирк какой-то. Такое чувство, что всех разом оглушили Конфундусом. Тео рассмеялся. Такой болтливой он Гермиону еще не видел. А она все продолжала и продолжала поливать Реддла всевозможными эпитетами, выплескивая всю свою ярость. — Ты помнишь, как мы искали книги? — она спросила и снова сделала несколько крупных глотков шампанского. — Тогда… на шестом курсе, когда моя идея была только идеей в голове, а ты не мог понять, для чего мне были нужны все эти книги? Помнишь? — он кивнул. — Так давно это было… Гермиона счастливо улыбнулась и будто бы подсела к нему ближе. В ее руках на дне бокала искрилось шампанское, на которое девушка сегодня порядком налегала. Тео понял — она пьяна. Абсолютно. — Знаешь, я просто… это была такая глупость, но я думала, если не буду просто «грязнокровкой» в этом обществе, то, возможно, смогу… Ах, как это бывает, я просто мечтала, ладно? — с ее губ донесся горький смешок. — Эта затея была начата, как возможность быть кем-то, кто достоин чистокровного наследника, — она подняла на него глаза и добавила чересчур быстро: — или наследницы, ведь… Родители не разрешают многим детям заводить связи с такими, как я. И мне захотелось показать всем, что я такая же, как ты, как чертов Малфой… чтобы меня уважали и могли… не только меня… — Принять в семью? — Тео широко улыбнулся. — Ну, можно сказать и так. Мне хотелось доказать, что я ничем не хуже и… — Гермиона, ты лучше, — она посмотрела на него и сглотнула, — и мне было плевать, какая там у тебя кровь. Те, у кого есть голова на плечах, ну, за исключением Малфоя, конечно, — Гермиона пьяно хихикнула на его слова, — понимают, что кровь вообще не показатель, — его пальцы скользнули по ее плечу выше, к горлу, на котором не было никаких следов Реддла. — Мне просто понравилась ты. Гермиона Грейнджер. Маглорожденная девочка из Гриффиндора. Гермиона фыркнула: — Я все равно уже сделала это и… неважно, какие мотивы я преследовала изначально. Дело уже сделано, — повторилась она; язык заплетался. Грейнджер даже не замечала, как близко они друг к другу, забыла, что должна его ненавидеть. Она расслабленно откинулась на спинку и пила алкоголь. Тео рассмеялся: — Последнее мое высказывание ты решила пропустить? Снова? Как тогда на Астрономической башне? — он поддел ее, ведь действительно она тогда ничего ему не сказала, но Гермионе резко стало не до улыбок. — Нотт, — она строго посмотрела на него, — мы оба знаем, что ты играл. И играл отлично, но сейчас тебе не нужно притворяться. Реддл был не очень доволен нашей прогулкой, — она снова сделала глоток алкоголя из бокала, который магией обновлялся раз за разом. Голос ее уже был достаточно пьяным. — Он такой мудак, Тео, ты бы знал! — она ударила рукой по дивану. — То хочет, чтобы я радовалась, потом насылает на меня Круцио, заколебал, честное слово. Прям… — О, вот ты где, — Гермиона повернула голову и увидела героя своих рассказов, что стоял в дверном проеме. Она закашлялась и испачкала платье брызгами. Взгляд ее панически забегал по комнате, но Тео постучал по ее спине и очистил одежду. Темный Лорд шагнул вперед. Нотт кивнул ему. Гермиона подметила, что с прибытием Реддла на лице слизеринца появилось бесящее скучающее выражение лица. Словно парня заставляли слушать пьяный бред Грейнджер. Тео смотрел вперед, и она поняла, что Реддл читает его мысли с помощью Легилименции и просматривает весь разговор, что состоялся между ней и Ноттом. Реддл внешне расслабился, — кулаки разжались, а Тео моргнул, приходя в себя. Темный Лорд посмотрел на молчаливую Гермиону. — Жалуешься на меня моему же последователю, — и едко добавил: — милая? Из-за плеча Реддла выглянула Панси и положила подбородок на мужчину, обхватив его за талию, как коала. Гермиона удивилась, но не показала этого. — Тут занято! Давайте сходим в соседнюю! У меня столько вопросов к вам, мистер Гонт, — ее губы коснулись его уха. — Нам нужно посидеть. Он оттолкнул девушку от себя не глядя и не сводя глаз с Гермионы. — Тебе стоит пойти домой. Ты выглядишь, — он прищурился, — пьяно. — У меня нет дома, — фыркнула она и поднялась, чуть не падая, но Тео вовремя поддержал ее за руку, тут же отпуская. Она кинула на него косой взгляд и выпрямилась. Гермиона не понимала своих чувств: ведь знала, что это все приказ Реддла и, скорее всего, их дружба — обычная фикция, но с другой стороны… Что-то ее тянуло к нему навстречу. Она знала, что ему можно верить. Почему? — Нотт, отведи Гермиону, — он сделал паузу, — в поместье. И Поттера тоже захвати. Он уже напился, — скривил мужчина губы. — Да, мой Лорд, — ответил Тео и поднялся вслед за Гермионой. Грейнджер заметила, как грузно Реддл опустился на диванчик и прислонился к нему спиной, словно безумно хотел спать. Панси присела рядом и подала ему бокал с шампанским, который тот сжал в руках, но не испил. Затуманенный алкоголем разум Грейнджер советовал остаться и вывалить на Реддла все то, что она только что говорила Тео, но прикосновение Нотта, а затем и зелень его глаз загипнотизировали девушку. Она последовала за ним как кобра за заклинателем змей. На подкорке мозга билась мысль, что с Реддлом что-то не так. Однако решила не загружать свои мысли этим и покинула комнату, оставляя Панси и Реддла наедине. Последнее, о чем подумала Гермиона: «Панси с ним справится».