no cap

      Она и забыла, что можно чувствовать так много. Щемящее чувство ненависти и отвращения с нажимом давили на плечи, заставляя ее осесть в безлюдном проулке. Слезы катились непрошенным водопадом, а легкие в истерике не успевали нормально вдохнуть. Почему это все происходит? Зачем он напоминал ей все те грехи, которые она хотела оставить в прошлом?       Ее рассудок натянулся протертой мембраной, норовив лопнуть с минуты на минуту, мембрана, за которой накапливались и гнили все те слова, которые могут довести до самоубийства. Она знала их все: одна неправильная мысль могла клубком потянуть вторую, пока нитка не размотается полностью, а мозг не решит, что дальше жить нет никакого смысла. В будущем только боль, страх и разочарование. Она убила свою мать. Оставила в клинике, сбежала, бросила в самый важный момент. Она предала отца. Растоптала его карьеру, его страсть к жизни. Она была виновата перед Маршаллом, и все еще не могла выкинуть его из головы. Она обманывала Низера. Недоговаривала, не рассказывала, просто забивала на его комфорт в угоду своему. Гребаная эгоистичная сущность не заслуживает больше жизни, должна умереть и не причинять больше вреда.       Ролина никогда не сможет забыть его, не простит себя, не отмолит грехи. Не сможет перевернуть эту страницу, как не смогла сделать это за семь лет. Так какой смысл бегать всю жизнь? Искать кого-то похожего? Искать более сильных эмоций? Пытаться создать их? Разве не бессмысленно? Не проще ли не жить вовсе? Умереть, по-настоящему позабыв обо всем. Перманентное одиночество. Недоверие к каждому партнеру. Страх перед неудачей. Ненависть к самой себе.       Руки были криво исполосованы, к ногтям скатывалась кровь. Физические страдания никогда не были сильнее душевных. Это никогда не помогало, не облегчало состояния. Отвлекающий маневр, идиотские отметки на память. Самоповреждение. Удручающе слово никогда не подходило для описания ее намерений: она просто сдирала с себя кожу, не в силах больше находиться в этой оболочке. Поменять тело, поменять человека, понять сущность. Оставить себя в прошлом.       Цели превратились в несбыточные мечты. Австралия? Черта с два. Ей придется терпеть присутствие Маршалла лишь бы квартира матери не ушла так же просто, как досталась. Она не могла подать на развод, вернуться к обычной жизни, к Низеру и забыть про все, что связывало ее с этим местом. Просто не могла. Квартира ее матери, такая, как осталась в ее последний визит. Нельзя это было потерять вот так - отдать на растерзание черемску мудаку. А он заберет. После всего, что Ролина наговорила ей не будет никакой пощады. Ему ни к чему эти копейки, ее разрушенная жизнь - то, что он любил. Оставлять ее без всего.       Горечь сменялась раздражением. Он не получит ее, не в этот раз. Упреки из-за денег? Пускай засунет их в задницу. Он сам купил ее прощение, после того, что сделал с ней в клубе. Не он должен попрекать ее, он точно в бедности не остался.       Кулаки сжались, натягивая открытые раны, из которых брызнули алые капли. Плевать. -       -И что ты с ней сделал? - Пруф видел, как над другом образовалось свинцовое облако непогоды, а гора из плеч напряженно ожидала удара молнии. Его попытка все изменить явно шла крахом.       -Просунул через мясорубку, закинул человеческий фарш в пачку принглс... большую, и трахнул хорошенечко напоследок, - желчные слова сами собой срывались с губ, не проходя обработку мозгом. Кипящая ненависть развязывала язык.       -Мне стоит брать консультации по уголовному праву? - мужчина настороженно осмотрел Маршалла, недоверчиво проверяя руки на наличие брызг крови.       -В скором времени, - грубый голос не позволял даже предположить, что это могло быть шуткой.       -Сегодня нужно прийти в ЗАГС, - юрист решил не уточнять, что это стоит сделать им двоим, - форма одежды официальная, - мужчина отшагнул, держась на безопасном расстоянии, чтобы не попасть под вспышку гнева.       -С собой паспорт и гелиевую ручку? Мы что, сдаем экзамены? - он попытался расслабиться, пошутить, вернуться к привычной жизни, но тон был едким и жестким для беззлобной шутки.       -Я бы не подпускал тебя к школьникам сейчас, Эм, - усмехнулся Пруф.       -А это хорошая идея, - в его глазах вдруг вспыхнул интерес.       -Эй, эй! Дружище, тормози! - обеспокоенная интонация заставила Маршалла облизнуться.       -Поставим детский голос в интро, - замешательство друга приятно отозвалось в фантазии, - я же не гребаный Джексон! -       Девушка хмурила брови, усердно вглядываясь в экран. Заказанный час назад кофе безвозвратно остыл, а аппетит со временем, как она думала, не появился. Концентрация на изучении карты оказалась сильнее физиологических интересов. Но она уже просматривала сотую лесную тропинку и все еще утыкалась в тупик. Никак нельзя было объехать пограничный контроль. И на самолете, и на поезде - проверяют документы. Какие у нее еще были возможности сбежать?       Ролина, наконец, откинулась на спинку стула, зачеркивая последнюю тупиковую дорожку. Нанять перевозчика? Скрыться в сидении? А затем? Находиться в федеральном розыске? Ее передернуло. И за что? За отказ выходить замуж?       -Бред, - она выдохнула, переводя взгляд на холодный напиток.       Может, купить справку о невменяемости? Ага. И навсегда остаться безработной? Черт. Должен же был быть выход. Думай.       С работы ее все еще не беспокоили. Пропажа молодого специалиста была мало заметна на фоне провалившегося проекта. Если сейчас ее уволят, у нее будет отвратительная характеристика: уволена из компании, не справившейся со стандартным проектом. Клеймо. Незаслуженное, порочащее клеймо. Плечи покрылись гусиной кожей.       Что значит жить с клеймом? Задумывалась ли она об этом по правде? Когда-то единственным настоящим клеймом было черемское происхождение, и оно красноречиво кричало о том, что у его обладателя нет иного будущего, только одно - служение интересам группировки. Это действительно равносильно попаданию в касту неприкасаемых, только к ним было нельзя приближаться из-за опасности и омерзения, а не из-за низкого статуса. А ее клеймо? Какая-то нелестная характеристика, может, это не так уж и страшно?       Нет. Это вся ее жизнь. Все, чего она добилась самостоятельно, приложила гораздо больше усилий, чем кто-либо другой, борясь не только за свое положение, борясь с самой собой все это время. Не выпить, не закурить, не вдохнуть опиум, не танцевать за деньги, не убить себя, не вернуться в рехаб, не предать надежды, не предать никого больше, не, не... не - запреты, правила, контроль. Все это оправдывалось мотивацией, ведь так? Ты ведь знаешь, чего хочешь, верно?       Кофе не лез в горло. Хотелось плеснуть черным напитком, разбить чашку, закричать! Закричать о том, что она ничего не знает, не понимает и не хочет! Она не должна, черт! Должна. Она должна придумать выход. -       -Шеф, прокатимся по городу? - вопрос чисто риторический, - Ориентировка на серебристый гранд чероки, - Маршалл хмыкнул, усаживаясь в кресло. Из кармана переднего сидения он легко выдернул бумажный блокнот, выуживая карандаш из штанов.       Автомобиль невесомо катился по ровном асфальту, не создавая совершенно никакого дискомфорта: тихо, без качки, медленно. Раздражительно медленно. Ему некуда было торопиться, но так писать было невозможно! Строчки странной рифмы не были выдающимися. Постная, прелая, безвкусная писанина. Погода как назло тоже была приторно мягкой. Солнышко, облачка, ветерок. Даже чертовы горожане будто улыбались ему, зная, кто может ехать в подобном автомобиле. Чертов черемский меценат.       Нога непроизвольно задергалась, отвлекая от всякого написания. Должно же быть хоть что-то неправильно? Искалечено? Извращено? Изуродовано? Острый взгляд изучал местность, не замечая, как водитель остановился.       -Чероки, Марш, - Дерек кивнул в лобовое стекло.       -Своевременно, - кофейня не представляла собой ничего особенного. Центральный район. Конечно. Где она еще могла спрятаться? Уголки губ поползли вверх. Она бы не сунулась дальше. Точно нет, - приведи ее сюда.       Появление Эминема в кафе явно озадачило бы половину города, поэтому Маршалл предпочитал оставаться в тени. -       Возмущение. Нет. Гнев. Нет. Протест. Точно. Все ее лицо - один большой протест: поджатые губы, сведенные брови, раздувающиеся от тяжелого дыхания крылья носа и нездоровый блеск глаз. Вот, что было неправильным в этом дне. Ее присутствие.       Но она молчала. Невыносимо молчала, как всегда молчала. Как сотни дней до этого. Как десятки месяцев до этого. Как семь гребаных лет.       -Ты можешь перестать пытаться прожечь во мне дыру, - он мог поклясться, что внутри это звучало с менее безразличной интонацией.              -Куда мы едем? - она даже не пыталась накричать на него за все это время. Лишь взгляд. Дикий, ненавидящий взгляд. Ролина обратилась к водителю, что слился с креслом. Удивительная способность - растворятся в небольшом пространстве. Ей бы сильно пригодилось это качество, чтобы скрыться, исчезнуть и никогда больше не попадаться на глаза. Снова.       -Он больше не будет отвечать на твои вопросы, - уже лучше. Она больше не молчала, но говорила совсем не с тем человеком.       -Тебя не могут ограничивать, Дерек. Ты личность! А значит, в праве выбирать с кем вести беседу, - голос университетской зубрилки. Шофер не шелохнулся.       -Он дорожит своим рабочим местом, - Маршалл перевел взгляд на водителя, который уперся глазами в дорогу, - рядом со мной, - акцент на нужных словах, наконец, заставил ее перевести взгляд обратно. Снова это неугомонное желание испепелить человека зрачками.       -Должно быть какой-то рабский контракт, да? - коготки больше не прятались за мягкими подушечками. Теперь она была готова сразиться по-настоящему.       Его оценивающий взгляд вызывал омерзение. Самодовольный напыщенный ублюдок. Вот его правдивое лицо. Их интересы вновь столкнулись, и в очередной раз здесь не было место для благородства. Ни сочувствия, ни помощи, ни поддержки - непринятие, ненависть и холодный оценивающий взгляд. Он никогда не был тем, кого она себе напредставляла за те проклятые-влюбленные годы. Слова старух из общины оказались пророческими. В его жизни нет содействия, лишь услуга, лишь когда ему это выгодно.       -Спроси, - она выпала из задумчивости, вопросительно фокусируясь на его лице. О чем она должна была спросить? Когда это все закончится? Но в это слабо верилось. Она сомневалась, что резкое перемирие вдруг закончит эту клоунаду, - просто спроси меня, - его глаза скользнули по водительскому сидению, а потом снова вернулись к ней.       -Уже придумал издевку? - фыркнула девушка, откидываясь на спинку сидения, - Я все равно скоро узнаю, - ей претила зависимость от него. Она теперь буквально физически зависела от него, но морально она не могла сдаться. Подыгрывать ему весь месяц, чтобы что? Чтобы лишиться всего после? Нет уж. Она должна придумать, как избежать этого несправедливого договора.       -Рационально, - он кивнул, накидывая капюшон толстовки.       -Как по-детски, - губы шевелились без звука. Он правда спрятался от нее за капюшоном? Девушка уже приготовилась перевести насмешливый взгляд на сидение рядом, как его лицо полностью скрылось за тканью, а автомобильная дверца распахнулась, - а-а-м-м, - звук понимания, к счастью, был заглушен проезжей частью.       На улице было невыносимо жарко, но темная толстовка была обязательным маскировочным средством для него. Уже привычная практика - жить под хитиновым покровом, прятаться в панцирь, не мочь позаботиться о себе самостоятельно. Улицы, магазины, машины, перелеты - все вышло на новый уровень и стало привычным.       -Ты идешь? - дверь с ее стороны распахнулась. Она замешкалась, не понимая на какой улице они находятся и что им здесь понадобилось, - Все еще можешь попытаться меня спросить, - он приблизился так резко, что ее легкие невольно перестали сокращаться, - может быть, я соизволю тебе ответить.       -Обойдусь, - проследив, как его фигура удалилась, Ролина обратила внимание на переливающуюся вывеску перед собой, - просто скажи, что нам не сюда, - голова дернулась в отрицательном жесте, отгоняя ступор.       В ответ лишь короткий смешок.       Свадебный бутик.       Она прикусила губу. Чертовски дорогой.       -Не хочу давить на тебя, крошка, - его голос был насмешливым и приторно сладким, - но машина буквально загораживает целую полосу, но, знаешь, все в порядке, можешь посидеть еще немного, - девушка уже подскочила, пока его издевательства продолжались куда-то ей в спину, - идем, - его рука легла на поясницу, резко подталкивая к крыльцу.              Теплая ладонь обжигала забытым воспоминанием. Сколько раз ее уже касались подобным образом? Десять? Двадцать? Робко, нежно, страстно, невесомо. Но никогда так неправильно дерзко. Странный мужчина в капюшоне уверенно вел девушку ко входу, пока вся ее решимость валялась где-то возле правой пятки.       -Добрый день! - ослепительная улыбка консультанта. Ролина поджала губу, скрывая натуральные зубы. Неправильно желтоватый цвет наверняка бы бросился в глаза. Ее спутник провел пятерней по своим волосам, скидывая капюшон.       -Добрый, - писк где-то под его рукой. Неужели она вспоминает манеры в приличном обществе? Интересный факт. Стоит обязательно воспользоваться этим.       -Девушке следует подобрать что-то вроде этого, - он указал глазами на черное платье, которое она все еще носила в честь траура, - но другого цвета, разумеется, - Маршалл будто зашел в булочную, свободно ориентируясь в шикарно оснащенном помещении, - а мне как обычно.       -Судебный костюм? - девушка уточнила без всякой эмоции, хотя вопрос был довольно провокационным.       -В точку, детка! - он облизнулся, выпуская Ролину из рук. Она поморщилась, сразу же стараясь отвернуться от испытующего взгляда консультантки. Гребаная детка, ну конечно. Это дурацкое обращение уже не резало слух. До этого момента. Да как он смеет так пренебрежительно обращаться со столь представительной девушкой?! Невоспитанный...       -Пройдемте, - Ролина почувствовала, как ее плеча невесомо коснулась женская рука, увлекая за собой. -       -Журналисты об этом узнают, - шатенка крутилась на пятках, не отводя глаз от зеркала. Удивительно воздушный сарафан легкими волнами струился по ногам до самых щиколоток, короткий рукав смотрелся по-летнему открыто, а острый вырез хорошо сочетался с формой ее лица. Белый цвет делал образ удивительно невинным. Почти детская мечта. Его детская мечта.       -Я отдаю огромные бабки именно за то, чтобы о моем визите никто не знал, - слова прозвучали укором.       Ролина, как ни странно, не сопротивлялась: спокойно примерила несколько платьев, прошлась по залу, рассматривая вуали, букеты, и еще какие-то украшения, которые были мало понятны ее неопытному взгляду. Она остановила выбор на довольно простом наряде, почти таком же, который сказал найти Маршалл. Консультантка должна гордиться собой, ведь полностью удовлетворила обе стороны. Стороны конфликта. Конечно.       Про это девушка не забывала ни не секунду, ей нельзя было расслабиться погрузившись в атмосферу торжества и настоящего праздника. Она никогда не была невестой, ее никто не брал в жены. Это одна большая фикция, которой на данном этапе проще было подыгрывать. Пускай большой мальчик с кучей денег развлекается, раз думает, что может.       -Ты? - ее бровь иронично изогнулась, когда она опустила взгляд на его отражение. Маршалл стоял позади нее возле колонны, подперев ее плечом. Строгий черный костюм, темная рубашка и по-дурацки осветленные волосы. Почему раньше это казалось симпатичным? Потому что у тебя снесло крышу, детка, очнись, ты просто открыла глаза на правдивое положение вещей! Детка. В голове это слово звучало исключительно его голосом.       -Хочешь взять это неудобство на себя? - его бровь повторила ее движение, а лицо было глупо передразнено. Девушка закатила глаза, отворачиваясь от отражения.       -Тогда я хочу вон то, - ее палец взмахнул в сторону самого безвкусного и самого пышного платья в комнате. Маршалл лениво перевел взгляд в сторону, прекрасно понимая, что это какая-то детская забава - вести себя как идиотка.       -Думаешь, - он поднес руку к подбородку, проводя большим пальцем по нижней губе с явным предвкушением, - ты его достойна?       Пуф. Один один. Остается лишь одна надежда: что он не догадывается насколько близок к победе. Сердце больно ойкнуло под ребрами, а ноги под подолом подкосились. Не достойна. Действительно не достойна, потому что слишком много раз была предательницей.       -Забудь, - она отмахнулась так резко, что его голова непроизвольно дернулась от ее руки, - ты никогда не сможешь быть нормальным, - волосы упали на ее лицо, прикрывая накатившиеся слезы. Слова, которые она говорила ещё сутки назад, теперь оказались полной чушью.       Взмах. И она скрылась за шторкой примерочной. Слез почти не осталось. Или больше не было жалости к себе? Соленые капли, сдерживаемые границей нижних ресниц, щипали глаза, но так и не достигли щек. Почему ты не плачешь? Потому что не веришь в это.       Контроль. Это волшебное слово, как по мановению руки, осушило ее сетчатку. Ролина прошла долгий путь восстановления, становления и принятия себя. Она достойна. Но противоречие стояло комом в горле. Глаза уставились в блеклое отражение: сутулая осанка, болезненный взгляд, исцарапанные руки - это пугало ее больше всего. Мышцы спины напряглись, улыбка появилась на лице, а кривые кровавые дорожки никуда не исчезли, оставаясь напоминанием о слабой воле.       Контроль. Она подняла подбородок, расправила плечи, подхватила платье на талии, пряча кисти за спину. Лучше. Но хотелось бежать. Хотелось как можно скорее открыть новую задачу, прыгнуть в работу с головой, погрузиться в изучение новых способов ведения бизнеса. Проснуться на рабочем месте и понять, что это все был сон, а она опять засиделась до позднего вечера, вместо того, чтобы поехать домой.       -Не снимай его, - этот приказной тон раздражал, но еще больше бесило отсутствие выхода из этой ситуации. Девушка приподнялась на носочки, вытягиваясь всем корпусом. Кровь начала поступать к мозгу по распрямившемся каналам.       Контроль. Необходимо было придумать план действий, чтобы избежать браслетов и не потерять свою жизнь. Она слабо улыбнулась: может, проще было ее потерять? -       Онf стояла мертвой статуей, обездвиженной фарфоровой куклой, призраком неубежавшей невесты. Никем без имени, лица и мнения.       Уже сегодня? Сейчас? Поездка до зала, где ей огласят приговор, заняла ничтожное количество времени, девушка даже не успела задуматься над тем, как себя вести. Фантастичность ситуации выбивала почву из-под ног, образование не позволяло закричать, а воспитание - кинуться с кулаками. Туман в голове полностью был отражен на ее лице и перед глазами. Сумасшедший дом, а она просто псих. Ее веко исходило незаметной для всех судорогой, но общее состояние было настолько напряженным, что только крошечная мышца выбивалась из общего строя.       -Брак - это серьёзный поступок. Готовы ли вы, легко и не раздумывая, дать друг другу клятву любви и верности? - регистраторка даже не остановилась для того, чтобы дождаться ответа, - Обменявшись клятвами, вы...       -Нет! - отчаянный крик превратился в жалобный писк, срываясь с ее губ. Что? Нет? Это твой план? Ее ноги затряслись.       О какой вечной любви шла речь? Она ненавидела его, презирала, видела в нем все то плохое, что мечтала оставить в прошлом. Лишь тихий голос успокаивал ее сознание, говоря, что вся эта идиотская затея лишь на месяц. Месяц, который лишит ее стабильности, работы и точно пару тысяч нервных клеток. Всего месяц. Ролина не заметила, как женщина в цветочном платье стрельнула глазами за ее спину. Она даже не обратила внимания на ее протест, недовольно поморщив лицо за то, что ее перебили.       -Вы объявили о своём твёрдом намерении жить вместе в любви и согласии на протяжении всех дней, подаренных вам судьбой, - Ролина бледнела на глазах. Все эти слова звучали неправильно, удручающе, пугающе, звучали, как приговор для ее только начавшейся жизни, - с давних времен кольцо всегда использовалось в важных событиях, оно является совершенным кругом, который не имеет начала и конца. Оно обозначает ваше совместное желание иметь бесконечную любовь друг к другу, чтобы не было конца вашему счастью, вашей любви в супружеской жизни. Поэтому, находясь вместе или в разлуке, пускай кольцо будет постоянным напоминанием вам об обещании, которое вы даете сегодня.       Кольцо. Взгляд упал в пол, всякое выражение стерлось с ее и без того бесцветного лица. Она никогда не задумывалась над собственной свадьбой, церемонией, платьем и... кольцами, но всегда была уверена, что будет без ума от счастья... будет, хотя бы рада? Будет... согласна на предложение?       Щелчок заставил ее поднять глаза: Маршалл держал ее руку с совершенно отрешенным взглядом. О чем он думал, стоя в подобном антураже в третий раз? О том, какой будет четвертый? Не так ли? Ей не хотелось разглядывать его лицо, ей вообще не хотелось его замечать. Это не могло происходить с ними. Глаза вновь упали вниз - браслет. Никакого кольца. Лишь металлический браслет, с небольшим индикатором, загоревшимся зеленым на ее руке.       -Примите обручальные кольца, как символ единства, верности и чистой любви. Пусть они всегда напоминают вам, что ваша любовь бесконечна, - мерзкая женщина даже не поднимала глаза от бумажки.       Речь была даже не переписана, или кольца подразумевались вместе с браслетами? Конечно, не в ее случае, но все же? Не слишком ли для тех, кто действительно влюблен, быть скованными правительственной игрушкой? Все эти глобальные вопросы быстро потухали на фоне собственной трагедии: прискорбное чувство ошибки навалилось грудным камнем под ребра. Единственный лучик надежды грел ощущением того, что это какой-то месяц.       -Я вручаю Вам, - регистраторка обращалась только к Маршаллу, явно относясь к нему с большим уважением или симпатией, - ваш первый совместный документ и поздравляю Вас рождением Вашей семьи.       Ролину чуть не вырывало. Рождение? Отвратительное слово для этого события.       -Ну, а теперь вы можете поздравить друг друга!       Шумный выдох облегчения не услышал бы только глухой. Поздравить... не целовать, спасибо! Ролина прикрыла веки в безмерном облегчении, поскольку еще одного неловкого протеста она бы не пережила. Напряжение покидало ее плечи, и они слегка подались назад, чувствуя разливающееся тепло крови, голова самовольно слегка запрокинулась, освобождая легким больше пространства, даже губы тронула легкая улыбка, пока она не почувствовала чужеродное тепло.       Глаза вспыхнули, открывшись в недоумении, но осознание уже пришло: он касался ее. На обнаженных плечах лежали его руки, даря совсем не кровеносное тепло, а неправильный жар больного прикосновения. Ее губы оказались под его, а голубые глаза сфокусировались на ее реакции.       Испуг. Кончено, испуг. Теперь такой правильный и сладкий. Заслуженный.       Маршалл ухмыльнулся, отстраняясь, оставляя на ней лишь теплое прикосновение. Легкое, невинное, но пугающее, неожиданное и порочащее ее достоинство. Как же она может целоваться с мужчиной, если у нее есть хренов... Найджел?       Противоречия в его жизни уже стали нормой: быть парой и целовать другую - да, ненавидеть славу и получать от нее все - кончено, воспитывать детей и быть плохим примером - разумеется! Жизнь еще никогда не была настолько двуличной. Но не ее - дотошно правильная святоша теперь лишь отражение всего того, чем он никогда не захочет стать.       -Думала, тебя спросят? - он словно питался ее унизительным положением. Какого теперь быть правильной, застыв как опоссум перед гибелью, м?       Подол скрывал то, насколько сильно были согнуты ее ноги, а сама она ещё стояла только из-за его крепкой хватки. Это все было неправильным, легче было упасть и провалиться сквозь землю. Ролина буквально растекалась перед страхом за будущее, которого теперь нет. Нет того будущего, что строила она сама.       Контроль. Ограничивающий. Давящий. Внешний. Девушка давно привыкла к собственному контролю, который позволял ей идти вперёд, помогал не заблудиться среди ночных афиш и манящего запаха ванили. Но теперь вся ее жизнь была под чужим контролем, не подчинялась ей самой. Впервые, когда она хотела быть самостоятельной, ее лишили всякой воли, даже на то, где находиться в данный момент. Иначе она бы выбрала провалиться.       -Если бы я думала, Маршалл, - сочетание этих букв было удивительно шипящим, что ей не могло не нравиться. Можно было даже не пытаться сгладить углы, цедя слова сквозь зубы, - ты бы ещё помирал от похмелья.       -Хочешь сказать, что эмоции взяли верх? Отключили мозги? Интересно, что же это было? Похоть или ревность? - он помнил, как девушка немигающим взглядом смотрела на него в кабинете, он буквально чувствовал этот взгляд, потому что протрезвел в ту же секунду. От вида такой кислой мины, конечно.       -Ненависть, - она бы толкнула его в плечи, как десятки раз раньше, но он крепко сжимал ее руки, не давая ей двинуться.       -Не задерживайте очередь, брачующиеся! - платье в цветочек брякнуло под ухом. Отлично. Они были поставлены на конвейер. Брак для повышения рождаемости. Может, им прямо сейчас выдадут комнату с кроватью и без окон? Ну, чтобы точно не было шанса сбежать.       -На это денег не хватило? - указательный пальчик все же взметнулся вверх, упираясь в воздух возле самого носа раздражающей женщины.       Его глаза опасно сощурились, а дыхание участилось. Как она смела тыкать его в его же деньги?! Что это за прием вообще такой?! Желание содрать с нее чертово платье и выпустить обратно абсолютно голой, без капли его денег, отозвалось приятной фантазией по мозгу.       -Не думал, что ты захочешь здесь задержаться, - Маршалл выпрямился, неожиданно для себя заметив, что все еще склоняется над ней после поцелуя.       Она повторила за ним, крепко вставая на ноги. Искреннее негодование дарило необычайно много энергии, будто котелок под названием ненависть служил на самом деле двигателем этого парохода. И сейчас этому пароходу пора было выйти, избавиться от общества керосина, иначе все вокруг могло с минуты на минуту взорваться. Как в, чертовы, старые добрые!       Но как только ее нога ступила за порог помпезного зала ЗАГСа, раздался оглушающий писк. Пожарная тревога? Серьезно? Маршалл все-таки самовоспламенился? Щекочущая самолюбие мысль отступила, как только она поняла, что звук раздается у самого уха, которое она попыталась прикрыть ладонью. Браслет.       Индикатор загорелся красным, а невыносимый писк, разносился из хрен-знает-каких динамиков. Внешне эта штука напоминала собой монолит, но сейчас об этом невозможно было думать. Она инстинктивно шагнула обратно, стараясь вернуть все как было тридцать секунд назад.       Писк расслабляюще затих, до этого Ролина и не замечала, какая была прекрасная тишина. Девушка медленно развернулась, наконец, осознавая произошедшее.       -К ноге, - одними губами. Его ехидная улыбочка лишь придавала еще более унизительный характер этой фразе. Маршалл медленно двинулся вперед, до этого решивший проверить действие устройства, - постоянным напоминанием о клятве, которую дали сегодня, - его глаза играючи стрельнули, - какой слог, м?       Гребаный словесный ценитель. Его шаги были неторопливыми и вальяжными, а лицо больше не было безразличной маской. Но она не хотела замечать перемен, вскипая от каждого его слова все больше. Он не издевался, он грязно глумился над её положением, избежать которого не получилось.       А что ты хотела от жалкого взвизга? Когда проблемы решались жалостью, а не упорной работой? Все эти вопросы весели над ней гильотиной на тонкой ниточке сомнения в себе. *       -Сделай вот так, - ее пальцы показали знак мира, - а теперь вот сюда, - она издала быстрый вздох, когда два пальца легли на ее малые половые губы, - вот так, - ее рука крепко держала широкое запястье, направляя неуверенные движения.       Парень повторял движение вслепую, не понимая ничего в анатомии женского тела. Крупные пальцы касались сразу всех трепетных зон, но ласка все больше казалась неуклюжим трением.       -С-с-слушай, - она втянула воздух, снова правильно выставляя руку, - меня, - выдох.       -Иди сюда, - его рука потянулась к лицу, приподнимая голову. Поцелуй удивительным образом действовал на ее возбуждение, увлажняя складочки и разгорячая щеки.       Девушке хотелось прямо воскликнуть слова похвалы за его самостоятельное решение, но все слоги превратились в единое мычание, разгоняя вибрацией приятные ощущения по полости рта. Целоваться этот юноша точно умел великолепно! Язык приятно оплетал небо, кружил в танце и проходился по розовым губам. Удивительное проявление страсти доводило до желанного предвкушения.       Его пальцы подчерпнули смазку, снова размещаясь на нужном месте. Плавные движения, разная степень давления. Она откровенно стонала в его рот, задыхаясь от чувственной ласки. Движения внизу удивительным образом подстраивались под ее отклик.       -Какой! Какой... - она проглотила слюну, - какой ты! - сил не хватило закончить, а голова откинулась на подушку.       -Все для тебя, - открытый, довольный взгляд черных глаз.       Она протянула руку, запуская ее в короткие волосы. Ежик на голове приятно щекотал пальцы, а его руки доводили тактильные ощущения до пика. Ролина протяжно замычала, прежде чем крепко сжала ноги, ловя приятные судороги. *       Маршалл снова погрузился в себя, не замечая, как шел медленнее обычного, лишь бы она не отставала, и этот ультразвук не заорал вновь. Весь этот бессмысленный спектакль с клятвой не трогал его совершенно: он не собирался менять свою жизнь из-за необычного обстоятельства, не собирался клясться в верности и уж точно не собирался брать в расчет ее жизнь. У него были собственные обязательства, которые было необходимо выполнять, и в турне не было компромиссов.       Девчонка выбрала свою судьбу - какой-то чудик без яиц, пускай! Но как же тяжело будет наслаждаться правильными отношениями, находясь в чужих руках, бедная безупречная Ролина! Она не пьет, не блюет, в рот не берет! Ну что за хорошая девочка?!       Аморальные мысли хоть и разливались улыбкой по мозгу, но лица не касались. Тяжелая маска безразличия снова легла на его лицо, отделяя внешний мир от внутреннего. И пока внутренний мир требовал пребывания в алкогольном тумане, внешний диктовал неутешительные прогнозы: эту бестолковую принцессу теперь придется держать рядом.