***
Первое сентября плавно перетекало во второе, равно как и алкогольные напитки перетекали из стеклянных бутылок в пластиковые стаканчики старшекурсников. Добрая треть Хогвартса праздновала начало нового учебного года, пока вторая и младшая треть была заперта в спальнях, а оставшаяся старшая треть делала вид, что ничего не знает о ежегодных массовых вечеринках на шестом и седьмом курсе. Гостиные всех факультетов были переполнены людьми и наполнены шумом, хотя коридоры по большей части пустовали. Наглеть не следовало, ведь мистер Филч не щадил никого даже по праздникам - так, к началу первого часа ночи Гриффиндор уже успел уйти в минус. Не стал исключением и Слизерин, в гостиной которого все горизонтальные поверхности были заняты порядком выпившими старшекурсниками. В самом центре гостиной на диванах вальяжно располагалась негласная элита факультета: близнецы Нотт, Киллиан и Виттория, темноволосые, с точёными лицами и высокомерными аристократичными манерами; весьма громоздкий Деймос Забини с отчетливо проступающими сквозь футболку мышцами и почти вызывающей наглостью в каждом жесте; пышногрудая Криста Паркинсон [к слову, никто до сих пор не знал, от кого родила её Пэнси] с удивительно глубоким вырезом на рубашке и грубым чайкоподобным смехом; и, конечно, Скорпиус Малфой с россыпью платиновых волос, бледной кожей и до невозможности пустым и холодным взглядом. Деймос по своему обыкновению рассказывал очередную похабную историю о своих ночных летних похождениях в магловском мире, но Скорпиус впервые слушал эти напыщенные россказни из первых рядов. Сейчас его нахождение в эпицентре слизеринского Олимпа казалось вполне логичным и даже весьма закономерным, но парень отлично помнил, что так было не всегда. Точнее, так не было никогда. До этого апреля. Апреля, когда его мнимое родство с Волан-де-Мортом стало не поводом для насмешек и унижений, а привилегией. Апреля, когда изменение его положения в школе можно было смело охарактеризовать поговоркой «Из грязи в князи», с той лишь разницей, что грязью себя или условия своей жизни Скорпиус не считал никогда. Ни прямо, ни косвенно. Раскатившийся по комнате смех вывел Малфоя из самодовольных раздумий, и он с некоторой отстраненностью осознал, что интимный дискурс Забини окончен, и все вновь вернулись к личным беседам и распитию горячительных напитков, а точнее их жалких остатков. Всё внимание блондина переключилось на кузину, что сидела рядом и, отбивая по его плечу ритмичную дробь своими длинными острыми ногтями, вещала про новое увлечение матери и странное поведение отца. При упоминании миссис Нотт, бывшей некогда Дафной Гринграсс, взгляд Скорпиуса невольно переместился на их, Гринграссов, фамильное кольцо, доставшееся ему в память о матери. Слишком ценное, оно было чуть ли не единственным вещественным напоминанием о ней, а потому хранилось им с особой тщательностью - он никогда его не снимал. — В общем, ни одной спокойной ночи в нашей бренной обители. Еще и эта проверка вчера из-за смерти Эйвери. Я, конечно, понимаю, что из-за Метки над домом они кинулись к бывшим Пожирателям, но их привычка подозревать нас во всех смертных грехах начинает раздражать. Будто с их стороны сплошная благодетель! — фыркнула Виттория, закатив глаза с особой, присущей только ей манерностью, но их разговор из-за повысившегося тона был мгновенно услышан Забини, что не преминул возможностью вновь привлечь к себе внимание толпы. — К слову о прошлой ночи. Все же слышали, что семейку Эйвери безжалостно убили? Еще и приправили Меткой для пущей убедительности! Не удивлюсь, если и это преступление повесят на одну из наших семей. Чистокровность нынче не в моде! — громогласно воскликнул Деймос, тут же получая порцию одобрительных возгласов со стороны пьяной публики. Несмотря на политику властей, граница между положением низвергнутых предателей и прославленных героев была настолько ощутимой и острой, что даже подростки не могли избегать её в своих разговорах. Особенно те, чьи родственники отбывали срок в Азкабане или находились под пристальным контролем Отдела магического правопорядка. — Но здесь же дело в Метке, а не в чистокровности. Разве мог её использовать кто-то, кроме бывших Пожирателей? — высказался некто, кого Малфой не успел определить в окружавшей их толпе, но почти сразу же смолк, очевидно, стушевавшись под не самым дружелюбным взглядом Деймоса. Тот не желал отступать, хотя некая противоречивость его суждений в данной ситуации была буквально на лицо. На его краснеющее от огневиски и раздражения лицо. — А зачем Пожирателям убивать своего? Эйвери же тоже был Пожирателем. — Своего?! Да он не то, что Пожирателей, он даже не состоящих в их рядах сообщников сдал Визенгамоту. Так что кем-кем, но своим он точно быть перестал, — не сдержав усмешки, вмешался Киллиан, который о делах бывших Пожирателей был осведомлен куда лучше, чем тот же Забини, на примере собственного отца и деда. — Но, не могу не согласиться, что даже если бы не было Метки, они с наибольшей долей вероятности все равно прискакали бы к нам. — О чем и речь! Да и что, в самом деле, все привязались к этой Метке? Будто кто-то другой не мог её использовать для отвода глаз! — А тебе бы хватило смелости использовать Метку, а, Забини? Даже просто ради отвода глаз? Это же не Экспеллиармус, а почти что непростительное заклятие, — на этот раз в разговор вмешался Скорпиус, к величайшему неудовольствию Деймоса. Брюнет до сих пор не желал принимать тот факт, что Малфой занял***
Звук шагов гулко отскакивал от каменного пола в пустующем коридоре, и это было единственным спасением от той неловкой тишины, что повисла между Розой и Максвеллом сразу же после пересечения ими порога гриффиндорской гостиной. С момента его предложения проводить ее до Башни старост прошло добрых три минуты, но девушке уже хотелось то ли пуститься наутёк, то ли провалиться под землю. Макс, обыкновенно уверенный и шумный, тоже молчал, явно намереваясь о чем-то поговорить со своей бывшей девушкой. Третий сын Оливера Вуда, красавец, спортсмен, почти отличник, он был клишированным золотым мальчиком из магловских романов, отношения с которым были первыми в жизни Роуз и, надо признать, оставили после себя по большей части приятные воспоминания. Однако, их пара распалась в мае, они не виделись целое лето и только теперь пришли к стадии тотального непонимания, как вести себя в обществе друг друга. — Как лето прошло? — Да все хорошо. Твое как? — Тоже. Разработал новую тактику игры для сборной, хочу попробовать внедрить её. — Круто. Тогда в среду на тренировке и расскажешь. Нам, кстати, нужен новый охотник. — Да, я вывешу завтра объявление. Максимально идиотский разговор. Абсолютно неуместный в пол первого ночи в глухом коридоре между не так давно расставшейся парой. Меньше всего сейчас Розе хотелось обсуждать квиддич, лето или что бы то ни было. Хотелось лишь хорошенько выспаться, отпустив переживания и бессонницу прошлой ночи, и набраться сил перед завтрашним днем, когда ей надо будет разобраться, как минимум, с учебой и графиком дежурств, и, как максимум, с кучей остальных старостинских забот. Может, оно и к лучшему, что они оба продолжали молчать. Разговор об их отношениях получился бы еще менее внятным. Миновав очередной поворот, они были уже на пол пути к заветной Башне, и, казалось, именно этот факт придал Максу утерянную было решимость. Он приготовился начать свой монолог с довольно типичного «Роза, я хотел поговорить с тобой о...», но был прерван резким жестом вскинутой руки. Покорно замолчав, он внимательно и не без доли досады посмотрел на свою спутницу - она чуть склонила голову набок и застыла, явно к чему-то прислушиваясь. Спустя пару мгновений Вуд понял, что именно вызвало подозрения Грейнджер-Уизли, ведь недалеко от них, в соседнем коридоре, раздался неприятный и хриплый девичий смех. Вскинутых в презрительном жесте бровей Роуз хватило, чтобы он понял, что их мысли сошлись на одном и том же человеке. Без сомнения, это была Криста Паркинсон. Раздраженно вздохнув, Роза было собралась оставить её гулять себе с миром в качестве жеста доброй воли, но промелькнувшее в болтовне Кристы имя мгновенно изменило её планы. Сжав руки в кулак, рыжеволосая решительно двинулась к повороту, отделявшему их от слизеринцев, и, оказавшись в другом коридоре, без труда различила впереди две фигуры. И, если на женский силуэт ей было по большей части плевать, то от вида высокого статного блондина все её естество пришло в с состояние жгучей ненависти. Ненависти, что копилась в её организме с того самого апрельского дня, когда он посмел жестоко ранить её близкого друга. — Скорпиус Малфой!!! Её крик показался почти оглушающим в ночной тишине Хогвартса. Она видела, как вздрогнула Криста, а сам слизеринец лишь нехотя обернулся и без доли стеснения или стыда оглядел своих преследователей. В свете факелов его лицо казалось мертвенно бледным, хотя губы тут же сложились в самодовольную ухмылку, от одного вида которой Грейнджер-Уизли подорвалась как ужаленная, стремительно сокращая расстояние между ними. — Я смотрю, тебе весело! Так рад тому, что тебе позволили вернуться в Хогвартс, что забыл дорогу до слизеринского общежития?! Или теперь тебе никакие правила не помеха, раз ты разгуливаешь по школе после комендантского часа?! — тут же взъелась гриффиндорка, остановившись в паре метров от змеиной парочки. Она скорее интуитивно почувствовала, что следом за ней подошел Макс, чем всерьез заметила это - всё её внимание было сосредоточено на Малфое, что одарил её не менее пристальным и еще более неприязненным взглядом. — И тебе привет, Грейнджер. Так соскучилась по мне, что решила изменить свой маршрут? Иначе чем еще объяснить, что такие добропорядочные студенты, как вы, находитесь так далеко от гриффиндорской гостиной после комендантского часа? — даже не пытаясь скрыть сарказма в голосе, вопросил парень, от елейного тона которого Розу чуть не передернуло. Весь его вид, равнодушный и словно скучающий, заставлял каждую клеточку её тела полыхать яростным огнем, пока перед глазами вновь и вновь, словно заевшая пластинка, всплывало одно и то же воспоминание: белое лицо Саймона, окрасившаяся в багрянец рубашка под свитером и гортанный стон боли, донесшийся из его уст. Роза слишком хорошо помнила тот день. Помнила так, будто это было вчера, хоть и пару часов назад лицезрела уже полностью выздоровевшего и привычно веселящегося Финнигана. Помнила так четко и мучительно, что не могла смириться с тем, что Малфой снова стоял перед ней в этом блядском коридоре. Стоял так, будто его не отстраняли от занятий, не таскали по судам, не назначали ему исправительные работы - словно не он чуть было не оборвал чужую жизнь. Он стоял с видом победителя, с видом холодного непоколебимого превосходства, не выставляемого на показ намеренно, но невольно ощущаемого всеми, кто находится рядом. И одно это ощущение, одна его расслабленная поза доводили рыжеволосую до белого каления, вызывая почти болезненное желание сломать, стереть, растоптать. Она не смирилась с его недонаказанием и аурой вседозволенности. И не смирится, пока не заставит его молить о прощении. — Продолжаешь развлекаться, а у самого не осталось даже права хоть на малейшую ошибку! И если ты думал, что я оставлю всё, как есть, стану подчиняться или бояться тебя, то ты уже совершил эту ошибку. Я сделаю всё, чтобы ты поплатился за то, что сделал с Саймоном! Я задушу тебя собственными руками, если потребуется! Но ты упадешь так же быстро, как и возвысился, Малфой! И тебя оттуда спущу я! Последнее предложение было почти выкрикнуто ею - громко, гневно, решительно. Сейчас Роза более всего походила на хищницу, что была готова вот-вот наброситься на свою добычу: грудь её тяжело вздымалась и опускалась, руки были почти до боли сжаты в кулаки, а глаза потемнели от еле сдерживаемой ярости. Она имела ввиду каждый слог, каждую буковку, сказанную ей, хоть и речь её не была лишена пафоса. Она не боялась сыграть грязно, ведь происходящее еще с апреля перестало восприниматься ею как игра. Она жаждала мести. Ни Криста, ни Макс не рискнули влезть в происходящее, хотя парень ощутимо напрягся, когда Грейнджер-Уизли приблизилась к Скорпиусу почти вплотную. Она сделала это скорее интуитивно, чем осознанно, словно желая перебить его ореол превосходства волной своего праведного гнева, усилить ощущение угрозы для него. Но Малфой не шелохнулся - лишь на долю секунды едва заметно поморщился, словно ему было противно находиться рядом с ней. Его бледное лицо, что вблизи оказалось еще более бескровным, продолжало хранить маску непроницаемого равнодушия, пока глаза не отрывались от разгоряченного девичьего лика. Глаза, что не выдавали в нём ни злости, ни боли, ни ненависти. Не выдавали ничего, что еще сильнее бесило Розу. — Не угрожай. Делай. Короткая фраза, произнесенная металлическим голосом, словно игла проткнула рыжеволосую, заставляя её мгновенно сдуться и растерять пышущую ядом уверенность. Ей казалось, что она была готова ко всему - к ответным угрозам, едким оскорблениям, да даже к ожесточенной дуэли! Но она не была готова к тому, что он так просто и лаконично призовет её к действию, словно не обращая внимания на возможные губительные последствия для него самого. Роза опешила, растерялась на мгновение, но этого мгновения хватило, чтобы разрушить возведенную ею в апогей устрашающую ауру. Скорпиус лишь понимающе хмыкнул, и, как ни в чем не бывало, неторопливо направился прочь. Криста Паркинсон, горделиво вскинув подбородок, поспешила за ним, а Максвелл сквозь зубы процедил что-то наподобие «Сукин ты сын». Но Грейнджер-Уизли не обратила на всё это ровно никакого внимания - её взгляд был прикован к удаляющемуся мужскому силуэту, пока в голове вновь и вновь крутилась его реплика. «Не угрожай. Делай». Тогда Роуз еще не догадывалась, что именно она станет негласной эгидой их дальнейших взаимоотношений. Но она знала, что не пропустит его просьбу мимо ушей. Она будет действовать.***
Гермиона не сразу поняла, откуда доносится стук. Сонно дернувшись, она подняла голову и с некоторой долей раздражения осознала, что заснула прямо за рабочим столом. Шея и спина неприятно ныли, бумаги на столе оказались смятыми, а часы на стене показывали пол первого ночи. Даже удлиненный рабочий день не длился столько, и женщина лишь устало вздохнула, протирая покрытые сонной поволокой глаза. В этот момент дверь её кабинета открылась, и на пороге появился Гарри, лицо которого тут же озарилось издевательской улыбкой. Шатенка еле сдержалась, чтобы не кинуть в него чернильницу. — Ах вот оно что! А я так удивился, когда мне сказали, что госпожа Министр еще не покидала Министерство. Думал, неужели всё работаешь, а ты, оказывается, просто спишь, — усмехнулся Поттер, проходя в помещение и усаживаясь в кресло напротив Гермионы. Он сам выглядел не менее уставшим и даже изможденным, но, судя по портфелю в руках, уже намеревался отправиться домой. — Да я сама не заметила, как уснула. Сегодня не день, а сплошная катастрофа, — угрюмо ответила женщина, начиная наводить порядок на письменном столе. Вчерашнее убийство вызвало еще больший ажиотаж и панику, чем ожидалось, и Грейнджер-Уизли весь день провела в совещаниях, докладах и проверках. Сделанное утром заявление должно было на время успокоить народ, но для окончательного разрешения ситуации необходимо было как можно скорее найти виновных. Как оказалось, сделать это было не менее трудно, чем найти иголку в стоге сена. — А ты чего так задержался? Выяснилось что-то еще? Гарри лишь отрицательно покачал головой, отчего женщина снова недовольно вздохнула. Убрав нужные бумаги в портфель, она поднялась из-за стола и вместе с Поттером вышла из кабинета. Коридоры ожидаемо пустовали, и сей факт против воли вызвал улыбку на лице Гермионы. — И снова мы уходим последние! Стоило только отправить детей в школу, как мы вновь перестали вовремя появляться дома. Хороши работнички, — усмехнулась Грейнджер-Уизли, заходя в лифт, но её слова ничуть не повеселили Гарри. Напротив, он тут же посерьезнел и, словно резко вспомнив что-то, внимательно посмотрел на свою давнюю подругу. Она вопросительно посмотрела в ответ. — Мы не единственные, кто до сих пор не вернулся домой, Гермиона, — начал он, когда лифт захлопнулся за ними и с противным лязгом повез их вниз. — Помнишь, тебе сегодня докладывали, что ночью мы так и не нашли Драко? Его сын и родители были в Мэноре, но сам он живет в квартире в Лондоне, где его не оказалось. Мы поставили оповещающее заклятие на входную дверь, но с ночи её так никто и не открывал. И я понимаю, что это еще ничего не доказывает, тем более, что в конторе сказали, что Малфой в отпуске с сегодняшнего дня. Но тот факт, что он - единственный из бывших Пожирателей, кого мы не сумели найти, заставляет всерьез задуматься. Лифт с еще большим лязгом остановился и выпустил коллег в длинный коридор с бесконечным количеством каминов. Гермиона несколько раз кивнула в ответ Поттеру, как бы соглашаясь с ним, и невольно прикусила губу. В последнее время Малфои доставляли ей слишком много проблем.