I've been crushed beaten down
And I'm frozen to the ground
Like a fool I've trusted you
Still I'm hopeless lyin love
Я был раздавлен и сломлен,
Потерял уверенность в себе.
Как наивный, я доверился тебе,
Но все еще безнадежно влюблен
В следующий раз Джемин увидел Джено ровно на следующий день ранним вечером, когда направлялся на работу в свой магазин. Парень сидел на скамейке и подъезда и пристальным взглядом изучал собственные поношенные кеды. Одежда на нем была та же, что и вчера, поэтому Джемин удивленно вскинул брови, пока уверенно шагал мимо настойчивого бывшего. Замедляться он не планировал, потому что считал их разговор заранее завершенным. Джено на его появление тоже никак не прореагировал, что было странно, ведь тихо ходить Джемин не умел, да еще и дверь подъезда скрипнула как ржавая качеля, когда он выходил из дома. Джено снова был странным, еще более странным, чем вчера. Нана уже почти прошел по пешеходной дорожке до тротуара, но не получил никакого отклика со стороны лавки, поэтому скорбно выдохнул, остановился и от всей души шарахнул ногой по висящей рядом мусорке. Железное ведро со звонким стуком приподнялось вверх, вывалив на асфальт лежавшие сверху бумажки. Ничто не мешало Джемину просто забить на все это и пройти мимо, радуясь тому, что Джено не увязался за ним хвостиком снова. Тогда, пять лет назад, Джемин был буквально сломлен и опустошен, ведь тот, за кого он так отчаянно цеплялся, просто выкинул его вон. Тогда он был уверен, что Джено говорил от чистого сердца, ведь такой, достаточно популярный у девчонок парень вполне мог просто пошутить над ним и встречаться ради шутки, чтобы втайне перемывать ему кости вместе с дружками, насмехаясь над детской наивностью. Но если это действительно так, то что это за скрюченный, болезненный силуэт на лавке и почему при одном взгляде на него все тело прошивает из-за ноющей боли, концентрирующейся где-то под ребрами? Почему ноги вдруг приросли к асфальту и не смеют двигаться, не решаясь оставить прошлое в прошлом. Почему все естество так просит внимания? Джено же, услышав громкий стук, вдруг вздрогнул и вскочил на ноги, тут же начав озираться по сторонам. Заметив чуть поодаль Джемина, парень немного растерялся. - Нана? Как ты…но ты же…- промямлил он и пальцем прочертил в воздухе путь от подъезда до нынешнего местоположения Джемина. - Ты был очень погружен в собственные мысли. - А, правда? – Джено растерянно зачесал пятерней челку и как-то облегченно выдохнул, будто от радости за то, что не упустил Джемина снова. - Джено, что это? – а Джемину в глаза бросилась весьма интересная деталь, - ты с кем-то подрался? Расстояние между парнями вмиг исчезло, потому что Джемин в два прыжка доскакал до бывшего и двумя руками обхватил обе его ладони. Джено же удивленным взглядом уставился на свои сбитые костяшки и покрытые корками засохшей крови кулаки. Корками чужой крови. Оу. - Оу, - сказал Джено как-то отстраненно. - Оу? Это все, что ты можешь ответить? – возмущенно зашипел Джемин и принялся копошиться в сумке в поисках влажных салфеток, - гребанное «оу»?! - Я, нет… - Джено помотал головой из стороны в сторону, будто бы стряхивая с волос залежавшуюся пыль. Глаза его в это время как будто бы остались неподвижным изваянием, не в состоянии моргнуть или сомкнуться хоть на секунду. И Джемин впервые увидел в сердцевине темных зрачков парня надломленную кривую линию, идущую из самой глубины души. Какое-то странное отчаяние и принятие давили Джено на плечи, он больше не был так упрям в своих действиях, каким был еще вчера. Казалось, ноги привели Джено к дому бывшего по инерции, будто за одну ночь он смог осознать то, чего не мог понять за предыдущие пять лет, - хреновый из меня бойфренд вышел, Нана. Джено говорил осознанно, ведь уже успел встретиться со своими старыми приятелями. Ни с кем из них с выпускного он не общался, а они и не настаивали, а потом Джено погрузился в пучину своих переживаний и суть произошедшего в тот вечер так и осталась для Джено загадкой. Все что он знал, это то что он облажался по-крупному, а вот степень причастности бывших друзей к инциденту он выяснил только сейчас. Инициаторами этого бардака были они, ведь изначально все планировалось, как минутное представление и Джено должен был приступить ко второй части своего плана почти сразу, но уже после произнесенной фразы что-то пошло не так. Джемин убежал слишком быстро, а руки вцепившиеся в Джено со всех сторон держали слишком крепко, и ему бы проявить характер и скинуть с себя все оковы и препятствия, но юная душа – доверчивая и наивная, дала слабину, позволив остаться в окружении прихлебателей на минуту дольше. Дальше отовсюду звучали одобрения в адрес остроумной шутки, заверения, что это было весело и совсем не обидно. А Джено был слишком юным и наивным, слабым к мнению всех, кто его окружал – он был уверен в том, что Джемин все равно простит, он всегда прощает. Джено всегда это знал, но единственное, о чем он понятия не имел, так это о том, что все друзья, которые поздравляли его с удачной шуткой, смогли наведаться к расстроенному Джемину в туалет с целью передать ему новость о том, что Джено плевать на него хотел. Он не придет и не утешит, не извинится, поэтому ловить тут больше нечего. И это был венец всех тех, сказанных за спиной Джено обидных слов. Сам Джено был вроде как их другом – магнитом для красивых девчонок и удобным товарищем. А Джемин просто взялся из ниоткуда – пухлый и невзрачный, да к тому же еще и мальчишка. Никто из приятелей не готов был с этим мириться. «Он с тобой не всерьез. Он защищает тебя из жалости. Ему удобно с тобой встречаться, ведь ты такой подходящий для временных отношений. Он любит добиваться целей, но не любит поддерживать завоеванное. Он потерял к тебе интерес сразу же, как ты согласился с ним встречаться». Джено не мог поверить, что его друзья, те с которыми он вместе рос с первого класса, могли оказаться такими козлами. Как же много времени ему потребовалось для осознания собственной глупости и наивности. - Если ты снова решил давить на жалость, то…- Джемин достал найденные салфетки и замер на секунду, не зная что делать. В голове проскочила идея взять ладони Джено и самостоятельно оттереть их от крови, но Джемин быстро избавился от этой идеи. - Это просто констатация факта, - мягко перебил Джено парня и шумно выдохнул, когда Нана пихнул ему в руки салфетки, - никого я не убивал, просто немного поговорил кое с кем из своих бывших друзей. Эти уроды на самом деле считали, что ты меня недостоин. - Я думал, что говорят обычно языком, а не кулаками, - возразил Джемин и снова отобрал у парня салфетки, заметив, что тот лишь скомкал их в кулаке, не имея и мысли о том, чтобы обтереть руки, - дай сюда, ну что ты за бестолочь, совсем ничего не можешь сам. Джемин взял одну руку парня и сжал в своих ладонях, а Джено немигающим взглядом уставился на его лицо. Только теперь при свете дня, было заметно что На Джемин почти не изменился. Да, он стал более худым и тонким, черты его лица заострились, а глаза не блестели такой чистой нежностью, как раньше. Но вот он тот Нана. Которого Джено когда-то знал, тот, кто заботился о нем безмерно, замазывал раны и клеил пластыри с супергероями на ссадины от падения с велосипеда или из-за драк с одноклассниками. Это тот мальчишка, которого Джено впервые заметил у школьной калитки за два года до выпуска. Джемин тогда опаздывал в школу в первый же день учебы, поэтому бежал и, не вписавшись в поворот, зацепился за острые прутья железного забора, повиснув на нем пиджаком. Джено, к слову, тоже опаздывал, но в отличие от Наны, шел он неспешным шагом, иногда подкидывая свой портфель, сползавший по плечам чуть ли не до задницы. Мини сценка растерянного, злобно пыхтящего на мерзкий забор Джемина его очень позабавила, и он специально остановился у ворот, чтобы понаблюдать за мучениями мальчишки подольше. Джемин заметил Джено не сразу, но как только заметил, так сразу же заерзал по забору интенсивнее, пытаясь слезть с крючка. Джено усмехнулся и Джемин, собравший в себе последние силы, изо всех сил рванул в сторону и, наконец, освободился от забора под аккомпанемент трещащей по швам ткани. Сделать лицо кирпичом после случившегося не вышло, поэтому Нана только поправил перекинутую через одно плечо сумку, вздернул гордо нос и…вписался лицом в створку ворот, которая незаметно для него с тихим скрипом встала на его пути. Звонкий смех одноклассника Джемин слышал всю дорогу до нужного кабинета, но старался держаться, хоть в голову и закрадывались подозрения, что выглядит он не очень презентабельно в разорванном на спине пиджаке. После этого избежать парня с раздражающим смехом Джемину никак не удавалось, Джено буквально преследовал его везде, будучи не в состоянии упустить новенького из поля зрения. Джено и сам не мог понять, что его в этом парне так зацепило, но все его существо изнывало от тупой боли, когда Джемина не было рядом. Никто не считал новенького красавцем, да и Джено тоже так не считал. Но это не мешало ему таскать объекту своего интереса булочки из столовой, а так же хиленькие цветочки со школьной клумбы. И уж тем более никто Джено не принуждал таскаться за новеньким везде, будто бы любая секунда жизни, проведенная вдали от мягкого Джемина, могла ранить физически. Только спустя время Джено понял, что все его действия могут быть собраны в одно емкое «ты мне нравишься, Нана», нашкрябанное на деревянной парте, за которой Джемин сидел безвылазно. После своего мини-вандализма Джено весь урок пялился в сторону мальчишки, который ответно пялился на парту, практически не моргая. Он водил пухлым пальчиком по нацарапанной надписи и нервно кусал губы. Джено не мог понять, что творится в его красивой голове, но надеялся только на лучшее, ведь что делать в случае отказа, он и понятия не имел. Мысль о том, что свое послание он никак не подписал, даже в голову ему не пришла. Именно поэтому, то как Джемин шарахнулся от него после занятия больно ударило в самое сердце. А мальчишка ведь просто испугался, ведь такие красавчики, как Ли Джено, обычно, не имеют дел с посредственностями вроде На Джемина. Парень это знал и старался держаться подальше от школьных запевал, ведь себя он мог адекватно оценить и понимал, что все, что Джено от него может понадобиться это – дать списать. Ничего подобного Джемин делать не хотел, поэтому удрал от одноклассника на первой световой. А Джено растерянно пялился вслед убегающему и не мог понять, что же в этой жизни он сделал не так, если даже концентрат неловкости и очарования иметь с ним никаких дел не хочет. Несколько недель Джено страдал от своей несчастной неразделенной любви, перебирая в голове варианты того, в чем он был неправ. Недостаточно сладостей таскал? Выбрал не самые любимые Джеминовы цветы? Или, может Нана влюбился в кого-то еще? Джено иногда наблюдал за тем, как парнишка внимательно вглядывается в толпу школьников, будто пытается вычислить кого-то, найти взглядом и привязать к себе. Но, эй сладость, зачем тебе кто-то еще, если вот он Ли Джено, готовый стать твоим рыцарем в сияющих доспехах. Что не так? Почему не клеится? Может Джено просто рожей не вышел и Джемин не западает на смазливых людей? Ответ пришел к нему внезапно, когда он решил после столовой в очередной раз оставить на столе своей пассии пару сладостей. Надпись, любовно очерченная изнутри розовым маркером, бросилась в глаза внезапно. Собственная тупость так четко обрисовалась в голове, что Джено разбросал по полу все конфеты, пока шарился по карманам в поисках чего-то хоть немного острого. В этот раз он немного дрожащими руками дописал снизу: «Ли Джено, правда, Ли Джено, обрати на меня внимание». И да, надо было видеть лицо Джемина, когда он забежал в класс через пять минут после звонка и шумно рухнул за свою парту. Учитель уже вовсю вела урок, а Джемин выронил из рук все учебники и тетрадки, когда глянул на свою парту. Взгляд его тут же метнулся в сторону Джено, сидевшего наискосок на несколько парт впереди. Пальцы того уже в готовности были скрещены в маленькие сердечки. Джемин покраснел так отчаянно сильно, что весь мир на мгновение стал цветным из-за того что белки его глаз заволокла красная пелена. Весь урок парень провел уставившись в парту и ни разу не подняв головы. После этого Джено бегал за ним еще несколько дней, пока не потерял терпение и не засосал нервного мальчишку после уроков. После этого Джемин, конечно, стал еще более нервным и быстрым, но потом у него иногда начало сбиваться дыхание, что давало Джено шанс нагнать его. Все это происходило в безлюдных коридорах и темных углах, потому как никто из двоих не был достаточно храбрым, чтобы сказать о своих чувствах вслух, но это не отменяло того, что Джено любил своего мальчика, любил так сильно, что руки сводило нервными судорогами без ощущения родного тела рядом. Но после того как Джемин согласился с ним встречаться, Джено совершил главную ошибку в своей жизни – он принял Джемина как данное, как само собой разумеющееся, своей цели он добился а все остальное пустил на самотек, хотя неосознанно и позволял своим друзьям вклиниваться в его отношения. Этих парней он знал уже давно и не мог допустить даже мысли об их настоящих натурах. Для чего они держали его рядом? Было ли им удобно или просто забавно играть с чужой жизнью? Внешне приятели никогда Джено не осуждали, лишь иногда вроде как в шутку кривили лица, стоило только ему показать чуть больше чувств в сторону Джемина. Джено видел подобные вещи и расценивал это как дискомфорт с их стороны по поводу публичного проявления чувств. Это были лишь мелочи типа объятий, легких поцелуев и касаний, но в то время Джено не хотел смущать своих друзей чем-то подобным, поэтому со временем сводил очевидные контакты с Джемином к минимуму. Он считал, что минимального проявления чувств будет достаточно, ведь Нана сможет понять и принять все. Мысль о том, что Джемин может исчезнуть в любой момент, ни разу не посещала голову парня. Он верил, что Нана здесь и будет рядом всегда, что бы он ни сделал, что бы ни сказал. А Нана был всегда понимающим и отходчивым, на шутки в свой адрес реагировал сдержанно, на поцелуи отвечал охотно. И этого было достаточно. Джено даже не заметил, с какой грустью его мальчик иногда смотрел на все еще сохранившееся послание на парте, как его пальчики обводили каждую букву, будто бы хотели удостовериться, что все еще в силе, любовь все еще есть и никуда не делась. Знаки внимания тоже практически прекратились, сведенные до минимума – подарки на какие-то значительные даты типа дней рождения и рождества. Джемин не был жадным до внимания, но ему часто казалось, что в своей голове Джено представляет их отношения куда более красочно, чем они есть на самом деле. Не было сомнения, что чувства Джемина взаимны, но они так и оставались всегда невысказанными, застрявшими в голове Джено, в его внутреннем влюбленном мире. И никакие подталкивания, намеки и прямые просьбы ни к чему не приводили. Все заканчивалось всегда одинаково – скользящий поцелуй и «ну ты же знаешь, малыш». И косые взгляды в сторону друзей, которые даже от таких маленьких моментов романтики выглядели так, будто страдали душевно и физически. И да, Джемин знал, но хотел еще и слышать. Джено постоянно признавался в любви в своих мыслях, но вслух произносить забывал или не хотел, ведь на каждое откровенное признание в любви Нане друзья Джено реагировали больше отрицательно, объясняя это нетерпением ко всем этим розовым соплям. Будь Джено старше или сообразительнее, он уловил бы в их голосах нотки зависти и презрения, ведь Нана тогда совсем не соответствовал канонам красоты, принятым в их маленьком школьном обществе. Лидерам подобало любить красивых, популярных девчонок, тех, кто в коротких юбках и клетчатых приталенных жилетах, в гольфах до колен и с шелком волос до задницы. Или хотя бы тех мальчишек, что так славились в школе своими фигурами и формами, точеными кукольными лицами, которые умели кокетливо заправлять прядь отросших волос за ушко. Но точно не таких не таких задротов, как На Джемин. Это пухлое, нелепое существо в бесформенном свитере, что болталось на его пухлой фигуре, как мешок, вызывало лишь недоуменные смешки и недовольства. Как главный красавчик школы вообще мог положить на него глаз? Никто к этому серьезно не относился и с самого начала бытовало мнение, что Джено бросит это свое недоразумение сразу же, как только стащит с него штанишки. Вроде как, он ему нужен был лишь для разнообразия. Не все же с идеальными красавцами заигрывать, разок можно и толстенького осчастливить. Но время шло, штанишки мальчишки оставались на месте, Джемин никуда не девался, а Джено, казалось, с каждым днем все больше пух от любви. И чем более счастливым становился Джено, тем больше недоумевали его друзья, не способные понять причины столь длительных отношений. Никто не мог смириться с тем, что Аполлон местного разлива застрял на одном мешке с картошкой и теперь никто не мог пробраться в их отношения, хоть многие и пытались. И если копать со стороны Джено было немного опасно, то подкалывать Джемина было не только безопасно, но и весело. Не то чтобы эти гиены боялись Джено, просто не хотелось терять такой магнит для красивых девчонок. А Джемин…не то чтобы он привычным к мелким подколкам и обидным записочкам в шкафчике, но он старался не обращать на это внимания, ведь Джено друзей своих любил и относился к ним как к очень дорогим ему людям. Нана старался на это особенно не реагировать, в конце-концов, встречался то он с Джено, а не с его друзьями. И ведь никто его не бил и физически не ущемлял, а болтать можно о всяком, не стоит все принимать так близко к сердцу. И вот сейчас, стоя вот так вот и смотря на то, как Джемин оттирает от крови каждый его палец, Джено все больше понимал, каким отвратительным бойфрендом он был. - Как бы я хотел, чтобы ты полюбил меня заново, - внезапно сказал Джено и тут же прикусил губу, заметив как замерли пальцы Джемина, - я бы все сделал по-другому. - Почему ты так уверен в том, что я тебя разлюбил? А вот этого вопроса Джено не ожидал, ведь… - Я причинил тебе много боли. Ты должен был меня разлюбить! – Джено был разозлен даже мыслью о том, что Нана мог хранить к нему чувства все эти годы. Нет, не мог любить такого ужасного парня! - Ты так считаешь? А что насчет меня? – Джемин разочарованно выдохнул и пихнул в руки Джено окровавленную салфетку. - Я опять облажался, да? - скорбно ответил Джено, - я так хочу быть с тобой, но не знаю как. Не знаю, почему все время лажаю. - Потому что в отношениях состоят двое человек, а не ты один, - Джемину не хотелось объяснять очевидные вещи, но по-другому никак не успокоить зарождавшуюся в душе тупую обиду. Даже пять лет назад после выпускного Джемин испытывал какие угодно чувства – боль, злость, раздражение, отчаяние, но никак не обиду. Так откуда же она взялась сейчас? И за что ему сейчас так обидно? За потерянное время? За откровенное непонимание или упрямство Джено? Или…- Для чего ты снова хочешь меня вернуть? - Потому что ты все еще мне нравишься. - Потому что нравлюсь тебе?- обида заклокотала в самом сердце грудины с такой силой, что Джемин готов был выплюнуть на серый асфальт все свои дрожащие органы, - не потому что хочешь видеть нас счастливыми? Не потому что хочешь исправить ошибку и попытаться залечить мои раны? Все из-за своего желания? Джено посмотрел в ответ на Джемина так, будто он внезапно заговорил на китайском. - Не могу в это поверить, - Джемин раздраженно расчесал пятерней волосы и раздраженно выдохнул, приготовившись пояснять свою мысль, - Каждый школьник знает, что подразумевают под собой слова «ты мне нравишься», сказанные единожды. После этого начинаются отношения, поцелуи и чертово «долго и счастливо», приправленное радужной крошкой и пыльцой фей. Это так! Но, тем не менее, даже после твоего потрясающего признания я оставлю тебя и пойду по своим делам, а ты останешься стоять здесь. В одиночестве! И я просто отмету все твои попытки вернуть былую любовь, даже если ты будешь смотреть на меня взглядом побитой собаки! - Но почему…- Джено выглядел так, будто готов был раскрошиться на молекулы от отчаяния. - Возможно, потому что ты ….. - грубо отрезал Джемин, но не договорил, потеряв желание что-либо объяснять, поэтому без лишних слов развернулся и бодро почесал своей дорогой. В глубине души Джено понимал, что он неправ, что снова накосячил, так и не разобрав всей сути, но было абсолютно очевидно, что за обидой на определенный свинский поступок, в душе малыша Наны скрывается нечто большее, куда более незаметное, но пагубное, как едкая плесень. Будто выпускной оказался лишь последней каплей в переполненной бочке…чего? Но, несмотря ни на что, сбавлять позиций Джено не хотел, поэтому упрямо поплелся вслед за Джемином. Пришли они в итоге к одному небольшому канцелярскому магазину, куда Джемин зашел, щеголяя улыбкой от уха до уха. Внутри его встретил высокий, красивый парень с широко расставленными в стороны руками. И Джемин так привычно и легко упал в эти чужие объятия, что Джено почувствовал, как внутри него что-то рушится. Раньше только он сам мог обнимать Нану, а что теперь? Кто этот парень? Почему Джемин так рад его видеть? И что это за убийственно тяжелое чувство, тисками сжавшее почти не бьющееся сердце? После из подсобного помещения вышли еще пара ребят, которым Джемин подарил такие же счастливые объятия, как и парню до этого. Джено не нравилось, что Джемина за последние две минуты обняли уже трижды в то время как он сам сидит тут на холодном бордюре и завистливо обкусывает уже и без того истерзанные губы. Джено не обнимал своего мальчика уже около пяти лет, или… Мысли невольно вернулись к тому самому дню, когда оборвались их с Наной отношения, а потом события как в кинохронике ушли еще на полтора года назад и Джено вдруг напряженно замер. А как часто он обнимал Джемина, когда они встречались? Не теми дежурными объятиями, когда они гуляли компанией и Джено скромно держал мальчишку за талию, а самыми настоящими, после которых на футболке остается чужой, но до боли любимый запах. Когда на ключицах остаются влажные следы от поцелуев и теплые ощущения от размеренного дыхания. Это те самые объятия, которые влюбленные дарят друг другу в тишине и полумраке комнаты, интимные и не предназначенные для посторонних глаз, такие, что по позвоночнику мурашки проходят даже из-за касаний пальцев через толстую ткань толстовки. Это - просто стоять у окна его комнаты и сжимать мягонькое тело в своих объятиях, блуждать пальцами по бокам и копчику, иногда робко зарываясь кончиками пальцев под кофту, играть на грани чувств, приятно щекотать мальчишке нервы, а носом тыкаться в его взмокший висок и совсем не бояться того, что соседи слишком любопытные и могут доложить об их нежностях родителям. Пусть рассказывают, плевать…Почему же сейчас в голову не приходит ни единого трепетного момента? Одни только показательные поцелуи и дежурные объятия, чтобы обозначить свои чувства, но сильно никому глаза не мозолить. Джено никогда не заталкивал Нану в кабинку туалета, чтобы расцеловать его лицо и выслушать сбивчивое хихиканье, он никогда не целовал в открытую, напоказ – все их нежности были будто идеально сухим конспектом с тезисами о любви, где каждое слово было выделено красным, но суть раскрывалась лишь парой слов. Никакого трепета в животе, никаких моментов, запечатлевшихся на сетчатке глаза, ничего, что могло бы напомнить об огне юной любви. Они будто были уставшими взрослыми с багажом замужества за плечами и горой бытовухи, нависшей над уставшими головами. Они были молоды и глупы – каждый со своим характером и представлениями о жизни, а теперь, пройдя сквозь года и расставание с любимым Джено вдруг задумался, а что у них двоих было личного, такого что парочки прячут по вечерам под тонким пледом? Джено пытался вспомнить, но не мог. Если он прямо сейчас захочет спросить своих бывших дружков об их отношениях с Джемином, то те наверняка ему расскажут интересную историю о двух неловких школьниках, присыпав все сверху своими отвратительными комментариями по поводу телосложения Джемина и его мягкого характера. За подобные ремарки он уже разукрасил лица двоих бывших приятелей сегодня, оторвался на них за все прошлые года. Но легче не стало. Понимание собственной никчемности еще больше погрузили Джено в пучину отчаяния, да так сильно, что голова в бессилии упала на колени, подтянутые ближе к лицу. Он слишком поздно бросился защищать Джемина, ведь теперь никому его драки пользы не принесут, особенно обиженному Нане. То дерьмо, что случилось тогда, уже ничего не изменит. Стоило любить Джемина сильнее, говорить о любви вслух, целовать чаще и слушать внимательнее себя, а не своих друзей. Возможно это, о чем Джемин говорил – одна из причин того, что он все потерял. Их юный возраст и неопытность, а также слабости характера сыграли с Джено плохую шутку, ведь кто бы мог подумать, что очередное желание бурлящей толпы, которое Джено не посмел игнорировать, приведет к таким плачевным последствиям. Ведь ему и в голову прийти не могло, что Нана, два года живя под натиском чужой зависти, в итоге сломается от этой мелочи, являвшейся тупой шуткой. Да и шутка ли вообще это была? После выпускного Джено, вообще то планировал кое-то особенное, но какой сейчас в этом толк. Ближе к вечеру, когда Джемин вышел из магазина, Джено уже ждал его у входа с пакетом продуктов в руках. И Нана не нашел ничего умнее, чем молча пройти мимо мнущегося в нерешительности парня. - Чего ты пытаешься этим добиться? – не останавливая шаг и не оборачиваясь, спросил Джемин. Шагов Джено было не слышно, но Нана был уверен, что он там – за спиной, шагает молчаливой, бесшумной тенью. Тот, чье приближение раньше было слышно за несколько метров, благодаря его шумной компании, теперь крался, словно бестелесное привидение, тень человека почившего много лет назад, но все еще шагавшее по земле, привязанное к тому, от чего оторваться не в силах. - Я не знаю, - тихо донеслось сзади. - Не знаешь, чего хочешь? - Знаю, но не хочу снова произносить этого вслух – боюсь снова облажаться. Джемин глубоко вздохнул и замедлил шаг, совсем останавливаясь. Джено остановился тоже, сохранив небольшое расстояние. Джемин смотрел пристально и как будто осуждающе – его взгляд кричал о том, что молчание никому из них не поможет, но видимо, расставаться с пагубными привычками действительно тяжело. Джено, среди всех своих достоинств и недостатков имел одну черту, которая выводила Джемина из себя – это была его тупая привычка молчать, не высказывать то, что скопилось на душе. Это никак не контачило с тем, чо инициатором их отношений все же был Джено, но что потом? Куда делся тот мальчишка, который преследовал его буквально каждую секунду? Куда ушла его настойчивость и запал? Почему он смог первым признаться в любви, но не смог отстаивать свои чувства? Джемин пытался понять это, но не смог. - Я хочу все исправить, но не знаю как, - голос Джено дрогнул и Нана изо всех сил зажмурил глаза, потому что что-то давно забытое и погребенное под слоем пыли заклокотало внутри, взбрыкнулось, но посаженное на толстую, стальную цепь так и не смогло прорваться наружу, - из нас двоих именно ты всегда был всепрощающим, а теперь ты прощать меня не хочешь, поэтому я не знаю, что мне делать. Но отступить я не могу, потому что мне страшно терять тебя снова. Эти пять лет без тебя, - теперь в голосе парня были отчетливо слышны слезы и чудовище внутри Джемина снова звякнуло цепями, натянуло их так, что стальной ошейник впился в кожу, почти разрывая ее на части, еще немного и достанет до кости, но сдаваться было нельзя, - я еле вывез, Нана, я едва смог, я все потерял без тебя…Прости, прости, я снова о себе…прости. Я знаю, что тебе было еще хуже, так что… Когда Джемин резко развернулся, Джено уже отступил в тень ближайшего дерева. Пакет в его руках шелестел, пока он спешно растирал ладонями слезы по своим щекам. И Джемину непременно захотелось обозвать Джено придурком, самым главным козлом своей жизни, эпицентром зла этой вселенной, законченным эгоистом с огромным самомнением и еще много кем, что приходило на ум, но все эти слова относились к тому прежнему Джено который порвал с ним в шутку на выпускном. Этот же Джено, в тени дерева размазывающий слезы по своему лицу был просто потерянным, надломленным мальчишкой, сбившимся с пути и потерявшим свой единственный путеводитель. И сколько бы маяков не сигнализировали ему с берега, надеясь спасти продырявленный, со всех сторон разбитый корабль, Джено – капитан, не желал спасения. Он жаждал утонуть в море собственного отчаяния и боли. Джемин не мог поверить, что любовь этого парня была настолько сильна, что его раскрошило из-за потерянной школьной любви. А чудовище внутри тем временем уже стонало не своим голосом, лязгало цепью и буквально умоляло дать хоть глоток воздуха, хоть один шанс, одну надежду, ведь никто в этом мире не безгрешен, никто не идеален. Эта идея всепрощения буквально затопила все его сердце и легкие, перекрыв кислород. Чудовище ощетинилось и встало на дыбы, расправив почти атрофированные крылья. Жесткие перья больно ранили дрожащие органы, а хвост с лезвием на конце невозможно сильно рассекал кожу изнутри, пытаясь помочь чудовищу вырваться на поверхность. Все чувства махом хлынули из глубины подсознания, и Джемин зажмурился, потому что выход они нашли в единственно возможном месте во всем теле – в мокрых дорожках, скатившихся из глаз. Мальчишка задрожал от разрывающей его жалости к самому себе и к тому, что было ему так дорого. А потом Джемин сдался. Он с тихим стоном опустил голову и осел на холодный асфальт. Чудовище, наконец, получившее свободу, счастливо взмыло ввысь и благодарно прошлось изломанными крыльями по едва бившемуся сердцу. Цепи с глухим стуком опустились на пол и мгновенно заржавели, потеряв цель существования. Чудовище, спавшее до этого в своей добровольной тюрьме, дало о себе знать утром, когда Джемин увидел сбитые костяшки бывшего парня, а с течением дня чудовище продолжало скулить еще больше ведь вид Джено, одиноко сидящего на бордюре, бил по больному. И, может, это Джемин на самом деле придурок и эгоист, цепляющийся за прошлое изо всех сил, но такова реальность. Он бы соврал самому себе, если бы сказал, что за все эти пять лет ни разу так эгоистично не пожелал себе Джено обратно. Целиком и полностью. Со всей его замкнутостью и неумением выражать чувства. Ли Джено все еще сидел где-то там в глубине его сердца, а слова выцарапанные на парте так болезненно отпечатались в его душе. Единственно любимое признание, дорогое сердцу воспоминание, которое нельзя было подделать. И сейчас, когда слезы полились из глаз бесконечными потоками, Джемин с точностью мог сказать, как зовут то чудовище, которое он выпустил сегодня на свободу. У этого монстра есть единственно верное имя, данное ему с самых древних, темных времен, когда надежда еще только начинала свое существование. Это имя, породившее бури предательств и войны за огромное ничто, стершееся во времени, оставшееся лишь пыльными строками в летописи истории. То, ради чего рушились города и возводились дворцы, снаряжались армии и создавались песни, оставшиеся в веках. И это то, из-за чего сердце маленького На Джемина разбилось на осколки. Любовь. Джено испуганно замер и, кажется, перестал дышать, увидев, как у Джемина подкосились коленки. Когда худое тело любимого мальчика буквально рухнуло на асфальт, Джено почти пожалел о своем существовании, ведь одно дело предполагать, что Джемину было плохо все эти годы, и совсем другое – видеть, как его малыша ломает от боли и отчаяния. Каждая клеточка тела Джемина кричала о том, что чувства еще есть, они живы, готовы снова цвести и разрастаться, но просто мешает стальная клетка с шипами, смазанными ядом предательства. Джено в отчаянии проскулил, не зная, что ему сейчас делать, но тело само собой рвануло вперед и упало на асфальт рядом с разбитым Джемином. Мальчик плакал почти беззвучно, но так сильно, что практически не мог нормально дышать. Джено никогда такого не видел и не уверен, что вообще хотел. Зачем он вообще пришел? Снова поступил как эгоист и напомнил Джемину о боли, которую сам же ему и причинил. Нужно было оставаться до конца своей жизни в одиночестве и тихо жалеть себя, сидя в своей однушке. Брошенный всеми, непонятый и забытый. Кому он нужен со своей безумной любовью? Даже родители, первое время пытавшиеся помочь сыну, в итоге, отреклись, подарив все свое внимание младшему, тому, кто лучше оправдал их надежды. Тому, кто не пропадал днями где-то на улицах, а ночами не плакал в подушку. Но им просто было невдомек, что любовь, которая рождается раз в тысячу лет, та самая от которой в груди цветы шипами прорастают и дышать не дают – она существует, но настолько редко, что стала почти мифом. Есть люди, которые живут ради карьеры и достатка, позабыв о чувствах, а есть Джено, который ради любви пойдет на любые безумства и не остановит поиски, пока ноги двигаться не перестанут. Все это время он был настолько одержим идеей найти то, что потерял, что совсем не думал о том, а что же он будет делать потом с тем, что найдет? Сейчас он нашел, но боялся взять в руки и причинить еще больше боли. Он стоял на коленях, отшвырнув пакет в сторону, тянул к Джемину руки, но страшно боялся сделать что-либо. Как поступить, чтобы не испортить все еще больше? Хотя, куда там уже больше… - Сделай уже что-нибудь…- отчаянный хрип рассек тишину спального района и Джено не сразу понял, откуда этот голос раздался. Сначала парень был уверен, что это Джемин, наконец, сказал что-то, но потом Джено понял, что это не так. Плачущий парень сидел на асфальте, закрыв лицо руками и даже дышать нормально не мог от слез, что уж говорить о словах, его плечи мелко содрогались, сжавшись в два раза. И тогда Джено понял, кто сказал эту фразу. Его мозг совсем не соображал, а сердце билось как сумасшедшее и только собственный рот, лишенный каких-либо чувств подсказывал что-то по-настоящему стоящее. Сделай что-нибудь, пока твой любимый мальчик не растаял тут от слез, как хрупкая льдинка. Сделай, пока не испортил все окончательно. Времени на раздумья больше не было, Джено мгновенно сел на асфальт, схватил плачущего мальчишку за руки и подтянул к себе на колени. Джемин, как тряпичная кукла, ведомая искусным кукловодом, послушно забрался к парню на коленки и растекся по нему, безвольно повесив руки вдоль туловища. Джено упрямо схватил мальчишку за запястья и уложил его руки к себе на плечи, но Джемин даже не старался за что-то ухватиться и уронил руки вниз, чуть проехавшись костяшками по асфальту. Лицом он уткнулся в крепкую грудь бывшего и тут же заревел еще сильнее, почувствовав знакомый запах, снившийся ему ночами. Этот козел даже пахнет так же как и пять лет назад. Пахнет уютом, домом и как бы смешно это ни звучало – безопасностью. Да Джено редко обращал внимание на комментарии своих дебильных друзей в сторону Джемина, но он никогда не запрещал прижиматься к своей груди. И Джемину становилось немного легче, когда он прижимался к своему парню под насмешливыми взглядами его товарищей. А Джено был так поглощен собственными чувствами, что даже не замечал ничего подобного. А теперь он знал, все знал. Он своими руками выбил чистосердечное признание из одного своего бывшего дружка. Со всеми этими завистниками Джено прекратил общаться еще пять лет назад, когда как заведенный бросился на поиски своей любви. Друзья его не поняли, упрекнув в том, что он загоняется слишком сильно. Типа, ну в твоей жизни будут парни и девушки получше этого толстяка. Джено тогда не обратил внимания на эти слова, а должен был. Слишком поздно он начал разбираться в причинах и следствиях. - Нана, послушай меня, - когда Джено понял, что не может ничего поделать с разбитым телом своего любимого, он начал попытки пробиться до его разума, - я все исправлю, слышишь? Просто помоги мне, скажи как правильно, я все сделаю…Если хочешь, то я бесконечно буду перед тобой извиняться и да, я хочу счастья нам обоим, ведь судя по всему друг без друга мы не можем… -Да что ты знаешь, дурак…- Джемин выдавил из себя ответ, потому что больше не мог слышать оправданий. Он уперся руками в чужую крепкую грудь и толкнул изо всех сил, пытаясь отстраниться от манящего тела. Джено, не ожидавший такого внезапного напора, пошатнулся и откинулся назад, тут же встречаясь затылком с росшим прямо около бордюра стволом дерева. Он болезненно зашипел и завел руку назад, рефлекторно хватаясь за ушибленное место, но тут же одернул руку и вытаращил глаза, видя, как по лицу Джемина расползается испуг. - Эй, все хорошо, мне совсем не больно, - Джено тут же попытался встать, аккуратно спихнув Джемина с коленей, но тот цепко схватился за рукав кофты парня и потянул его на себя, опрокидывая снова на асфальт, теперь уже лицом вниз. Джено почувствовал, как в его ладони впиваются мелкие камушки и песчинки, но плотно сжал губы, чтобы не издать ни одного болезненного звука. Но этого и не нужно было, ведь Джемин прекрасно увидел, как и без того пострадавшие руки Джено упираются в грязный асфальт. И Джемин хотел убедить себя, что ему плевать на все раны на теле этого придурка, пусть он хоть трижды покроется слоем пыли, но пора было посмотреть фактам в глаза. Джено легко было игнорировать, когда его рядом не было, а теперь он здесь, рядом – живой и тяжело дышащий, поломанный изнутри и раненный снаружи. И раненный джеминовыми же руками. И, черт возьми, как же не вовремя внутри начал просыпаться тот мелкий пухлощекий Джемин, который заклеивал своему парню все раны пластырями с супергероями. - Я так тебя ненавижу, - Джемин схватился за капюшон кофты Джено, потянул на себя и вытер им остатки слез со своих глаз и щек. Парню снизу это конечно перекрыло кислород на несколько секунд, но ничего страшного, будет знать, как действовать на нервы своим бывшим, - вставай, придурок, кому говорю! Джемин быстро встал на ноги и снова потянул за капюшон чужой кофты. И Джено просто не было иного выбора, кроме как подчиниться, иначе Нана бы просто задушил его в порыве непонятной…заботы? - Пошли, - Джемин схватился за многострадальную руку бывшего, плотно обхватив пальцами его ладонь, а в ответ на приглушенное шипение из-за задетых ран сжал руку еще сильнее, - пакет не забудь. Джено вспомнил про купленные продукты и быстро подхватил пакет с земли, а Джемин упрямым буксиром потянул его прямиком к своему подъезду. На пороге квартиры парней встретил удивленный внезапным вторжением Ченле. Джемина то он, конечно, ожидал увидеть, а вот еще одно упавшее к его ногам тело совсем нет. Упавшим оно было, потому что прямо на пороге Джено запнулся о коврик у двери и завалился набок, потешив тем самым незнакомого парня. - Знакомься, Ли Джено, - бросил Джемин коротко, скинул ботинки, расшвыряв их по малюсенькому коридору, и скрылся за поворотом. Джено тут же вскинул голову, прищуренным взглядом сканируя нового знакомого. Судя по всему это тот самый Чонро, с которым Джемин разговаривал тогда по телефону. - Привет, - Джено неуверенно протянул руку в знак приветствия, но вместо ответного жеста получил лишь полный презрения взгляд, давший понять, что этот парень знает все, - так ты уже в курсе, да? - Естественно, - сказал Ченле в ответ и удалился. В этот же момент Джемин вывернул из-за угла с аптечкой в руках. - Чего разлегся? Вставай и пошли за мной. Джено послушно стянул ботинки и поплелся следом в комнату, туда где Ченле уже натянул на голову большие круглые наушники с микрофоном и уставился в экран одного из ноутбуков. Второй точно такой же был потушен, так же как и желание Джено вдыхать тяжелый воздух. Единственное, что он знал точно – Нана не собирается прощать его, точно не в ближайшем тысячелетии. Скорбные мысли и нерадостные перспективы буквально отразились на лице парня, потому что Джемин посмотрел на него и недовольно фыркнул. Джено может и был безответственным мальчишкой, не способным позаботиться о собственном бойфренде, но тупым точно никогда не был, хотя упрямства за пять лет у него все же прибавилось. Иначе не объяснишь факт того, что парень все еще упрямо сидит перед тем, кто его так упорно отталкивает. А Джемин сам себя не обманывал, понимая, что любовь к Джено никуда не делась. Пять лет назад он был сломлен и унижен, он клялся себе, что никогда не позволит себе дрогнуть, что научится быть смелым и гордым, найдет в себе силы сказать «нет», если придет время. Но посмотрите на него сейчас. Он стоит перед тем, кто его растоптал и крепко сжимает в руках аптечку. Джемин собирается о нем позаботиться, залечить его раны, помочь избавиться от боли. Очень странная ситуация, если вспомнить о том, что первый год Нана зализывал свои раны сам. Родителям он ни за что бы не смог признаться в своем унижении и при первой же возможности съехал от них в собственную квартиру, где и встретил Ченле, который спустя долгих пол года смог раскрутить забитого Нану на разговор. Все случилось традиционно и совсем не уникально – в уличной кафешке, в которой разливали соджу после полуночи. В ту ночь спустя три года, Джемин снова плакал и собственными руками сошкрябывал засохшие корки с затянувшихся ран, он переживал все заново, вскрывал уродливые, неправильно сросшиеся шрамы, выпускал черную кровь, сгустившуюся комками у поверхности кожи, чтобы дать своему телу залечиться заново, правильно, под чутким наблюдением и в утешающих объятиях неравнодушного человека, а не как тогда – в одиночестве в углу своей комнаты. Он больше не плакал тихо в подушку, чтобы мама не узнала о его боли, он дал волю чувствам и изо всех сил слюнявил рубашку друга, обильно поливая ее слезами. Он рассказал Ченле все – как встретил любовь всей своей жизни, как доверился и как получил потом за это удар в спину. Рассказал о том, что пока плакал в туалете, Джено был окружен толпой прихлебателей, но то чего он тогда не знал – это то, что все эти дружки достаточно запудрили Джено голову, чтобы он не спохватился своего мальчишки сразу. И, честно признаться, Джемин до последнего ждал и надеялся на то, что Джено придет к нему и скажет, что это было лишь шуткой, но Джено не пришел. Он просто не подумал, просто не смог вырваться. - Я тогда был так жалок, Нана. Я, действительно, худший бойфренд во вселенной. Но я на самом деле тебя любил, Нана. Так же как люблю сейчас, - Джено не знал, зачем сказал это, но думал, что это важно в данный момент. На самом деле в любой момент не было ничего важнее малыша Наны, который снова раскладывает на коленях цветные пластыри с супергероями, - я должен задушить себя в презрении. - Сейчас ты должен наклонить свою глупую голову, чтобы я посмотрел на твой затылок, - резко осек все философские рассуждения парня Джемин. - Ничего страшного, пусть все так и останется… - В последнюю очередь мне сейчас хочется слушать твои мысли о самоуничтожении. Если хочешь где-то гнобить себя, то не в моей квартире, пожалуйся, - Джемин изо всех сил старался держаться, говорить так, чтобы голос не дрожал, пока Джено покорно наклонял голову, но выходило откровенно паршиво. Бывший склонялся все ниже и его темные, немного грязные волосы спутанными прядями скользили вниз, как черные тени давно забытого прошлого. Раньше прическа Джено была идеальной, волосы разобраны на ровный, слегка небрежный пробор, пряди сияли чистотой, буквально отражая собой красоту своего хозяина. Теперь же волосы не имели для Джено такого же значения. Незачем за ними следить, если маленькие ладошки Наны больше не вплетаются в пряди, не гладят так влюблено. Голова склонялась все ниже, рука неосознанно легла на чужое острое колено. Дыхание обоих парней замерло от небывалой близости, от невозможности принятия этой ситуации. Один не мог поверить, что спустя пять лет поисков и одиночества, наконец, может прикоснуться к тому, кого так сильно желал. А второй не мог смириться с тем, что не в силах оттолкнуть того, кто растоптал его так бездумно. Им обоим нужно было что-то делать со своей жизнью, научиться жить дальше, распрощаться с прошлым и смотреть в далекое светлое будущее, но это не представлялось возможным, когда руки Джено сами собой судорожно цепляются за ткань штанов, а губы, ощутившие тепло родного тела сквозь грубый материал, будто в бреду шепчут: - Я все для тебя сделаю… И Джемин ненавидел себя, ненавидел за то, что верил.