no cap

      Люди, словно приклеенные, крепко стояли на ногах и не хотели уступать собственные места, чтобы ей, наконец, поглазеть на то, что такого интересного происходило в толпе. Ей пришлось включить все свое обаяние и пошлые манеры, чтобы несколько мужчин пропустили ее поближе. Она поступала нахально, пробираясь к сцене, потому что после начала представления зрители, как и актеры, не меняются. За самые вкусные места у сцены были заплачены неплохие деньги, пока настырная девчонка улыбалась и трогала плечи, уступавших ей мужчин.       -Стерва, - хмыкнул Маршалл, пряча улыбку в стакане пресного пива. Но, если быть честным с самим собой, он просто завидовал ее верткости и умению оставаться незаметной в куче возбужденных людей.       Она проникла внутрь так естественно, будто знала единственный верный путь к самой сцене.       Маршалл предпочитал оставаться в стороне, он не заметил, как это качество крепко прилипло к его темной сущности. Он слишком долго был на виду: сначала привлекал внимание сверстников, чтобы не оставаться белой вороной, затем стал лицом своего района, на которого вешали все смертные грехи, и сейчас он волей-неволей был знаменит, узнаваем, продаваем. Фотография его лица в подобном месте обошлась бы журналистам в крупную кипу зеленых, поэтому мужчина скромно сидел за своим столиком, не доставляя прессе такого дискомфорта.       Женщина, закованная в цепи, была выставлена на всеобщее обозрение, в то время как мужчины издевались над ее телом, доводя до блаженного изнеможения. Ее не впечатляла эта картина: она смотрела порно похожее на это, и, мягко говоря, это не был ее любимый жанр. Конечно, иногда она фантазировала о двух или трех партнерах сразу, но ей нравилось представлять их противостояние и борьбу за ее внимание, а не три члена, снующих туда-сюда. С членами, как и с их количеством, у нее никогда не было проблем.       После рехаба в ее жизни был период, ознаменовавшийся экспериментальным, эти сцены часто всплывали эротическими фантазиями в ее голове, но со временем она поняла, что нет ничего лучше доверительных отношений и предсказуемых фрикций. Низер был тем, кто подарил ей спокойствие и позволил просто быть собой. Он никогда не лез к ней под ребра, всегда оставаясь прогнозируемым, словно дождь или солнце, улыбчивым парнем, не претендующим на место ее мозгоправа. Ролина снова почувствовала горечь предательства на языке. Она не должна была изменять такому светлому человеку. Им же было хорошо вместе!       Она смотрела на женщину, чьи ленты слюней уже доставали до пола, и видела только пошлый разврат. Ничего эстетичного или возбуждающего. Возможно, ей не стоило думать о Низере в этот момент, и картина заиграла бы другими красками, но комок подступил к горлу, а слезы даже не хотели собираться. Она врала себе о том, что им было хорошо. Между ними были океаны недосказанности и горы секретов. Она всегда держала правило - если она не говорит о прошлом, то он тоже имеет право хранить молчание. Это был обоюдный договор, который его явно не устраивал. Ролина же всегда предпочитала оставаться в блаженном неведении: жизнь показала ей, что каждая информация имеет свою цену, и уж лучше ни о чем не знать, и спать спокойно.       Девушка усмехнулась. Она была под действием опиатов. Конечно, она бы не смогла расплакаться. Ей было по большей части все равно. Едва ли жаль того, что она не сможет вернуть ощущения спокойствия, в которое хотела верить с Низом.       -Представление - дерьмо, - прокомментировала она, возвращаясь за их столик всего через пару минут. Ей хотелось его внимания, а не вульгарных улюлюканий толпы.       -Тогда идем отсюда, я уже сыт, - Маршалл быстро проговорил будто заготовленные слова, но остался сидеть на стуле, смотря прямо на нее.       Она и забыла, что они пришли сюда только потому, что ему хотелось есть. Стейк приятно напомнил о себе легкой наполненностью желудка. За этот вечер у нее сложилось впечатление, что мужчина все время убегает от нее, но не физически, только мыслями. Странно ощущение подтвердилось его последней фразой.       -Я правильно понимаю, что ты мне не дашь сегодня? - она уперлась локтем в столешницу и стянула с глаз темную маску. Ролина была разочарована, она ждала его весь день с тех самых прерванных приставаний на заднем дворе студии.       -Я устал, - Эм хмыкнул. Они играли в женатую парочку, но, что-то ему подсказывало, что это даже не игра. Он действительно чувствовал усталость и предпочел бы восстанавливающий сон сбивающему равновесие сексу. Он бы действительно предпочел провести этот вечер по-другому, очаровать ее красивыми жестами, уложить, наконец, в кровать по его правилам, но его график и ее настрой изменили его планы. Ее напор пугал и отталкивал его: она потеряла всякие рамки морали, которые он любил прощупывать и ломать. Сейчас она была очередной группис, какого-то хрена носившей его фамилию.       -Прекрати убегать от меня, - она склонила голову к плечу, - я не сделаю тебе больно, - кончики ее ушей дернулись, но этого не было видно за густыми волосами. Она едва сдерживала рвущийся смех. Положение фигур на шахматной доске изменилось: теперь ее королева угрожает королю. Ее штормило: девушка не смогла бы припомнить сколько дней они находятся в туре, как скоро с них можно будет снять браслеты, как давно она испытывала настоящие эмоции, а не эту заглушающую эйфорию от препаратов. Она даже не осознавала, что браслет на пищал больше суток - они абсолютно свыклись с компанией друг друга.       -Я мог бы избавиться от тебя сотней различных способов. Мне не нужно убегать от тебя, детка, - его тон был скучающим: он правда мог просто избавиться от нее. Насколько он знал, она и без того была персоной нон-грата, ее исчезновения никто и не заметит. А его методы по ликвидации тел были достаточно надежными, хотя и оставались в прошлом. Мужчина даже не заметил, как тон их разговора снова изменился. Он пасовал, не имея сил на более осмысленный разговор. Стейк слишком сильно разморил его.       Как давно он не убивал? Кажется, последним, кого он пристрелил, оказался коп, пытавшийся изнасиловать ее. Голубые глаза со скрываемым ужасом уставились на нее. Прошло более семи лет с того дня. Маршалл, трезвевший с каждым днем все больше, лишь сейчас начал осознавать глубину их совместной истории. Это не был детский роман, это была агония и страсть. Гнев, обман и насилие. Этой девочке пришлось так много пережить. Если бы он мог сожалеть, то обязательно бы посочувствовал ей, но он видел лишь сросшуюся кривыми шрамами душу перед собой, будто смотрелся в зеркало.       -Ты бы не смог сделать ничего со мной, - фыркнула девушка, возвращая голову на место, - во-первых, есть ощущение, что я бессмертна, - она хихикнула, реагируя на его закатившиеся глаза, - во-вторых, тебе страшно понравилось трахаться со мной, - самоуверенно заявляла Ролина, - и, в-третьих, такому известному артисту не нужны проблемы!              Маршалл поморщился, шикнув в ее сторону. Этим людям не стоило слышать о присутствии артистов в помещении. Маршаллу не стоит привлекать внимание здесь.       -Твоя волшебная вагина - это действительно повод оставить тебя в живых, - кивнул мужчина, вспоминая ее тугие стенки, скачущие по его стволу.       -Может быть продолжим этот разговор в другом месте, - ее бровь изогнулась, но все ее тело трясло от его прилюдного шиканья. Она только что объясняла ему важность заботы, тянулась целовать его щеку из-за дурацкого лимонада, а теперь он вальяжно рассуждает о ее убийстве и шикает на нее! В этот вечер ей хотелось получить желаемое и забыться в оргазме, наконец. Она была готова пожертвовать своим самолюбием в этот момент, как и в любой другой. Подростковая гордость растворялась опиатным дурманом в голове неудавшейся карьеристки. Ей сотни раз приходилось глотать пыль у дороги, чтобы не сбиться со своего пути. Почему бы ей не поступить так еще раз? Но обида начала закипать в груди.       -Ролина, - он вздохнул, поднимаясь из-за стола, - сегодня ты останешься голодной, - Эм вынес вердикт, подхватывая пальцами тканевую маску.       -Я еще не закончила, - нахмурилась девушка, следуя за блондином к выходу. Вдруг, осознание ее очередного покорного шага след в след за мужем привело ее в ступор. Почему ей просто не остаться здесь, найти кого-то более сговорчивого и отдаться этой ночи без остатка?       Он остановился, как только перестал чувствовать ее шаги за спиной. Ее отсутствие остро ощущалось, будто его кожа переставала улавливать этот сгусток стервозной энергии. Быстрое сканирование толпы, и хитрая задница этой малышки была безошибочна распознана возле бара. Какого хрена она делает?!       -Скучаешь здесь? - не прошло и полминуты, как к ней подкатил мужчина, сидевший за баром, в ожидании, когда добыча сама придет к нему в пасть.       -Хм, - она смерила его взглядом и улыбнулась. Она даже ничего не подумала про этого парня, провернув очаровавший мужчин фокус, - я здесь первый раз, поэтому пока не понимаю, что к чему, - но девушка точно знала, что не собирается уходить с пустыми руками. Любой из трофеев был одинаково приемлем.       -Меня зовут Арми, а тебя, красавица? - мужчина приподнялся с барного стула и направился в ее сторону. Он оказался высоким.       -Рози, - улыбнулась она, разворачиваясь в его сторону, - ты здесь частый гость?       -Красивое имя для юной очаровашки, - Ролина прыснула от нелепого комментария, - моя жена здесь работает, - мужчина кивнул в сторону сцены, - у нас... свободные отношения, - он решил уточнить. Видимо, такие вопросы от женщин возникают достаточно часто, если он решил выпалить всю информацию сразу.       -Интересная.. профессия, - она нагло улыбалась, даже не смущаясь своего издевательского тона. Ей было все равно, был ли он женат, вдовец или приемный отец трех сирот... абсолютное равнодушие к его биографии, - ищешь себе развлечений на эту ночь?       -Именно, - его синие глаза загорелись, и она впервые увидела его кошачью улыбку. Он был привлекательным, в своей уверенности, - составишь мне компанию? - жестом большой руки он указал на свой бол с виски.       -Сегодня я не пью, - она хищно стрельнула глазами, проводя рукой по заранее выпученному животу. Намёк был прозрачный, и он его понял, удивленно приподнимая брови. Ролина хотела играть в самую сумасшедшую игру сегодня, ее адреналин гулял по венам, подначивая ощутить что-то новенькое.       -Ты..? - он задал немой вопрос, изменившись в лице. Она кивнула.       -Тебя это смущает? - ее хитрая улыбка не слезала с лица.       -Нет, а тебя? - быстро и неуверенно проговорил Арми.       -Не-ет, - протянула с улыбкой девушка, кладя руку на его предплечье, - хочешь потрогать? - мужчина кивнул, завороженно глядя на ее кругленький животик. Она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться и не испортить весь трюк! Девушка положила его руку на свой живот, позволяя ему нежно провести ладонью по ее округлой форме.       -Какой месяц? - он спрашивал не поднимая глаз.       -Третий, - его широкая ладонь практически полностью охватывала ее живот со стейком внутри. Она поджала губы, дыша только грудью, и опустила его руку ниже по своему платью.       -Мы ему не навредим? - спрашивал с опаской мужчина, подчиняясь и перемещая руку с живота, - у меня большой, - наконец, он расслабился, как только его пальцы оказались в привычном для него месте. Он даже машинально начал поглаживать клитор круговыми движениями.       -Нет, на этом сроке можно заниматься сексом, - она уже устала от его испуганного вида и была рада обнаружить, что он все-таки знает, что делает.       -На пожизненном позанимаешься, парень, - этот утробный рык она уже слышала. Ее живот моментально сдулся, а сердце пропустило удар. Рука, согревающая ее лоно, исчезла так же быстро.       -О чем ты?! Мы мило общаемся. Ты хочешь проблем?! - Арми разозлился, вступаясь за свою беременную добычу.       -Проблем здесь хочет она, - Маршалл встал между ними, хотя секундами до этого эти двое были приклеены друг к другу, - а ты хочешь свалить отсюда на своих двоих.       -Чё-то я не понял, Рози? - мужчина выглянул из-за Маршалла, обращаясь к девушке.       -Рози? - Маршалл развернулся к ней. Ложь имела человеческое воплощение - бесстыжий взгляд и скривившиеся губы.       -Не могла же я представиться миссис Мэтерс, - Ролина сверлила его взглядом, ясно провоцируя закипающего мужчину. Ее скулы напряглись, а глаза улавливали любое движение в поле зрения, сосредотачиваясь на его руках. Она была готова к тому, что ее оттаскают за волосы или отвесят затрещину. Теперь ее не смущало ни насилие, ни рамки морали. Она снова ощущала болезненное состояние, которое возбуждало в ней давно забытые инстинкты.       -Так, ребят, сами разбирайтесь! - заключил Арми, - Мужик, я не знал, что она в отношениях, извини!       -Еще одно слово, и я сломаю твоё ебало, выродок, - Маршалл кипел, грудь широко вздымалась, будто перед быком махали красной тряпкой. Какие к черту извинения?! Мужчина за его спиной поспешил молча ретироваться.       -Если ты меня убьёшь, мой отец найдет тебя и пригвоздит к скамье подсудимых, - она склонила голову так, будто совершенно не интересовалась своей дальнейшей судьбой, будто у нее не было ни страха, чтобы засунуть голову в песок, ни совести, чтобы не манипулировать его давней больной темой, - ой, кажется, тебе не привыкать!       -Ты блядская мерзкая тварь, подсевшая на викодин! С какого хрена ты решила, что имеешь право отдаваться первому встречному!? - его глаза налились кровью, - Пока на тебе висит это сучье клеймо, - он с силой дернул ее левую руку, поднимая в воздух и ударяя костяшками о барную стойку, - ты будешь подчиняться мне. И я сказал, что ты останешься голодной, сука, - впервые за столько лет она почувствовала опасность за свою жизнь. Он не кричал, он ревел, раздираемый бурей противоречивых эмоций. Она должна была оставаться под его контролем! Хотя бы она! После того, что сделала для него! Он практически открылся ей, практически поверил в то, что может быть другим. Может быть тем, кем она всегда его видела - способным изменить саму судьбу. А эта сука снова привела его в исступление.       Боль отрезвляла и возбуждала. Все его эмоции будоражили ее внутренности. Его зверь снова властен над ней. Каждый гребаный раз ей требовалось подтверждение того, что он не потерял свой призрачный интерес. Ни любовь, ни верность. Интерес.       Она никогда не верила в любовь, и уж тем более не ждала верности от мужчин. Ролина всегда оставалась брошенной девочкой. Брошенной своим отцом, оставленной своей матерью. Ей всегда требовалось эмоциональное подтверждение, вовлечение человека в отношения с ней: крик, злость, радость, счастье, ненависть - ей было плевать что из этого, главное - не холодное безразличие. Только не темная комната с блестящими солеными каплями в районе глаз, только не сухое молчание в ответ на ее мольбы.       Она ненавидела холод. Приторная сладость Низера была медом для ее сердца, страстная агония Маршалла стала губительным, но ярким коктейлем. И теперь она не могла получать равнодушие. Только ураган. Сейчас она могла бы засмеяться от того, как в рехабе пытались объяснять все эти жизненные перипетии, оказывающие влияние на ее настоящую жизнь, им даже удалось убедить ее на целых семь лет. Каждый гребаный день она решала оставаться трезвой, до тех пор, пока не оказалась в его руках. В его руках все казалось не важным. Больной мозг требовал манипуляций, он обманывал сам себя, вбрасывая в кровь серотонин, провоцирующий порочные желания. Все это наступило снова. И она понимала это. Поэтому на ее лице вдруг поселилась блаженная ухмылка, означающие полное признание того, что малышка проебалась.       -Привет, Марш, - ее щеки сильно покраснели, когда зрение сфокусировалось на хищном лице. По пальцами побежала алая полоса. Он ударил её незаживающую руку.       -Ты ебанулась? - его злость невозможно было унять. Он хотел раскрошить ее череп об угол этой барной стойки, как только что поступил с ее запястьем, которое все ещё держал в руке. Он чувствовал как тёплая жидкость устремилась по его пальцам, - Ролина, блядь, скажи мне прямо сейчас, - он приблизился к ее лицу и перешел на шепот, - твой отец знает о том, что ты ещё жива? Что все ещё дышишь, а не захлебнулась отходами сточных вод в канаве у границ черема, м? Потому что по моей информации, он скорбит о потере дочери, - он дернул ее за руку и кровь брызнула на его одежду. Его невозможно было запугать бессмысленными угрозами.       -Мой отец прекрасно осведомлен о моем добром здравии, - выплюнула девушка.       Его хладнокровная маска снова застлала светлые глаза, и сейчас ей было не до шуток. Она внимательно наблюдала за переменами в его настроении, потому что от этого могла зависеть, если ни жизнь, то целостность конечностей. Он был предельно серьёзен. Им нельзя было управлять в этот момент, он взял контроль над собой. Сейчас она была в настоящей опасности. И готова сопротивляться. Даже физически, если потребуется. Тело невидимо затрясло.       -Думаешь, после твоего предательства, хоть кто-то озаботится твоей пропажей? - наконец, проговорил он. Они знали друг друга очень давно, они знали, как сделать больно друг другу. Они знали, как сражаться и как побеждать, но никто из них не знал, как жить, наслаждаясь друг другом, наслаждаясь затишьем. Они оба были слишком покалечены для этого, - Ты не дала им поймать меня, - Маршалл ткнул пальцем в свою грудь, - меня, черт возьми, - нотка безумного осознания послышалась в его голосе, - и теперь ты полностью зависишь от меня, детка. Ты сама отрезала все пути для отступления, - это была чертова правда. У нее не осталось никого, даже Низера она предавала раз за разом, предпочитая самого дьявола в обличии этого черемского отпрыска.       -Именно так ты хочешь думать, потому что боишься, что не найдешь меня во второй раз, - любые слова, сказанные им в порыве нежности, а, значит, слабости, будут использованы против него. Он был вынужден признать, что никому нельзя было доверять, в первую очередь этой мелкой сучке, которая вцепится в его глотку в самый уязвимый момент, - Марш... - ее голос хрипел, а он и не заметил, что сдавливает ее горло левой рукой.       -Мне не придется искать тебя, если твое тело будет похоронено в моем саду, - он с силой сжал руку, наблюдая, как Ролина кашляла и хрипела, вцепившись в его кисть. Острые, как бритва, ногти оставляли поверхностные царапины, ее конечности ослабевали, ей не хватало сил, чтобы дать отпор. Она переоценила свои физические возможности: сейчас ей казалось, что она только проснулась и ее руки все еще слабы, чтобы открыть крышку минералки. Бредовые галлюцинации посещали теряющий кислород мозг.              Его голени получали слабые удары кроссовками, но адреналин, бивший по мозгам не позволял ему отвлечься от ее губ хоть на секунду. Они синели, а она молчала. Это бесило больше всего. Неужели она не могла мучаться и говорить одновременно? До ее уха донесся сдавленный рык, а к гортани вернулся кислород. Девушка тяжело втянула воздух, сильнее впиваясь ногтями в его кожу.       -Ублюдок, - просипела она, откашливаясь, - не забудь, кха-кха, кинуть в яму пачку викодина, - Ролина почувствовала, что уперлась лопатками в столешницу барной стойки. Он развернул их от любопытных глаз, потому что задыхающаяся особа издавала слишком много громких звуков.       -Таблетки - это твой выбор, - он все еще крепко держал ее за руку и слабо сжимал горло, шипя сквозь зубы.       -Попасть в ловушку - не было моим выбором! - она не замечала, как некоторые звонкие слоги теряются в поврежденной гортани, - Мне ничего не остается делать, кроме как убивать себя этой дрянью, Маршалл. Жизнь с тобой настолько невыносима! - она сама поражалась этим словам, потому что никогда бы так не подумала, но ситуация возбуждала ее острый язык и манипулятивные способности, впитавшиеся в ее клетки с молоком матери. Это уже говорила не Ролина, вышедшая из рехаба, это шипела девочка-подросток, обиженная и обманутая собственными родителями.       Мужчина вжал ее тело в твердое дерево, его нога неосознанно шагнула между ее бедер, чтобы всем телом показать свою физическую власть. Он мечтал раздавить ее, заставить умолять о пощаде и клясться в том, что все ее слова - глупость. Но он понимал, что она не врет. Никто никогда не уживался с ним. Это больно осознавать, сердце, или то, что находилось под ребрами, резко заныло. Зубы скрипнули друг об друга. Внутри поселилась пустота. Он знал это и до нее, но никто не имел права признавать это вслух. Что теперь значил весь их мнимый союз, если она хочет убить себя, лишь бы не быть с ним?       -Я раздавлю твой череп, и твои воспаленные мозги растекутся по полу этого заведения, смешавшись со всей спермой, что окажется сегодня здесь, - он даже не шутил, вдавливая ее затылок в столешницу, пальцы до побеления кожи упирались в ее щеку и скулу, не перекрывая рот. Что он еще хотел услышать? Почему он позволял ей говорить? Это был мазохизм. Маршалл надеялся услышать, что это все гребаная шутка, что она любит его, что хочет от него детей и провести с ним всю жизнь. Но ожидал ушат желчи прямиком из ее гнойного нутра. В его сущности не было надежды. Не было самообмана и иллюзий. Только ожидание худшего.       -А ты говорил, что я останусь голодной, - Ролина искренне рассмеялась, борясь с головной болью, - в сперме много белка, СТОЙ! - ее ногти успели полоснуть его подбородок, а крик раздался за секунду до удара. Девушка зажмурилась, от неожиданности даже прикусив язык.       Секунда. Тревожное ожидание боли. Вторая. Нервное осознание ее отсутствия. Третья. Затылок почувствовал что-то мягкое, но мозги все ещё были шокированы встряской.       Он тяжело дышал, ртом выдыхая горячий воздух прямо в районе ее груди. Пальцы левой руки разжались, осторожно выпутывая каштановые пряди. Голубые глаза снова стали реагировать на свет и окружающее пространство вокруг. Его правая рука подняла ее голову.       Ролина испуганно тряслась и поверхностно-быстро дышала, замирая и осматривая его серьёзное лицо. Голова болела только от стресса, где-то в области висков. Это было чертовски странно, пока девушка, наконец, не осознала, что он ударил её об собственную руку.       В ее глазах был блядский ужас. Снова. Да что он за заверь?! Какого хрена вся эта долгая и упорная работа над собственным поведением шла к чертям, когда дело касалось этой суки?! Это был адский круг по Данте, где они вечно были вынуждены ходить по одному сценарию.       Она боялась сказать и слово. Ролина не понимала, что делать дальше. Это очередной тупик, закончившийся ее травмами. Ее тело всегда было в увечьях, в собственных царапинах, случайных разрезах или приступах насилия. Так было всегда до рехаба. И это началось снова, после возвращения в чертов город.       -Я тебя ненавижу, - хладнокровно проговорил Эм, придерживая ее голову над столом.       -Я себя тоже, - согласилась Ролина, выпрямляясь перед ним, - я никогда всерьёз не думала так, как сказала, - она смотрела в его безразличные глаза и говорила это даже не для того, чтобы искупить вину или успокоить его. Он был спокоен. Она сказала это, потому что не верила сама себе. Ей стоило проговорить это вслух, чтобы убедиться.       -Я всегда говорю то, о чем думаю, - густые ресницы прикрыли лопнувшие капилляры, - в этом наше отличие.       Они снова в точке недоверия, насилия, ненависти и боли. С Ким было тоже самое. Скандал за скандалом. Синяк за синяком.       -Ты думаешь, что привел меня сюда, чтобы отблагодарить? - она качала головой из стороны в сторону, то ли внушая ему, то ли не желая услышать неправильный ответ. Он врал, и она хотела надеяться на то, что он врал.       -Нет, - ответил Маршалл, с трудом облизывая пересохшие губы, - что ты хочешь услышать от меня, блядь?       -Я хочу твоего искреннего внимания! - девушка вскрикнула, выпаливая правду, окончательно перестав контролировать что-либо. Слезы брызнули из глаз, - Я просто схожу с ума, сидя в этой золотой клетке! Мне не нужен чертов викодин, если я знаю, что смогу получить тебя. Блядь, ты не можешь просто нацепить на меня браслет и купить мне стейк! - она сдалась, откидывая голову назад. Девушка все еще была зажата между ним и баром, чувствуя, как крепкая рука подхватила ее затылок.       -Зачем ты связалась с этим парнем? - простые истины будто просто не хотели доходить до его мозга.       -Потому что мне не принципиален путь получения твоих эмоций, - она тяжело вздохнула, резко закашлявшись. Сдавленное горло еще не восстановилось.       -Ты просишь о невозможном, - после долгого кашля, он даже не попытался выразить на своем лице обеспокоенность. Маршалл точно знал, что такого рода урон не принесет значительной деформации гортани.              -Почему? - голос пропал окончательно. Не стоило ей кричать после того, что было.       Он не знал ответа. Элементарная мысль требовала тщательного переваривания. Мужчина закусил щеку изнутри, перекладывая руку с ее затылка на плечо. Им стоило уйти отсюда до того, как кто-гибудь догадается вызвать ментов.       -Поговорим об этом позже, - неохотно буркнул Маршалл, контролируя ее направления словно конвоир.        -       Запылившиеся черные лаковые туфли быстрее засеменили по кирпичному тротуару.              -Хей, подожди! Постой! - голос парня был молящим. Ее бедра в облегающей строгой юбке ритмично покачивались из стороны в стороны, вторя туфлям, - Остановись, прошу тебя, - поворот за угол, и ее плечо схвачено. Погоня окончена, пора снимать маски.       -Ох, это ты? - артистичное облегчение выразило ее накрашенное лицо, - Прости, я была напугана преследованием! - сказала она так, будто не ждала его появления в парке добрые полчаса.       -Прости, что напугал тебя! Ты снова здесь? Одна?       -Да! Я возвращалась с курсов по самообороне, - уверенная легенда была озвучена нарочно неловко, - а ты что здесь делаешь? Ночью?       -Я не знаю, я не могу уснуть! - девушка состроила сочувствующий взгляд, будто не подозревая о причине - ультразвуке, выведенного в его динамики. Его даже не заинтересовала ее легенда. Кажется, осуществить ее незатейливый план будет проще простого.       -Тебе стоит расслабиться, - взгляд изменился на кошачий, но улыбка не лезла на лицо.       -Мы могли бы что-то придумать у меня? - правильный ход мыслей все-таки заставил ее зубы показаться. Этот победный оскал показался ему чрезвычайно очаровательной улыбкой. Он был голоден. Эмоционально истощен. Прекрасная нимфа зарождала неподдельные чувства, которые он не мог игнорировать.       -Твоя девушка все еще не вернулась? - Бритни развернулась на каблуках в направлении его дома.       -Она шлюха, - шепнул он неохотно. Низер убедил себя в этом. Он мог изменять шлюхе. Наверняка все это время она скрывала свое прошлое только для того, чтобы не выдать тайну о том, что он просто запасной вариант до тех пор, пока ей не удастся выйти замуж за бывшего.       -Как же я тебя понимаю! - девушка положила руку на его плечо, - Она скоро осознает, кого потеряла. -       Машина тихо ехала по шоссе, увозя их в сторону гостиницы. Тяжелая рука все еще покоилась на ее хрупком плече, будто бы она рискнула выпрыгнуть из авто на ходу, лишь бы позлить его еще раз. Ее голосовые связки отказывались работать, она пробовала издавать звуки, но из ее рта буквально ничего не исходило. Странное ощущение. Ролина лишь на секунду испугалась, что это останется с ней навсегда, но смогла убедить себя в том, что немота не наступила мгновенно, а значит, скоро пройдет. По крайней мере, ей всегда хотелось выучить язык жестов - улыбнулась она.       Дорога была длинной, а ему было над чем подумать. Все, что она говорила, было странно осознавать. Разве он не давал ей внимания? Он провел с ней весь вечер после тяжелой репетиции, привел в место, в котором, он уверен, она никогда не бывала. Маршалл анализировал их диалог, впервые так серьезно задумываясь над человеческими отношениями. Над отношениями, которые не имели ни экономического, ни юридического смысла.       Ей не понравилось, что он не захотел спать с ней? Мужчина серьезно задумался - он впервые отказался от секса. Не самого плохого секса, он должен признать. Было странно осознавать, что они будто поменялись местами. Гребаные опиаты любого лишали всякого рассудка. Детка должна была закончить с этим, иначе у его трезвости не было никого смысла. Это только усугубляло ситуацию - он уже отказывался от траха! Безумие!       Блондин облизнул губы, находя рациональным разговор с ней, но эта сука как назло потеряла голос. Он мог бы читать по губам, но в это лживое лицо не было сил смотреть. Он чертов тюфяк. Сон начал утяжелять его веки, а голова уже беспорядочно болталась по подголовнику. Мышцы, державшей ее руки, заныли, поэтому он перекинул свою кисть на другое ее плечо, приобнимая девушку.       Ролина покорно прильнула к его груди, отключаясь после жуткой истерики. Обезболивающие переставало действовать, и покалеченная кисть снова заныла, а засохшая кровь отвратительным ощущением стягивала кожу. Но желанное тепло чужого тела было сильнее всех этих разочарований.       -Ты спишь? - он задал этот вопрос довольно тихо, спустя время мерно проведенное без каких-либо мыслей. Ровная пустая дорога укачивала. Грудной тембр щекотал ее ухо. Она подняла лицо на него. Маршалл даже не взглянул в темноту ее глаз, силой придавливая ее назад, - Ты пошла к бару из-за того, что я не хотел переспать с тобой?       Большая теплая рука все еще лежала на ее голове, не давая взглянуть в его лицо вопросительным выражением. Ролина медленно кивнула. Он почувствовал это движение, не убирая контролирующую руку.       -Ты сохраняла трезвость все семь лет с того дня? - кивок, - Ты готова пройти реабилитацию? - он почувствовал, как она попыталась оторвать голову еще раз, но мужчина держал ее.       Ролина оставалась без движений. Это значило "нет"? Они не договаривались об условных знаках, и он не был уверен, что она может покачать головой в отрицании в своем положении.       -Это ответ? - отрицание. Она может покачать головой. Отлично. Он откинулся назад, не убирая руку, но девушка перестала сопротивляться, - Ты можешь слезть сама?       Горячие слезы текли одна за одной, скатываясь по одной стороне лица, оставаясь потемневшим пятном на его футболке. Она понятия не имела, сможет ли она остановиться. Черт, Ролина даже не хотела задумываться над этим. Она не была в зависимости, нет. Только не это снова. Ей хотелось кричать, орать, обвинять его во всех смертных грехах, но девушка даже не пробовала открывать рот, молча глотая слезы.       -Панические атаки - не единственная побочка после отказа от зависимости, - его пальцы согнулись, перебирая спутанные пряди в задумчивости, - трезвость - самая хреновая побочка, Ролина. Под веществами нет стыда, нет осуждения, нет никаких моральных рамок. Это то, что заставляет выбирать викодин каждый раз.       Он почувствовал кивок и нервный всхлип. Большая рука легким движение погладила ее затылок.       -Все, что я чувствую теперь... - он замолчал, определяя что именно было внутри него, - ответственность. Ответственность за каждое свое действие, за каждый свой поступок. Я больше не могу оправдывать себя веществами. А ты, мелкая дрянь, - он ожидал сопротивления и заранее приготовил свою руку, но она будто замерла, превращаясь в слух, - заставляешь меня ужаснуться тому, что я могу чувствовать.       Ролина кивнула. Они оба не знали, ответ на какой вопрос это был.       -Завтра прилетят девочки, - его пальцы остановились, голос показался железным, - если ты хочешь познакомиться с ними, отдай мне зиплок.       Ее уже тошнило от собственных слез, молчаливая истерика душила ни чуть не хуже сильной мужской руки. Он говорил элементарные вещи, которые ее мозг отказывался понимать. Но она не могла отрицать истину. Маршалл был прав и трезв. Уже несколько суток. Чем она хуже?       Перебинтованная грязная кисть протянула ему все еще толстый пакет таблеток. Их браслеты цокнули, соприкоснувшись, когда он протянул руку, чтобы забрать злополучный подарок. Она зарылась лицом в его футболку, отказываясь смотреть на него, на себя, на свою ошибку. Ей было стыдно за это безрассудство. Маршалл прижал ее к себе, не раздумывая скинув пачку из окна. Быстрый, грязный, но надежный способ избавиться от этих токсичных препаратов. -       Сосредоточенное лицо, серый взгляд, острые скулы. Она украдкой наблюдала за ним, в основном не отрывая взгляд от пола, с тех пор как они вернулись в номер. Девушка редко шмыгала носом, пытаясь не делать это слишком часто, чтобы не показаться жалкой. Хотя только об одной мысли об этом слезы снова наворачивались на глаза. Она и есть жалкая.       -Не туго? - сухой голос. Он также не поднимал свой взгляд, не желая видеть то, что сделал с ней за этот вечер. Он не был идеальным сегодня.       Его боковое зрение уловило то, как она покачала своей головой. Будет сложно объяснить завтра всем, куда пропал ее голос. Может, ее следует показать доктору? Он подумает об этом утром. Перевязка подходила к концу. Маршалл убеждал себя в том, что несет ответственность за свои действия и пытался исправить их. Это точно не могло быть заботой. Розовые от крови бинты полетели в мусорку.       Он помог ей подняться с пола, на котором они устроили бардак из гостиничной аптечки. Девушка казалась разбитой. Весь ее внешний вид оставлял желать лучшего. Эм закусил нижнюю губу, на секунду задумываясь о том, чтобы предложить ей помощь в душе. Но это будет слишком сейчас. Точно слишком.       Ролина молча кивнула в знак благодарности, даже не зная смотрит ли он на нее. Но проверять не хотелось. Девушка настороженно наблюдала за его ступнями, не пойдет ли он в ванную сейчас? Кажется, он планировал убраться здесь. Ее ноги медленно зашагали в сторону душевой, ожидая в любой момент услышать издевательство и приказ. Она чувствовала, будто не заслуживала принять душ первой, но, кажется, он не возражал.       Теперь она боялась нарушить его равновесие, чувствуя бесконечную вину перед ним за то, что наговорила, за то, что подсела на таблетки снова. Она тихонько закрыла за собой дверь, облегченно выдыхая.       -Блядь, - выдохнул Маршалл, - почему так медленно? - шептал он, еле сдерживая свой вопрос о помощи. Голова раскалывалась. Сегодня день был чересчур изнурительным. Он без размышлений отправился в спальню, попутно снимая грязную одежду. -       Ролина на цыпочках вышла из ванной, укутываясь в махровый белый халат, обнимая себя руками. Она даже не думала поднимать голову, чтобы осмотреться, боясь случайно наткнуться на дикий и холодный взгляд. Собственные мысли о его разочаровании в серых радужках вызвали дрожь по всему позвоночнику. Она шмыгнула в свою спальню на первом этаже, закрывая за собой дверь, второй раз облегченно выдыхая.       Девушка включила прикроватный свет, чтобы аккуратно сложить свои вещи после душа.       Внезапная яркая вспышка ослепила его, заставляя открыть глаза, блаженно расслабленные в дрёме до этого.       Открытый в немом крике рот, и ее тело дернулось в испуге. Воспаленные голубые глаза, тяжело прикрытые густыми ресницами, сверлили ее замершую позу. Он словно точно также потерял голос, ожидая ее дальнейших действий. Она лишь испуганно смотрела на мужчину в своей кровати.       -Я думал, мы поменялись, - он закрыл глаза, отказываясь предпринимать хоть долю усилий сегодня, - останься, - усилия по самоконтролю, похоже, тоже не входили в сделку.       Черные глаза судорожно бегали по кровати, в поисках малейшего желания уйти, но это было выше ее возможностей! О, боги, она просто человек, жаждущий ласки. Девушка слишком быстро закончила со своими вещами и оказалась под теплым одеялом, все еще трепетно ожидая, но остерегаясь прикосновений с человеком на кровати.       Эм протянул руку в ее сторону, нащупывая ее живот. Эта часть тела его устроила, и мужчина быстро провалился в глубокий сон.