master

      Пятый проснулся куда раньше измотанного мальчика. Столь ранее пробуждение вызвала странная тревожность, которая и нарушила нормальный сон. Сегодня вышло много неприятных накладок и их нужно было бы разрешить и желательно, как можно скорее. Ближе к девяти часам к нему должен был приехать «гость». И, похоже, это будет далеко не дружеская беседа за чашечкой кофе или стаканом виски. Харгвивз уже предвкушал как будет ехидно ухмыляться и бросаться ядовитыми фразочками. Он осознавал всю свою правоту и превосходство перед «гостем» и это льстило. Кучнее говоря, ему придется отложить поездку в бордель, а может и вовсе отменить, в связи с новыми планами, о которых он совсем забыл.       Взглянув на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, он тяжело вздохнул. Спуская ноги, одну за другой, он оперся на сжатые кулаки и начал крутить шеей, разминая её. Ему определенно стоит заменить эту неудобную подушку и не мучатся каждое утро от ломоты. Ступни шорхают о мягкий ковёр, а сам мужчина направляется в ванну. Дверь немного скрипит и это противно давит на не проснувшееся сознание. Харгвивз кривится, но продолжает идти. Он пристально смотрит в зеркало, словно пытаясь там разглядеть что-то интересное. Ничего необычного, привычный ему заспанный вид: растрёпанные волосы, отёкшее лицо и пухлые губы. Пятый принялся за рутинные вещи, вовсе не контролируя их. Он делал все на автомате, думая о совершенно других вещах. По правде, он не сразу вспомнил про своего мальчика, но когда мозг сам воссоздал кадры того утра, улыбка машинально налезла на лицо. Ну вот, даже с утра этот парень не давал ему продыху и так навязчиво лез в мысли. Мучение ни в чем невинного парня подносило мужчину в состояние странной эйфории. Ему так нравилось отыгрываться на Эйдане, пусть он ни в чем и не виноват. Кто-то же должен стать мальчиком для битья и, похоже, Галлагер отличный вариант.

***

      Высокий кудрявый шатен со статной выправкой сидел напротив Харгвивза. Он откинулся на спинку дорогого кожаного кресла, держа в руке элитный тамблер, будто бы тот совсем не нервничал. Внутри Нила доминировало негодование, что по-своему забавляло Пятого. Ему нравилось ощущать явное превосходство и полный контроль над абсолютно всей ситуацией. — Как себя чувствуешь, Харпер? Что нового? — ядовито прыснул Харгвивз, упиваясь гневом оппонента. Он натянул на лицо до ужаса наигранную улыбку, а в его тёмных глазах бегал, пусть и маленький, но очень озорной огонёк. — Пятый, прекрати играть в хорошего товарища и дай мне бумаги. Я подпишу их и ты вновь забудешь обо мне на шесть долгих месяцев, — Нил пытался подавить в себе все эмоции и максимально спокойно, доходчиво отвечать. Ему сейчас не нужны проблемы с человеком, от которого он напрямую зависит. — Знаешь, я бы на твоём месте был чуть более… дружелюбным что ли. Ты сейчас далеко не в том положении чтобы гнуть свою линию, дорогой. — Харгвивза определенно заводил весь этот спор. Он, словно волчок, набирал обороты, не в силах остановиться. Хотелось «кольнуть» как можно сильнее, задеть за живое. Вывести. Не смотря на свои принципы, дело нужно было довести до конца и брюнет протягивает мужчине пару тройку, скреплённых двумя скобами, листов. — Ведёшь себя, до одури, мерзко, — зеленоглазый даже не смотрел на своего партнера. Он щелкнул ручкой и потянулся к месту для росписи. Нил перечитывал этот документ не один раз до этого, так что нужды в бесполезной трате времени не было. — До одури мерзко отдавать своего несовершеннолетнего сына в бордель, откупаясь от старых должков. — Есть. Он добился желаемого. Брюнет довёл Нила до крайней точки кипения. Этот подлец читал Харпера, как открытую книгу. Он знал о нем абсолютно все и каждый раз умел мастерски съязвить. Он-то отдал своего сына этому мерзкому типу не от хорошей жизни и уж точно не по желанию мальчишки.       Харпер остановил движения руки, так и не доведя роспись до конца. Клянусь, если бы это был карандаш, он бы наверняка остался без грифеля. Так и хотелось встать и как следует выровнять кривой нос Харгвивза! А ведь за что?.. Мужчина же и вправду прав. Он добровольно отдал своего сына в бордель. Нил в любой момент мог порвать контракт и загладить все энной суммой. По-хорошему, шатен давно должен лежать глубоко под тоннами воды или грудой земли, так что тот должен быть благодарен Пятому, как никому больше. — Быстрее, кляксу поставишь. — Он был так счастлив тем, что извёл бедного мужчину, что голосок повысился на пару тонов. — Умница, — наигранно протянул Харгвивз букву «у». Он был самой настоящей стервой. Весь пошёл в свою мать. Черт… От мысли о ней, в груди будто что-то сжалось. Он обещал себе никогда о ней не вспоминать и вот вновь это чувство. Едкостью своего характера он пытался заглушить все человеческие чувства. Эмоции — это далеко не то, что должен видеть его дорогой «товарищ». Ехидная улыбочка соскользнула с лица. Он скрестил руки на груди, мрачно насупив густые смоляные брови. Пару тяжелых вздохов мужчины обратили на себя внимание Нила. Шатен перевёл взгляд на озадаченного раздумьями Пятого. Нет, ему было совершенно плевать что у него на уме, просто стоит проявить капельку вежливости. Как никак Харпер от него зависил и немного толерантности не помешает. — О чем задумался, Харгвивз? — Подписал? — оклемавшись, брюнет встряхнул копной волос и перевёл взгляд на бумаги. Нила абсолютно никак не должна касаться вся эта история длинною в годы, так что уйти от разговора было самым лучшим решением.       Голубоглазый протягивает небольшую стопочку, состоящую из пары тройки листиков, и поправляет манжеты закатанной чёрной рубашки. Они несколько секунд смотрят друг другу в глаза, пытаясь там что-то разглядеть. Нил быстро отвел взгляд, а темные омуты Харгвивза продолжали прожигать дыру в оппоненте. — Думаю, что ты свободен, — Пятый стучит стопкой по столу, выравнивая ее. Непонятно зачем он это задел, ведь бумаги были скреплены скобами.       Кудрявый встаёт из-за стола, захватив пиджак. Он делает пару шагов в сторону двери и оборачивается на Харгвивза. Он смотрел ровно в окно, казалось, даже не моргая. — И ещё.       На него оборачиваются и он ловит безразличный взгляд брюнета. — Что? — Когда я смогу увидеть своего сына? — Думаю что в течении нескольких дней. У меня появилось куча всякой белиберды, которую нужно решить. Должен был ехать сегодня туда с весьма интересным делом, но, видимо, не в этот раз. Я расчитываю на четверг, во всяком случае, я тебя оповещу.       Шатен кивает головой и выходит за пределы кабинета. Охрана проведёт его, так что это уже не забота Пятого.       Погода за окном была пасмурная. Она больше походила на ноябрь, нежели на июль. Мрачные, темные тучи сгущались все кучнее и кучнее, нагоняя жути. Вот-вот должен пойти дождь, а это значит что мужчину вновь будут донимать головные боли. О какой поездке может идти речь, когда Харгвивз толком не может пошевелиться из-за очередного приступа мигрени. По хорошему, нужно было бы сообщить Эйдану относительно радостную новость, но сил не было абсолютно ни на что. Вся та колкость и язвительность куда-то испарились. Резкие перепады настроения давно стали обыденными для мужчины. Наверняка, у него была куча ментальных болячек, которые, по-хорошему, нужно лечить, но у Пятого попросту нет времени на такую мелочь.       И вот эгоистичный, бессердечный насильник сидит и грустит, смотря в окно. Он был похож на главную героиню какой-нибудь заезженной дорамы, но нет, это реальная жизнь и её нужно принимать таковой.

***

      Я чувствовал облегчение, но в то же время внутри что-то странно тяготило. Я не ощущал себя защищённым или неуязвимым. Своего рода «иммунитет», казалось, был совсем не долгосрочным и он вот-вот закончится. Закончится и вновь принесёт мне страдания. Я чувствовал себе беспомощным, использованным, униженным. Физическая боль практически не донимала, если немного приловчится, а вот моральная… Что-то внутри грызло и не отпускало. Сколько бы не говорили что жертва абсолютно ни при чем, чувство вины накатывало по новой. Дебил. Пить содержимое, непонятного происхождения, было довольно опрометчиво. Придурок! Придурок! Придурок! Все. Хватит. У меня не было абсолютно никаких моральных ресурсов чтобы даже позлиться на самого себя. Я уверен, что сломать меня, стояло у него в приоритете. Браво, мастер! Вы сделали это. Обратного пути уже нет. Мне не сотрут память и не вернут невинность, украденную таким бесчеловечным путём. Мне не хотелось абсолютно ничего, лишь изредка в голове слышались глупые идеи побега и прочей херни.       Грубо говоря, за этот достаточно короткий отрезок времени в два дня, у меня попросту не было времени подумать о чём-то кроме спасения своей задницы. К слову, тогда это выражение приобрело новые краски и стало как никогда буквальнее. После того, как я услышал довольно радостную новость, сориентированную на то чтобы немного облегчить мое состояние, у меня появилась прекрасная возможность поразмышлять над целью всего этого дома ужасов и как найти из него выход. Я серьезно не понимал причины моего прибывания здесь или попросту в упор закрывал на неё глаза, отказываясь верить во все это. Зачем такому, довольно состоятельному, как я понял, мужчине заниматься подобными грязными делами? Неужели Харгвивз не удосужился найти себе развлечения немного позаконнее? Они перестали его забавлять? В нашем городе столько подобных мальчиков. Так почему же мастеру приглянулся именно я? К слову, за два дня его прозвище стало вполне обыденным для меня. Оно прижилось что-ли? Напуганную собачку куда легче обучить новой команде. Через призму страха все воспринимается намного буквальней и серьёзней. Видимо, этот мужчина не хило повлиял на мое внутренне состояния, раз я стал сравнивать себя с псом.  На меня в один миг навалилось столько вопросов к самому же себе что и жизни не хватит чтобы на них ответить. Почему этот ублюдок просто не снял себе мальчика? А может даже нескольких. Я отчётливо слышал в душевой, что мы должны были ехать в его бордель, так чем же ему не угодили те парни? Уверен, им было бы в кайф попрыгать на толстом члене. Схема до смешного проста, все бы остались довольны, так почему же блять именно я? Это до последнего выглядело как тупорылое клише на нетфликс, но когда он прижал меня к кровати тем утром, я резко передумал.        Тираду моих размышлений прервали какие-то странные постороннее звуки. Из-за хорошей межстенной прокладки не было слышно практически ничего. Шумоизоляция отлично работала, заглушая как исходящие, так и входящие волны. Я впервые сталкивался с подобной штукой, работающей настолько хорошо, и это было мне в новинку. Что ж прийдётся привыкнуть к абсолютному отсутствию какого-либо шума за пределами комнаты и мрачной темноты. Даже самые-самые яркие лучики утреннего солнца не могли пробиться через кроваво-бордовые шторы. Материал был настолько плотный, что я бы с легкостью смог спустится по ним прямиком вниз. И вот она — свобода! Видимо этот сюр начал лезть мне в голову от угрюмой обстановки. Решётки же никто не отменял и это было значительной проблемой. Весь дом мастера был напичкан охраной и всеразличными системами безопасности.

***

      Все последующие сорок минут я провёл в кромешной тишине со своими раздумьями и угнетением. Кто же к нему пришёл в столь ранее время, а главное с какой целью? Нет, меня совсем не огорчал факт того, что поездка оттянется, наоборот. Ничего особо не произошло, но пару капель горячих слез сами по себе скатились на, и без того мокрую, подушку. Я бы сейчас вытер их рукавом своей рубашки, если бы ее с меня не сорвали, оставив абсолютно голым. Я немного повернул голову, как бы смотря в окно, а после ухмыльнулся собственной же тупости. Мне даже не оставили свет. Один смешок, второй, третий… а за тем меня понесло. Внезапная волна истерического смеха накрыла меня с головой. Я и без того тонул, а тут ещё и дышать через раз выходило. Это невозможно было остановить, с каждым разом я смеялся все сильнее и сильнее, а в голове прокручивались одни и те же мысли. Что он со мной сделает дальше? Зачем ему я? Зачем ему я? Зачем! Зачем! Зачем! — последние слова я прокричал в слух, пытаясь обратить на себя как можно больше внимания. Только вот кого? Закрытых штор? Коврика? Прикроватной тумбочки? Все было четно. Так хотелось хорошенько поорать, но я прекрасно осознавал что потом буду кричать под мужчиной, перевёрнутым на живот. Вот ещё пару минут назад у меня не было сил на то чтобы моргать, а сейчас я уже готов разорвать Харгвивза на части. Мечты так и останутся мечтами, ведь его даже не было по близости. Я начал пинать ногами все что попадет: одеяло, подушки, матрац. Руками я крепко сжимал покрывало, вырывая его из бортиков как можно сильнее. Смех смешался со слезами, образовывая истерику, которую я был не в силах остановить, даже при самом большом желании. Я закрыл глаза и принялся мотать головой из стороны в сторону, что-то несвязно бормоча. Стоило мне чуть-чуть приоткрыть веки и я увидел в дверном проеме мужчину, который, с интересом, наблюдал за моей истерикой. Казалось бы, я должен был остановится, как бы проявляя послушание, но я стал кричать ещё больше. А ведь это была даже не моя прихоть…       Мужчина молча стоял и смотрел на бедного парня. Его руки были скрещены на груди, а брови насуплены, точь в точь как при разговоре с Харпером.

Шаг… Второй… Третий…

      Он медленно, словно варан, подползал к мальчику, который от этого только сильнее начинал нервничать. Харгвивз не испытывал жалости или сострадания, но если он сейчас ему не поможет, то дело ничем хорошим не закончится —юноша просто задохнётся. Пятый присел рядом с Эйданом на край расправленной кровати. Он абсолютно ничего не делал, абстрагируясь от резких ударов ногами. Ругать или бить парня было далеко не самым верным решением, ведь это бы вызвало всплеск эмоций куда сильнее и брюнет бы не справился с этим в одиночку. Знаете ли, вызывать бригаду скорой помощи, а потом объяснять что у него в кровати делает изнасилованный мальчик никому не хотелось. — Не трогай меня! — шатен вновь попытался ногой отпихнуть от себя мастера, но все было четно. Хрупкую ножку поймала крепкая мужская ладонь и прижала к матрацу. За ней последовала вторая и вот Пятый уже сидел на ляжках нижнего, удерживая их. Эйдан не мог абсолютно ничего поделать, ведь положение было обречено на провал при любом исходе. — Чш-ш не трогаю, — разобравшись с нижними конечностями, Пятый переключился на руки и зафиксировал две кисти вместе одной рукой. Когда он говорил, его тон совершенно не был похож на успокаивающий, даже наоборот — он немного прикрикнул. — Тише, что случилось? — мастер как можно реалистичней пытался изобразить заботу, дабы немного войти в доверие юноше. Одна его рука была освобождена и он ребячески похлопал ею по плечу младшего. — Что случилось?! Что блять случилось?! — он перешёл на ещё более громкий крик. Шатен понимал что отхватит за это и очень хорошо, но ничего поделать не мог. Он совершенно не контролировал свои эмоции и поведение в целом, — из.ви.ните, — мальчик принялся извиняться, всхлипывая на каждом слоге. — Стоп. Успокойся, иначе кричать начну я! — это прозвучало довольно убедительно и возбужденный до предела юноша начал попытки успокоиться. Он всхлипывал, поперхивался и так по кругу. Все попытки сходили на ноль. Он был похож на маленького ребёнка, которого пытаются вывести из истерики, тыкая в лицо погремушкой и строя глупые гримасы. Он так хотел, чтобы его обняли и успокоили, но точно не этот мерзкий мужчина. — Ай! — вскрикнул через слёзы младший, когда брюнет сильно сжал кожу на его плече. Это помогло немного отвлечься, ведь теперь мозг думал о физической боли. — Я отпущу руки, но ты не будешь рыпаться. Да? Мы никуда не едем, успокойся, — брюнет постарался максимально четко донести Эйдану свои мысли и похоже это вышло. Галлагер одобрительно закивал головой, начиная попытки самостоятельно выбраться из хватки цепкой ладони. Верхний медленно отпускает кисти рук и аккуратно берет нижнего за плечи. Он усаживает его, по-прежнему сидя на ляжках юноши. Эйдан совершенно ничего не понимает и потерянным взглядом смотрит в зашторенное окно. Мальчишка дёргается, когда тёплая и большая ладонь ложится на пунцовую щёку. Голову плавно проворачивают и заставляют смотреть прямо в глаза. — Успокоился? — очевидно, что нет, Харгвивз! Бедный парниша всхлипывал при каждом вздохе и до зайчиков зажмуривал глаза. Горячие слёзы без конца лились по щекам вниз, останавливаясь на скулах. По крайней мере, он прекратил истерично смеяться и рыдать в захлёб.       Ему пару раз быстро кивают, в знак одобрения. Галлагер понимал что не хочет отхватить сильнее и покорно соглашается со всем. На лице брюнета не проскочило ни одной человечной эмоции. Он просто уставился на парня, супя брови. В его глазах словно читалось «ну и что мне с тобой делать?». Ну вот, украл парня и не знает куда его присунуть, зато знает куда ему присунуть. Младший переводит свои темно-зелёные омуты на мужчину и смотрит. Жалобно, словно щенок. У него бурчит живот и Пятый интересуется — Есть будешь? — ему отрицательно кивают, Эйдан попросту не мог говорить. Он пару раз шмыгает носом и всхлипывает. Он уже позавтракал соплями. — Чай? — Да. — Галлагеру было просто необходимо чтобы мастер ушёл и чай оказался отличным предлогом. Пятый сам предложил, даже выдумывать самому ничего не пришлось.       Брюнет встаёт с мальчика и направляется к двери. Пару шагов и он ее уже открывает.

Первый оборот.. Второй.. Третий..

      Мужчина вновь выходит за пределы комнаты, провожая взглядом юношу. Эйдан отчётливо слышал отдаляющиеся шаги по лестнице, но не слышал оборота ключа с той стороны двери… это ловушка? Все пространство словно сузилось. Осталась только одна дверь. Не закрытая дверь! Эйдан, блять давай! Сотни навязчивых голосов въелись в мозг парня. Беги! Беги блять! Он поворачивает голову в бок, как пёсик. Его губы немного приоткрываются, а сам шатен подползает на четвереньках к краю кровати.

Один шаг.. Второй.. Третий..Четвёртый

      Он медленно тянет руку к дверной ручке. Ну же! Открой! Парень сам не понимал, что творит. Тело и разум совершенно не хотели что-либо предпринимать, а мозг, последними здравыми клеточками, просто орал на озадаченного Эйдана. Он откроет дверь, а что дальше? Выйдет голый в ливень? Трехметровый забор для него шутка? Они ехали сюда не меньше четырёх часов. Безусловно, он любит гулять подолгу, но не в этом случае…

Шаг.. Второй.. Третий

      Парень резко отпрянул от двери и направился в сторону кровати. Для полноты картины, ему стоило поднять обе руки в воздухи крикнуть что-то в духе «меня подставили!». Он уселся в прежнее положение так быстро как только смог. Эйдан слышит, как Пятый вставляет ключ и пытается провернуть его в скважине. Пару четных попыток и мужчина дёргает ручку. Массивный брус медленно отодвигается, открывая вид на комнату. Юноша делал вид будто ничего не произошло и пялил в стену. Его ноги были сложены по турецки, а руки расположились на коленях. Харгвивз подозрительно окинул взглядом мрачное помещение и прошёл в комнату. Его поражало то, как же он мог так затупить, но больше его поражало то, что шатен все ещё находился тут и никуда не сдернул. Он поворачивает голову, а зелёные омуты истощённо смотрят на старшего. Пятый проходит внутрь и запирает дверь на все те же три оборота. Чашка чая оказывается на прикроватной тумбочке. Оценив состояние младшего, Пятый покидает комнату, вновь запирая ее. Юноша пару секунд продолжал смотреть в стену, а после лёг на спину, вновь погружаясь в размышления.       Не смотря на то, что сейчас около десяти утра, я до жути сильно хотел спать. Ночь для меня выдалась ужасной. Просыпаясь от одного кошмара, я через пару часов просыпался от другого. Один за другим, кошмары не давали спокойно спать, вгоняя каждый раз в сильную нервозность. И так целую ночь. Пока лучи солнца не разбудили меня окончательно. Но на этот раз никакого доброго утра. Какое он может быть добрым, если я в плену у своего насильника? Всхлипнув, я прикрыл дрожащей ладошкой свой ротик, чтобы не издавать громких звуков, не привлекая внимание мастера. И прежде не видя такой жестокости, я не был готов ко всему этому. Не готов. Казалось сейчас в моих глазах нет того самого огонька. Конечно. Я столкнулся с тем, кому бы никому и никогда не пожелал.       Глаза смотрели в одну точку. Всё тело зудело и болело. Сколько же на нем синяков? Сколько?! Я и сам не знал, но казалось тысячи кинжалов вонзились в него. Ох, когда же это всё закончится? Почему я вообще в ту роковую ночь пошёл так далеко? Почему не был около дома? Корить и жалеть себя — все что оставалось мне делать тем утром.